Добавлен: 15.07.2023
Просмотров: 77
Скачиваний: 3
Особенно внимательным приходится быть переводчику, когда в произведениях прошлых веков он встречается с ныне устаревшей ономастической перифразой. Rué des mauvais garcons — улица в Париже и когда-то воровской притон, ибо на ней жили воры, грабители и хулиганы и ходить по ней было небезопасно.
За многими выдающимися представителями литературы и искусства закрепились перифрастические имена: Le vieillard de Ferney — это Вольтер, Hornero Español — Луис Гонгора, Manco de Lepante — так зовут Сервантеса, Profesor de Salamanca — Унамуно, Plasant Bard — это Роберт Бернс, The Bard of Avon — Шекспир. Контекст подскажет, следует ли перевести The Bard of Avon сочетанием Эвонский бард или просто Шекспир, a Le vieillard de Ferney — Фернейским старцем или Вольтером. Признавая существующее в современной ономастике деление обычных имен собственных на общие («невоплощенные») имена и индивидуальные («воплощенные»), следует подчеркнуть, что перифразы, подобные приведенным выше, могут появляться только как эквиваленты воплощенных имен собственных. Ведь общие имена в сфере антропонимики служат для называния индивидов и представляют собой собрание фишек, которыми маркируют простых смертных, например: Иван, Петр, Мария, Лена и т. п.
Воплощенные имена соотносятся с конкретными историческими личностями, за ними закрепляются определенные понятия и представления о тех, кого они именуют например: Аристотель, Наполеон, Лев Толстой. Конкретная личность может быть названа, охарактеризована с помощью различных перифраз и метафор, некоторые из которых, укоренившись в речи, способны стать устойчивыми перифрастическими эквивалентами индивидуального имени собственного. К воплощенным именам следует отнести и топонимы, ибо они называют, как правило, единственные, конкретные объекты.
Краткие имена, имена с суффиксами субъективной оценки
В европейских языках личные имена могут иметь полную и краткую (сокращенную) форму (не считая форм с суффиксами субъективной оценки), которые иногда совершенно различны по звучанию. Например, русские имена: Александр (а) — Шура, Анна — Нюра, Ольга — Беля; испанские: Франсиско — Пако, Гумерсиндо — Синдо, Рамон — Мончо, Консепьон — Конча, Мерседес — Мерче; английские: Роберт — Боб, Эдвард — Нед, Ричард —Дик, Вильям — Билл.
Что касается имен с суффиксами субъективной оценки, то их значение передается обычно двумя способами. Во-первых, такое имя можно транскрибировать, когда есть уверенность в том, что на фоне полного имени и контекста читателю станет понятной ласкательная или уничижительная окраска новой формы имени собственного. Вот пример из новеллы Лопе де Беги «Гусман Смелый», в которой рассказывается о доне Феликсе и его паже Мендосе, попавших в плен к маврам и обращенных в рабство. Читатель, уже хорошо знающий имя пажа, встречает в тексте новую форму этого имени: «Ее звали Сусанна, но только именем своим, а не скромностью она походила на библейскую Сусанну, ибо она сразу же остановила свой взор на... — я уже слышу, как ваша милость хочет сказать: на доне Феликсе; но вот вы и ошиблись, потому что Мендосик был красивее...». Контекст перевода и, возможно, похожесть на русские уменьшительные имена с суффиксом -ик (Владик, Виталик и т. п.) способствуют восприятию ласкательного оттенка в изменившейся форме имени. Ласкательное Marita от Марта часто транслитерируется в переводе романа Мануэля Герреро «Ускользающая земля». Значение этой формы легко осмысливается контекстом. Также перевод имен сказочных героев Джанни Родари: Чиполлино, Чиполлетто, Чиполлотто, Чиполлучча и др. В оригинале все эти имена образованы с помощью суффиксов субъективной оценки от нарицательного слова cipollo (лук).
Есть еще один способ воссоздания уменьшительно-пренебрежительных личных имен. Он заключается в определении исходной (нейтральной) формы транскрибированного имени прилагательным, экспрессивно-оценочный смысл которого в какой-то степени эквивалентен значению соответствующего суффикса переводимого имени. В такой роли чаще других выступают прилагательные маленький, милый, бедный, смешной, противный, дурной и т. п.
Субъективно-эмоциональная оценка личного имени прилагательными отвечает прежде всего духу некоторых аналитических европейских языков, так как «образование различных форм имен с суффиксами субъективной оценки свойственно не всем языкам и не в одинаковой степени, а одинаковые или сходные оттенки значения могут передаваться различными способами. Например, во французским языке широко практикуется аналитический способ образования уменьшительных — с помощью прилагательного petit (e): petit Pierre, petite Catherine, petit Jeannette. В английском языке прилагательное little также выступает в идентичной функции.
Однако оба этих способа часто оказываются в русской переводческой практике неприемлемыми из-за трудностей восприятия новой формы иностранного имени с чужеродным суффиксом субъективной оценки, несоответствия значения прилагательного значению суффикса и т. п. В таких случаях переводчики предпочитают оставлять неизменной форму имени собственного и компенсируют утраченный субъективно-оценочный «привесок» в интонационном строе фразы или в смыслах оттенками составляющих ее слов.
Смысловые имена собственные
Творчество в передаче имен собственных начинается в тот момент когда переводчик сталкивается с так называемыми смысловыми («говорящими») именами и прозвищами. Тогда же возникает и переводческая проблема, связанная с анализом сущности и функции значимых имен в тексте и способом их передачи при переводе.
Существуют две самостоятельные, однако достаточно связанные между собою группы собственных имен: имена, сложившиеся естественным путем, и имена, искусственно созданные, выдуманные. Вторые в свою очередь делятся на употребляющиеся в реальной действительности, наряду с естественными, сложившимися именами (придуманные новые личные имена, искусственные фамилии, переименования географических объектов) и на имена книжные (имена и фамилии героев литературных произведений, названия мест действия).
В художественной литературе используются все виды имен собственных: обычные «естественные» имена, которые перенесены автором в литературные произведения (Наташа Ростова, Татьяна Ларина, Павел Власов, Григорий Мелехов, названия реальных городов, селений, рек и т. д.), и книжные имена, изучение которых только начинается в так называемой поэтической ономастике. Книжные имена можно было бы подразделить на две неравнозначные группы в зависимости от их функциональных особенностей, отражающихся на их внешней и внутренней формах. В первую войдут имена собственные, «скроенные» авторами по существующим моделям и порой с трудом отличимые от «всамделишных» фамилий и названий (Рахметов, Инсаров, Грацианский, Бададошкин и др.). В этой группе собственные имена сохраняют свою основную функцию, определяющую их языковую сущность и своеобразие: они называют предмет мысли, соотносятся с конкретным персонажем или объектом, локализуя его во времени и пространстве. Вторую группу составят те книжные имена, которые совмещают в себе характеристики собственного и нарицательного имен.
Они выполняют в речи функцию как называющего знака, так и означающего, ибо они не только указывают на объект мысли, но и характеризуют его обычно с иронической или сатирической точки зрения. Ядром группы являются прозвища и значимые имена собственные — речевые (окказиональные) антропонимы и топонимы. Смысловое имя — это своеобразный троп, равнозначный, в известной степени, метафоре и сравнению и используемый в стилистических целях для характеристики персонажа или социальной среды.
Поиски литератора, создающего имя собственное, определяются творческим замыслом, который основан на критериях художественной целесообразности и стилистической функции искомого имени. Оба этих критерия далеко не равнозначны. Фамилии таких героев, как Онегин, Ленский, Арбенин и др., по авторскому разумению, художественно целесообразны: их выбор был обусловлен замыслом и пристрастиями авторов, авторскими ассоциациями и литературно-историческими причинами. Имя Татьяны Лариной тоже в известной степени не случайно. После экзотических имен героев и героинь в произведениях романтиков, после «изящных» имен у сентименталистов поэту реалистической школы хотелось противопоставить этим ономастическим красотам самое простое обычное русское имя. Однако степень и сам характер оценочности в фамилиях Ларина, Онегин, Ленский, Печорин, внутренняя форма которых не намекает читателю на какие-либо черты характера или внешности героев, вряд ли могут сравниваться с экспрессивно-оценочной стилистической функцией таких имен, как Молчалин, Скалозуб, Собакевич или унтер Пришибеев. В этих фамилиях отчетливо выражена оценочная функция: называя, они характеризуют своих обладателей.
В литературе различных народов — прежде всего в сатирических и юмористических произведениях — давно замечена общая закономерность в употреблении личных имен и названий, которая выражается в стремлении наделить имена собственные характеристическими и оценочными качествами различной силы и степени. В изобразительном отношении собственно фамилии и имена, обладающие лишь номинативной значимостью, оказываются куда менее выразительными, чем прозвища и значимые имена.
Эту, идущую от времен Фонвизина, традицию успешно продолжали и развивали Некрасов, Достоевский, Салтыков-Щедрин, Чехов, Маяковский, Ильф и Петров и другие отечественные литераторы. Особую социальную силу приобрели имена щедринских персонажей, отразившие общественную суть, мораль, нравы и привычки столпов помещичье-чиновничьей России и их верноподданных прислужников.
Выдающиеся образцы речетворчества русских классиков, создавших тысячи художественно выразительных смысловых имен собственных, без сомнения, стимулировали современную отечественную практику перевода смысловых имен и подтверждали необходимость переводить, а не транслитерировать эти имена. Коль скоро значимые имена собственные выполняют не столько номинативно-назывательную функцию, сколько характеристически-оценочную, то и подход к передаче на языке перевода содержащейся в них информации должен отличаться от принципов воссоздания обычных имен собственных. Заключенная в значимых именах смысловая и эмоциональная информация должна быть «проявлена». Значимое имя требуется от читателя как оригинала, так и перевода понимания смысла внутренней формы и восприятия ее образности. Будучи транскрибированным, оно само по себе не может оказать эмоционального воздействия на рецептора в то время, как в оригинале оно рассчитано на такое воздействие. Поэтому переводчик стремится к сохранению в переводе его эмоциональной силы.
Решение переводческой задачи облегчается еще и тем, что в разных языках основы имен собственных могут обладать рядом общих черт независимо от языка, в котором они употребляются, в соответствии с универсалиями, свойственными человеческому мышлению и восприятию. Эта общность объясняется социально-психологическими причинами, единством законов человеческого мышления, а по отношению к фамилиям — сходными источниками происхождения, которые ведут к прозвищам.
Прозвища всегда называют какое-либо свойство или качество человека. Поэтому во многих фамилиях внутренняя форма не забылась, и вместе с ней потенциально сохранилась экспрессивная окраска антропонима. В обычной речи она не воспринимается, но в определенных контекстуальных условиях может быть раскрыта. Поэтому даже обычные фамилии в специально организованном контексте выполняют функции смысловых имен.
Тематические основы личных имен и прозвищ во многих европейских языках группируются по следующим семантическим признакам:
1. Обстоятельства рождения и семейные отношения: Подкидыш, Найден, Любим, Поздей, Меньших, Внук, Дед, Горе.
2. Внешний вид: Лысак, Кругляк, Худыш, Беззуб, Брюхан, Бородай.
3. Особенности и черты характера: Моргун, Крикун, Баламут, Бирюк, Мигай, Погуляй, Мерзляк, Говоруха, Богомол, Олух, Болван.
4. Социально-экономическое положение: Селянин, Холоп, Сирота, Бобыль, Попович, Беспортошник.
5. Занятие и профессия: Кукольник, Кабатчик, Корабельщик, Мельник, Дегтярь, Гончар, Кожевник, Коновал, Бондарь, Богомаз.
6. Происхождение: Ненаш, Русак, Казанец, Инозем, Грек, Озеран, Кривич, Немец.
7. Фауна и флора: Волк, Лиса, Карась, Ворона, Медведь, Беркут, Блоха, Жук, Василек, Дуб, Арбуз, Огурец.
8. Вещи и предметы: Базар, Атлас, Алмаз, Столб, Серп, Блин.
Конечно, это неполная семантическая группировка возможных ономастических основ. Однако она показывает, сколь широк выбор смысловых основ для словопроизводства значимых имен собственных.
По своему морфемному строению русское имя собственное состоит из основы (у фамилий она обычно восходит к прозвищу или другому имени собственному, а у топонимов связана без всяких посредников с нарицательными словами, отражающими особенности объектов) или основы и ономастических формантов. В сочетаниях слесарь Зуб, токарь Дегтярь, станция Тайга, поселок Ворон, город Орел употреблены имена с одной основой без формантов. Не менее двух словообразовательных компонентов у имен собственных в сочетаниях слесарь Зубов, инженер Зубок, токарь Дегтярев, переулок Дегтярный, деревня Орлова, остров Вороний и т. п.
Производя значимое имя собственное, переводчик использует одну из двух словообразовательных моделей: 1) чистая основа или 2) основа + ономастический формант = имя собственное.
В качестве основы может служить практически любое нарицательное слово. Иногда его звучание и соответственно орфографию несколько видоизменяют, склоняя имя на иностранный лад. Однако в любом случае, семантическое значение основы должно быть ясным и понятным, ибо в нем заключено ядро эмоционально-оценочной информации имени. Ономастический формант может состоять из специальных русских фамильных суффиксов и окончаний или заимствованных иностранных формантов. Если к основе присоединяется русский формант, то он выбирается среди маргинальных элементов неканонических или сравнительно редких имен. Такие окончания, как -ов, -ев, -ова, -ева и некоторые другие распространенные форманты не применяются, ибо они слишком русифицируют изобретенное имя.
В русской ономастике много сложных имен собственных; образованных из двух и более основ. Переводчики используют разнообразные модели сложных имен, так как дву- или многоосновность значимого имени расширяет его смысловое содержание и увеличивает экспрессивный диапазон внутренней формы. Обычные модели сложных имен («прилагательное + существительное»: Кособок, Златоцвет; «глагольная форма + существительное»: Варивода, Нагнибеда; «наречие + существительное»: Вездеход; «существительное + глагольная форма»: Челомбей, Рукосуй и др.) дополняются и варьируются переводчиками. Сложную основу образуют из относительно самостоятельных слов в полной или сокращенной формах, из переменных словосочетаний и фразеологизмов.