Файл: Театр билеты 1-22 внятно.docx

17 октября 1672 года в «Комедийной хоромине» со­стоялся первый спектакль. Согласно воле царя, на сце­не шла «учиненная на библии» пьеса «Эсфирь, или Артаксерксово действо». Начался спектакль в пятом часу нет, по нашему времени — в девять часов вечера. Представление длилось десять часов. Царь, проси­девший все эти десять часов, как засвидетельствовал со­временник, не вставая с места, остался очень доволен спектаклем. Он обласкал и похвалил всех его участников, а экземпляр пьесы приказал переплести в сафьян с золотом. Экземпляр этот, однако, до наших дней не сохранился.

За первым спектаклем вскоре последовал второй — пьеса «Юдифь».

Но немецкий язык, на котором разыгрывались спек­такли «Комедийной хоромины», был чужд и непонятен русским зрителям. Увлечь их, естественно, мог только театр, со сцены которого звучала бы не чужая речь, а своя — русская. В начале 1673 года и было поэтому при­казано отобрать двадцать шесть русских ребят —сыно­вей подьячих и мещан—и составить из них новую труп­пу театра.

Родители будущих актеров недолго сопротивлялись этому приказу царя. Интерес его к театральной «поте­хе» поневоле примирял царских подьячих с новой «коме­дийной службой» их детей. Об этом очень хорошо рас­сказано у великого русского драматурга Островского в его пьесе «Комик XVII столетия». Подьячий старик Кочетков полон отчаяния, что его сыну предстоит стать скоморохом, но, узнав о наградах, ожидающих участни­ков царских «потех», он сам приводит своего сына к боярину Матвееву и говорит: «Да будет он царев коме­диант».

Проходит еще некоторое время, и со сцены «Комедий­ной хоромины» начинает звучать русская речь. В том же 1673 году царь указал приспособить под «комедию» палаты над аптекой в Кремлевском дворце. Так возник еще один театральный зал. Спектакли труппы «Коме­дийной хоромины» начинают чередоваться между селом Преображенским и Москвой.

В репертуаре театра, кроме «Артаксерксова действа» и «Юдифи», были еще комедии: о «Товии», «Малая ко­медия о преизрядной добродетели и сердечной чистоте в действии об Иосифе», «Темир-Аксаково действо, или малая комедия о Баязете и Тамерлане», «Жалостная ко­медия об Адаме и Еве» и другие. Все эти пьесы пред­ставляли собой литературную переработку библейских сюжетов или исторических легенд.

До наших дней не дошли такие свидетельства, на основе которых можно было бы дать подробное описа­ние спектаклей «Комедийной хоромины». Историки все же располагают достаточными материалами, опираясь на которые нетрудно составить себе общее представление о характере спектаклей театра, организованного Артамоном Матвеевым.

Это были представления по своей форме живые и ве­селые, несмотря на библейские сюжеты. Сопровожда­лись они музыкой, пением, танцами. В центре спектак­лей, независимо от их содержания, стоял шут—«дурац­кая персона». Писаного текста своей роли шут не имел: он импровизировал. Легко допустить, что в своих им­провизациях шут — «дурацкая персона» — пользовался проверенными по части воздействия на зрителей при­емами, остротами и присказками скоморохов и таким об­разом привносил в спектакли, созданные придворными кругами, элементы самобытного крестьянского, русского народного творчества.

От спектакля к спектаклю рос успех созданной Артамоном Матвеевым «комедии». Театральная «потеха» ста­новилась любимым развлечением двора, и ее участники начинают подумывать о том, как бы внести в эту «потеху» больше разнообразия. Так рождается мысль о создании балетных спектаклей. История сохранила точ­ные данные об одном из таких балетных спектаклей. На­зывался он «Орфей». Балет начинался прологом, прослав­ляющим мудрость и добродетель Алексея Михайлови­ча, а затем следовали танцы на фоне живописных «преспектив». Современники свидетельствуют, что таких ба­летных представлений состоялось несколько.

И все же положение самих актеров «Комедийной хо­ромины» было незавидным. До нас дошла челобитная группы актеров Алексею Михайловичу. Васька Мешалкин с товарищами обратился к царю с таким заяв­лением:

«...По твоему великого государя указу отослали нас, холопей твоих для научения комедийного дела, а твоего великого государя жалования, корму нам, холопем твоим, ничего не учинено, и ныне мы, холопи твои, платьиш­ком ободрались, и сапожишками обносились, и пить-есть нечего, и помираем мы, холопи твои, голодного смертию Милосердный государь, царь и великий князь Алексей Михайлович, всеа великия и малыя и белыя России само­держец! Пожалуй нас, холопей своих, вели, государь, нам свое великого государя жалование на пропитание по­денной корм учинить, чтоб нам,холопем твоим, будучи у того комедийного дела, голодною смертью не умереть».

Царь «пожаловал» и приказал выдать по четыре деньги на день каждому из своих комедиантов. Распи­ски в получении этих денег сохранили нам имена и то­варищей Васьки Мешалкина: Николая и Родиона Ива­новых, Тимофея Максимова, Луки Степанова — имена первых московских актеров...

На престол вступил царь Федор — сын Алексея Ми­хайловича от первого брака. Вместе с Федором к власти пришла родня его матери — реакционные бояре Милославские, и сразу же наступил конец «бесовскому игри­щу». Царь Федор немедленно приказал очистить пала­ты, занятые под «комедию». Главный ее зачинщик, сторонник просвещения и культуры----боярин Артамон Матвеев был сослан в Пустозерск. Из всех его сорат­ников при дворе удержался только один — Симеон По­лоцкий, хитрый монах, воспитатель царских детей, ко­торому принадлежали обработки некоторых пьес репер­туара «Комедийной хоромины». Этот монах сумел зара­нее обелить себя в глазах царя Федора и окружающих его защитников старины. Перед самым закрытием «хо­ромины», предвидя новое наступление реакции, он по­спешил написать «Комедию — притчу о блудном сыне», в которой, осуждая стремления молодежи к науке, призывал «не полагаться на свет разума, а слушать наставления старших».

«Комедийная хоромина» Алексея Михайловича просуществовала всего четыре года. Она была первым театром в Москве. Со спектаклей, которые шли в этой «хоромине», и начинается история русского театра, история театральной Москвы.

«Театрум» на красной площади

Двадцать шесть лет после закрытия «Комедийной хо­ромины» в Москве не было театра. Возник он вторично в знаменательные для России годы царствования Пет­ра I. Возник уже на новой принципиальной основе.

В 1701 году Петр дал приказ состоявшему на цар­ской службе Ивану Сплавскому ехать в Польшу и при­везти оттуда труппу артистов.

В Данциге Сплавскому с большим трудом удалось заключить контракт с антрепренером немцем Яганом Кунстом, который согласился со своей труппой поехать в Россию за шесть тысяч ефимков, по тем временам сумму очень большую, равную примерно четырем тысячам золо­тых рублей. Кроме того, Кунст выговорил для себя еще и особую дотацию на изготовление костюмов и декораций. Приехав в Москву, Кунст предложил приступить к по­стройке театрального здания длиной в двадцать сажен, шириной в пятнадцать и высотой в семь сажен. Но самого Петра в Москве в это время не было, он воевал со шведами, а приказные, которым было поручено встре­тить иноземных комедиантов и сделать все для них не­обходимое, не очень-то торопились выполнять требова­ния Кунста.

Боярин Головин, сопровождавший Петра в его походе, написал в Москву:

«По указу Великого Государя прикажите комедиальный дом строить по размеру и желанию комедиантов... сделать частые большие окна для всякого случая, чтобы возможно было в окно двум человекам пролезть, а окон-чин в них не делать, для того, что не потребен свет в комедии; в окнах сделать двойные затворы, и велеть внутри вытесать, на затворах сделать задвижные крюки, когда надобно затворить... также и отворить было бы удобно. И около того дому сделать три или четыре из­бы... для приезду желающих действа комедийного по­смотреть».

Последние строки письма по поводу изб, в которых могли бы останавливаться зрители, чрезвычайно знаменательны. Посылая Ивана Сплавского за актерами, Петр задумал создать театр совсем не такого типа, какой су­ществовал при дворе его отца. Он полагал организовать театр не для личной забавы, театр не придворный, а такой, который обслуживал бы самые широкие круги зрителей. Комедийную «потеху» Петр хотел превратить в общенародное увеселение, и думал он о театре публичном.

Вернувшись с войны в Москву и выслушав доклад Сплавского, Петр прежде всего поинтересовался, говорят ли приехавшие актеры по-польски, и остался очень недоволен тем, что Сплавский привез не славянских актеров, язык которых хоть немного был бы понятен москвичам, а немецких.

Не успела труппа приступить к работе, как Петр уже дал ей задание «в скорости как мощно. новую ко­медию о победе и вручении крепости Орешка великому государю составить».

В то же время Петр приказал отобрать «разных приказов подьячих» и отправить их к Кунсту, «чтоб он их, комедиям всяким учил с добрым радением и откровени­ем» и «чтоб им те 'комедии выучить в скорых числах», хотя обучать русских актеров и не входило по контракту в обязанности антрепренера.

В конце 1702 года На Красной площади, на самом «знатном» месте Москвы, была закончена постройка «Комедиальной деревянной храмины». Были в этой «храмине», по описанию современника, «и театрум, и хоры, и лавки, и двери, и окна, и внутри ее потолок подбит и крозля покрыта, а снаружи обита тесом».

Еще до окончания строительства театра приезжая труппа начала давать свои спектакли в доме любимца Петра — генерала Франца Лефорта, где также были со­оружены «комедийный театрум и хоры».

В театре на Красной площади вскоре начали выступать и русские актеры, которых обучал Кунст. Но выступали они на первых порах, повидимому, только с отдельными номерами. Любопытно, что и эти актеры, как некогда Васька Мешалкин с товарищами, подали жалобу царю о том, что, обучаясь комедийному делу, они платьем и обувью обносились. Им также было установлено государево жалованье, но уже не как при Алексее Ми­хайловиче — всем одинаковое, а по-петровски, с хозяй­ственным подходом: «смотря по персонам, за кем дело больше — тому больше, за кем ело меньше — тому меньше».

Труппа Кунста явно не удовлетворяла Петра. Спектакли, которые она давала, были непонятны большинству москвичей, и если царь терпел ее, то только потому, что Кунст со своей женой Анной подготавливали кадры русских актеров.

В 1703 году во главе театра на Красной площади становится новое лицо — проживающий в Немецкой слободе Отто Фюрст. Но и он оказался неспособным стать проводником предначертаний Петра, задумавшего создать первый в России открытый публичный театр.

Прежде всего, Фюрст не проявил нужной заботы о подготовке русских учеников. До наших дней дошел замечательный документ — грамота, которую подал на Фюрста один из русских комедиантов — Петр Боков. В этой грамоте-жалобе Боков, проявив высокий пример национального сознания, сообщает, что русские актеры, «выучив комедии... действуют не в твердости» и что происходит это из-за нерадения Фюрста к делу воспитания учеников, из-за того, что «он, немец, их русского поведения не знает».