ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 12.12.2023
Просмотров: 1435
Скачиваний: 4
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
, как они с Дамблдором приходят сюда вдвоём. Как это объединило бы их, как важно было бы для Гарри! Но для Дамблдора, как видно, ровно ничего не значило, что близкие им люди лежат на одном и том же кладбище, – так, пустячное совпадение, никак не связанное с задачей, которую он предназначил Поттеру.
Гермиона наблюдала за Гарри, и он был рад, что его лицо оказалось в тени. Он ещё раз прочёл надпись на надгробии:
«Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше».
Он не мог понять, что означают эти слова. Наверное, их выбирал сам Дамблдор, оставшийся главой семьи после смерти матери.
– А он точно не говорил… – начала Гермиона.
– Нет, – отрезал Гарри. – Давай искать дальше.
Он отвернулся, жалея, что увидел этот камень; неприятно было замутнять обидой минуту высокого волнения.
Почти сразу Гермиона снова позвала из темноты:
– Сюда! Ой, нет, прости. Мне показалось, что тут написано «Поттер».
Она смахнула снег с потрескавшегося замшелого камня, присмотрелась, нахмурив брови.
– Гарри, подойди-ка на минуточку.
Он не хотел опять отвлекаться и полез по снегу крайне недовольный.
– Что?
– Гляди!
Могила была очень старая, запущенная, Гарри с трудом разобрал имя. Гермиона указала на символ, выбитый чуть ниже.
– Гарри, это тот знак из книги!
Гарри вгляделся: изображение сильно стёрлось, имя почти не читается, но вроде там действительно что-то вроде треугольника.
– Ну да… может быть…
Гермиона зажгла огонёк на конце волшебной палочки и осветила имя на надгробии.
– Тут написано Иг… Игнотус, кажется.
– Я пойду поищу родителей, ладно? – сказал Гарри не без яда и двинулся дальше; а Гермиона так и осталась стоять, согнувшись над заброшенной могилой.
То и дело ему попадались знакомые по Хогвартсу фамилии вроде Аббот. Иногда рядом оказывались несколько поколений одной и той же семьи – судя по датам, можно было предположить, что тот или иной род прервался или переехал из Годриковой Впадины. Гарри уходил всё дальше среди могил и каждый раз, приближаясь к очередному надгробию, замирал от волнения и ожидания.
Темнота и тишина вдруг словно сделались глубже. Гарри огляделся, невольно подумав о дементорах, но тут же сообразил, что пение в церкви смолкло, болтовня прихожан затихает вдали, на деревенской площади. Кто-то погасил огни в храме.
В третий раз из темноты донёсся звонкий голос Гермионы:
– Гарри, они здесь… совсем рядом.
Гарри понял по интонации, что на этот раз там его папа и мама. Он пошёл на голос, чувствуя, что какая-то тяжесть сдавила грудь. Такое же чувство было у него, когда умер Дамблдор, – горе физически тяжёлым грузом придавило сердце и лёгкие.
Могила оказалась всего через два ряда от Кендры и Арианы. Надгробие было из белого мрамора, как и у Дамблдоров, оно словно светилось в темноте, так что читать было легко. Гарри не пришлось опускаться на колени, ни даже наклоняться, чтобы прочесть выбитые в камне слова.
Джеймс Поттер. 27 марта 1960 года – 31 октября 1981 года
Лили Поттер. 30 января 1960 года – 31 октября 1981 года
Последний же враг истребится – смерть.
Гарри читал медленно, словно у него больше не будет возможности понять смысл надписи. Последние слова он произнёс вслух.
– «Последний же враг истребится – смерть»… – Жуткая мысль вдруг обдала его холодом. – Это ведь лозунг Пожирателей смерти! Почему он здесь?
– Тут совсем не тот смысл, что у Пожирателей смерти, Гарри, – мягко сказала Гермиона. – Имеется в виду… ну, ты знаешь… жизнь после смерти.
«Но они не живые, – подумал Гарри. – Их нет!» Пустые слова не могут изменить того, что бренные останки его родителей лежат здесь, под снегом и камнем, ничего не ведающие, ко всему равнодушные. Вдруг полились слёзы, он не успел их удержать; горячие, обжигающие, они мгновенно замерзали на щеках и не было смысла вытирать их. Пусть текут, что толку притворяться? Гарри стиснул губы, уставившись на снег, скрывающий место последнего упокоения Лили и Джеймса. Теперь от них остались только кости или вовсе прах, они не знают и не волнуются о том, что их живой сын стоит здесь, так близко, и его сердце всё ещё бьётся благодаря их самопожертвованию, хотя он уже готов пожалеть, что не спит вместе с ними под занесённой снегом землёй.
Гермиона взяла его руку и крепко сжала. Он не мог на неё смотреть, только сжал ей руку в ответ и судорожно глотнул ночной воздух, изо всех сил стараясь снова овладеть собой. Нужно было что-нибудь им принести, как же это он не подумал, а тут, на кладбище, кругом только голые, замёрзшие ветки. Но Гермиона повела волшебной палочкой, и перед ними расцвел венок рождественских роз. Гарри подхватил его и положил на могилу.
Как только выпрямился, сразу захотелось уйти; он ни минуты больше не мог здесь выдержать. Гарри положил руку Гермионе на плечи, а она обхватила его за талию, и оба молча пошли прочь, по глубокому снегу, мимо матери Дамблдора и его сестры, мимо тёмной и тихой церкви к узенькой, невидимой вдали калитке.
Глава 17
– Гарри, стой!
– В чём дело?
Они только что поравнялись с могилой неведомого Аббота.
– Там кто-то есть! Кто-то на нас смотрит, я чувствую. Вон там, где кусты.
Они застыли на месте, держась друг за друга и всматриваясь в плотную черноту, окаймляющую кладбище. Гарри ничего не мог разглядеть.
– Ты уверена?
– Я видела, там что-то шевелилось, слово даю…
Она высвободила руку с волшебной палочкой.
– Мы же вроде маглы, – напомнил ей Гарри.
– Ага, маглы, которые только что положили цветы на могилу твоих родителей! Гарри, там точно кто-то есть.
Гарри вспомнил «Историю магии» – считается, что на кладбище обитают привидения. Что, если… Но тут он услышал шорох и увидел, как с потревоженной ветки куста осыпается снег. Призраки не могут передвигать снег.
– Кошка, – решил Гарри, подождав ещё пару секунд, – или птица. Будь там Пожиратель смерти, мы были бы уже мертвы. Всё равно пошли отсюда и давай наденем мантию-невидимку.
Уходя с кладбища, они постоянно оглядывались. Гарри на самом деле чувствовал себя совсем не так оптимистично, как старался показать Гермионе, и был очень рад наконец добраться до калитки и ступить на скользкую мостовую. Они опять накинули на себя мантию. В пабе толпилось ещё больше народу, чем раньше; там дружно распевали тот же самый хорал, который звучал в церкви. Гарри подумал было, не укрыться ли им в пабе, но не успел ничего сказать, как Гермиона прошептала: «Сюда», – и потянула его в тёмную улочку, ведущую к окраине деревни в направлении, противоположном тому, откуда они прибыли. Уже было видно, где кончаются дома и дорога выходит на открытое место. Гарри с Гермионой прибавили шагу. В окнах домов сверкали разноцветные огни, на занавесках виднелись силуэты рождественских ёлок.
– Как нам найти дом Батильды? – спросила Гермиона. Она чуть-чуть дрожала и всё время оглядывалась через плечо. – Гарри, ты как думаешь? Гарри!
Она дёрнула его за рукав, но Гарри не слушал. Он не мог отвести взгляда от тёмной массы в самом конце ряда домов. Вдруг он рванулся вперёд, волоча за собой Гермиону; она то и дело поскальзывалась на льду.
– Гарри…
– Смотри… Гермиона, смотри!
– Я ничего не… Ой!
Очевидно, заклятие Доверия умерло вместе с Джеймсом и Лили. Живая изгородь успела здорово разрастись за шестнадцать лет, прошедших с того дня, когда Хагрид забрал маленького Гарри из развалин, что лежали среди высокой, по пояс, травы. Большая часть коттеджа устояла, хоть и была сплошь оплетена плющом и покрыта снегом, но правую часть верхнего этажа снесло начисто; Гарри был уверен, что именно там ударило отражённое заклятие. Они с Гермионой стояли у калитки и смотрели, запрокинув головы, на разрушенный дом, который когда-то, наверное, не отличался от соседних коттеджей.
– Не понимаю, почему его не отстроили заново? – шепнула Гермиона.
– Может, его нельзя отстроить? – ответил Гарри. – Может, это как раны, нанесённые тёмной магией, их ведь нельзя исцелить.
Он высунул руку из-под мантии-невидимки и взялся за ржавую, запорошенную снегом калитку – не для того, чтобы открыть, а просто чтобы коснуться хоть части этого дома.
– Ты же не пойдёшь внутрь? По-моему, это опасно, он может… Ой, Гарри, смотри!
Должно быть, прикосновение Гарри привело в действие чары. Над калиткой возникла вывеска, поднявшись из зарослей крапивы и сорной травы, словно странный быстрорастущий цветок. Золотые буквы на деревянной доске гласили:
Здесь в ночь на 31 октября 1981 года были убиты Лили и Джеймс Поттер. Их сын Гарри стал единственным волшебником в мире, пережившим Убивающее заклятие. Этот дом, невидимый для маглов, был оставлен в неприкосновенности как памятник Поттерам и в напоминание о злой силе, разбившей их семью.
Вокруг аккуратно выведенных строчек доска была сплошь исписана. Здесь приложили руку множество волшебников и волшебниц, приходивших почтить место, где избежал смерти Мальчик, Который Выжил. Кто-то просто расписался вечными чернилами, кто-то вырезал в деревянной доске свои инициалы, многие оставили целые послания. Более свежие выделялись на фоне наслоений магических граффити, скопившихся за шестнадцать лет, а содержание было у всех примерно одно и тоже.
«Удачи тебе, Гарри, где бы ты ни был!»,
«Если ты читаешь это, Гарри, мы с тобой!»,
«Да здравствует Гарри Поттер!».
– Свинство – портить вывеску! – возмутилась Гермиона.
Но Гарри так и сиял.
– Это же здорово! Мне нравится, что они так написали. Я…
Он резко умолк. К ним приближалась, ковыляя, тепло укутанная фигура. Она выделялась чётким силуэтом в отсветах фонарей с центральной площади деревни. Похоже было, что это женщина, хотя судить было трудно. Она двигалась медленно – возможно, боялась поскользнуться на утоптанном снегу. Сгорбленная спина, грузное тело, шаркающая походка – всё говорило о глубокой старости. Гарри и Гермиона молча стояли, наблюдая, как она подходит ближе. Гарри ждал, что старуха свернёт к какому-нибудь коттеджу, однако в глубине души инстинктивно чувствовал, что она этого не сделает. Старуха остановилась за несколько шагов от них и застыла столбом посреди дороги.
Гермиона могла бы и не щипать Гарри за руку, он и так понимал, что старуха вряд ли из маглов. Она смотрела прямо на дом, невидимый для всех, кроме волшебников. Пусть даже она волшебница, всё равно довольно странно выходить из дому морозной зимней ночью только ради того, чтобы полюбоваться на развалины. Между тем их с Гермионой видеть она не могла, по всем законам нормальной магии. И всё же у Гарри было необъяснимое чувство, что она точно знает, где они. Только эта тревожная мысль мелькнула у него в мозгу, старуха подняла руку в перчатке и поманила его.
Гермиона теснее прижалась к нему под мантией:
– Откуда она знает?
Гарри покачал головой. Старуха поманила снова, с удвоенной энергией. Гарри мог бы придумать множество причин, почему откликаться не следует, но подозрения по поводу того, кто такая эта старуха, становились сильнее с каждой секундой, пока они стояли друг против друга посреди пустынной улицы.
Неужели она их дожидалась все эти долгие месяцы? Неужели Дамблдор велел ей ждать, предупредив, что Гарри обязательно придёт? Может, это она и пряталась в тени кустов на кладбище, а потом пришла за ними сюда? Даже то, что она почуяла его под мантией-невидимкой, говорит о способностях вроде Дамблдоровых. Раньше Гарри никогда с таким не сталкивался.
Наконец Гарри заговорил – Гермиона даже подпрыгнула от неожиданности.
– Вы Батильда?
Закутанная фигура кивнула и снова поманила пальцем.
Гарри и Гермиона переглянулись под мантией. Гарри вопросительно поднял брови, Гермиона тревожно кивнула.
Они сделали шаг, и старуха тут же заковыляла прочь, туда, откуда они пришли. Миновав несколько домов, она свернула в калитку. Гарри и Гермиона прошли следом за ней через сад, почти такой же заросший, как и тот, на который они только что смотрели. Повозившись с ключом, старуха открыла дверь и отступила, пропуская их вперёд.
От неё скверно пахло, а может, это от дома. Гарри сморщил нос, боком протискиваясь в дверь и стягивая мантию-невидимку. Оказавшись рядом со старухой, он заметил, какая она низенькая; согнутая от старости, она была ему по грудь. Старуха закрыла за ними дверь – синеватые костяшки пальцев резко выделялись на фоне осыпающейся краски – и уставилась Гарри в лицо. Глаза её, затянутые бельмами, прятались в складках полупрозрачной кожи, лицо было всё в красных прожилках сосудов и старческих пигментных пятнах. Непонятно, могла ли она что-нибудь вообще видеть, а если и могла, то разве что лысеющего магла, чью украденную личину носил сегодня Гарри.
Гермиона наблюдала за Гарри, и он был рад, что его лицо оказалось в тени. Он ещё раз прочёл надпись на надгробии:
«Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше».
Он не мог понять, что означают эти слова. Наверное, их выбирал сам Дамблдор, оставшийся главой семьи после смерти матери.
– А он точно не говорил… – начала Гермиона.
– Нет, – отрезал Гарри. – Давай искать дальше.
Он отвернулся, жалея, что увидел этот камень; неприятно было замутнять обидой минуту высокого волнения.
Почти сразу Гермиона снова позвала из темноты:
– Сюда! Ой, нет, прости. Мне показалось, что тут написано «Поттер».
Она смахнула снег с потрескавшегося замшелого камня, присмотрелась, нахмурив брови.
– Гарри, подойди-ка на минуточку.
Он не хотел опять отвлекаться и полез по снегу крайне недовольный.
– Что?
– Гляди!
Могила была очень старая, запущенная, Гарри с трудом разобрал имя. Гермиона указала на символ, выбитый чуть ниже.
– Гарри, это тот знак из книги!
Гарри вгляделся: изображение сильно стёрлось, имя почти не читается, но вроде там действительно что-то вроде треугольника.
– Ну да… может быть…
Гермиона зажгла огонёк на конце волшебной палочки и осветила имя на надгробии.
– Тут написано Иг… Игнотус, кажется.
– Я пойду поищу родителей, ладно? – сказал Гарри не без яда и двинулся дальше; а Гермиона так и осталась стоять, согнувшись над заброшенной могилой.
То и дело ему попадались знакомые по Хогвартсу фамилии вроде Аббот. Иногда рядом оказывались несколько поколений одной и той же семьи – судя по датам, можно было предположить, что тот или иной род прервался или переехал из Годриковой Впадины. Гарри уходил всё дальше среди могил и каждый раз, приближаясь к очередному надгробию, замирал от волнения и ожидания.
Темнота и тишина вдруг словно сделались глубже. Гарри огляделся, невольно подумав о дементорах, но тут же сообразил, что пение в церкви смолкло, болтовня прихожан затихает вдали, на деревенской площади. Кто-то погасил огни в храме.
В третий раз из темноты донёсся звонкий голос Гермионы:
– Гарри, они здесь… совсем рядом.
Гарри понял по интонации, что на этот раз там его папа и мама. Он пошёл на голос, чувствуя, что какая-то тяжесть сдавила грудь. Такое же чувство было у него, когда умер Дамблдор, – горе физически тяжёлым грузом придавило сердце и лёгкие.
Могила оказалась всего через два ряда от Кендры и Арианы. Надгробие было из белого мрамора, как и у Дамблдоров, оно словно светилось в темноте, так что читать было легко. Гарри не пришлось опускаться на колени, ни даже наклоняться, чтобы прочесть выбитые в камне слова.
Джеймс Поттер. 27 марта 1960 года – 31 октября 1981 года
Лили Поттер. 30 января 1960 года – 31 октября 1981 года
Последний же враг истребится – смерть.
Гарри читал медленно, словно у него больше не будет возможности понять смысл надписи. Последние слова он произнёс вслух.
– «Последний же враг истребится – смерть»… – Жуткая мысль вдруг обдала его холодом. – Это ведь лозунг Пожирателей смерти! Почему он здесь?
– Тут совсем не тот смысл, что у Пожирателей смерти, Гарри, – мягко сказала Гермиона. – Имеется в виду… ну, ты знаешь… жизнь после смерти.
«Но они не живые, – подумал Гарри. – Их нет!» Пустые слова не могут изменить того, что бренные останки его родителей лежат здесь, под снегом и камнем, ничего не ведающие, ко всему равнодушные. Вдруг полились слёзы, он не успел их удержать; горячие, обжигающие, они мгновенно замерзали на щеках и не было смысла вытирать их. Пусть текут, что толку притворяться? Гарри стиснул губы, уставившись на снег, скрывающий место последнего упокоения Лили и Джеймса. Теперь от них остались только кости или вовсе прах, они не знают и не волнуются о том, что их живой сын стоит здесь, так близко, и его сердце всё ещё бьётся благодаря их самопожертвованию, хотя он уже готов пожалеть, что не спит вместе с ними под занесённой снегом землёй.
Гермиона взяла его руку и крепко сжала. Он не мог на неё смотреть, только сжал ей руку в ответ и судорожно глотнул ночной воздух, изо всех сил стараясь снова овладеть собой. Нужно было что-нибудь им принести, как же это он не подумал, а тут, на кладбище, кругом только голые, замёрзшие ветки. Но Гермиона повела волшебной палочкой, и перед ними расцвел венок рождественских роз. Гарри подхватил его и положил на могилу.
Как только выпрямился, сразу захотелось уйти; он ни минуты больше не мог здесь выдержать. Гарри положил руку Гермионе на плечи, а она обхватила его за талию, и оба молча пошли прочь, по глубокому снегу, мимо матери Дамблдора и его сестры, мимо тёмной и тихой церкви к узенькой, невидимой вдали калитке.
Глава 17
Секрет Батильды
– Гарри, стой!
– В чём дело?
Они только что поравнялись с могилой неведомого Аббота.
– Там кто-то есть! Кто-то на нас смотрит, я чувствую. Вон там, где кусты.
Они застыли на месте, держась друг за друга и всматриваясь в плотную черноту, окаймляющую кладбище. Гарри ничего не мог разглядеть.
– Ты уверена?
– Я видела, там что-то шевелилось, слово даю…
Она высвободила руку с волшебной палочкой.
– Мы же вроде маглы, – напомнил ей Гарри.
– Ага, маглы, которые только что положили цветы на могилу твоих родителей! Гарри, там точно кто-то есть.
Гарри вспомнил «Историю магии» – считается, что на кладбище обитают привидения. Что, если… Но тут он услышал шорох и увидел, как с потревоженной ветки куста осыпается снег. Призраки не могут передвигать снег.
– Кошка, – решил Гарри, подождав ещё пару секунд, – или птица. Будь там Пожиратель смерти, мы были бы уже мертвы. Всё равно пошли отсюда и давай наденем мантию-невидимку.
Уходя с кладбища, они постоянно оглядывались. Гарри на самом деле чувствовал себя совсем не так оптимистично, как старался показать Гермионе, и был очень рад наконец добраться до калитки и ступить на скользкую мостовую. Они опять накинули на себя мантию. В пабе толпилось ещё больше народу, чем раньше; там дружно распевали тот же самый хорал, который звучал в церкви. Гарри подумал было, не укрыться ли им в пабе, но не успел ничего сказать, как Гермиона прошептала: «Сюда», – и потянула его в тёмную улочку, ведущую к окраине деревни в направлении, противоположном тому, откуда они прибыли. Уже было видно, где кончаются дома и дорога выходит на открытое место. Гарри с Гермионой прибавили шагу. В окнах домов сверкали разноцветные огни, на занавесках виднелись силуэты рождественских ёлок.
– Как нам найти дом Батильды? – спросила Гермиона. Она чуть-чуть дрожала и всё время оглядывалась через плечо. – Гарри, ты как думаешь? Гарри!
Она дёрнула его за рукав, но Гарри не слушал. Он не мог отвести взгляда от тёмной массы в самом конце ряда домов. Вдруг он рванулся вперёд, волоча за собой Гермиону; она то и дело поскальзывалась на льду.
– Гарри…
– Смотри… Гермиона, смотри!
– Я ничего не… Ой!
Очевидно, заклятие Доверия умерло вместе с Джеймсом и Лили. Живая изгородь успела здорово разрастись за шестнадцать лет, прошедших с того дня, когда Хагрид забрал маленького Гарри из развалин, что лежали среди высокой, по пояс, травы. Большая часть коттеджа устояла, хоть и была сплошь оплетена плющом и покрыта снегом, но правую часть верхнего этажа снесло начисто; Гарри был уверен, что именно там ударило отражённое заклятие. Они с Гермионой стояли у калитки и смотрели, запрокинув головы, на разрушенный дом, который когда-то, наверное, не отличался от соседних коттеджей.
– Не понимаю, почему его не отстроили заново? – шепнула Гермиона.
– Может, его нельзя отстроить? – ответил Гарри. – Может, это как раны, нанесённые тёмной магией, их ведь нельзя исцелить.
Он высунул руку из-под мантии-невидимки и взялся за ржавую, запорошенную снегом калитку – не для того, чтобы открыть, а просто чтобы коснуться хоть части этого дома.
– Ты же не пойдёшь внутрь? По-моему, это опасно, он может… Ой, Гарри, смотри!
Должно быть, прикосновение Гарри привело в действие чары. Над калиткой возникла вывеска, поднявшись из зарослей крапивы и сорной травы, словно странный быстрорастущий цветок. Золотые буквы на деревянной доске гласили:
Здесь в ночь на 31 октября 1981 года были убиты Лили и Джеймс Поттер. Их сын Гарри стал единственным волшебником в мире, пережившим Убивающее заклятие. Этот дом, невидимый для маглов, был оставлен в неприкосновенности как памятник Поттерам и в напоминание о злой силе, разбившей их семью.
Вокруг аккуратно выведенных строчек доска была сплошь исписана. Здесь приложили руку множество волшебников и волшебниц, приходивших почтить место, где избежал смерти Мальчик, Который Выжил. Кто-то просто расписался вечными чернилами, кто-то вырезал в деревянной доске свои инициалы, многие оставили целые послания. Более свежие выделялись на фоне наслоений магических граффити, скопившихся за шестнадцать лет, а содержание было у всех примерно одно и тоже.
«Удачи тебе, Гарри, где бы ты ни был!»,
«Если ты читаешь это, Гарри, мы с тобой!»,
«Да здравствует Гарри Поттер!».
– Свинство – портить вывеску! – возмутилась Гермиона.
Но Гарри так и сиял.
– Это же здорово! Мне нравится, что они так написали. Я…
Он резко умолк. К ним приближалась, ковыляя, тепло укутанная фигура. Она выделялась чётким силуэтом в отсветах фонарей с центральной площади деревни. Похоже было, что это женщина, хотя судить было трудно. Она двигалась медленно – возможно, боялась поскользнуться на утоптанном снегу. Сгорбленная спина, грузное тело, шаркающая походка – всё говорило о глубокой старости. Гарри и Гермиона молча стояли, наблюдая, как она подходит ближе. Гарри ждал, что старуха свернёт к какому-нибудь коттеджу, однако в глубине души инстинктивно чувствовал, что она этого не сделает. Старуха остановилась за несколько шагов от них и застыла столбом посреди дороги.
Гермиона могла бы и не щипать Гарри за руку, он и так понимал, что старуха вряд ли из маглов. Она смотрела прямо на дом, невидимый для всех, кроме волшебников. Пусть даже она волшебница, всё равно довольно странно выходить из дому морозной зимней ночью только ради того, чтобы полюбоваться на развалины. Между тем их с Гермионой видеть она не могла, по всем законам нормальной магии. И всё же у Гарри было необъяснимое чувство, что она точно знает, где они. Только эта тревожная мысль мелькнула у него в мозгу, старуха подняла руку в перчатке и поманила его.
Гермиона теснее прижалась к нему под мантией:
– Откуда она знает?
Гарри покачал головой. Старуха поманила снова, с удвоенной энергией. Гарри мог бы придумать множество причин, почему откликаться не следует, но подозрения по поводу того, кто такая эта старуха, становились сильнее с каждой секундой, пока они стояли друг против друга посреди пустынной улицы.
Неужели она их дожидалась все эти долгие месяцы? Неужели Дамблдор велел ей ждать, предупредив, что Гарри обязательно придёт? Может, это она и пряталась в тени кустов на кладбище, а потом пришла за ними сюда? Даже то, что она почуяла его под мантией-невидимкой, говорит о способностях вроде Дамблдоровых. Раньше Гарри никогда с таким не сталкивался.
Наконец Гарри заговорил – Гермиона даже подпрыгнула от неожиданности.
– Вы Батильда?
Закутанная фигура кивнула и снова поманила пальцем.
Гарри и Гермиона переглянулись под мантией. Гарри вопросительно поднял брови, Гермиона тревожно кивнула.
Они сделали шаг, и старуха тут же заковыляла прочь, туда, откуда они пришли. Миновав несколько домов, она свернула в калитку. Гарри и Гермиона прошли следом за ней через сад, почти такой же заросший, как и тот, на который они только что смотрели. Повозившись с ключом, старуха открыла дверь и отступила, пропуская их вперёд.
От неё скверно пахло, а может, это от дома. Гарри сморщил нос, боком протискиваясь в дверь и стягивая мантию-невидимку. Оказавшись рядом со старухой, он заметил, какая она низенькая; согнутая от старости, она была ему по грудь. Старуха закрыла за ними дверь – синеватые костяшки пальцев резко выделялись на фоне осыпающейся краски – и уставилась Гарри в лицо. Глаза её, затянутые бельмами, прятались в складках полупрозрачной кожи, лицо было всё в красных прожилках сосудов и старческих пигментных пятнах. Непонятно, могла ли она что-нибудь вообще видеть, а если и могла, то разве что лысеющего магла, чью украденную личину носил сегодня Гарри.