Файл: torkunov_av01.doc

То, что «командный комплекс превосходства» к концу 90 годов стал более явно ощущаться и в словах, и в делах американского руководства объясняется еще и некоторыми другими тенденциями последних лет. Одна из них - усиление экономических позиций США по сравнению со своими основными конкурентами - Японией, Германией, «азиатскими тиграми». И дело здесь не просто в разных темпах экономического роста, который помимо прочего дал американцам новые материальные ресурсы для активизации военной и внешней политики. Экономический бум в США, начавшийся в 1993 г. и продолжающийся по сей день, выглядит особенно впечатляюще на фоне стагнации большей части европейской экономики и затяжного азиатского финансово-экономического кризиса. В результате к концу 90-х годов оказалась подорванной конкурентоспособность основных альтернатив американской модели - западноевропейской с ее высокой социальной защищенностью и азиатской, построенной на государственно-корпоративном патернализме.

Во многом это произошло потому, что американский вариант рыночной демократии оказался лучше приспособленным к условиям глобализации, требующей высокой открытости рынка, надежности и прозрачности правового регулирования, стабильной и децентрализованной политической системы, инновационной предпринимательской культуры, широкого доступа к финансовым ресурсам, компьютерной технологии и информации, свойственных американской экономике и обществу в целом.

Не случайно лидеры США все чаще отождествляют глобализацию с американизацией, противопоставляя ей «силы дезинтеграции и сепаратизма», будь то сербский национализм или исламский фундаментализм. Президент Клинтон видит в этом «великий конфликт» рубежа веков, а С. Тэлбот - «новый биполярный раскол мира между силами интеграции и дезинтеграции, процветания и бедности». Развивая ту же мысль, С. Бергер сформулировал ее более полно: «Силы интеграции - экономические, технологические, политические получают практическое отражение в международных правилах, которые становятся Берлинской стеной между теми странами, которые стремятся в сообщество наций, и теми, кто остается вне его... Союзы близких по образу мыслей стран, приверженность верховенству закона, открытая и конкурентная торговля, контроль над опасными вооружениями важны не только сами по себе, но и потому, что они постепенно создают структуру безопасности и процветания для всех, кто выбрал жизнь по этим правилам, и определяют условия изоляции для аутсайдеров. И по мере того как мир становится все теснее, цена изоляции от сообщества наций будет все выше».

При всей распространенности неоимперских настроений в политической элите США реальная возможность создания американо-центристского мира остается весьма проблематичной. Разнородность и полицентричность современного мира ставят жесткие пределы его американизации. Даже не все партнеры и союзники США готовы безоговорочно соглашаться с американским пониманием моральных ценностей и методов, используемых для достижения «благих» целей. Гегемонистские устремления США нередко вызывают сопротивление со стороны других мировых центров силы. Не случайно США сталкиваются с оппозицией в Совете Безопасности ООН, и даже внутри НАТО все чаще проявляется недовольство американским диктатом. Дальнейшая эскалация гегемонизма, как признает С. Хантингтон, чревата отчуждением от США многих стран и их превращением в «одинокую сверхдержаву».

Другой вопрос, смогут ли США на путях гегемонизма избежать традиционной участи других империй - такого расширения сфер своих обязательств, которое на определенном этапе может подорвать экономическое и политическое здоровье страны. Справится ли Америка с тратами на поддержание все новых протекторатов, не пострадают ли ее демократические институты и ценности, найдет ли роль мирового гегемона устойчивую поддержку самого американского народа (который, как показывают опросы, предпочитает делить мировую ответственность и сопутствующие ей издержки с другими странами)?

Эти и другие вопросы все чаще задаются и во внутриамериканских дебатах. Критики гегемонизма призывают использовать «однополярный момент» не для погони за призрачным Пакс-Американа, а для перестройки международных отношений на основе равноправного сотрудничества, прежде всего великих держав.

Итак, контуры новой внешнеполитической стратегии США уже обозначились, но процесс ее формирования продолжается. И окончательный выбор будет определяться разнонаправленными силами как в самой Америке, так и в остальном мире.

Рекомендованная литература

Кременюк В.А. США и окружающий мир: уравнение со многим неизвестными // США-Канада: экономика, политика, культура. - 1999 №1.

Повестка дня российско-американских отношений / Отв. ред. Г. А. Арбатов. - М., 1999.

Уткин А.И. Стратегия США для XXI века // США-Канада: экономика, политика, культура. - 1999. - № 7.

A National Security Strategy for a New Century. - Wash., October 1998.

After the End. United States Foreign Policy in the Post-Cold War World / Ed. by J. Scott. - Durham-London, 1998.

Carter A., Perry W. Preventive Defense. A New Security Strategy for America. - Wash., 1999.

Friedman T. The Lexus and the Olive Tree. Understanding Globalization.-N.Y., 1999.

Haass R. The Reluctant Sheriff. The United States After the Cold War. -N.Y., 1997.

Preparing America's Foreign Policy for the 21^st Century / Ed. by D. Boren and E. Perkins. - Norman, 1999.

U.S. Foreign Policy After the Cold War / Ed. by R. Ripley and J. Lindsey. - Pittsburgh, 1997.

WEB-сайты: http://www.whitehouse.gov, http://www.foreignpolicy.com

Глава 2.Формирование новой системы межгосударственных отношений в Европе Окончание холодной войны в Европе

Начало перелому в Европе во второй половине 80-х годов положили изменения в политике СССР, руководство которого постепенно отказывалось от стереотипов «классовой борьбы» на международной арене, проявило готовность к сокращению военных потенциалов на принципах разумной достаточности, делало первые шаги по демократизации политической системы, пошло на участие в международных механизмах обеспечения прав человека. Принципиальное значение имел отказ СССР от «доктрины Брежнева», оправдывавшей прямое, в том числе военное вмешательство в дела стран, входивших в сферу советского влияния. После частичных выборов в Польше в июне 1989 г., в результате которых правящая рабочая партия лишилась монополии на власть, лидеры ряда ортодоксальных коммунистических режимов призывали силой вернуть ПОРП руководящую роль в Польше. Выступление М.С. Горбачева в Совете Европы 6 июля 1989г. окончательно подвело черту под этими спорами: «Любое вмешательство во внутренние дела, любые попытки ограничить суверенитет государств - как друзей и союзников, так и кого бы то ни было - недопустимы».

Отказ СССР от «доктрины Брежнева» открыл дорогу демократическим революциям второй половины 1989 г., в ходе которых в большинстве случаев практически без сопротивления пали коммунистические режимы в ГДР, Болгарии, Чехословакии, Румынии и Албании. Эти государства, как до них Венгрия и Польша, встали на путь реформ, в основу которых были положены ценности демократии, политического плюрализма, рыночной экономики. Состоявшиеся в большинстве стран Восточной Европы в 1990 г. первые за послевоенный период свободные многопартийные выборы привели к окончательному крушению коммунизма в Европе, а вместе с ним и послевоенной ялтинско-потсдамской системы. Одним из важнейших символов окончания холодной войны и раскола Европы стало падение Берлинской стены и объединение Германии, завершившееся 3 октября 1990

Стремительные перемены в Восточной Европе не остались без ответа на Западе. В мае 1989 г. президент Дж. Буш заявил Брюсселе, что США готовы отказаться от доктрины «устрашения», составлявшей основу их политики в послевоенный период. Принятая главами государств и правительств стран НАТО в июле 1990 г. в Лондоне декларация наметила существенные перемены в политике блока. В ней констатировались, в частности, отсутствие у альянса агрессивных намерений, приверженность мирному разрешению споров и отказу от применения первым военной силы; необходимость отказа НАТО от доктрины обороны на передовых рубежах и гибкого реагирования; готовность к сокращению вооруженных сил, к изменению задач и количества ядерного оружия в Европе; согласие на институционализацию Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ).

19-21 ноября 1990 г. в Париже состоялись совещание глав государств и правительств 34 государств - участников СБСЕ, а накануне его открытия - встреча руководителей 22 государств Варшавского договора (ОВД) и НАТО. Парижская Хартия СБСЕ для новой Европы констатировала окончание эры конфронтации и раскола Европы, а государства ОВД и НАТО заявили в совместной декларации, что «в новую эпоху, которая открывается в европейских отношениях, они больше не являются противниками, будут строить новые отношения партнерства и протягивают друг другу руку дружбы».

Поиск механизмов управления ситуацией

В основе принимавшихся в 1990 - 1991 гг. решений лежали представления о том, что с крахом коммунизма в Восточной Европе и продолжением реформ в СССР отпала главная причина раскола Европы. Понимая, что реформы на востоке континента потребуют времени, участники СБСЕ исходили из того, что путь к единой демократической Европе может быть проложен благодаря постепенному сближению между Востоком и Западом на основе закрепленных в парижской Хартии ценностей. Этому были призваны способствовать новые механизмы взаимодействия европейских государств, формирование которых началось на рубеже 80 – 90-х годов. Имеются в виду следующие процессы:

- институционализация политического диалога и взаимодействия в рамках СБСЕ, которому отводилась важная роль в закреплении общих ценностей, норм и стандартов поведения государств в отношениях друг с другом и во внутриполитическом плане; в продолжении переговоров по контролю над вооружениями и разоружению; разработке механизмов реагирования на чрезвычайные ситуации, предотвращения конфликтов и регулирования кризисов; организации сотрудничества в сфере экономического и человеческого измерений СБСЕ;

- реформа многосторонних организаций стран Востока (СЭВ, ОВД) и Запада (НАТО, ЕС, ЗЕС);

- налаживание сотрудничества между НАТО, ЕС, ЗЕС, Советом Европы, с одной стороны, и государствами Восточной Европы - с другой;

- формирование субрегиональных организаций, к числу которых относятся, в частности, Центральноевропейская инициатива⁵⁹, вишеградская группа⁶⁰, Совет государств Балтийского моря (СГБМ), Совет Баренцева/Евроарктического региона (СБЕР), Черноморское экономическое сотрудничество, Инициатива по сотрудничеству в Юго-Восточной Европе.

Сочетание различных форм общеевропейского, регионального и субрегионального сотрудничества должно было обеспечить управление процессами формирования новой системы межгосударственных отношений в Европе. Однако события начала 90-х годов поставили под сомнение реалистичность многих из первоначальных расчетов.

1. В течение короткого времени прекратили свое существование организации, обеспечивавшие в годы холодной войны господство СССР в Восточной Европе. Эти организации никогда не были эффективными инструментами равноправного сотрудничества их участников. Ввиду же усилившихся с конца 1990г. в странах Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ⁶¹) опасений по поводу возможного возврата советского руководства к той или иной форме «доктрины Брежнева» судьба СЭВ и ОВД в 1991 г была предрешена. 27 июня 1991 г. был подписан протокол о роспуске СЭВ, а 1 июля того же года - протокол о прекращении действия Варшавского договора, уже с 1990г. существовавшего лишь на бумаге. В 1991 г. страны ЦВЕ ускорили процесс пересмотра двусторонних политических договоров с СССР. Советские войска были выведены из Венгрии, Польши и Чехословакии. Сформировалась новая система внешнеполитических приоритетов стран ЦВЕ, которые свою главную задачу видели в интеграции в Совет Европы, ЕС, НАТО.