ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 17.10.2020
Просмотров: 307
Скачиваний: 1
3
4
показалось, что-то он не продумал, чего-то не сделал, что могло бы его спасти. А
потом просто поверил ему. И восхитился его стойкостью.
Есть еще одна чудовищная составляющая. Если бы он согласился на то, о
чем ты говоришь, Роман, большая вероятность, что боевики для «закрепления
результата» поручили бы ему расстрелять одного, а то и всех трех солдат,
захваченных одновременно с ним. Но я точно знаю, что он никогда не сделал бы
этого, даже если бы с него живьем снимали кожу.
По моему разумению, Евгений Родионов из породы людей, которые «ни
шагу назад»; на генетическом уровне не умеющих не то, чтобы предать, а даже
подумать об этом, и всегда знающих, на что и зачем идут. Кто-то делает это во
имя Веры, кто-то во имя Родины, кто-то, думая о долге, о друзьях, о доме. Иса
об этом уже говорил. Но если разобраться, то мы видим звенья одной цепи. Папа
называет еѐ «цепью бытия по совести»: звено к звену, скрепленное друг с
другом, и все вместе – как одно целое.
Сослуживец отца однажды сказал, что против террористов они воевали
сердцем. И что подвиг в их понимании – всего лишь эпизод, иногда, если судьба
выбросит черную метку, «закрывающий» линию жизни, в остальных случаях
продолжающий. Но при этом не становящийся для них чем-то особенным,
своего рода восклицательным знаком.
Так считают люди, смотревшие в лицо смерти. Не книжной или киношной,
а настоящей. Что идет самая настоящая война, вы, надеюсь, догадываетесь, да?
Причем, во всем мире. И неважно как ее назвать – объявленной или нет, с
выстрелами или без выстрелов, когда переговорный процесс с террористами,
затеянный ради одного, чтобы спасти жизни ни в чем не повинных взрослых и
детей, как порох готов взорваться в любую секунду; или масштабный бой
против незаконных бандформирований с применением танков и тяжелого
вооружения, когда защищается целостность России как единого государства;
или освобождение заложников с кучей непредсказуемых ситуаций, когда
офицеры и солдаты подставляют себя под пули и осколки гранат, чтобы по-
человечески решить поставленную задачу…
– Расскажи, – попросил Синицын. – Хотя бы о нескольких. – Сказанное
прозвучало несколько не по-русски, но не понять просьбу Романа было
невозможно. Думаю, что каждый из нас мысленно поддержал еѐ.
– Попробую… – Виталик ненадолго задумался. – Полковник из «Альфы»,
заместитель начальника Управления «А», Герой России Анатолий Николаевич
Савельев. До того, как отдал себя в заложники бандиту, захватившему в Москве
машину с четой шведов у посольства этого государства и потребовавшего три
миллиона долларов и вылет в страну, которую он укажет, прошел Афган,
участвовал в освобождении заложников в Буденновске и Первомайском, лично
обезвредил преступника, который в международном аэропорту Шереметьево
проник на борт Ил-62 и грозился его взорвать. Тем недобрым декабрьским
вечером, представившись сотрудником Министерства иностранных дел,
Савельев вел переговоры с экстремистом, который был вооружен гранатой и
3
5
пистолетом. Женщину отпустил передать требования, продолжая удерживать ее
мужа, торгового советника посольства Швеции...
Анатолий Николаевич уже и так сделал максимум возможного, уговорив
бандита поменять шведа на него. Привязанный к водительскому креслу, с
веревочной петлей на шее он продолжил свою работу. Ту самую переговорную
работу, по которой «спецы» идут как по лезвию ножа, потому что никто не
знает, что в следующее мгновение взбредет в голову противостоящим им особям
с явно неуравновешенной психикой.
Приоритетная задача Савельевым чуть раньше была решена полностью:
заложники оказались на свободе. Теперь предстояло найти решение следующей:
обезвредить преступника. В какой-то момент поняв, что дальнейшие разговоры
бессмысленны, полковник попробовал сделать это самостоятельно, в
рукопашной, но вдруг почувствовал, что слабеет. Стрессы, годами не
проходящее напряжение именно сейчас смертельно ранили его сердце. Увы, так
бывает. Отвага и личное мужество не в состоянии остановить процессы,
которыми, как сказал один литературный герой, независимо от нашего желания
или нежелания болеет далеко не вечное тело. Врач скорой помощи, допущенный
террористом, констатировал тяжелый сердечный приступ. На тот час заложник и
бандит были предельно зависимы друг от друга. Последний понимал, что если
сердце Савельева остановится, то потеряет единственную свою «страховку». И
он потребовал заменить «представителя МИДа» на сотрудника ФСБ и
корреспондента…
Террориста в ходе спецоперации убили. Полковник Анатолий Николаевич
Савельев в состоянии «клинической смерти» был доставлен в больницу, откуда
уже не вышел...
* * *
Он мечтал попасть в Гвардию, и его мечта сбылась. Теперь имел право с
полным на то основанием и, разумеется, гордостью сказать: разрешите
представиться, гвардии старший лейтенант Игорь Ахпашев, командир танковой
роты.
Мальчик-хакас, будущий Герой России, из села под названием Аскиз. Он
окончил школу № 1 в Абакане. Поступил в Политех. Но через год круто изменил
судьбу, хотя, может быть, судьба сама распорядилась, что выбрал воинскую
профессию, поступив в Казанское высшее танковое командное училище,
которое окончил с отличием.
Прямой как стрела путь к исполнению мечты. Безо всяких надуманных
заморочек. Если офицер, значит защитник Родины, гарант конституционной
целостности государства. И три вещи, которые постоянно с тобой как рельсы
под бронепоездом – присяга, долг и честь.
… В том бою против дудаевцев, бою кровавом и жестоком, танк Ахпашева
первым прорвался к одной из ключевых позиций боевиков. Смерч
3
6
заградительного огня могла выдержать лишь бронированная «коробка», и
только она была в состоянии расчистить коридоры для продвижения
мотострелков и десантников. Танк успел уничтожить с десяток огневых точек
противника, когда попал под перекрестье всего оружия, что находилось в руках
боевиков. Выстрел из гранатомета обездвижил машину. Занялись огнем
наружные баки с солярой, поползли к небу черные, жирные клубы дыма.
Отрезанный от своих, танк огрызался пулеметными и пушечными выстрелами
на попытки врага захватить экипаж. Через канонаду до ребят доносились
«призывы» с той стороны – сдавайтесь, пока не поздно, живыми вам отсюда все
равно не уйти. А они меньше всего думали, какими – на щите или со щитом
выйдут из боя. Все как один. И Ахпашев вновь шептал запекшимися губами:
«Заряжай!»
Они продолжали держаться, даже когда внутри стало невозможно дышать,
и раскаленный металл сжигал руки. Плавился огнеупорный пластик, трескалась
кожа на лицах и руках. Но экипаж продолжал выполнение боевой задачи. А
потом произошло то, что рано или поздно должно было произойти:
сдетанировал остаток боекомплекта…
…Хорошо рассказывайте, одобряю, – громом среди ясного неба прозвучал
из-за открытого настежь окна голос начальника лагеря Тимофея Порфирьевича
Никитина, кандидата педагогических наук, в целом неплохого дядьки, хотя и
слегка двинутого на своей ночной рыбалке. Блин, за разговорами напрочь
забыли, что он возвращается к себе всегда одной и той же дорогой, мимо нашего
корпуса. Девчонкам повезло больше, окна их комнаты на другую сторону
выходят. Пару раз в наши ночные посиделки ТиПоНи уже вмешивался и каждый
раз обещал, что при следующем нарушении накажет. Похоже, что этот
«следующий» наступил.
– Волков, ты как самый ответственный товарищ среди остальных, не
подскажешь, который час? – Голос начальника можно было сыпать в чай вместо
сахара.
– Волчок сделал вид, что роется в тумбе и, как бы растерявшись, удивился:
– Не могу найти. Никто не видел, мужики?
– Я тебе помогу, – ласково сказал начальник. – Три двадцать три. Через
полчаса рассвет. Утром опять до столовой не доберетесь, я уж молчу по поводу
общелагерной зарядки, зато до обеда будете постоянно заскакивать,
выклянчивая что-нибудь перекусить. Оголодали бедняжки… Придется Герману
Вольфовичу выговор объявить, а это минус треть премиальных по итогам
смены. Чтобы вам было понятно, когда за словом стоит дело. Зато будет знать,
кому сказать «спасибо».
– А Гера тут при чем? – На автомате спросил Рыжий.
– Как при чем? Не обеспечил. Если вас накажу, завтра вся страна мне
напомнит, что с будущим России нужно обращаться с любовью и терпением. А
кто за Германа Вольфовича заступится? Никто.
3
7
– Но это же нечестно! – Выкрикнул Рома Синицын.
– Конечно, нечестно, Роман Борисович. Только разрешите вас спросить: а
вот то, что вы себе позволяете, честно? Или как?
– Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя,– пробурчал
Женька, который, похоже, пришел в себя.
– Золотые слова, Яковлев. Если бы ты по ним жил, я бы спал спокойно. А
мне кошмары снятся. Вчера, например, приснилось, что Вадик Серебряков из
третьего отряда, позаимствовал у тебя одну из игр, и пол отряда выставил на
деньги, да что там выставил – раздел. И при этом повторял: еще радуйтесь, что я
против вас, если бы Як сел, без «памперсов» остались бы. И что удивительно
сон вещим оказался…
После этих слов Рыжий не выдержал и заржал во все горло.
– А вот мне не до смеха, – сурово сказал директор. – Так что
предупреждаю в последний раз: еще одно нарушение и влеплю Рябову
«строгача». Все поняли? Можете не отвечать. Главное, делом докажите.
Другого выхода, как спать, у нас теперь не было. Через минуту-другую из
яковлевского угла раздалось:
– Стас?
– Чего тебе? – Откликнулся композитор.
– Помутнение какое-то нашло, сам не знаю…
– Да иди ты, – передал ему привет Стасик, но было ясно, что Женькины
извинения приняты.
* * *
Вот и всѐ пока. Но, я, Вениамин Александрович Соколов, торжественно
обещаю, что дневниковые записи продолжу, и о новых героях еще обязательно
расскажу. Так что, надолго не прощаюсь, до скорого!
Серия: Антитеррор. Герои мирного времени
ИСТОРИЯ ПОДВИГА.
ОТКРЫТЫЙ ДНЕВНИК
Документально-художественный сборник
для школьников среднего и старшего возраста
Автор-составитель А.Г. Леднев