ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 10.01.2024
Просмотров: 478
Скачиваний: 4
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
СОДЕРЖАНИЕ
Чего хотят женщины? Наука о природе женской сексуальности
Животные (О природе женской сексуальности)
Тело и сознание (На территории женского эроса)
Басня о сексуальной эволюции (Открытия психологии)
Обезьяны и крысы (Что упустила наука)
Нарциссизм («Быть желанной – настоящий оргазм»)
Стена переулка (Эротические фантазии)
Моногамия (О сексуальной жажде)
Четыре оргазма (Точка G – миф или реальность?)
спасены от стремления к оргазменной байке, в результате которого они получали только чувство собственной неполноценности.
Но тем временем Уиппл и Комисарук, вместе и по отдельности, накопили данные, которые позволили сделать совершенно иной вывод. Некоторые из их доказательств были получены благодаря оргазмам женщин, страдающих параличом нижних конечностей. Изучая женщин и самок крыс, они установили, что сигналы от гениталий к мозгу переносят четыре нервных пучка. Два из этих пучков напрямую соединяют гениталии со спинным мозгом. Но третий – гипогастрический тракт – делает круг, он присоединяется к позвоночнику значительно выше таза, приблизительно на уровне пупка. И четвертый – vagus (название в переводе с латинского означает «блуждающий») – напрямую соединен с мозгом, не прикрепляясь к позвоночнику.
Комисарук и Уиппл доказали важность для оргазма этой сложной нервной сети, работая с женщинами с тяжелыми повреждениями спинного мозга, которые теоретически не должны были быть в состоянии чувствовать то, что происходит у них ниже талии. Их гениталии должны были быть совершенно бесчувственными. И при исследовании в лаборатории клитора парализованных женщин его головка действительно ничего не ощущала. Но внутренняя передняя стенка их влагалища и их шейка матки оказались весьма чувствительными. Когда испытуемые занимались мастурбацией, стимулируя стенку влагалища или шейку матки, они сообщали об оргазме. Ученые удостоверились в этом, оценивая ощущение женщинами боли, измеряя их пульс и расширение зрачков. Сексология уже убедилась, что эти параметры служат надежными подтверждениями оргазма: боль исчезает, пульс учащается, зрачки расширяются. Уиппл, сидя около мастурбирующих женщин, собирала данные, используя калиброванный finger pricker и измеритель зрачка. Вместе с Комисаруком они опубликовали результаты своей работы, утверждая, что vagus и, в некоторых случаях, гипогастрический тракт передавали экстатические сигналы от влагалища, минуя точки повреждения спинного мозга, в то время как сигналы от внешней поверхности клитора были связаны с нижней частью позвоночника и не ощущались. Они считали это демонстрацией того, что вагинальные оргазмы были реальностью, что они не были просто следствием наклонных толчков и нажатия в области внешней поверхности клитора. Они рассуждали, что передача сигналов двумя окольными трактами – hypogastric и vagus – объясняла, почему здоровые женщины описывали вагинальный оргазм как ощущение, отличающееся от внешнего, клиторального, как более «глубокое», более «пульсирующее», более «сильное». Так или иначе, эти ощущения создаются не напрямую, а благодаря более сложным проводящим путям нервной системы.
Но даже тем, кто отвергает такой наглядный близнецовый метод и доверяет данным, полученным в результате изучения внутреннего оргазма парализованных женщин, мешает незнание некоего базового момента. Где именно находится анатомический источник или смесь физиологических источников этого разнообразия счастья? Точка G – это одна точка, множество точек или даже некая область? Это стенка влагалища или то, что находится за этой стенкой, – насыщенное нервными окончаниями продолжение клитора, его крылья, открытые лишь в конце 90-х? И если речь идет об этих продолжениях клитора и стимуляции, которую они могли бы получить через стенку влагалища во время сношения, не являются ли в конце концов вагинальные оргазмы клиторальными? Или Комисарук прав в своих логических выводах на основании данных, полученных в результате исследования женщин, страдающих параличом нижних конечностей, говоря, что этого, вероятно, не может быть, потому что у этих парализованных женщин нервные пути, идущие от продолжения клитора, так же разорваны, как и те, которые идут от головки клитора? И как соединить понимание механики и нервных путей, участвующих в предполагаемом третьем типе экстаза – цервикальном оргазме, последнем дополнении к дебатам об оргазме – и его возможной важности для репродукции?
Как и в случае с крысами, стимуляция шейки матки женщины облегчает выброс гормонов, которые, пока неизвестно в какой степени, поддерживают оплодотворенную яйцеклетку. Но научное обнаружение цервикального оргазма у женщин, скорее всего, невозможно. Трудно представить себе искусственный пенис, сделанный на кухне или в другом месте, который мог бы полностью обойти стимуляцию стенок влагалища и касаться только задней стенки канала.
Два французских врача решили во что бы то ни стало найти точку G и решить проблему цервикального оргазма. Они посадили женщину, которая заявила, что у нее были вагинальные оргазмы, в гинекологическое кресло со стременами. Затем они поместили сканер сонографа в область ее таза, а ее возлюбленный вводил в нее свой член. Возможность наблюдать за сношением показала, что решением загадки точки G может быть пара выступов, лежащих ниже клитора. В эти выступы входит губчатая, насыщенная нервными окончаниями подкладка уретры. На сонограмме, когда член ударял в особую зону на передней стенке влагалища, окружающие клитор участки начинали ножницеобразно двигаться, массируя подкладку уретры. Так возникла новая теория: удар в подкладку уретры обеспечивает избыток нервной активности, и женщина достигает оргазма. Таким образом, точка G была источником ножницеобразного движения, а конечным источником оргазма был мягкий внешний слой уретры.
Комисарук и Уиппл опубликовали руководство для массового читателя: «Эту зону можно обнаружить, если вставить один или два пальца во влагалище ладонью вверх, выполняя движение, которым мы подзываем кого-то к себе ». «Женщины сообщали, что они испытывают затруднения с самостоятельным определением местонахождения и стимуляцией точки G (без использования пениса, вибратора для точки G или других подобных устройств), но они не испытывают никаких затруднений, идентифицируя эротическое ощущение, когда эта область стимулируется партнером. Наилучшие позы женщины для того, чтобы стимулировать точку G во время вагинального сношения, – когда женщина находится сверху или вхождение осуществляется сзади. Оргазм, следующий за стимуляцией точки G, ощущается глубоко внутри тела».
Никакие усилия с той или другой стороны не положили конец спорам о сути оргазма – вагинальный или внешний. Ни один вариант не кажется вероятнее другого. Приблизительно половина женщин полагает, что у них есть точка G, другая половина считает, что ее нет. Но Комисарук и Уиппл, используя свои инструменты, подтвердили наличие чего-то, что выходит за рамки анатомии, чего-то, что не вызывало особых сомнений: есть люди, которые могут своими мыслями довести себя до оргазма, вообще не прикасаясь к телу. По непонятным причинам эта способность намного более распространена у женщин, чем у мужчин. В лаборатории Комисарук и Уиппл женщины, представляя себе любовников или даже музыкальные пассажи, доводили себя до состояния экстаза.
Есть люди, которые могут своими мыслями довести себя до оргазма, вообще не прикасаясь к телу. Эта способность намного более распространена у женщин, чем у мужчин.
Однажды днем я наблюдал, как Вайз, партнер Комисарук по МРТ-исследованиям, откинулась на спину в МРТ и продемонстрировала это. Перед тем как расположиться в аппарате, она объяснила мне, что все дело в дыхании, силе тазовых мышц и знании, как циркулирует энергия. Но говорить о своих излюбленных фантазиях она не стала.
Я спросил, действительно ли это был оргазм.
«Чихают по-разному, – сказала она, – но никто не сомневается, что это чихание».
Теперь она лежала неподвижно под простыней. На экране созвездия точек становились все более густыми, новые точки вспыхивали с сумасшедшей скоростью. Спустя пять минут и девятнадцать секунд после начала эксперимента она подняла руку.
Мартина Миллер, координатор, пересчитывала таблетки. Венди заполняла анкету. Венди гордилась собой. Она действительно была очень работоспособной. Она снимала скрепку для бумаг, скреплявшую страницы анкеты, быстро вчитывалась в каждый вопрос и так же быстро ставила галочки ответов. Закончив заполнение страниц, Венди резко выровняла листы и прикрепила их – раз-два – к белому эмалированному планшету с зажимом для бумаг, который вернула координатору.
В свою очередь Миллер вручила Венди новую порцию медикаментов. Красные слаксы, шарф канареечного цвета с оранжевой отделкой – Венди сияла яркими красками и оптимизмом. Она поблагодарила, хихикнула и сунула баночку с таблетками в свою блестящую сумку на длинном ремешке. Однако была одна загвоздка. Просматривая файлы на компьютере, Миллер указала, что Венди пропустила несколько отчетов, не делала записи в своем электронном дневнике каждый раз, когда клала таблетку в рот.
«Знаю, знаю, – призналась Венди. – Это непорядок. Я постоянно об этом забываю». В течение двух-трех минут броня ее оптимизма разлетелась вдребезги. Когда Венди зашла в центр сексуальной медицины в пригороде Мэриленда, у нее не было слез, был только страх, проявляющийся в веселом голосе. Этим теплым майским днем она могла бы поехать на занятие своей десятилетней дочери по лакроссу. Вместо этого Венди объясняла Миллер, что приняла лекарство, ничего не почувствовала, у нее с мужем ничего не получилось, она заснула и на следующий день забыла про дневник, поэтому пропустила запись. Она надеялась, что первая порция таблеток была плацебо.
Всю осень и зиму женщины, откликнувшиеся на объявления по радио, в газетах и на Craigslist, приходили, чтобы принять участие в испытаниях. Я наблюдал за этим процессом в другой клинике, в центре Вашингтона, округ Колумбия. Крошечная фармацевтическая фирма, Emotional Brain (EВ), привлекла к участию медицинские центры по всей стране, клиники, которыми руководили психологи, гинекологи и обычные врачи. Некоторые делали это просто потому, что медицинские исследования были частью их практики, другие – потому, что полагали, что изобретения ЕВ – «Либридо» и «Либридос» – могли оказаться оригинальными препаратами с более четко очерченным спектром действия, чем лекарства, выпущенные ранее другими компаниями. Они могли стать первым возбуждающим средством, получившим одобрение агентства Министерства здравоохранения и социальных служб США, которое врачи смогут предлагать таким женщинам, как Венди.
Эндрю Голдштейн, управляющий центром в Вашингтоне, так характеризовал своих пациентов: «Они не стесняются в выражениях, их слова достаточно резки». В кабинете Голдштейна струился неяркий свет, на стене рядом с его дипломами висела фотография – крупное изображение сочной вишни. «Мне кажется, что кто-то отрезал мне руку или вырвал часть меня. Украл», – обронил он. Эндрю Голдштейн – один из самых видных гинекологов в стране, президент Международного общества исследований женского сексуального здоровья. Он почти праздновал победу. Ему не терпелось получить финансовую прибыль. Если бы испытания удались, если бы два его препарата оказались лучше плацебо, если бы побочные эффекты были умеренными, если бы Министерство здравоохранения и социальных служб США одобрило препарат, Голдштейн заработал бы отличные деньги. До этого Голдштейн тестировал другие препараты, созданные фармацевтическими гигантами и нацеленные на борьбу с теми же самыми проблемами – исчезновением сексуального желания. Они были предназначены для того же рынка, стоимость которого превышала 4 млрд долларов, и это в одной только Америке. Затем в течение двух лет ученого преследовали неудачи. Но «Либридо» и «Либридос» возродили в нем надежду. Он чувствовал, что решение найдено. И дело было не только в этом. Диагностический метод EВ, данные, добытые фирмой путем тщательного отбора генетического материала и изучения крови, опросы пациенток и алгоритм, с помощью которого была собрана и обработана информация, позволят по-новому взглянуть на женское сексуальное сознание.
«Инструменты, которыми мы до сих пор располагали, были похожи на кремниевые ножи», – сетовал Голдштейн. Действительно, средства, использовавшиеся для исследований в его области, были грубыми, непродуманными – каменный век. Когда мы разговаривали в перерывах между скринингами испытуемых, на Голдштейне была сине-белая рубашка в тонкую полоску и белый лабораторный халат. Его высокий голос звучал на редкость раздраженно и злобно, и со своим лицом херувима, обрамленным густыми седыми волосами, он выглядел иногда по-детски, а иногда величаво и неприступно. Однако, когда речь заходила об алгоритме ЕВ, о его таблетках, мрачность Голдштейна исчезала: «Ей-богу! Все совершенно точно!»
Если бы ЕВ попал в точку, это привело бы к огромным переменам. Результат был бы фантастическим. В руках у Голдштейна оказался бы препарат, способный помочь множеству его пациенток – женщинам, у которых антидепрессанты задушили сексуальное желание. Он смог бы найти ответ на одну из загадок в своей области науки: почему противозачаточные таблетки разрушали сексуальность женщин, однако далеко не у всех. Данные были бы намного более точными, чем нынешнее расплывчатое понимание влияния тестостерона на женское либидо. И самое главное – он смог бы помочь всем женщинам восстановить то, чего, по их ощущениям, они были лишены.
Но тем временем Уиппл и Комисарук, вместе и по отдельности, накопили данные, которые позволили сделать совершенно иной вывод. Некоторые из их доказательств были получены благодаря оргазмам женщин, страдающих параличом нижних конечностей. Изучая женщин и самок крыс, они установили, что сигналы от гениталий к мозгу переносят четыре нервных пучка. Два из этих пучков напрямую соединяют гениталии со спинным мозгом. Но третий – гипогастрический тракт – делает круг, он присоединяется к позвоночнику значительно выше таза, приблизительно на уровне пупка. И четвертый – vagus (название в переводе с латинского означает «блуждающий») – напрямую соединен с мозгом, не прикрепляясь к позвоночнику.
Комисарук и Уиппл доказали важность для оргазма этой сложной нервной сети, работая с женщинами с тяжелыми повреждениями спинного мозга, которые теоретически не должны были быть в состоянии чувствовать то, что происходит у них ниже талии. Их гениталии должны были быть совершенно бесчувственными. И при исследовании в лаборатории клитора парализованных женщин его головка действительно ничего не ощущала. Но внутренняя передняя стенка их влагалища и их шейка матки оказались весьма чувствительными. Когда испытуемые занимались мастурбацией, стимулируя стенку влагалища или шейку матки, они сообщали об оргазме. Ученые удостоверились в этом, оценивая ощущение женщинами боли, измеряя их пульс и расширение зрачков. Сексология уже убедилась, что эти параметры служат надежными подтверждениями оргазма: боль исчезает, пульс учащается, зрачки расширяются. Уиппл, сидя около мастурбирующих женщин, собирала данные, используя калиброванный finger pricker и измеритель зрачка. Вместе с Комисаруком они опубликовали результаты своей работы, утверждая, что vagus и, в некоторых случаях, гипогастрический тракт передавали экстатические сигналы от влагалища, минуя точки повреждения спинного мозга, в то время как сигналы от внешней поверхности клитора были связаны с нижней частью позвоночника и не ощущались. Они считали это демонстрацией того, что вагинальные оргазмы были реальностью, что они не были просто следствием наклонных толчков и нажатия в области внешней поверхности клитора. Они рассуждали, что передача сигналов двумя окольными трактами – hypogastric и vagus – объясняла, почему здоровые женщины описывали вагинальный оргазм как ощущение, отличающееся от внешнего, клиторального, как более «глубокое», более «пульсирующее», более «сильное». Так или иначе, эти ощущения создаются не напрямую, а благодаря более сложным проводящим путям нервной системы.
Но даже тем, кто отвергает такой наглядный близнецовый метод и доверяет данным, полученным в результате изучения внутреннего оргазма парализованных женщин, мешает незнание некоего базового момента. Где именно находится анатомический источник или смесь физиологических источников этого разнообразия счастья? Точка G – это одна точка, множество точек или даже некая область? Это стенка влагалища или то, что находится за этой стенкой, – насыщенное нервными окончаниями продолжение клитора, его крылья, открытые лишь в конце 90-х? И если речь идет об этих продолжениях клитора и стимуляции, которую они могли бы получить через стенку влагалища во время сношения, не являются ли в конце концов вагинальные оргазмы клиторальными? Или Комисарук прав в своих логических выводах на основании данных, полученных в результате исследования женщин, страдающих параличом нижних конечностей, говоря, что этого, вероятно, не может быть, потому что у этих парализованных женщин нервные пути, идущие от продолжения клитора, так же разорваны, как и те, которые идут от головки клитора? И как соединить понимание механики и нервных путей, участвующих в предполагаемом третьем типе экстаза – цервикальном оргазме, последнем дополнении к дебатам об оргазме – и его возможной важности для репродукции?
Как и в случае с крысами, стимуляция шейки матки женщины облегчает выброс гормонов, которые, пока неизвестно в какой степени, поддерживают оплодотворенную яйцеклетку. Но научное обнаружение цервикального оргазма у женщин, скорее всего, невозможно. Трудно представить себе искусственный пенис, сделанный на кухне или в другом месте, который мог бы полностью обойти стимуляцию стенок влагалища и касаться только задней стенки канала.
Два французских врача решили во что бы то ни стало найти точку G и решить проблему цервикального оргазма. Они посадили женщину, которая заявила, что у нее были вагинальные оргазмы, в гинекологическое кресло со стременами. Затем они поместили сканер сонографа в область ее таза, а ее возлюбленный вводил в нее свой член. Возможность наблюдать за сношением показала, что решением загадки точки G может быть пара выступов, лежащих ниже клитора. В эти выступы входит губчатая, насыщенная нервными окончаниями подкладка уретры. На сонограмме, когда член ударял в особую зону на передней стенке влагалища, окружающие клитор участки начинали ножницеобразно двигаться, массируя подкладку уретры. Так возникла новая теория: удар в подкладку уретры обеспечивает избыток нервной активности, и женщина достигает оргазма. Таким образом, точка G была источником ножницеобразного движения, а конечным источником оргазма был мягкий внешний слой уретры.
Комисарук и Уиппл опубликовали руководство для массового читателя: «Эту зону можно обнаружить, если вставить один или два пальца во влагалище ладонью вверх, выполняя движение, которым мы подзываем кого-то к себе ». «Женщины сообщали, что они испытывают затруднения с самостоятельным определением местонахождения и стимуляцией точки G (без использования пениса, вибратора для точки G или других подобных устройств), но они не испытывают никаких затруднений, идентифицируя эротическое ощущение, когда эта область стимулируется партнером. Наилучшие позы женщины для того, чтобы стимулировать точку G во время вагинального сношения, – когда женщина находится сверху или вхождение осуществляется сзади. Оргазм, следующий за стимуляцией точки G, ощущается глубоко внутри тела».
Никакие усилия с той или другой стороны не положили конец спорам о сути оргазма – вагинальный или внешний. Ни один вариант не кажется вероятнее другого. Приблизительно половина женщин полагает, что у них есть точка G, другая половина считает, что ее нет. Но Комисарук и Уиппл, используя свои инструменты, подтвердили наличие чего-то, что выходит за рамки анатомии, чего-то, что не вызывало особых сомнений: есть люди, которые могут своими мыслями довести себя до оргазма, вообще не прикасаясь к телу. По непонятным причинам эта способность намного более распространена у женщин, чем у мужчин. В лаборатории Комисарук и Уиппл женщины, представляя себе любовников или даже музыкальные пассажи, доводили себя до состояния экстаза.
Есть люди, которые могут своими мыслями довести себя до оргазма, вообще не прикасаясь к телу. Эта способность намного более распространена у женщин, чем у мужчин.
Однажды днем я наблюдал, как Вайз, партнер Комисарук по МРТ-исследованиям, откинулась на спину в МРТ и продемонстрировала это. Перед тем как расположиться в аппарате, она объяснила мне, что все дело в дыхании, силе тазовых мышц и знании, как циркулирует энергия. Но говорить о своих излюбленных фантазиях она не стала.
Я спросил, действительно ли это был оргазм.
«Чихают по-разному, – сказала она, – но никто не сомневается, что это чихание».
Теперь она лежала неподвижно под простыней. На экране созвездия точек становились все более густыми, новые точки вспыхивали с сумасшедшей скоростью. Спустя пять минут и девятнадцать секунд после начала эксперимента она подняла руку.
Глава девятая
Волшебство (В поисках потерянного либидо)
Мартина Миллер, координатор, пересчитывала таблетки. Венди заполняла анкету. Венди гордилась собой. Она действительно была очень работоспособной. Она снимала скрепку для бумаг, скреплявшую страницы анкеты, быстро вчитывалась в каждый вопрос и так же быстро ставила галочки ответов. Закончив заполнение страниц, Венди резко выровняла листы и прикрепила их – раз-два – к белому эмалированному планшету с зажимом для бумаг, который вернула координатору.
В свою очередь Миллер вручила Венди новую порцию медикаментов. Красные слаксы, шарф канареечного цвета с оранжевой отделкой – Венди сияла яркими красками и оптимизмом. Она поблагодарила, хихикнула и сунула баночку с таблетками в свою блестящую сумку на длинном ремешке. Однако была одна загвоздка. Просматривая файлы на компьютере, Миллер указала, что Венди пропустила несколько отчетов, не делала записи в своем электронном дневнике каждый раз, когда клала таблетку в рот.
«Знаю, знаю, – призналась Венди. – Это непорядок. Я постоянно об этом забываю». В течение двух-трех минут броня ее оптимизма разлетелась вдребезги. Когда Венди зашла в центр сексуальной медицины в пригороде Мэриленда, у нее не было слез, был только страх, проявляющийся в веселом голосе. Этим теплым майским днем она могла бы поехать на занятие своей десятилетней дочери по лакроссу. Вместо этого Венди объясняла Миллер, что приняла лекарство, ничего не почувствовала, у нее с мужем ничего не получилось, она заснула и на следующий день забыла про дневник, поэтому пропустила запись. Она надеялась, что первая порция таблеток была плацебо.
Всю осень и зиму женщины, откликнувшиеся на объявления по радио, в газетах и на Craigslist, приходили, чтобы принять участие в испытаниях. Я наблюдал за этим процессом в другой клинике, в центре Вашингтона, округ Колумбия. Крошечная фармацевтическая фирма, Emotional Brain (EВ), привлекла к участию медицинские центры по всей стране, клиники, которыми руководили психологи, гинекологи и обычные врачи. Некоторые делали это просто потому, что медицинские исследования были частью их практики, другие – потому, что полагали, что изобретения ЕВ – «Либридо» и «Либридос» – могли оказаться оригинальными препаратами с более четко очерченным спектром действия, чем лекарства, выпущенные ранее другими компаниями. Они могли стать первым возбуждающим средством, получившим одобрение агентства Министерства здравоохранения и социальных служб США, которое врачи смогут предлагать таким женщинам, как Венди.
Эндрю Голдштейн, управляющий центром в Вашингтоне, так характеризовал своих пациентов: «Они не стесняются в выражениях, их слова достаточно резки». В кабинете Голдштейна струился неяркий свет, на стене рядом с его дипломами висела фотография – крупное изображение сочной вишни. «Мне кажется, что кто-то отрезал мне руку или вырвал часть меня. Украл», – обронил он. Эндрю Голдштейн – один из самых видных гинекологов в стране, президент Международного общества исследований женского сексуального здоровья. Он почти праздновал победу. Ему не терпелось получить финансовую прибыль. Если бы испытания удались, если бы два его препарата оказались лучше плацебо, если бы побочные эффекты были умеренными, если бы Министерство здравоохранения и социальных служб США одобрило препарат, Голдштейн заработал бы отличные деньги. До этого Голдштейн тестировал другие препараты, созданные фармацевтическими гигантами и нацеленные на борьбу с теми же самыми проблемами – исчезновением сексуального желания. Они были предназначены для того же рынка, стоимость которого превышала 4 млрд долларов, и это в одной только Америке. Затем в течение двух лет ученого преследовали неудачи. Но «Либридо» и «Либридос» возродили в нем надежду. Он чувствовал, что решение найдено. И дело было не только в этом. Диагностический метод EВ, данные, добытые фирмой путем тщательного отбора генетического материала и изучения крови, опросы пациенток и алгоритм, с помощью которого была собрана и обработана информация, позволят по-новому взглянуть на женское сексуальное сознание.
«Инструменты, которыми мы до сих пор располагали, были похожи на кремниевые ножи», – сетовал Голдштейн. Действительно, средства, использовавшиеся для исследований в его области, были грубыми, непродуманными – каменный век. Когда мы разговаривали в перерывах между скринингами испытуемых, на Голдштейне была сине-белая рубашка в тонкую полоску и белый лабораторный халат. Его высокий голос звучал на редкость раздраженно и злобно, и со своим лицом херувима, обрамленным густыми седыми волосами, он выглядел иногда по-детски, а иногда величаво и неприступно. Однако, когда речь заходила об алгоритме ЕВ, о его таблетках, мрачность Голдштейна исчезала: «Ей-богу! Все совершенно точно!»
Если бы ЕВ попал в точку, это привело бы к огромным переменам. Результат был бы фантастическим. В руках у Голдштейна оказался бы препарат, способный помочь множеству его пациенток – женщинам, у которых антидепрессанты задушили сексуальное желание. Он смог бы найти ответ на одну из загадок в своей области науки: почему противозачаточные таблетки разрушали сексуальность женщин, однако далеко не у всех. Данные были бы намного более точными, чем нынешнее расплывчатое понимание влияния тестостерона на женское либидо. И самое главное – он смог бы помочь всем женщинам восстановить то, чего, по их ощущениям, они были лишены.