Файл: Дмитрий Быков -- 2012 -- Новые и новейшие письма счастья (стихотворения).doc
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 31.08.2019
Просмотров: 24937
Скачиваний: 5
Боже, сон ли я вижу? Когда я проснусь? Едет вся бесконечная путинорусь, вся бранжа, говоря по-хазарски; растекается солнечный блик на крыле, позабытый Медведев скучает в Кремле — он остался один на хозяйстве. Едет питерских стая, ЛУКОЙЛ и «Газпром»; ровно столько народа, чтоб тесным кольцом окружать своего исполина и попискивать, теша его маскулин; и десяток проверенных «Лада Калин».
Что ни «Лада» у них, то «Калина».
А страна по обочинам — те ж, да не те ж,— наблюдает с ухмылкой, как этот кортеж заползает в таежную осень, и втихую картинки кладет в интернет.
«Русь, куда же ты едешь?» — спросил бы поэт.
Мы же знаем куда. И не спросим.
Дмитрий Быков
Полуюбилейное
Сегодня президенту сорок пять. Шлю поздравленье скромному титану. Хоть с полукруглой датой поздравлять не принято, но круглой ждать не стану. Поэты ведь не просто так свистят — мы в будущее смотрим глазом вещим: боюсь, когда вам будет пятьдесят, поздравить будет некого и не с чем. В две тысячи пятнадцатом году — поверите ли, это очень скоро,— вы прочно обоснуетесь в ряду политиков не первого разбора. Я сам же ошибиться буду рад, но ошибаюсь редко, как Тиресий.24 Доверят возглавлять наукоград, пошлют послом — да мало ли профессий! И год-то будет, в общем, непростой. Я опишу его, не обессудьте. За оттепелью следует застой, но оттепели не было, по сути; уже Олимпиада позади, она была триумфом вертикали, и в море оползет того гляди все то, чего по Сочи навтыкали; но зрелище случилось — первый сорт. Весь мир смотрел, не отрывая взгляда. Бюджета нету — все ушло на спорт,— но населенью, в общем, и не надо. Премьер вернулся на двенадцать лет, посулы громки, ожиданья жутки — виновником же всех народных бед объявлен тот, кто правил в промежутке: он либерал, он распустил страну, он блогеров избаловал и прессу, он отпустил на волю Бахмину и дал отсрочку Химкинскому лесу, пришла эпоха взрывов, буйных драк, потом он об Лужкова ноги вытер — при нем, короче, был такой бардак, что в Госсовете все ходили в «Твиттер»! Свобода, блин. Прикольно было жить. Державу до того поразрушали, что добровольцам изредка тушить горящие деревни разрешали, и вообще он ставленник Семьи. Боюсь в такую будущность смотреть я, но вдруг как годы лучшие свои припомню ваше я четырехлетье?! Земля суровой кажется подчас, но и она желанна, если тонешь. Глядишь, заностальгируем по вас. Подумать страшно, Дмитрий Анатольич.
А впрочем, что мы будем омрачать законный праздник? Вы-то в чем повинны? Вам сорок пять, вы ягодка опять, вы отрулили больше половины — и на просторах отческой земли, послушавшись всеведущего змия, вы сорок пять бы раз уже могли такого начудить, что мамма мия. Вы запросто могли пересажать — под хлопанье коричневых и красных — не всем известных двух, а сорок пять, и сорок пять виднейших несогласных. Вы Грузию могли бы закопать при бурном одобренье всякой грязи, и не одну войну, а сорок пять устроить на трепещущем Кавказе. При вас шпионов стали высылать, но выслали, по счастью, только девять — а ведь могли бы выслать сорок пять, и это бы нетрудно было сделать! Вы говорите умные слова, вы вроде бы чужды публичной злобы, при вас смешнее стало раза в два, но в сорок пять ужаснее могло бы. И я могу стишки про вас кропать, порхая над Отечеством, как птичка,— боюсь, когда мне будет сорок пять,25 подобное уже проблематично.
Над миром тучи новые висят, но ничего на свете не фатально. И вы могли бы встретить пятьдесят совсем иначе — это не гостайна. Я не люблю дурное предрекать и тщетно плакать — я не Ярославна.
Но если кто не смог за сорок пять — за полтора не сможет и подавно.
Дмитрий Быков
Глава и кепка
Басня.
Однажды Кепку снять задумала Глава
И, мыслила, на то имела все права:
Носить по двадцать лет все то же нет резону,
Порою хочется одеться по сезону.
И так трясет, и сяк — ан Кепка приросла
До полного родства!
А что уж там под ней — поди вообрази ты:
В уютной темноте резвятся паразиты —
И вши, и комары, и пчелы без конца,
И пробки в три кольца.
И запах мерзостный, и что особо гадко —
У Кепки издавна имеется Подкладка,
И прямо за нее через особый свищ
Уходит много тыщ.
«Да ты засалилась! Да ты уже от зноя
Горишь, как в августе болото торфяное!
Ужели я, Глава, дана тебе в надел?!»
А Кепка сумрачно: «Не ты меня надел».
Глава за козырек — а паразиты хором:
«Ты издеваешься над головным убором!
К тебе лояльны мы — а ты, едрена мать,
Дерзаешь нас снимать!»
Глава обиделась: «Уйми свою ты стаю,
Пойми, уж двадцать лет, как блин, тебя таскаю!»
А Кепка: «Старый конь не портит борозды.
Модернизация твоя мне совершенно неинтересна».
Глава разгневалась. Припомнивши анналы,
Она бросает в бой центральные каналы,
Спускает им заказ на грозное кино:
«Пчела-проказница», «Засаленная кепка»,
«Подкладка-хищница»… Но Кепка вгрызлась цепко:
Ей это все равно.
Вот головной убор! Он только тем и ценен,
Что не снимается, хоть ты осатаней.
Не думая, надел ее однажды Ленин —
Да так и помер в ней.
Глава задумалась, поняв вопроса цену:
Скоблит себя ножом, стучит собой о стену —
А Кепка мало что осталась на плаву,
Но хочет снять Главу!
«Не балуй, молодежь. Мы, старцы, духом крепки.
Законы общества в Отчизне таковы,
Что местный социум не может жить без Кепки,
Но может — без Главы.
Ужели для того я столько припасала,
Чтоб это потерять за несколько грешков?!
Не сможешь ты отнять ни пчел моих, ни сала,
Ни всех моих лужков,
Ни всех моих пушков!»
— Да,— думает Глава,— мне крепко надавали.
Коль Кепку мне не снять — Глава ли я? Глава ли?!
Бежит к другой главе
(их было две):
— Что делать мне, скажи! И так дрожу со страху!
А та в ответ: «Молчи! Серьезные дела:
Уже не первый год хочу я снять Папаху —
Да как бы нас двоих Папаха не сняла».
Пока они в слезах друг друга ободряли,
Папаха с Кепкою смеялись им в ответ…
Читатель, идиот! Ты, верно, ждешь морали?
Давно пора понять, что здесь морали нет.
Дмитрий Быков
Парное
В итоге антикепочных страстей, как сообщил неведомый глашатай, нам вводят разделение властей — на этот раз в Москве отдельно взятой. Где прежде восседал один Лужков, воссядут двое, нечто вроде сплава: налево мэр (из питерских дружков), премьер из местных, стало быть, направо. Рулить без разделения элит, на каждый трон двоих не назначая,— немыслимо, когда тандем рулит в неповторимом стиле двуначалья. Стеснительно замечу между тем, чтоб защитить московские пенаты, что, в сущности, у нас и был тандем, и более того — они женаты; покуда их не ищет Интерпол, но поводки им натянули туго. Тандем быть должен только однопол, чтобы любить народ, а не друг друга.
Теперь, конечно, станет веселей — и массам, и писакам обалделым. Представить разделение ролей способны все, кто смотрит за тандемом. Сначала мэр, народный исполин, заметит в разгорающемся раже, что если кто забить захочет клин, то этот клин ему забьют туда же,— но все-таки премьеру он не клон, их разделяют города и годы, и потому добавить хочет он, что несвободы хуже, чем свободы. Пора модернизировать Москву! Ей-богу, своевременная мера. И либералы с праздником в мозгу поставят, разумеется, на мэра.
Премьер же будет сдержан и суров, чтоб вышла сбалансированной пара. Он не захочет выпуска паров, поскольку вообще не видит пара. Все будет, как и было при Лужке, но с прибавленьем суверенных бредней; он станет бить дубиной по башке любого обладателя последней, и так развязки строить и мосты, чтоб стало хуже с уличным движеньем,— но все проблемы города Москвы он объяснит враждебным окруженьем: мол, корень всех развязок и мостов, и воровства, какое мы заметим,— лишь в том, что Омск, Саратов и Ростов не любят нас. (И кто бы спорил с этим!) Но мы махнем железною рукой в ответ враждебной критике охальной. Судьба Москвы мне видится такой: Дворец Советов в центре Триумфальной — его откроет Первое Лицо, мы славимся проектами такими… Закроется Садовое кольцо: в нем будет Тайный Город, как в Пекине, чтоб враг туда путей не отыскал, чтоб не смущал народ очей монарших. Теперь там будет вход по пропускам и раз в году гуляние для «Наших». Порядок установится на ять, одобренный простыми москвичами. Весь город будет намертво стоять и в час по метру двигаться ночами. Перестановок выстраданный зуд — опять же ожидаемая фаза: из Питера префектов подвезут, забросят гастарбайтеров с Кавказа…26 (Боюсь, под их присмотром москвичи, что все штаны в конторах просидели, начнут таскать на стройках кирпичи: не горцам же работать, в самом деле!) Чтоб представленье истинное дать — мол, кончено с правленьем стариковским,— посадят олигарха (страх гадать, кто будет здесь московским Ходорковским). Когда Москва окажется в дыму (вокруг нее по-прежнему болота), публично Первый скажет Самому: залейте все! И Первый с вертолета отправится публично заливать запасы торфа по всему простору… Сигналы будет Первый подавать. Сам будет выражаться по-простому. Закрутится привычное кино, и Первый станет намекать невинно, что он бы все решил уже давно, да не дает вторая половина. И оба — силовик и либерал — продолжат, укрепляя вертикали, нас обирать, как прежний обирал, и затыкать, как прежде затыкали. Двойная власть — отличнейшая вещь для наших поворотов и колдобин, чтоб первый с виду злобен и зловещ, зато второй тотально неспособен, чтоб был один слегка витиеват, второй же ясен, как марксистский метод, и думали бы мы, что виноват во всем московском зле не тот, а этот… Какое счастье, господи прости! Раскрыта управленческая тайна. Еще бы два народа завести, чтобы тандемность сделалась тотальна, чтоб был один — суровый, как скелет, другой же добр и мягок, как болото…