Файл: Джоанн Кэтлин Роулинг Гарри Поттер и Орден Феникса.doc

Глава 27
Кентавр и ябеда

– Небось жалеешь теперь, что отказалась от прорицаний, а, Гермиона? – с ухмылочкой спросила Парвати.

Было время завтрака – после увольнения профессора Трелони прошло уже два дня, – и Парвати завивала себе ресницы волшебной палочкой, любуясь своим отражением на выпуклой стороне ложки. Нынче утром им предстоял первый урок с Флоренцем.

– Да не особенно, – равнодушно сказала Гермиона. В руках у неё был свежий номер «Ежедневного пророка». – Никогда не любила лошадей.

Она перевернула страницу и принялась бегло проглядывать рубрики.

– Это не лошадь, а кентавр! – возмущённо воскликнула Лаванда.

– И какой кентавр… – вздохнула Парвати.

– Всё равно, ноги у него четыре, – холодно сказала Гермиона. – И вообще – мне казалось, что уход Трелони вас огорчил!

– Конечно, огорчил! – заверила её Лаванда. – Мы её навестили, принесли ей нарциссов – не тех гуделок, которые выращивает Стебль, а нормальных.

– И как она? – спросил Гарри.

– Горюет, бедняжка, – сочувственно сказала Лаванда. – Плачет и говорит, что скорее навсегда уедет из замка, чем останется здесь вместе с Амбридж, и я её не виню – ведь Амбридж обошлась с ней просто ужасно, правда?

– Сдаётся мне, это ещё только цветочки, – мрачно заметила Гермиона.

– Трудно поверить, – сказал Рон, наваливший себе полную тарелку яичницы с беконом. – По-моему, у Амбридж вряд ли получится вести себя хуже, чем теперь.

– Попомните мои слова, она захочет отомстить Дамблдору за то, что он назначил нового преподавателя, не посоветовавшись с ней, – сказала Гермиона, складывая газету. – Да ещё получеловека. Видели, какое у неё было лицо, когда вошёл Флоренц?

После завтрака Гермиона отправилась на свою нумерологию, а Гарри с Роном вышли в вестибюль следом за Парвати и Лавандой.

– Разве нам не в Северную башню? – удивился Рон, когда Парвати обогнула мраморную лестницу.

Парвати презрительно оглянулась на него через плечо.

– Как, по-твоему, Флоренц поднялся бы на эту лестницу? Нам теперь в одиннадцатый кабинет – вчера на доске было объявление.

Кабинет номер одиннадцать находился на первом этаже – туда вёл коридор, начинающийся в вестибюле напротив дверей в Большой зал. Гарри знал, что это одна из комнат, где занятия проводятся нерегулярно, и потому она выглядит слегка запущенной, как чулан или кладовая. Однако, войдя туда вслед за Роном, он с изумлением обнаружил, что очутился на настоящей лесной лужайке.

---

– Ну и ну!

Под его ногами пружинил мох, вокруг росли деревья; их густая листва затеняла окна и потолок, и сквозь неё лишь кое-где пробивались косые лучи света, так что в комнате царил мягкий зеленоватый полумрак. Опередившие их ученики расселись на земляном полу, опершись спиной о валуны и стволы деревьев, сложив руки на груди или крепко обхватив ими колени; видно было, что всем им немножко не по себе. Посреди лужайки, на самом открытом месте, стоял Флоренц.

– Гарри Поттер! – сказал он, увидев Гарри, и протянул ему руку.

– Э… здрасьте, – сказал тот и обменялся рукопожатием с кентавром, который пристально, но без улыбки глядел на него своими ярко-синими глазами. – Э… очень рад вас видеть.

– Я тоже, – ответил кентавр, склонив белокурую голову. – Было предсказано, что мы встретимся вновь.

Гарри заметил на груди у Флоренца уже почти сошедший синяк в форме следа от копыта. Повернувшись, чтобы сесть вместе с остальными, он увидел, что однокашники смотрят на него с благоговейным трепетом: их поразил факт его знакомства с Флоренцем, которого они явно опасались.

Когда дверь закрылась и последний ученик уселся на пенёк рядом с мусорной корзиной, Флоренц повёл рукой, приглашая всех ещё раз оглядеть комнату.

– Профессор Дамблдор, – сказал Флоренц, когда все утихли, – любезно оборудовал этот класс в духе моей привычной среды обитания. Я предпочёл бы учить вас в Запретном лесу, который до понедельника был моим домом… однако теперь это уже невозможно.

– Простите… э… сэр… – робко спросила Парвати, подняв руку, – а почему? Мы ходили туда с Хагридом, мы не боимся!

– Дело не в вашей смелости, а в моём положении, – сказал Флоренц. – Мне нельзя вернуться в лес. Моё стадо изгнало меня.

– Стадо? – смущённо повторила Лаванда, и Гарри понял, что она подумала о коровах. – То есть… а-а! – Её лицо просветлело. – Так значит, вас много? – недоверчиво спросила она.

– Вас тоже вырастил Хагрид, как фестралов? – жадно спросил Дин.

Флоренц очень медленно повернул к нему голову, и Дин сразу понял, что сморозил страшную глупость.

– Я не… не хотел… извините, – выдавил из себя он и умолк.

– Кентавры – не слуги и не игрушки людей, – спокойно сказал Флоренц. Наступила пауза, затем Парвати снова подняла руку.

– Простите, сэр… а за что другие кентавры вас прогнали?

– За то, что я согласился стать вашим учителем по просьбе Дамблдора, – ответил Флоренц. – Они считают это предательством.

Теперь Гарри вспомнил, как почти четыре года назад кентавр Бейн кричал на Флоренца, усадившего Гарри к себе на спину; тогда он обозвал своего сородича «безмозглым мулом». «Уж не Бейн ли, – подумал Гарри, – лягнул Флоренца в грудь?»

---

– Давайте начнём, – сказал Флоренц. Он взмахнул длинным белым хвостом, поднял руку к листвяному пологу над головой, затем медленно опустил её. Свет в комнате ещё больше померк, так что они очутились как бы в вечернем лесу, и на потолке зажглись звёзды. По классу прокатился вздох изумления, а Рон отчётливо прошептал: «Неслабо!»

– Лягте на спину, – спокойным голосом сказал Флоренц, – и посмотрите на небо. Те, кто умеет видеть, могут прочесть там судьбы наших народов.

Гарри растянулся на мху и уставился в потолок. Ему подмигнула оттуда маленькая красная звёздочка.

– Я знаю, что вы проходили названия планет и их спутников по астрономии, – снова раздался невозмутимый голос Флоренца, – и что вы составляли карты передвижения звёзд по небу. Кентавры много веков пытались разгадать тайны этих перемещений. Наш опыт учит, что иногда по небесным картинам можно прозревать будущее…

– Профессор Трелони занималась с нами астрологией! – возбуждённо сказала лежащая на спине Парвати, вытянув руку вверх. – Марс вызывает катастрофы, ожоги и всякое такое, а когда он стоит под углом к Сатурну, как сейчас, – она начертила над собой прямой угол, – это значит, что мы должны быть особенно осторожны в обращении с горячими предметами…

– Всё это чепуха, выдуманная людьми, – спокойно промолвил Флоренц.

Рука Парвати бессильно шлёпнулась на пол.

– Мелкие травмы, крошечные человеческие беды, – сказал Флоренц, с мягким постукиванием перебирая копытами. – Для огромной вселенной это не больше, чем муравьиная суета, и движение планет никак на них не влияет.

– Профессор Трелони… – снова начала Парвати уязвлённо и негодующе.

– Всего лишь человек, – просто сказал Флоренц. – И потому не может избавиться от шор и оков, мешающих вашему роду.

Гарри чуть-чуть повернул голову, чтобы посмотреть на Парвати. Она и несколько учеников, лежащих по соседству с ней, выглядели глубоко оскорблёнными.

– Возможно, у Сивиллы Трелони и вправду есть дар предвидения, – продолжал Флоренц, прохаживаясь перед ними; Гарри слышал, как его хвост с лёгким свистом рассекает воздух, – но по большей части она напрасно тратит своё время на глупую ворожбу, порождение человеческого самодовольства. Я же пришёл сюда, чтобы обучить вас мудрости кентавров, беспристрастной и объективной. Мы ищем в небесах признаки великих перемен, приливов и отливов зла, которые порой отражаются там. Иногда понять то, что мы видим, удаётся только спустя десяток лет.

---

Флоренц указал на красную звёздочку прямо над Гарри.

– В прошлом десятилетии приметы говорили о том, что в волшебном мире наступил всего лишь краткий перерыв между двумя войнами. Марс, вестник битвы, ярко светит над нами, а это значит, что вскоре борьба должна разразиться снова. Когда именно, кентавры пробуют предсказать, сжигая специально подобранные травы и листья и наблюдая за их дымом и пламенем…

Это был самый необычный из всех уроков, на которых довелось побывать Гарри. Они и впрямь жгли на классном полу шалфей и листья мальвы, и Флоренц велел им вглядеться в едкий дым и попытаться различить там определённые формы и образы, но при этом, похоже, совершенно не огорчился, когда никто из них не увидел ни одного из описанных им знаков, – он сказал, что людям редко удаётся овладеть этим искусством, что кентавры осваивают его годами, а напоследок заявил, что слишком уж доверять таким вещам тоже глупо, поскольку в них порой ошибаются и сами кентавры. Он не походил ни на кого из знакомых Гарри преподавателей. Казалось, главное для него – не научить их тому, что знал он сам, а втолковать им, что никакое знание, даже нечеловеческое, не может быть абсолютным.

– Не скажешь, что он хоть в чём-то уверен по-настоящему, – тихонько сказал Рон, когда они тушили свой костерок из листьев мальвы. – Я в том смысле, что неплохо бы узнать что-нибудь более конкретное об этой скорой войне, как по-твоему?

В коридоре, прямо над классной дверью, прозвенел звонок, и все подскочили; Гарри совершенно забыл, что они по-прежнему в замке, а вовсе не в глухом лесу. Ученики потянулись наружу – вид у них был такой, словно они ещё не успели толком очнуться.

Гарри с Роном уже собрались выйти вслед за ними, как вдруг Флоренц сказал:

– Пожалуйста, Гарри Поттер, на два слова.

Гарри обернулся, и кентавр шагнул к нему. Рон замешкался.

– Вам тоже можно остаться, – сказал ему Флоренц. – Только закройте дверь.

Рон поспешил выполнить просьбу.

– Вы ведь друг Хагрида, Гарри Поттер? – сказал кентавр.

– Да, – ответил Гарри.

– Тогда предупредите его от меня. Его план не работает. Лучше ему оставить свои попытки.

– Оставить попытки? – тупо повторил Гарри.

– Да, потому что его план не работает, – кивнув, подтвердил Флоренц. – Я бы и сам предупредил Хагрида, но я изгнанник – теперь мне было бы неразумно приближаться к Лесу… У Хагрида и так немало хлопот – не хватает ему ещё битвы кентавров.

– Но… что Хагрид пытается сделать? – тревожно спросил Гарри.

---

Флоренц бесстрастно посмотрел на него.

– Недавно Хагрид оказал мне большую услугу, – ответил он, – да и прежде я искренне уважал его за любовь ко всем живым существам. Я не выдам его тайны. Но Хагрида нужно привести в чувство. Его план не работает. Скажите ему это, Гарри Поттер. Желаю вам удачи.
* * *
Радость, которую испытал Гарри после опубликования в «Придире» своего интервью, давным-давно испарилась. Скучный март сменился ветреным апрелем, и его жизнь опять превратилась в нескончаемую череду забот и проблем.

Амбридж по-прежнему посещала все занятия по уходу за магическими существами, поэтому выполнить поручение Флоренца было очень трудно. Наконец Гарри умудрился сделать это, притворившись, что забыл свою книжку «Фантастические звери и места их обитания», и вернувшись назад после урока. Когда он передал Хагриду предостережение Флоренца, лесничий воззрился на него заплывшими, подбитыми глазами, явно растерянный, однако вскоре, похоже, снова пришёл в себя.

– Славный малый этот Флоренц, – хрипло сказал он, – только не знает он, чего говорит. Всё у меня получается, вот оно как.

– Что ты задумал, Хагрид? – серьёзно спросил Гарри. – Тебе ведь надо быть осторожным: Амбридж уже выгнала Трелони, и это, по-моему, только начало. Если ты сделаешь что-нибудь запрещённое, она тебя…

– Есть вещи поважней, чем сохранить работу, – сказал Хагрид, хотя руки его при этом слегка задрожали и тазик с помётом нарлов грохнулся на пол. – Ты насчёт меня того, не волнуйся; иди себе, он парень-то ничего.

Гарри волей-неволей пришлось оставить Хагрида, который принялся убирать рассыпанный помёт, но на душе у него по дороге к замку скребли кошки.

А тем временем, как ни уставали напоминать им преподаватели и Гермиона, СОВ неуклонно приближались. Все пятикурсники в разной степени страдали от стресса, однако Ханна Аббот первой получила от мадам Помфри успокаивающую настойку, когда вдруг ударилась в слёзы на травологии и заявила в промежутках между всхлипами, что она слишком тупа, в жизни не сдаст экзаменов и потому хочет сейчас же бросить школу.

Если бы не ОД, Гарри пришлось бы совсем туго. Иногда ему казалось, что он живёт только ради этих часов в Выручай-комнате, ради этого изнурительного труда, который тем не менее приносил ему истинное удовлетворение: всякий раз, глядя на своих товарищей и видя, как далеко они продвинулись, Гарри ощущал прилив гордости. Порой он гадал, как поведёт себя Амбридж, когда все члены ОД получат на экзамене по защите от Тёмных искусств отметку «превосходно».

---