Файл: Театр билеты 1-22 внятно.docx

ВУЗ: Не указан

Категория: Не указан

Дисциплина: Не указана

Добавлен: 18.09.2024

Просмотров: 466

Скачиваний: 0

ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.

СОДЕРЖАНИЕ

Тема 15. Происхождение русского театра.

Богослужебная драма

Русский театр XVII века

Русский народный театр на рубеже XVI и XVII веков

Народная историческая драма

Школьный театр

3 Е р н щ и к

Раздел 10 Русский театр XVIII века.

Тема 16 . Первые профессиональные театры в России

«Театрум» на красной площади

Кондратий баикулов и другие

Сумароков к г. Дмитревскому на смерть ф. Г. Волкова

Театр на петровке

Крепостные актеры

Раздел 11

Ермолова и ее соратники

Раздел 12 Русский театр второй половины XIX а.Н. Островский

Чехов и Горький

Раздел 13 Театр хх века введение

Московский Художественный театр

Всеволод Эмильевич Мейерхольд (1874—1940)

1. Мейерхольд и мхт.

2. Поиски новых форм в спектакле.

3. Вс. Э. Мейерхольд и в. Ф. Комиссаржевская.

Евгений Багратионович Вахтангов (1883—1922)

1. Вахтангов и мхт.

2. Создание собственной студии.

1. Драматургия.

2. Агитационно-политический театр Мейерхольда

Александр Яковлевич Таиров (1885—1950)

1. Рождение Камерного театра.

2. Первый период жизни театра. "Неореализм" (1914—1923)

3. Период "конкретногореализма" (1923—1934).

4. Третий период (1935—1949).

Е. Б. Вахтангов и м. А. Чехов

1. Вахтангов и революция.

2. Вахтангов в Первой студии мхт.

3. Вахтангов в Третьей студии мхат.

4. Последний год жизни Евг. Б. Вахтангова.

Тема 15. Происхождение русского театра.

История русского театра изучаемого в настоящем томе периода делится на несколько основных этапов. Начальный, игрищный этап зарождается в родовом обществе и заканчивается к XVII ве­ку, когда вместе с новым периодом русской истории начинается и новый, более зрелый этап в развитии театра, завершаемый учреж­дением постоянного государственного профессионального театра в 1756 году.

Скудость материала вынуждает исследователя пользоваться методом гипотез в большей мере, чем хотелось бы, ибо без их помо­щи невозможно нарисовать более или менее стройную картину развития раннего русского театра. Не все здесь покажется бесспор­ным. К числу дискуссионных относятся вопросы о влиянии грече­ских причерноморских колоний на театральную культуру восточ­ных славян, о происхождении скоморошества и его роли в созда­нии русского театра, о знакомстве Киевской Руси с театром, о происхождении и времени создания крупнейших устных народных драм, о жанровых разновидностях драматургии городского де­мократического театра. Может вызвать возражения и метод ис­пользования позднейших фольклорных записей для характери­стики древнейшей театральной культуры. Думается, однако, что он вполне допустим, так как многие фольклорные художественные образы, представления и приемы достаточно прочны и были близ­кими народу на протяжении веков.

В разрешении вопроса о происхождении театра большую по­мощь оказывает ознакомление с ранней театральной терминоло­гией. (Термины «театр», «драма» вошли в русский словарь лишь в XVIII веке. В конце XVII века бытовал термин «комедия», а на всем протяжении века — «потеха» (Потешный чулан, Потешная палата, потехи, потешные ребята, ребята тешили и пр.). В народ­ных же массах термину «театр» предшествовал термин «позорище», термину «драма» — «игрище», «игра». Они встречаются еще в «Повести временных лет». В русском средневековье были распро­странены синонимичные им определения — «бесовские», или «сатанинские», скоморошьи игры. В церковной и церковно-школьной практике пользовались термином «действо». Столь большое разно­образие названий определяется исторически. Оно связано не толь­ко с различием эпох, но и с той или иной социальной средой!

Ранняя театральная терминология чрезвычайно емка и потому недостаточно определенна. Так, потехами называли и всевозмож­ные диковинки, привозившиеся иностранцами в XVI—XVII ве­ках, и фейерверки. Потехами называли и воинские занятия моло­дого царя Петра I. Емкость термина «игрище» раскрывает И. И. Срезневский в своих «Материалах для словаря древнерус­ского языка». Еще в «Повести временных лет» встречается выражение: «Схожахуся на игрища, на плясанье и на вся бесовьская игрища». В Новгородской летописи сказано: «Преложю праздник- чьи ваша в пла и игрища ваша в сетование»; в «Кормчей»: «Не подобает... мьнихоу на оуристание коньное въсходити, еже есть игри­ ще». Кирилл Туровский упоминает «срамословие... в пиру... и на игрищах, и на улицах»; патриарх Иоаким обличает «бесовские действа и игрища в навечерие рождества Христова».


В одной песне поется:

По игрищам душа много похаживала,

Под всякие игры много плясывала.

Термин «игрище» обозначает также место действия. Так, в «Златоструе» говорится: «Цркви стоять зарастъше, а игрища оутлачены»; в «Повести временных лет»: «Види бо игрища оутоло-чена и людии и много множьство»; в «Сборнике поучений»: «Дела оставлыне, събираються на игрищих» 1.

Термину «игрище» близок термин «игра» («бесовские игры», «идольские игры», «игры скоморошеские», «пировальные игры» — scenicos ludos — «всякое играние, и гусли, и,смыки, и сопели, и всякое глумление, и позорище, и плясание»).Ш этом смысле игрой, игрищем называли и свадьбу и ряжение. До сих пор говорится «играть свадьбу», «играть песню», что вовсе не равнозначно — «петь песню». Совершенно иное значение имеет «игра» в отношении музыкальных инструментов: «игра» в сурны, в бубны, в сопели, в трубы, «игра гудцев» и т. п. Термины «игрище» и «игра» в приме­нении к устной драме сохранились в народе вплоть до XIX и XX веков, что подтверждается записями этнографов и фолькло­ристов! ....

Искусство русского народа, как и искусство всех других на­родов, зародилось в недрах производственных процессов. Трудо­вая основа и трудовые связи искусства многообразны. Одни виды и роды искусства входили непосредственно в трудовые процессы. Таковвг трудовые песни, организующие и упорядочивающие кол­лективные и индивидуальные ритмические движения (например, Песни молотобойцев, сеятелей и пр.; одним из позднейших вариан­тов таких песен является русская «Дубинушка»). Таковы же и некоторые виды плясок (примером могут служить пляски при об­молоте колосьев или при мятье глины ногами). Сюда же можно отнести маскирование и ряжение на охоте и во время боевых столк­новений. Другие виды и роды искусств лишь сопровождают и тем облегчают трудовые процессы; таковы, например, посиделочные песни. Третьи повествуют о труде графически или драматически, воспроизводя эпизоды того или иного производства. Графическое воспроизведение мы наблюдаем, в частности, в «ткацком хорово­де», описание и зарисовку которого опубликовал П. В. Шейн 2. Такой хоровод в 1928 году заснят нами на кинопленку в деревне Варзуга на Кольском полуострове. Таковы же прядильные танцы «Прялиця-кокориця» или «Звездочка», записанные и снятые нами в.: 1927 году на реке Мезени Архангельской области. В ткацком хороводе движение воспроизводит навивание нитки, снование и ход челнока; в прядильных танцах воспроизводится ход колесной, такрназываемой «немецкой» прялки.


Драматическое воспроизведение трудовых эпизодов встречает­ся во многих играх и игрищах, которые с полным основанием могут называться земледельческими, скотоводческими, охотни­чьими.

Первоначально игрища входили непосредственно в трудовую деятельность человека. По мере совершенствования способов производства общая связь игрищ с трудом не терялась, хотя функ­ции их изменялись. Игрища воспроизводили трудовые процессы, объективно выполняя учебно-воспитательные, тренировочные функции. Такова, например, известная охотничья бизонья пляска. Однако подобные игрища еще не осознавались как произведения искусства, хотя объективно и были ими.

С переходом к земледелию игрища поднимаются на более высо­кую ступень, так как в стремлении познать природу, ее свойства и явления и их воздействие на хозяйство человек антропоморфизирует, олицетворяет их, что требует более высокого сознания, наблюдательности и творческих возможностей, чем при воспроиз­ведении повадок зверей или птиц. Здесь человек должен предва­рительно создать образ того или иного явления природы, пред­ставить себе круг его действий, наделить его теми или иными ка­чествами, придающими сходство с человеком. В возникающих на этой почве игрищах действовали, с одной стороны, люди, с дру­гой — олицетворенные явления природы. Игрища воспроизводи­ли поэтические повествования — мифы о взаимоотношении чело­века и природы)

В процессе своего развития игрища дифференцировались, рас­падались на родственные и в то же время все более и более отда­лявшиеся друг от друга разновидности — на драмы, обряды, игры. Их сближало то, что все они отражали действительность и пользовались сходными приемами выразительности — диалогом, песней, пляской, музыкой, маскированием, ряжением, лицедей­ством/

Изучение игр приводит к выводу, что они обладают свойством переходить из одной группы в другую. Так, часто игры драматйческие переходят в спортивные (например, игры в войну или охоту — в ловитки), в орнаментальные (хороводы) — и наоборот. Одни персонажи заменяются другими, отчего игра, например охот­ничья, переходит в любовную или семейную, причем образ зверя заменяется образом девушки, парня (например, Ящур превращает­ся в Яшу, Олень — в Алену, и т. п.). В некоторых случаях две совершенно различные игры объединяются в одну 4. Как мы уви­дим, это встречается и при формировании больших драм («Лодка», «Петрушка», «Царь Максимилиан»). Соответственно меняется и словесная ткань игры или драмы. Столь же распространен пере­ход обряда в игру и наоборот. Такое неустойчивое состояние ха­рактерно и для устных народных драм. Иные из обрядовых игрищ, как можно судить по дошедшим до нас записям, справлялись несколько дней и членились на «действия». На «действия» делятся и драмы.


Игрища прививали вкус к драматическому творчеству, так сказать, подготавливали для него полезные навыки, были своего рода центрами, притягивавшими различные драматические сцен­ки, из-за чего исследователи часто смешивали игрищные разновид­ности, отождествляли их друг с другом. Однако нельзя считать все без исключения игрища, как бы они ни были драматически развиты и разнообразны, явлениями художественного порядка. Игру, драму и обряд отличает в первую очередь их назначение; их функция.

Обряды отпочковались раньше в связи с развитием их магического, а затем религиозного осмысления и заклинательных функций. Близость драмы и игры продолжалась гораздо дольше. Это нашло отражение и в терминологии (драма именовалась то «игрищем», то «игрой»). Но в игре на первом месте стоял игровой про­цесс, между тем как в драме были сюжет, тема, идея. Игра всегда сводилась к чисто внешней передаче образа. В драме преобладало освоение и выявление исполнителем его внутреннего содержания. Обрядовый же образ, обычно аллегорический, символический, от­личался от игрового и драматического своим схематизмом.

Основные моменты трудовой жизни отмечались празднествами. Особенно значительными были земледельческие празднества в дни зимнего солнцестояния, то есть при нарождении нового земледель­ческого года; после принятия христианства они стали называться девятками». За ними следовали празднества в честь весеннего равноденствия и летнего солнцестояния. На такие празднества стекалось большое число участников и зрителей. Устраивались они, смотря по времени года, на открытом воздухе или в закрытых помещениях. Празднества включали в себя различные действа-игрища: игры, ряжения, маскирования, пляски, песни, игру на музыкальных инструментах. Поэтические олицетворения конкретизировались, в частности, при помощи ряжения и маскирования, а также путем создания «скульптурных» изображений — чучел и кукол.

Укажем несколько примеров. В Самарском крае весна олице­творялась Костромой. Она изображалась «высокой девушкой, заку­танной с головы до ног в белые простыни», «перевязанной гирлян­дами цветов и зелени, с кудрявой дубовой веткой в руках» 6. Ру­салкой была обычно дородная девушка в белом платье, а чаще просто в одной рубашке, с распущенными волосами, украшенными цветами, с венком на голове. Все это напоминает наряд Костромы. Но в руках у русалки бывало помело, ехала она, подобно бабе-яге или ведьме, верхом на кочерге. Местами таким же образом оде­вался весь девичий хоровод; местами кроме русалки рядили еще маленькую девочку, которая представляла ее дочь. Ярило — это или старик в высоком бумажном дурацком колпаке, украшен­ном лентами, с бубенцами в руках, пьяный и забавный — если изображался конец весны, или, наоборот,— парень с нарумянен­ными щеками, как, например, в бывшей Воронежской губернии в. В Белоруссии — это девушка верхом на белой лошади, босая, одетая в белую «мантию», с венком на голове (ср. образ Костромы и русалки), но притом с «человечьей головой» в правой руке и снопом ржи в левой. Казалось, бы, именно весне надлежало вопло­щаться в образ девушки в белом, с венком цветов. Но на самом деле такая же девушка в белом часто изображала масленицу и купалу. С другой стороны, масленицу часто олицетворял старик (или ста­рик со старухой) в лохмотьях (почти так же изображался в некото­рых местностях Ярило). Описание всех этих образов мы находим в фольклорных записях XIX—XX веков. Однако их примитивизм позволяет относить их к числу древнейших.


Сравнительное изучение празднеств свидетельствует о том, что единого представления о явлениях природы тогда еще не было. Потому и олицетворения бывали многообразны. Так, полевой дед представлялся ростом в вышину растущего хлеба летом и в рост недожатых стеблей осенью, леший — в зависимости от леса, в котором он хозяйничал,— то высоким, как дерево, то низким, приземистым, как кустарник, и т. д. Одно и то же явление — скажем, весна — в разных местностях именовалось и изобража­лось различно. Образ менялся в зависимости от того, какие_имен-но качества олицетворяемого явления имелись в виду. Так, весна называлась «семиком», «семичихой», «русалкой», «ярилой», «ко-стромой», на Украине — «кострубонькой». В названии отражался тот образ, с помощью которого олицетворялась весна. Скульптур­ные фигуры делались в каждой местности из наиболее распростра­ненного материала (соломы, тряпок, звериных шкурок и пр.). Все эти образы были тесно связаны с земледелием и принадлежат к явлениям художественного порядка, хотя и примитивным.

Игрища первоначально были прямым отражением родовой об­щинной организации: имели хороводный, хорический характер. В древности в них участвовал весь род. И до нашего времени сохранились три формальные разновидности хороводов: круговая (наиболее распространенная), двух линейная и однолинейная (самая редкая). Участниками кругового хоровода являлись, видимо, члены одного рода; двухлинейный хоровод воспроизводил столкно­вение двух родов или двух полов; однолинейный хоровод пред­ставлял собой вариант обычного кругового. Хоровод вел всегда один из его участников; круговой — посолонь (то есть по солнцу) и обратно; двухлинейный строился на встречных движениях — схождениях и расхождениях, однолинейный — на змееобразном движении. При том или ином движении хоровода участники его держали корпус по возможности неподвижно, переступая ногами в такт исполняемой песне. Не случайно сохранившиеся хороводные песни отличаются большой четкостью ритма. Хороводы начинались особым «прологом» — «собиранием» хоровода под песни «набор­ные» — и заканчивались особой «концовкой» под песни «разбор­ные». Следует отметить, что старинные наборные песни до нас не дошли и о них мы можем судить лишь по хороводам XIX века. Хороводы исстари имели, очевидно, очень большое распростране­ние, но чем ближе к нашему времени, тем реже они встреча­ются.

В хороводных игрищах было органически слито хоровое и драматическое творчество. Насколько можно судить и по совре­менным хороводам, драматическое действие в них было весьма при­митивно, схематично. Это скорее намек на то или иное движение, его знак, чем движение как таковое. Например, свивание венков обозначалось движением правой кисти вокруг указательного пальца левой руки, полоскание венков в воде — качанием руки влево и вправо при согнутом в пояснице корпусе, и т. п. И все же в хороводах находили свое отражение многие явления быта: до позднейшей поры сохранились хороводы трудовые, любовные, семейные, военные, охотничьи и т. д.