Файл: Istoria_podviga_Otkryty_dnevnik_2-2.pdf

34

Àíòèòåððîð. Ãåðîè ìèðíîãî âðåìåíè

— Коля, — прервала его монолог Ириша, — дай детям спо-

койно поесть, еще успеете поговорить.

И мы на самом деле успели. Часа три-четыре. Рассказыва-

ли мы, вспоминал Николай Иванович, тайком утирала слезы 
Ириша.

В один из моментов дядя Коля вышел из гостиной в другую 

комнату и через несколько минут вернулся, бережно держа не-
большую круглую жестяную коробку. В таких давным-давно, как 
рассказывала мне бабушка, еще в советское время, продавали 
разноцветные круглые леденцы, посыпанные сахарной пудрой, а 
всё вместе это называлось замечательным словом - «монпасье». 
У нас дома такая же есть, мама в ней иголки и нитки держит. По-
ставил ее на стол, снял крышку

,

 и нашему любопытному взору 

предстал маленький склад различных незамысловатых вещиц. 
Тут был и перочинный ножик, и солдатские пуговицы, и бензино-
вая зажигалка, сделанная из гильзы от патрона к «калашникову», 
и что-то еще — легко узнаваемое или же совсем непонятное. 

— Это — моя память, — объяснил дядя Коля и точным, опера-

торским движением руки вытащил из коробки и положил на стол 
небольшой кусочек темного металла, неровный по краям и весь 
в зазубринах.  — Осколок гранаты, — пояснил он. — Выдернут 
из камеры моего молодого товарища, кстати, Веня, почти ровес-
ника твоего отца, который работал с ней в Беслане. Пока была 
возможность, он снимал, когда камеру убили — помогал спасать 
детишек. А в город вернулся, этот осколок мне подарил, — ибо 
считает меня своим учителем  в операторском деле, что мне, 
кстати, очень лестно, — и сказал, что отснятый материал раз по-
смотрел и больше не сможет, потому что сердце на части разры-
вается. Во многом поэтому совсем молодым из нашей профес-
сии ушел.  Сейчас работает учителем истории в сельской школе 
под Псковом.  Вместе со своими учениками, как и вы, собирает 
информацию о наших солдатах и офицерах, кто совершил

è

 ге-

роические поступки. Иногда в Ленинград приезжает, с друзьями 
повидаться. Обязательно меня навещает. И обязательно расска-
жет не одну историю о судьбах примечательных и судьбы эти, 

35

ÈÑÒÎÐÈß ÏÎÄÂÈÃÀ. ÎÒÊÐÛÒÛÉ ÄÍÅÂÍÈÊ 2

Вениамин, можно вписывать золотыми нетленными буквами в 
мемориальные комплексы в любом российском городе, городке 
и  даже  самой  захудалой  деревеньке.    Потому  что  эти 
вчерашние мальчики и есть одновременно прошлое, настоящее 
и будущее России. Мысль  моя вам понятна, молодые люди?

В ответ мы с Илонкой, не сговариваясь,  молча и одновре-

менно кивнули. 

— Историю он мне одну рассказал, о враче нашем, до сих 

пор не могу забыть, — продолжил Николай Александрович. — 
Такое ощущение, что перед глазами военное кино идет.  Толь-
ко в кино герой после съемок домой идет живой и невреди-
мый, а здесь… Ладно, слушайте.  И на Ирину Александровну 
не надо смотреть, а то засмущаете,  она, когда такие рассказы 
слышит, всегда плачет.

Врач – имя собственное

Врач-хирург, более мирной профессии, казалось бы, труд-

но придумать. Но если ты военный врач, на тебе офицерские 
погоны, то должен соответствовать  сразу двум ипостасям — 
мирной и воинской. Старший лейтенант Эдуард Белан, кото-
рому посмертно присвоено звание Героя России, служил вра-
чом-хирургом отделения экстренной медицинской помощи в 
больнице УВД Липецкой области. До этого прошел срочную 
службу в ракетных войсках, затем получал высшее медицин-
ское образование в Воронежском институте имени Бурденко. 
Дважды выезжал в служебные командировки на Северный 
Кавказ. Или другими словами, военно-полевую хирургию, ког-
да приходится работать в экстремальных условиях, знал не 
понаслышке, через сердце и руки пропустил. 

Осенью, одна из групп липецкого ОМОНа, в составе которой 

находился и старший лейтенант Белан, несла службу в Ново-
лакском районе Дагестана.  И наступил день, когда около ты-
сячи боевиков под предводительством Басаева, прорвались в 
село Новолакское. Так получилось, что Эдуард Белан оказался 

36

Àíòèòåððîð. Ãåðîè ìèðíîãî âðåìåíè

среди тех, кто приняли на себя первый удар бандитов, сопрово-
ждаемый шквальным огнем.  Их было очень немного, букваль-
но, горстка. Но у них хватило сил и мужества не отступить и на 
какое-то время завязать на себе основные силы наступавших.  
В эти минуты Белан бился не как врач, как офицер…  И вот 
что хочу вам сказать: не раз и не два вспоминая эту историю, я 
задавался вопросом:  вот он, человек мирной профессии, при-
званный всегда и везде спасать жизни, мог ли в тот момент 
поступить иначе?  Как офицер, давший Присягу, конечно, нет.  
Но, оказывается, что и как врач, тоже — нет. Потому что опять 
же спасал. Спасал своих товарищей живых и раненых, спасал 
местных жителей, спасал дагестанских милиционеров, но спа-
сал и пытался оберечь их с оружием в руках. О каком скальпе-
ле, перевязке  или срочной операции  могла идти речь, когда 
вот бандиты, а вот — он, на расстоянии нескольких десятков 
метров, и надо выполнить свой долг, не врачебный и не воин-
ский, а прежде всего — долг общечеловеческий, призванный 
остановить насилие и смерть, что навязывает любой террор. В 
рукопашной его, оглушенного, захватили в плен.  Пытали. Ког-
да узнали, что врач, и на все предложения услышали в ответ 
твердое «нет», пытали с изощренным изуверством… 

Сейчас почему-то вспомнился другой эпизод, но так похо-

жий внутренне, — продолжил Николай Иванович вдруг осев-

шим голосом. — Как-то 
в одной из команди-
ровок, нет-нет, не из 
тех, о которых был 
предыдущий рассказ, 
но, можно сказать, что 
тоже на войну, мне до-
велось познакомиться 
с майором медслуж-
бы. Обстоятельный, 
спокойный, неторо-

в
р
т
п
н
т
в
с
б
с

37

ÈÑÒÎÐÈß ÏÎÄÂÈÃÀ. ÎÒÊÐÛÒÛÉ ÄÍÅÂÍÈÊ 2

пливый  хирург из Ярославля. Руки — мгновенные и золотые. 
Профессионал высочайшего класса. На операционном столе 
чудеса творил. О долге, о человеческом начале мы с ним по-
долгу разговаривали. Рассказал, как однажды привезли в  его 
госпиталь солдатика. Ранение было таким, что даже он ни-
чем помочь уже не мог. Да и парень знал, что умирает. У себя 
дома этот юноша ходил на донорский пункт, кровь сдавал. И 
вот сейчас, зная, что жить ему осталось совсем немного, но 
оставаясь в сознании, сказал майору фразу, после чего тому 
захотелось в голос завыть от бессилия и безысходности.  А 
слова солдата были такими: «Вы у меня кровь возьмите, пока 
она еще живая, может, кому из ребят пригодится». Вы только 
вдумайтесь, он так и сказал о своей крови — вы её возьмите, 
пока она у меня живая, может быть

,

 кому-либо пригодится…  

Вот оно — величие всего человеческого в человеке! 

О долге и вере 

Наступил вечер, когда мы стали прощаться с Ириш

å

й и дя-

дей  Колей.  Пора  было  возвращаться  в  нашу  штаб-квартиру. 
Тем  более

,

  что  Виталик  уже  несколько  раз  звонил  сестре  на 

мобильный, не понимая, где и почему  мы так долго застряли. 
Во  время  последнего  звонка  Николай  Иванович  попросил  у 
Илоны  трубку,  и  самолично  просветил  нашего  лидера 
неподражаемым  староленинградским  монологом,  в  котором 
даже 

порядок 

слов 

пахнет 

врожденной 

питерской 

интеллигентностью: «Молодой человек, не  волнуйтесь,  и  мой 
племянник Вениамин, и ваша очаровательная сестра не просто 
в  гостях,  а  в  гостях  у  заслуженной  учительницы  России  и  не 
менее  заслуженного  оператора  Ленфильма.    И  беседы  мы 
ведем  по  теме,  которую,  ваше  юное  сообщество,  как  я  понял, 
собирается  раскрыть  в  полной  мере.  И  хочу  вам  сказать 
огромное спасибо за очень важное для всех нас деяние, и моя 
супруга, 

Ирина 

Александровна, 

с 

благодарностью 

присоединяется к этим словам. Вениамин тут нас просветил, что 
именно вы являетесь застрельщиком столь благородного дела, 
и  для  меня  большая  честь  беседовать  с  вами,  пускай,  и  по 
телефону». 

38

Àíòèòåððîð. Ãåðîè ìèðíîãî âðåìåíè

Интересно,  —  подумал  я

,

  —  как  Виталька  воспринял  

монолог  Николая  Ивановича?  Надеюсь,  как  надо.  Хотя 
торопливость  нашего  времени    выкинула  из  молодежного 
словарного запаса немало замечательных слов и интонаций, 
и  если  иногда  все  же  слышишь  их  в  оригинале,  становится 
ясно,  что  лишились  мы не просто слов, а красоты общения. 
Лично  я  —  в  таком  разрезе  понимаю.  А  кто-то  из  наших 
ровесников послушает-послушает и  подведет  незатейливую 
черту:  мол,  чего  этот  старик  распинается,  когда  всё  им 
сказанное  можно  в  два-три  слова  уложить.  Зачем  лишний 
раз  голову  напрягать,  когда  и  так  ясно...  И  ведь  тоже  по-
своему  будет  прав.  Точнее,  исходя,  из  своего,  то  бишь, 
нашего времени.

— На машине поедем или пешком пройдемся? — Спросил 

Николай Иванович, явно собираясь нас проводить до Шпалер-
ной. Мы с Илонкой переглянулись, планы были немного дру-
гими, хоть немного вместе побыть, а то всё на людях да на 
людях. Но и отказать дяде Коле, значит обидеть. Это я тоже 
понимал. Хорошо Ириша заметила  наш перегляд, всё прочув-
ствовала и мягко с чуть читаемой укоризной произнесла:

— Николай Иваныч, забыл, как сам молодым был? Ребя-

там, может быть, хочется вдвоем по городу прогуляться, дел 
у них, как рассказали, ожидается много, когда еще получится 
вот так пройтись, на красоту посмотреть.

Тут и дядя Коля в ситуацию врубился. Звонко рассмеялся, 

обнял жену за плечи:

— Я всегда говорю: женщина видит сердцем, а мужчина — 

глазами, да и то не всегда.

На этом несколько щекотливая для нас с Илонкой тема 

была исчерпана. Дядя Коля попросил Иришу налить нам по 
последней, «отходной» чашке фирменно-строгановского смо-
родинного чая.

— Хотел по дороге вам рассказать, но получается, что на 

дорогу. Я газеты не так, чтобы очень внимательно читаю, но 
одна заметка меня тронула до глубины души. В ней говори-
лось, что командующий Ленинградским военным округом