Файл: holostova_e_i_teoriya_socialnoy_raboty_1.doc

во-вторых, переход от авторитарного, харизматического лидерства к высокопрофессиональному менеджменту, основанному на демократических принципах, что вызвано плюрализацией групп интересов в обществе, предполагающей необходимость не столько управлять их активностью, сколько искать компромиссы между преследуемыми ими целями;

в-третьих, переход от обычного права как регулятора общинных отношений к юридическому, имеющему в обществе универсальное значение; такое изменение обусловлено возрастанием степени открытости общества, где легитимизация сословных льгот и привилегий сменяется утверждением равенства всех граждан перед законом; в-четвертых, переход от мифологического отношения к окружающей действительности к рациональному, обусловленный существенным усложнением искусственного окружения людей, требующего для его поддержания постоянных целесообразных и эффективных, т.е. рациональных, действий.

Такого рода переходы имеют историческое измерение, в массовом масштабе время их деятельности существенно больше, чем жизнь одного поколения. Как показывают результаты многочисленных научных исследований, в такие периоды в ходе вытеснения устаревших форм культуры новыми образуются области неопределенности взаимных прав и обязанностей людей. Наступает состояние аномии, т.е. временного разрушения нормативных структур, при котором люди со средним и низким уровнем культурной компетентности, привыкшие руководствоваться традиционными нравами и обычаями, уже не могут жить по-старому, но еще не освоили или не выработали новых образцов действий, взаимодействий, поведения. Соответственно увеличивается численность маргинальных, неадаптированных членов общества. И что особенно важно в свете рассматриваемой темы, — повсеместная неспособность таких людей к самоорганизации, о чем свидетельствуют многочисленные наблюдения и специальные исследования.

В то же время совершенно очевидно, что их социализация в меняющихся условиях необходима как для их собственного выживания, так и для упорядочения более широкого социокультурного контекста. Именно это обусловливает возникновение социальной работы как профессии, связанной с рациональной и целенаправленной помощью плохо адаптированным людям. Причем данная деятельность ориентирована не только и не столько на улучшение материального благосостояния нуждающихся, т.е. не на благотворительность, но в первую очередь на расширение сферы социального участия этих людей, на их активную социализацию и адаптацию к меняющимся жизненным условиям. Таким образом, современную социальную работу в целом можно характеризовать как рациональный альтруизм культурно компетентных граждан в отношении социализации неадаптированных членов общества через вовлечение их в социальное участие.

Для понимания возможностей социальной работы следует рассмотреть ее в более широком социокультурном контексте социальной помощи и поддержки нуждающимся. Здесь можно выделить два основных направления деятельности, различающихся по содержанию и ориентациям.

Во-первых, это социальное обеспечение, т.е. финансовая и материальная помощь нуждающимся членам общества. Она предполагает официальные, в принципе безличные отношения между оказывающими и получающими помощь. Во-вторых, это оказание помощи людям, нуждающимся в ней, при решении проблем социокультурного характера или связанных со здоровьем. Здесь между оказывающими и принимающими помощь с необходимостью складываются межличностные отношения. Каждое из указанных направлений деятельности образует специфический круг структурных и функциональных особенностей позиции, занимаемой в обществе институтами социальной помощи и поддержки. Оценка их социальной эффективности предполагает выделение фундаментальных общих параметров, позволяющих осуществлять диагноз и прогноз содержания и направленности их функционирования. Остановимся на трех важнейших предпосылках такого рода: институциональных, ценностных и поведенческих.

Говоря об институциональном статусе социальной работы, можно выделить преимущественно государственный, общественный и смешанный типы. Каждый из них имеет свои достоинства и недостатки. Государственный статус подразумевает возможность централизованного контроля над определением числа членов общества, нуждающихся в помощи, и ресурсов, выделяемых государством на оказание помощи. Социальное обеспечение осуществляется при этом строгим категоризированием и регулярно. Эти аспекты государственного статуса социальной помощи следует оценить как позитивные. Негативные его аспекты связаны прежде всего с тем, что помощь перестает быть непосредственной этической обязанностью членов общества, а социальное положение нуждающихся неподконтрольно общественности. В результате происходит их своеобразная сегрегация: они на государственном уровне выделяются в особую группу, принадлежность к которой гарантирует пусть небольшое, но систематическое содержание, не предполагающее никакой социальной отдачи. Таким образом, государственный институт социального обеспечения не позволяет решить вопрос о социальном участии тех, кому оказывается помощь. В частности, не принимая во внимание возможностей их самообеспечения, он формирует и поддерживает у них иждивенческие привычки.

Общественная организация или самоорганизация помощи нуждающимся представляется значительным явлением с точки зрения качества социокультурной жизни. В этом случае более сильная часть членов общества без побуждения со стороны государства берет на себя ответственность за поддержку более слабой. Реализуется не просто финансовая и материальная помощь, но осуществляется социализация нуждающихся, поиск путей адаптации в имеющихся условиях, организация их социального участия. В отличие от варианта, когда главенствующую роль играют безличные государственные структуры, здесь осуществляется прямой контроль локальных сообществ над находящимися рядом маргинальными группами. И члены этих сообществ сами решают, кого из членов маргинальных групп вовлекать в социальное участие, а кого сегрегировать. Однако и такие формы контроля над социальной помощью и поддержкой имеют негативные аспекты. Прежде всего они обусловлены слабостью побуждений и возможностей большинства людей к самоорганизации в условиях нестабильности социокультурной жизни. Исторические и современные наблюдения, результаты исследований свидетельствуют о том, что и в установившихся, и в проблемных ситуациях организация людей для решения определенной социальной задачи, имеющей к ним прямое отношение, не осуществляется без специального стимулирования. Необходимо лидерство, источник которого чаще всего находится за пределами данного локального образования. Само по себе численное увеличение маргинальных групп, по крайней мере в России, не побуждает к самоорганизации людей на уровне обыденной культуры с целью не только помочь нуждающимся, но и оградить себя от проявлений отклоняющегося и преступного поведения. Далее, если ответственность за помощь нуждающимся возлагать только на добровольные общественные организации, их работа не будет носить регулярного характера, поскольку первоочередными для людей являются те основные социальные функции, выполнением которых они заняты постоянно. В отношении же маргинальных групп общественность сама по себе не будет осуществлять ни систематической помощи, ни постоянного контроля. Наконец, в современных условиях работа с маргинальными группами настолько сложна, что предполагает наличие специальных знаний и навыков. Неподготовленные члены сообществ, даже таких традиционных, как церковные приходы, могут выполнять лишь неквалифицированную работу в социальной сфере и только под руководством специалистов.

Из сказанного следует, что в условиях России, где государственное регулирование социокультурных процессов доминирует, а уровень общественного самоуправления низок, на первых порах целесообразно отдавать предпочтение смешанным типам организации социальной работы. При этом основной организационный импульс будет исходить от властных структур или при их активном участии. Носители общественной инициативы, не имея материальной базы, времени и опыта для систематической работы с маргинальными группами, при всем их желании не могут сейчас стать основной силой в данной области. Но даже от объединения государственных и общественных усилий в оказании материальной и адаптационной помощи бедным, инвалидам, престарелым, сиротам, людям с отклоняющимся поведением не следует ожидать решающих успехов.

Масштабы маргинализации общества всегда возрастают в периоды повышенной динамики социокультурной жизни. И нежелание значительной части их представителей следовать привычному порядку принятых в локальном сообществе норм и правил ставит сообщество перед выбором: либо подвергаться постоянной угрозе агрессивных вспышек членов маргинальных групп, либо содержать их за счет налогов и благотворительности, воспроизводя в этих группах иждивенческие ценности и привычки.

Социализирующие, адаптирующие функции социальной работы в отношении маргинальных групп предполагают затрату специальных усилий на обучение, просвещение, консультирование плохо адаптированных членов общества с целью помочь им сделать удовлетворительным свой образ жизни в меняющихся условиях. И в этой деятельности также можно выделить государственные и общественные формы.

Государственные структуры в современной России обладают значительными возможностями для социализации плохо адаптированных членов общества. Во-первых, на государственном уровне существуют организационные структуры, которые могут выполнять функции основной и дополнительной социализации: государственные учебные и медицинские заведения, средства массовой информации, учреждения культуры, пенитенциарные учреждения. Во-вторых, государственное лицензирование специалистов, работающих в сфере социальной помощи и поддержки, служит, по крайней мере, минимальной гарантией против откровенного шарлатанства. В-третьих, официальная институциализация социальной работы обеспечивает постоянный контроль над ее эффективностью и качеством. Все это обеспечивает сильную базу для подготовки квалифицированных специалистов, для организации систематических процессов социализации и просвещения плохо адаптированных членов общества. Однако такие возможности на государственном уровне используются совершенно недостаточно.

Общественные формы адаптационной помощи нуждающимся в современной России пока не вызывают оптимистических ожиданий. Отсутствие специалистов, способных работать с разными возрастными, тендерными, субкультурными категориями людей более широко, чем в рамках отношений учитель — ученик или врач — пациент, тормозит развитие социальной работы на уровне официальных структур. На уровне же общественной самодеятельности попытки неквалифицированной адаптиционной помощи могут оказаться бесполезными, если не вредными. Тем более что сейчас в частные образовательные и консультационные структуры нередко приходят люди, более ориентированные на извлечение прибыли, нежели на выполнение социально значимых функций. Они могут иметь низкую профессиональную подготовку, неудовлетворительные знания о человеке, обществе, культуре. Кроме того, в настоящее время на общественном уровне не существует инфраструктуры, позволяющей осуществлять высококвалифицированную и эффективную работу, связанную с социализацией плохо адаптированных членов общества.

По-видимому, здесь также уместно объединение усилий государства и общественности. Наилучшее направление такого сотрудничества обеспечивается инициативой представителей общественности, в распоряжении которой сегодня находится необходимый объем культурной информации относительно установления и поддержания межличностных связей, модификации поведения людей, вовлечения их в социально полезную деятельность. В этом отношении взаимодействие ассоциаций профессионалов с государственными институтами и органами локальной власти, направленное на улучшение качества жизни нуждающихся, может дать заметные позитивные результаты. Но и в этом случае следует понимать, что так называемая культура бедности воспроизводится из поколения в поколение во всем мире, в том числе вследствие неустранимого стремления ее носителей поддерживать традиционные для нее черты образа жизни.