Файл: Место и роль в мировой экономике Китая (экономика).pdf

Предварительные результаты, казалось бы, свидетельствовали об успехе выбранной линии и о том, что власти КНР научились воздействовать на факторы циклической динамики. Подавление инфляции заняло на этот раз больше времени, чем в конце 80-х гг.,; но к концу 1996 г. темпы роста цен в годовом исчислении снизились до однозначных показателей, а темпы экономического роста остались на уровне, близком к 10% в год. В этой связи в конце 1996 г. правительство официально объявило о достижении «мягкой посадки».

Однако последующие события показали, что такой вывод был преждевременным. Дефляционные эффекты жесткой финансовой политики, угнетающие экономический рост, оказались более долговременными, чем ожидалось, и в 1997 -1998 гг. при снижении инфляции сначала до нуля, а затем и до отрицательных показателей происходило дальнейшее замедление темпов прироста ВВП. В первой половине 1998 г. прирост ВВП едва превышал 7% в годовом исчислении, тогда кА по планам властей он не должен был опускаться ниже отметки 8% (считается, что при меньших показателях роста в экономике Китая не будет создаваться достаточного числа рабочих мест для абсорбации трудовых ресурсов). В течении 1998 г. приоритетом макроэкономической политики стал новый «разогрев» хозяйственной конъюнктуры за счет смягчения денежной политики и осуществления крупных государственных инвестиций в инфраструктурные проекты. Это вполне укладывалось в ставшую уже привычной картину циклической динамики.

Причины такого рода цикличности можно обнаружить как на микро-, так и на макроэкономическом уровнях. На микроуровне они связаны, прежде всего, с отставанием реформы государственных предприятий от темпов рыночной перестройки по другим направлениям. В рамках прежней, административно-командной системы в КНР, как и в других социалистических странах, сложился специфический механизм распределения инвестиционных ресурсов через «торги» между звеньями административной системы. Обязывая предприятия выполнить определенное плановое задание, управленческий орган мог опираться как на силу политико-административного авторитета, так и на свои возможности предоставить предприятию дополнительные ресурсы. Но на деле предприятие, обладающее реальной информацией о своих производственных возможностях, всегда могло сослаться на нереальность плана, срыв выполнения которого был бы невыгоден и органу управления. В ходе согласования интересов предприятия требовали увеличения выделяемых сверху ресурсов, а вышестоящий орган – больших результатов в обмен на эти ресурсы.

Понятно, что позиции предприятия в процессе «торгов» тем лучше, чем больше исходный объем предоставляемых ресурсов, а поэтому предприятия заинтересованы в его завышении. К тому же инвестиционная деятельность предприятия слабо увязывалась с конкретными результатами его работы: доходы от реализации не накладывали жестких ограничений на расходы предприятий, государственная собственность гарантировала им выживание вне зависимости от прибыли. В итоге предприятия склонны до бесконечности форсировать спрос на капиталовложения, так как они не сталкиваются с инвестиционным риском – угрозой банкротства в результате осуществления неудачных проектов.

В ходе реформ прямое распределение государством материальных ресурсов постепенно сменилось на регулирование денежных потоков, государственным предприятиям были предоставлены многие дополнительные права. Однако, по сути, самостоятельными хозяйственными единицами они так и не стали. Продукция многих из них не пользуется спросом на рынке, но производство не прекращается, так как это чревато обострением проблемы безработицы и потерей доходов местными бюджетами. Благодаря давлению отраслевых и территориальных органов управления государственные банки выдают таким предприятиям кредиты на пополнение оборотных средств, тем самым обеспечиваются формирование фондов оплаты труда, уплата налогов, амортизационные отчисления.

Инвестиционный риск, как уже отмечалось, отсутствует, и плохо хозяйствующие субъекты экономики стремятся к расширению производства не менее активно, чем эффективные предприятия. В результате в государственном секторе, а отчасти и в связанных с ним негосударственных укладах, формируется практически неограниченный спрос на инвестиционные ресурсы, а конкретнее – на бюджетные субсидии и банковские кредиты под расширение производства.

На макроуровне давление групповых интересов способствует проведению монетарными властями сравнительно мягкой денежной политики. Условием удовлетворения потребностей предприятий в инвестициях является кредитная эмиссия, т.е. прирост денежной массы, что имеет очевидные инфляционные последствия. На ужесточение денежной политики предприятия обычно реагируют взаимными неплатежами, их «расшивка» как правило, требует дополнительных банковских кредитов.

Укоренившиеся нормы взаимоотношений между различными звеньями административной системы сказываются и на качестве фискальной политики. Изначально налоговые реформы середины 80-х гг. были ориентированы на создание в государственном секторе единообразных правил игры. Однако внедрение после 1987 г. на государственных промышленных предприятиях системы подрядной ответственности фактически означало отказ от унифицированных норм налогообложения. Формально в качестве базы подрядных платежей сохранялись ставки подоходного налога и других налогов с прибыли. Но реальная величина платежей стала предметом соглашений между предприятием и вышестоящими органами. За государством обычно закреплялась фиксированная в абсолютном выражении сумма налоговых отчислений, а тот прирост доходов, который образуется вследствие расширения производства, предприятие могло использовать по своему усмотрению.

В результате все большие суммы доходов не подпадали под действие бюджетных механизмов перераспределения и оставались на нижних этажах управленческой системы. Это способствовало постоянному разрастанию инвестиционного спроса предприятий и потребительского спроса населения. Быстрое увеличение доходов позволяет населению наращивать не только текущие потребительские расходы, но и сбережения. В условиях, когда в стране ещё нет развитых рынков ценных бумаг, сбережения населения даже в условиях высокой инфляции помещаются на депозиты в государственных банках. Это, в свою очередь, позволяет банкам ещё больше увеличивать массу кредитов, выдаваемых предприятиям.

В целом типичную картину макроэкономического цикла в КНР можно представить следующим образом. В интересах ускорения экономического развития, создания дополнительных рабочих мест, а также под давлением групповых интересов на отраслевом и региональном уровнях государство ослабляет денежную политику. Это приводит к усилению хозяйственной активности предприятий и местных властей. В экономике возникает гипертрофированный инвестиционный бум, приводящий к сверхвысоким темпам экономического роста и ускорению роста цен. Вслед за инфляцией спроса, вызванной кредитной эмиссией, в процессе хозяйственного подъема выявляются «узкие места» экономики, и это способствует генерированию инфляции издержек.

Когда инфляция достигает социально неприемлемого уровня, государство ужесточает денежную политику и контроль над капиталовложениями. Совокупный спрос ограничивается, ресурсные ограничения сглаживаются. Происходит замедление экономического роста. Инфляция постепенно снижается. В то же время трудности, связанные с дефляционной политикой (неплатежи, проблемы со сбытом продукции и получением кредитов, высвобождение трудовых ресурсов и т.д.), вызывают всё большее недовольство у хозяйственников и населения. В совокупности эти обстоятельства постепенно подготавливают условия для начала нового цикла.

3.2. Динамика процесса реформ

Будучи в значительной степени следствием незавершенности институциональных преобразований, циклическая динамика экономического роста в свою очередь оказывает немалое обратное влияние на темпы реформ в КНР. Можно говорить о действии двух разнонаправленных тенденций. С одной стороны, новые усиления по реформированию экономики обычно являются попытками решения проблем, выявившихся в ходе очередного макроэкономического цикла. Но, с другой стороны, очередное ухудшение макроэкономической ситуации (будь то ускорение инфляции или резкое замедление экономического роста) нередко является для властей доводом в пользу отсрочки тех или иных реформенных мероприятий или даже возвратных движений в сторону усиления государственного контроля над экономикой.

В этом плане показательна судьба пакета мер экономической политики, заявленных в конце 1993 г. – в период очередного «перегрева» экономики. Пакет предполагал как ускорение реформ на микроуровне (реформа государственных предприятий), так и решительные шаги в сторону создания новой системы макроэкономического регулирования (банковская и налоговая реформы). Однако на практике в условиях высокой инфляции 1994 – 1995 гг. власти так и не решились приступить по-настоящему к реформе государственного сектора, сулившей ещё большее усиление социальной напряженности.

Половинчатыми оказались изменения в б а н к о в с к о й с ф е р е. в ходе реформы предполагалось существенно модифицировать существовавшую с начала 80-х гг. двухъярусную банковскую систему. Народный банк Китая (верхний ярус) должен был превратиться в подлинный центральный банк страны, ответственный за стабильность национальной валюты. Для этого должно было быть сведено к минимуму вмешательство в его деятельность со стороны центральных и местных властей.

Расположенные на нижнем ярусе государственные специализированные банки (Сельскохозяйственный банк Китая, Народный строительный банк Китая, Промышленно-торговый банк Китая и обслуживающий внешнеэкономические операции Банк Китая), а также так называемые универсальные государственные банки (Банк коммуникаций, Банк «Хуа Ся» и др.) должны были коммерциализироваться, т.е. в их деятельности главным ориентиром должно было стать извлечение прибыли. Функции обычного коммерческого кредитования таким образом предполагалось отделить от функций так называемого

п о л и т и ч е с к о г о к р е д и т о в а н и я (под последним в КНР понимается выдача кредитов «по просьбе» центрального или местных правительств, как правило, под льготные процентные ставки). Политическим кредитованием теперь должны были заниматься только специально созданные для этих целей в 1994 г. банки развития (Экспортно-импортный банк, Банк развития деревни и Государственный банк развития).

Тем не менее принятый в 1995 г. закон о Народном банке Китая (НБК) оставил в силе принцип прямого административного подчинения НБК Госсовету КНР. Не были реализованы проекты административной реформы в самой системе НБК: она по-прежнему воспроизводит общие принципы административного деления страны, что обусловливает значительное влияние местных властей на провинциальные и уездные отделения НБК. Закон о коммерческих банках (также принятых в 1995 г.) подтвердил сохранение общенационального кредитного плана как основного инструмента регулирования финансовых рынков. Сохранена практика административного установления обязательных для всех банков ориентиров процентных ставок по кредитам и депозитам. На деле это приводит к тому, что процентные ставки недостаточно эффективно используются в качестве инструмента воздействия на макроэкономическую ситуацию. Пересмотр ставок становится возможным только после соответствующих решений НБК и Госсовета КНР, и в результате запаздывания таких решений реальные процентные ставки нередко остаются заниженными (в условиях высокой инфляции) или завышенными (в условиях вялого экономического роста).

Медленные темпы реформы в государственном секторе промышленности являются главным ограничителем для процесса коммерциализации банков. Если объемы вновь выданных политических кредитов на поддержку убыточных государственных предприятий за последние годы и сократились, то огромные размеры уже накопленной просроченной задолженности делают большинство банков убыточными. Весной 1998 г. правительство вынуждено было объявить о крупномасштабной эмиссии казначейских облигаций, средства от размещения которых предполагалось использовать на рекапитализацию банковской системы. В целом доля накопленных китайскими банками проблемных долгов оценивается специалистами в пределах 20 – 40% от общего объема выданных кредитов.

Больше последовательности было проявлено в р е ф о р м е н а л о г о в о й с и с т е м ы. С начала 1994 г. ставка подоходного налога для предприятий всех форм собственности была унифицирована и установлена на уровне 33% (до этого по такой ставке налог уплачивали предприятия с иностранными инвестициями, для государственных и коллективных предприятий она достигала 55%, а для индивидуальных предприятий – 60%). Одновременно была упразднена система подрядной ответственности для государственных предприятий, теперь они должны платить подоходный налог по единым ставкам.

Реконструкции подверглась система косвенного налогообложения. Центральное место в ней теперь занимает налог на добавленную стоимость (НДС), взимаемый в сферах производства, оптовой и розничной торговли, а также при импортировании товаров и услуг. Базовая ставка НДС составляет 17%, для некоторых категорий товаров (основные продукты питания, электроэнергия, средства производства для сельского хозяйства) установлена льготная ставка в 13%. Значительно сузилась сфера действия акцизного налога. Он теперь не взимается с импорта. Из числа подакцизных товаров были исключены сельскохозяйственные продукты, химическая, электрическая и радиотехническая продукция (остались алкогольно-табачные изделия, машинные масла, предметы роскоши, автомобили и мотоциклы). Ставки налога варьируют от 3 до 45%. В сфере услуг, как и прежде, взимается налог на деловые операции (по ставкам от 3 до 5%), но торговые операции облагаются теперь не этим налогом, а НДС.

Другим направлением реформы стало упорядочение межбюджетных отношений. Была отменена существовавшая с 1988г. система территориального финансового порядка, в рамках которой доходы вышестоящих бюджетов должны были формироваться главным образом за счет отчислений из нижестоящих бюджетов. Она заменена двухканальной системой с четким разграничением источников доходов между бюджетами разных уровней. В общегосударственный бюджет должны перечисляться: подоходный налог с государственных предприятий центрального подчинения; налог на деловые операции, взимаемый на железнодорожном транспорте и финансовом секторе; акцизный налог; таможенные пошлины; НДС по импорту; 75% суммы прочих поступлений от НДС; 75% поступлений от налога на добычу природных ресурсов; 50% поступлений от налога на операции с ценными бумагами. Зачислению в местные бюджеты подлежат: подоходный налог с государственных предприятий местного подчинения и предприятий негосударственных секторов; подоходный налог с физических лиц; сельхозналог; налог на деловые операции во всех отраслях сферы услуг, кроме вышеперечисленных; налог на сделки с землей; гербовый сбор; 25% поступлений от НДС и ресурсного налога и 50% - от налога на операции с ценными бумагами.