Файл: Риккерт_ ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ (Киев 1998).pdf

Предисловие  ко  Второму изданию

Э той 

работы,  написанной  почти  тридцать  лет  тому  назад  и 

тогда  использованной для  получения  права  на чтение лекций,  с 
некоторого  времени  нет  в  продаже,  и  здесь  она  появляется  в 
новом  виде.  Первые четыре  главы,  вместо отделов I  —   XVII  пер­
вого  издания,  во  всех  существенных  пунктах  представляют  со­
вершенно тот же ход мыслей,  что  и  раньше, тем  не  менее почти 
ни  одна  страница  не  оставлена  совершенно  без  изменения.  Я 
всюду старался найти более точное выражение и пояснить места, 
которые  могли  дать  повод  к  недоразумениям.  Особенно  мне 
нужно было выяснить,  почему логический смысл  познавательно­
го акта может и должен быть понимаем  независимо от ответа на 
вопрос о его психическом бытии.  Но я  не удовлетворился этими 
изменениями того, что было прежде написано.  Пятая  глава, зани­
мающая теперь третью часть книги,  почти вся написана вновь. То, 

что  в  первом  издании  я  прямо  уклонялся  дать:  очерк  системы 
теории познания, теперь я  попытался сделать. Я хотел  показать, 

как можно использовать  развитое в третьей  главе  и обоснован­
ное в четвертой  понятие познания для обработки главной  проб­

лемы, заключающейся в понятии познавания действительности,  и 

вместе  с  тем  я  хотел  провести  исследование  настолько,  чтобы 
выяснить его связь с методологическими выводами, содержа­
щимися  в моей  книге о границах естественнонаучного образова­
ния  понятий*  (1896  —   1902).  Принимая  во  внимание  эти  изме­
нения,  мне  казалось, теперь  работа может быть определена как 
введение в трансцендентальную философию.

'"Я едва ли могу надеяться на то, что сочинение, основные идеи 

которого я,  по-прежнему, не считаю «новостью»,  но не чем иным,

[Рус.  пер. 

А.  Водена:  Генрих  Риккерт

,  Границы  естественнонаучного 

образования  лонятий.  Спб.  1904].

17

как необходимым выводом введенной в философию Кантом эпо­

хи, в своей теперешней форме найдет со стороны критики боль­

ше сочувствия, чем прежде. Сто лет протекло со смерти  Канта,  и 

тем  не менее в Германии большинство философских исследова­

ний  все  еще движется  в  психологистическом  или  метафизичес­

ком направлении.'Этд доказывает, что мы еще находимся в нача­

ле кантианского движения, что, по большей части, еще совсем не 

поняли, чем проведенный Кантом анализ и обоснование логичес­
ких  предпосылок  познания  отличается  от  психологии  или  мета­
физики  познавания.  Для  сведения  читателя  замечу  здесь:  мое 

сочинение хочет дать только теорию познания, а не психологию 

или метафизику, т.  е. оно хочет развить то, что и для психологов 
и для метафизиков является 

предпосылкой и поэтому не может 

быть пригодно как объект психологических или метафизических 
исследований. Оно отстаивает вместе с тем убеждение, что толь­
ко  в теории  познания  можно  найти  основание для  научной'фи­

лософии,  и оно старается это доказать гносеологическим обос­

нованием  решающего  для  нашего  «миросозерцания»  учения  о 
примате практического разума.

Что именно эти объяснения  меньше всего могут рассчитывать 

на общее согласие, я, естественно, не скрываю от себя. Уже Пла­

тон, когда он однажды  высказал, что долженствование стоит вы­

ше бытия, что «добро»  выходит за пределы бытия, сознавал, что 
говорит нечто, что его «просвещенные» современники не примут 
всерьез. Он заставляет Главкона отвечать Сократу на его глубо­
кие  слова 

ц & Х а  уеХсксос  "A tto X X o v , 

ёсрп, 

ö c n p o v ta c   ü ire p ß o X fic *. 

Должно  быть  и  наши  «просвещенные»  мыслители  на  попытку 

обосновать  наново  столь  устарелые  мысли  или  вовсе  не  будут 
реагировать  или  реагируют 

« p ä X a   y e X o iw c » .  Н о   э т о  

никому  не 

может  помешать  высказать  то,  что  он  считает  истиной.  Нужно 

только повторять всегда эти мысли до тех пор, пока они не будут 

поняты.

Генрих  Риккерт.

Фрейбург,  6 декабря  1903,

*  Весьма  смешно:  Аполлон,  говорят,  страшно  разозлился 

(др.-греч.).

18

1.  Основная  проблема  теории  познания

К 

п о н я т и ю  

познания 

о т н о с и т с я  

кроме субъекта,  который  поз­

нает,  предмет, который познается.  Под «предметом»  прежде все­
го  следует  понимать  только  то,  что  противостоит  познающему 

субъекту,  и  именно  в том  смысле,  что познание должно сообра­
зоваться  с  ним,  если  оно  хочет  достичь  своей  цели.  Эта  цель 
состоит  в  том,  чтобы  быть  истинным  или  «объективным».  Наш 

вопрос  гласит: что такое  предмет  познания,  или откуда  познава­
ние приобретает свою объективность?

«Наивный»  человек  не  видит  здесь  проблемы.  Предметами 

познания  являются  для  него  вещи  «внешнего  мира»,  и  если  бы 
кто  пожелал  услышать  от  него  мнение  о  том,  в  чем  состоит  их 
познание,  он  сказал  бы,  что  существуют 

представления  этих 

вещей,и  что,кто  обладает представлениями

,согласующимися с 

вещами  или 

отображающими их, тот познал  вещи.

Даже в наукоучении  эта  «наивная» теория  познания оставлена 

только отчасти.  Ну,  конечно,  не думают, что представления  в точ­

ности дают вещи такими,  как они действительно суть, а что толь­
ко они  «соответствуют»  последним  или  их  «обозначают»,  но  все 

же в этом выражается убеждение, что предмет познания  —  дейс­
твительные или сущие  вещи,  с которыми должен сообразоваться 

познающий  со  своими  представлениями,  если  он  хочет  позна­
вать. Даже учение мыслителя,  который произвел последний  круп­
ный  переворот  во  взглядах  на  познавание,  считают  возможным 

толковать так, что,  по  Канту,  познающий субъект или  «сознание» 

противостоит миру существующих в себе вещей, явление которых 
нужно  воспринять  в самом  себе,  чтобы достигнуть  познания  ми­
ра.  Лежащее  в основании  наивного  мнения о  познавании  проти­
воположение существующего  в себе 

бытия  сознанию,  постига­

ющему  это  бытие  с  помощью  представлений,  остается  поэтому 
нетронутым даже Кантом и, следовательно, вообще нетронутым.

Можно ли развить теорию познания, которая строится  на этом 

противоположении бытия  и сознания,  или  необходимо преобра-

19

эовакие обычного понятия  познания? В этом вопросе заключает­

ся 

основная проблема теории познания,  и ответом на нее дол­

жно заняться  последующее изложение.

Из трудностей, которые представляются для обычного взгляда, 

мы обратим внимание прежде всего на самую большую, состоя­
щую  в том,  что  можно  подвергнуть  сомнению  не только  позна­
ваемость, но и существование мира сущих вещей,  независимого 

от  познающего  субъекта  или  сознания.  Очевидно,  это  вопрос 
жизни для всякой теории познания,  которая видит в существую­

щем  «вне»  сознания  мире  предмет  познания,  так  как  в  случае, 

если существование этого «внешнего мира» оспаривается спра­

ведливо,  то  вообще  не  существует  больше  никакого  предмета 
познания  и, следовательно, никакой объективности. Таким обра­

зом, исследование наталкивается на много раз решавшуюся проб­
лему: существует ли независимая от познающего сознания 

дейс­

твительность!

I.  Гносеологическое сомнение

Новая  разработка  этой  проблемы  нуждается,  быть  может,  в 

нескольких оправдательных словах.  Правда, нельзя утверждать, 
что общепризнанное  решение уже  найдено  и  поэтому дальней­
шее исследование излишне.  Несмотря  на это, интерес к вопросу 

ослабел.  С  одной  стороны,  именно  положение,  что  знание  не 
может простираться дальше, чем простирается сознание, считается 
само  собою  понятным,  и  следовательно,  существование  вещей 

«вне»  сознания должно оставаться  по  крайней  мере проблема­

тическим. А, с другой стороны, следствия, которые, по-видимому, 

вытекают из всякой теории, отождествляющей бытие с содержа­
нием сознания, как например, солипсизм, находят столь чудовищ­
ными, что благодаря одному этому допущение действительности, 
существующей независимо от сознания, считается обеспеченным. 
Поэтому  нередко  отклоняют  с  негодованием  сомнение  в  этой 

действительности, как лишенное основания или «пустое», или вмес­
те с Шопенгауэром видят в теоретическом «эгоизме»  маленькую 

пограничную крепость, которая хотя непреодолима, но гарнизон 
которой также никогда не может из нее выйти, и которую поэто­
му  можно  безопасно  оставить  с  тылу,  т.  е.  утешаются  мыслью: 

даже  если  бы  не  существовало  никакого  доказательства  для 
этого,  то  все-таки  в  глубине  своего  сердца  всякий  человек  ве­
р и т   в  независимую  от  сознания  реальность  внешнего  мира  и 
своих сочеловеков.

Можно согласиться с этим  и все-таки думать, что констатиро­

ванием такого верования сделано очень мало. Если бы убежден­

ный солипсист действительно захотел сделать попытку, как «един­

20

ственный»,  распоряжаться своим миром сознания, как своей «соб­

ственностью»,  тогда,  конечно,  по  отношению  к  нему  были  бы 
уместны  иные  правила,  чем  научные  исследования.  Но  в  этом 
обстоятельстве не заключается  никакого ответа на вопрос, есть 
ли  мир еще нечто иное, чем содержание сознания?  Нужно отме­
тить, что здесь речь  идет о 

гносеологической проблеме, с кото­

рой  поэтому покончить  можно только на почве теории  познания. 
Но  именно  для  теории  познания  не  существует  никаких  погра­
ничных  крепостей,  которые  можно  было  бы  оставлять  с  тылу, 

успокаивая себя каким-нибудь  «верованием».

Далее,  следует обратить  внимание  на то,  что  с  гносеологи­

ческой  точки  зрения  так  называемый  вопрос  о  «реальности 

внешнего  мира»  теряет  и  тот  привкус  нелепости,  который  в 
нем  заключается  только  потому,  что  с  выражениями,  перене­

сенными  в  философскую  терминологию  из  языка  обыденной 
жизни,  вступают  в  сознание  некоторые  не относящиеся  к де­
лу  представления.  Следует  обратить  внимание,  что,  к сожале­

нию,  толкование  мира  как  содержания  сознания  не  всегда 
вытекает  из  чисто  гносеологических  оснований.  Риль*  спра­
ведливо  указывал  на  то,  что  часто  «неправильно  понятые 

требования  нашей  высшей  духовной  природы»  ведут  к  «иде­

ализму»,  потому что  они  «никогда  не  могут довольствоваться 
миром  явления»,  что,  например, у  Шопенгауэра пессимистичес­
кое  миросозерцание  как существенный фактор оказывало  вли­
яние  на  идеалистическое  образование  его  системы.  Когда 
потом  мир сознания  понимается  как простая  греза  или  завеса, 
скрывающая  истинную сущность,  то  имеют  право  не  беспоко­
иться  о таких  пустяках.  Однако  это  обстоятельство  не  может 
быть  обращено  против  оправдания 

гносеологического «иде­

ализма».  Напротив,  оно  будет  нас  побуждать только  к  тому, 
чтобы  отделить  гносеологическое сомнение  в  независящей  от 

познающего  сознания  реальности  вещей  от  всех  гедонисти­
ческих,  моральных,  эстетических  или  религиозных  соображе­
ний  о  ценности  или  неценности  непосредственно  данного 

сознанию  чувственного  мира.

При  разработке  нашего  вопроса  обыкновенно  вспоминается 

человек,  впервые  в современной философии  признавший значе­

ние  проблемы  существования  «внешнего  мира»  и сделавший  ее 
нераздельной  составной  частью  своей  системы.  Декарт  нашел 

современное ему и им  изученное знание ненадежным  и  поэтому 
ему  нужно было  поставить  науку  на  новое  и  верное  основание. 

Чтобы  найти  пункт,  из  которого  он  мог  бы  исходить  в  своем

* Der philosophische  Kritizismus  II,  2 (1887),  S.  137ff.

21