Файл: Реферат творчество А. Т. Твардовского учащаясяся 276 гр. Кучерова Л. Е. Проверила преподаватель.rtf

Скачать файл
Заказать решение

ВУЗ: Не указан

Категория: Реферат

Дисциплина: Не указана

Добавлен: 12.01.2024

Просмотров: 242

Скачиваний: 18

ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.

СОДЕРЖАНИЕ

ПУ - 12 РЕФЕРАТ Творчество А.Т. Твардовского Выполнила: учащаясяся 276 гр.Кучерова Л.Е.Проверила: преподаватель литературыКарпова Н.К.Томск - 2007Содержание ПУ - 12 1РЕФЕРАТ 1Творчество А.Т. Твардовского 1Вступление 3Глава 1 Становление поэта 41.1.Детство поэта 41.2. Первые шаги в литературе 6Глава 2 Жизнь - одна, и смерть - одна 82.1 Создание поэмы «Василий Тёркин» 82.2. Вперёд за будущим днём, как за огневым валом 15Заключение 22 Вступление Имя Александра Трифоновича Твардовского, крупнейшего советского поэта, лауреата Ленинской и Государственных премий, пользуется в нашей стране широкой известностью. Свобода, юмор, правдивость, удаль, естественность погружения в стихию народной жизни и народной речи покоряли и покоряют читателей Твардовского.Его стихи входят в сознание читателя с детства: «Страна Муравия», «Тёркин на том свете», «Дом у дороги», «За далью даль», лирика и др.Александр Твардовский - одна из самых драматических фигур в литературе и советской действительности середины 20 века, большой национальный поэт. Глава 1 Становление поэта 1.1.Детство поэта Через всю свою жизнь Твардовский пронес благодарную память о тех днях, которые называл «началом всех начал», - о детстве. А было оно далеко не «золотым».Отец поэта, Трифон Гордеевич, при всех его достоинствах (о которых будет сказано ниже), был строг до суровости, честолюбив до болезненности, в нем были сильно развиты собственнические замашки, и детям - а впечатлительному и чуткому ко всякой несправедливости Александру в особенности - бывало с ним порой очень нелегко. И все-таки условия, в которых протекало детство будущего поэта, складывались так, что он мог постигать сущность крестьянской работы и прелесть родной природы впитывать стихи классиков и учиться преодолевать трудности, ценить плоды человеческого труда и развивать в себе любознательность, проникаться непримиримостью к жадности, жестокости, трусости, подлости и лицемерию и давать простор своим безудержным мечтам, настойчиво добиваться цели и вырабатывать в себе еще на пороге юности определенный моральный кодекс - высокий нравственный кодекс советского гражданина и русского поэта. Предоставим слово самому Твардовскому. «Родился я в Смоленщине, - пишет он, - в 1910 году, 21 июня, на «хуторе пустоши Столпово», как назывался в бумагах клочок земли, приобретенный моим отцом Трифоном Гордеевичем Твардовским, через Поземельный крестьянский банк с выплатой в рассрочку. Земля эта - десять с небольшим десятин, вся в мелких болотцах, «Оборках», как их у нас называли, и вся заросшая лозняком, ельником, берёзкой, - была во всех смыслах незавидна. Но для отца, который был единственным сыном безземельного солдата и многолетним тяжким трудом кузнеца заработал сумму, необходимую для первого взноса в банк, земля эта была дорога до святости.И нам, детям, он с самого малого возраста внушал любовь и уважение к этой кислой, подзолистой, скупой и недоброй, но нашей земле - нашему «имению», как он в шутку и не в шутку называл свой хутор... Местность эта была довольно дикая, в стороне от дорог, и отец, замечательный мастер кузнечного дела, вскоре закрыл кузницу, решив жить с земли. Но ему то и дело приходилось обращаться к молотку: арендовать в отходе чужой горн и наковальню, работая исполу. ...Отец был человеком грамотным и даже нач4танным по-деревенски. Книга не являлась редкостью в нашем домашнем обиходе. Целые зимние вечера у нас часто отдавались чтению вслух какой-нибудь книги. Первое мое знакомство с «Полтавой» и «Дубровским» Пушкина, с «Тарасом Бульбой» Гоголя, популярнейшими стихотворениями Лермонтова, Некрасова, А. В. Толстого, Никитина произошло таким именно образом.Отец и на память знал много стихов". «Бородино», «Князя Курбского», чуть ли не всего ершовского «Конька-Горбунка» («Автобиография»). Тогда-то, должно быть, и западали в сердце мальчика, еще еле-еле читавшего по складам, неприязнь и отвращение к коронованному палачу Ивану Грозному, к изменнику Мазепе, к самодуру Кириле Петровичу Троекурову. Здесь, вероятно, истоки всем известной жажды справедливости Твардовского, начало его «детской мстительной мечты». И, может быть, нет ничего ни удивительного, ни случайного в том, что самое первое его стихотворение, сочиненное в таком возрасте, когда автор еще не знал всех букв алфавита, обличало мальчишек-сверстников, разорителей птичьих гнезд.Большое влияние в детстве на формирование будущего поэта оказало его приобщение к труду, и, прежде всего «учёба» в отцовской кузнице, которая для всей округи была «и клубом, и газетой, и академией наук». «Эстетику труда», о которой Твардовский впоследствии говорил на учительском съезде, ему не нужно было постигать специально - она входила в его жизнь сама, когда он «ребенком малым» видел, как под кузнечным молотом отца «рождалось все, чем пашут ниву, корчуют лес и строят дом». А часы ожидания заказчика заполнялись яростными сопорами людей, жаждавших потолковать с грамотным человеком.На восемнадцатом году жизни Александр Трифонович Твардовский покинул родное Загорье. К этому времени он уже не раз был в Смоленске, однажды побывал в Москве, лично познакомился с М. В. Исаковским, стал автором нескольких десятков напечатанных стихотворений. 1.2. Первые шаги в литературе Впервые имя Твардовского увидело свет 15 февраля 1925 года. В газете «Смоленская деревня» была опубликована его заметка «Как происходят перевыборы кооперативов». 19 июля эта же газета напечатала его первое стихотворение «Новая изба».В последующие месяцы появилось еще несколько заметок, корреспонденции, стихов Твардовского в различных газетах Смоленска; а в начале 1926 года, когда поэт специально приехал в этот город, чтобы познакомиться с М. В. Исаковским, он снова публикует свои стихи в газете «Рабочий путь». Художник И. Фомичев рисует карандашный портрет «селькора Александра Твардовского», который напечатан на одной газетной странице с его стихами. В апреле 1927 года смоленская газета «Юный товарищ» помещает заметку об Александре Твардовском вместе с подборкой его стихов и фотографией - все это объединено общим заголовком «Творческий путь Александра Твардовского». А было Александру 17 лет. По свидетельству Исаковского, «это был стройный юноша с очень голубыми глазами и светло-русыми волосами. Одет был Саша в куртку, сшитую из овчины. Шапку он держал в руках». Юноша переселился в Смоленск. Но в редакции «Рабочего пути» никакой штатной должности для Твардовского не нашлось. Предложили писать заметки в хронику, что, естественно, не гарантировало постоянного заработка. Но он согласился, хотя прекрасно понимал, что обрекает себя на полуголодное существование. Летом 1929 года, когда многие сотрудники «Рабочего пути» ушли в отпуск, Твардовского загрузили работой, посылая его с корреспондентскими заданиями и районы. Прибавились заработки, расширился круг знакомств, в том числе и литературных. Поэт осмелился послать свои стихи в Москву, в редакцию журнала «Октябрь». И - о счастье! Михаил Светлов напечатал стихи девятнадцатилетнего Твардовского. После этого события смоленские горизонты стали казаться ему слишком узкими, и он устремился в столицу. Но получилось примерно то же самое, что со Смоленском. Меня изредка печатали, кто-то одобрял мои опыты, поддерживая ребяческие надежды, но зарабатывал я ненамного больше, чем в Смоленске, и жил по углам, койкам, слонялся по редакциям, и меня всё заметнее относило куда-то в сторону от прямого и трудного пути настоящей учебы, настоящей жизни. Зимой тридцатого года я вернулся в Смоленск...», - так с предельным лаконизмом рассказал поэт о своем пребывании в Москве многие годы спустя. Трудно сказать, как бы складывалась литературная судьба Твардовского, если бы он остался в Москве, что было вовсе не исключено, имей он постоянное и надежное жилье. Но, надо думать, главная причина его возвращения в Смоленск все-таки в ином. У Твардовского возросла требовательность к. Себе как поэту, и он сам стал все чаще испытывать неудовлетворённость своими стихами. Вероятно, он понимал, что пока родной стихией, питавшей его поэзию, была только жизнь села: его быт, природа, коллективизация и все с нею связанное. Но все эта осталось позади. Позднее он писал: «Был период, когда я, уйдя из деревни, одно время был, по существу, оторван от жизни, вращаясь в узколитературной среде». В течение первого года обучения в институте он обязался сдать экзамены за среднюю школу по всем предметам и успешно с этим справился. « Эти годы учебы и работы в Смоленске - писал впоследствии Твардовский, - навсегда отмечены для меня высоким душевным подъемом... Отрываясь от книг и учебы, я ездил в колхозы в качестве корреспондента областных газет, вникал со страстью во все, что составляло собою новый, впервые складывающийся строй сельской жизни, писал статьи, корреспонденции и вел всякие записи, за каждой поездкой отмечая для себя то новое, что открылось мне в сложном процессе становления колхозной жизни» («Автобиография»). Начиная с 1929 года Твардовский стал писать по-новому, добиваясь предельной прозаичности стиха. Ему, как он впоследствии рассказывал, хотелось писать «естественно, просто», и он изгонял «всякий лиризм, проявление чувства». Поэзия немедля отомстила ему за это. В некоторых стихотворениях («Яблоки», «Стихи о всеобуче») наряду с подлинно поэтическими стали появляться и такие, например, строчки: И сюдаРебят больших и малыхСоберётся школьный коллектив. Впоследствии Твардовский понял, что это ошибочный путь, ибо то, что он ставил превыше всего - сюжетность, повествовательность стиха, конкретность, - выражалось у него на практике, как признал он в 1933 году, «в насыщении стихов прозаизмами, «разговорными интонациями» до того, что они переставали звучать как стихи и все в общем сливалось в серость, безобразность... в дальнейшем эти перегибы доходи подчас до абсолютной антихудожественности» Долгий и трудный путь поисков пришлось пройти поэту, прежде чем он окончательно разуверился в жизненности полупрозаического стиха. Целое десятилетие бился он, как когда-то Некрасов, над решением мучительной задачи - «найти себя в себе самом». Как и Некрасов, Твардовский прошел в молодости тернистый путь ученичества, подражания, временных успехов и горьких разочарований вплоть до отвращения к своим собственным писаниям, безрадостного и унизительного хождения по редакциям. Впоследствии он сам высказался об этом: «Некрасов был мне как-то лично близок, я знал его биографию, знал о его голодной юности и т. д. Я мечтал, что и я так же буду голодать, пробиваться, когда уеду со своими стихами из деревни; мечты эти, кстати сказать, впоследствии в достаточной мере осуществились, так как я и голодал, и безночлежничал и вообще мытарился порядочно. Но это между прочим. А я хочу сказать, что этот поэт был мне дорог еще и как личность, он был моим любимым героем» Глава 2 Жизнь - одна, и смерть - одна 2.1 Создание поэмы «Василий Тёркин» Первое утро Великой Отечественной войны застало Твардовского в Подмосковье, в деревне Грязи Звенигородского района, в самом начале отпуска. Вечером того же дни он был в Москве, а сутки спустя - направлен в штаб Юго-Западного фронта, где ему предстояло работать во фронтовой газете «Красная Армия». Некоторый свет на жизнь поэта во время войны проливают его прозаические очерки «Родина и чужбина

2.2. Вперёд за будущим днём, как за огневым валом

Заключение


Когда нам платочки, носочки

Уложат их добрые руки,

А мы, опасаясь отсрочки,

К назначенной рвёмся разлуке.
Это строки из первого стихотворения.

В третьем - описание похорон. Первые восемь строк - о неспешной работе садовников, сажающих молодые яблоньки, затем - сразу резкий контраст:
Но как могильщики - рывком -

Давай, давай без передышки, -

Едва свалился первый ком,

И вот уже не слышно крышки.
Такие же лопаты; такие же, у садовников, у могильщиков мозолистые руки и грубые кирзовые сапоги; но у свежей могилы самого дорогого человека некстати вспомнились осиротевшему сыну заботливые садовники, всеми своими повадками настолько схожие с любимой матерью, родившей и выпестовавшей семерых детей, что стало просто невыносимо ждать конца погребения:

Ведь ты им сам готов помочь,

Чтоб только все - ещё короче.
Это нетерпеливое чувство хорошо знакомо каждому, кому приходилось хоронить близких людей, - даже и без всяких ассоциаций с садовниками.

Трудно сказать, кто из родителей повлиял на поэта в большей, кто в меньшей степени, но, очевидно, мать он любил сильнее. Посвящённые её памяти стихи писались, видимо, в очень угнетённом состоянии духа. Тяжело было ему писать этот рэквием, но ещё тяжелее - держать боль в себе. Вылившись в слова, эта боль обрела форму не просто стихотворных строк - высокой поэзии. Эти стихи стали литературным фактом.

До последних дней ненавидел он «всяческую мертвечину», которую с убийственным сарказмом выставил на всеобщий позор ещё в «Тёркине на том свете» (1963).

В Москве, на проспекте Мира, недалеко от ВДНХ, - школа №279 имени А. Т. Твардовского. О ней в своё время рассказал читателям журнал «Юность». На стенде, посвящённом поэту, среди других цитат из его произведений помещена и такая:

За свои слова в ответе

Я недаром на посту -

Мёртвый дух на этом свете

Различаю за версту.
Слова эти взяты из сказки «Тёркин на том свете». И совершенно прав был К. Симонов, утверждавший, что «возвращение Тёркина к жизни в «Тёркине на том свете» означало неизменность взгляда Твардовского и непобедимость народа, на его способность справиться не только с таким величайшим испытанием, как война, но и с такой труднопоправимой бедой, как бюрократизм». Читатели уловили это безошибочно. Для них Тёркин, попавший на «тот свет», вовсе не был антиподом фронтовому Тёркину, и автор вскоре почувствовал это по многочисленным читательским письмам. Завершая эту поэму, он сказал:
Я в свою ходил атаку,


Мысль одна владела мной:

Слажу с этой, так со всякой

Сказкой слажу я иной.
Значит, именно эта «сказка» потребовала от него предельного напряжения сил - ей было отдано девять лет жизни (1954 - 1963). Именно здесь он испытал себя как сатирик, и стало ясно, что сатирик он сильнейший, беспощадный и совершенно своеобразный, умеющий даже сатиру сочетать с лирикой ( строки о военном и особом отделах, о награде и о Москве, о гибели друга, об обратной дороге Тёркина).

Опубликование и завершение «Тёркина на том свете» придало Твардовскому новые силы. Свидетельство тому - вся его последующая лирика, о которой К. Симонов, ведший совместно с М. Ульяновым документальный фильм о Твардовском, сказал: «Казалось, в своей поэме «За далью - даль» Твардовский поднялся на такую вершину поэзии, что выше подняться уже невозможно. А он - сумел. И эта последняя, высочайшая его вершина - его лирика последних лет».

Самое последнее стихотворение Твардовского из опубликованных при жизни - «К обидам горьким собственной персоны» - датировано 1968 годом. Это не значит, что больше он уже вообще не написал ни строки, хотя, по свидетельству А. Кондратовича, «писал с каждым годом все мучительнее и труднее». В одном из самых последних, написанном уже на шестидесятом году жизни и опубликованном посмертно, Твардовский спокойно прощался с жизнью:

Что нужно, чтобы жить с умом ?

Понять свою планиду:

Найти себя в себе самом

И не терять из виду.

И труд свой пристально любя, -

Он всех основ основа, -

Сурово спрашивать с себя,

С других не столь сурово.

Хоть про сейчас, хоть про запас,

Но делать так работу,

Чтоб жить да жить,

Но каждый час

Готовым быть к отлёту.

И не терзаться - ах да ох -

Что, близкий или дальний, -

Он всё равно тебя врасплох

Застигнет, час летальный.

Аминь! Спокойно ставь печать,

Той вопреки оглядке:

Уж если в ней одной печаль, -

Так, значит, всё в порядке.
Наверное, не одни только поэты, но все, кто стремиться быть настоящими людьми, будут правы, сделав это завещание великого советского поэта своим жизненным девизом.

Заключение




Твардовскому оставалось прожить еще около двух лет. Он еще не покинул своего кабинета в редакции «Нового мира» и еще не знал, что организм его разъедает злокачественная опухоль. Он чувствовал себя не только «в здравом уме и твердой памяти», но и при исполнении служебных обязанностей»...

В последние десять - пятнадцать лет своей жизни Твардовский был для множества своих собратьев по перу своеобразным духовным отцом благодаря своему исключительному таланту, а главным образом, благодаря известному всем чувству высокой личной ответственности за судьбы литературы, да и не только ее. «Он был нашей поэтической совестью» - так предельно точно определит нравственное значение Твардовского Кайсын Кулиев.

Лет за пятнадцать до смерти Твардовский писал, что жизнь его «не обделила... и столько в сердце поместила, что диву даться до поры - какие жесткие под силу ему ознобы и жары».

До поры... Но вот пора настала. Сам поэт держался мужественно, верил, что выздоровеет.

Между тем самые близкие ему люди еще за год до его кончины знали, что надеяться не на что.

Теперь, когда прошло немало времени, и когда многие близко знавшие его люди опубликовали свои воспоминания о нем, составляющие в общей сложности более пятисот страниц, можно, сопоставив их, попытаться сделать некоторые обобщения и выводы: кто же он был?


Вчитываемся снова в наиболее характерные строки воспоминаний - что вырисовывается из них?

Выросший в крестьянской «босоте и наготе», он с годами постепенно закалил свой характер.

Суровый реалист, научившийся, как завещал это Ленин, ничего не принимать на веру, он терпеть не мог людей чрезмерного практицизма: вчерашние выпускники вузов, самодовольно кичащиеся своей «ходовой» специальностью, которая обеспечивала в любом крупном городе солидный «кусок хлеба», вызывали у него чувство недоумения: для него это были люди, преждевременно духовно постаревшие. Вместе с тем ранняя самостоятельность, расторопность и деловитость какого-нибудь мальчишки приводили его в восторг.

И не удивительно, ибо ему самому были чрезвычайно свойственны независимость, самостоятельность, твердость и сила воли. Слава не могла вскружить ему голову, он умел легко отстранить ее - а это ли не признак силы воли?

Даже те, кто с ним часто спорил, отмечали его глубоко продуманную справедливость. Всем бросалась в глаза неизменная душевная доброта Твардовского, стремление действенно помочь ближнему.

Обладая натурой на редкость цельной, он оставался всегда самим собой - и в творчестве, и в повседневном быту.


Трудно оценить в полной мере все созданное Твардовским-поэтом, прозаиком, литературным критиком, публицистом, редактором. Слишком много создано им за 46 лет творческой деятельности. И все-таки, оценивая то, что вошло в его прижизненное пятитомное издание, в посмертно изданные сборники и в опубликованные книги шеститомника, можно в общих чертах подвести итог его деятельности.

В Твардовском заключалось «три дара, из которых складывается истинное поэтическое дарование: дар сочувствия, дар понимания, дар выражения» - так метко определил его талант В. Александров. Еще более определенную оценку его художнической индивидуальности дал П. Выходцев: «Твардовский без назойливо трескучих деклараций, логикой развития художественных образов воспроизводит главные признаки нашего времени, политическое, историческое и философское содержание дел и свершений народа». И в самом деле, социальное в творчестве поэта неотделимо от эстетического.

Твардовский постоянно находился на самом переднем крае, постоянно обращался в своем творчестве к самым насущным проблемам современности, ставил их со всей остротой и принципиальностью, т. е. был всегда верным и надежным помощником партии, Вот почему интерес и признательно и широкой читательской массы сопутствовали ему неизменно.

Не все грани таланта Твардовского одинаково изучены.

Твардовский-прозаик пока еще далеко не оценен по заслугам - главным образом потому, что заслонен Твардовским-поэтом. Но та же «естественность без примитивности и серьезность без нарочитого глубокомыслия» свойственны и прозе Твардовского, начиная с «Дневника председателя колхоза» и кончая «Заметками с Ангары»

Твардовский-критик еще ждет своего исследователя. Но любому даже при беглом знакомстве с его заметками и статьями о литературе не может не броситься в глаза, насколько обширен его литературный кругозор, насколько непринужденно сближает он в одной статье, скажем, Маршака и Гете, насколько глубоко и тонко судит о творчестве таких, казалось бы, чуждых ему поэтов, как Ахматова или Мандельштам. Три крупные статьи - о Бунине, Исаковском и Маршаке - свидетельствуют о том свойстве автора, которое музыканты именуют абсолютным слухом. Но при всем пристрастии к тому или иному писателю Твардовский судит о каждом принципиально, отнюдь не закрывая глаза на отдельные слабости, а иногда - как, например, в статье о Бунине - и на весьма существенные изъяны.

Александр Трифонович Твардовский сочетал в себе талант поэта, темперамент бойца, долг и совесть гражданина. Он был коммунистом и интернационалистом по самой своей натуре, оставаясь во всем русским национальным поэтом. И любому юноше, «решающему делать жизнь с кого», если даже у него нет никакой склонности к поэзии, можно смело и безошибочно указать на жизнь замечательного советского поэта.

Смотрите также файлы