ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 22.11.2023
Просмотров: 25
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Очевидно, Полонский что-то писал Герцену в Лондон, поскольку 1 июля 1862 года лондонский агент III отделения Балашевич, в зарубежье называвший себя графом Потоцким, сообщил в Петербург список лиц, состоявших в переписке с Искандером. В этом «черном» списке значился и Яков Петрович Полонский.
Однако поэт не разделял радикальных идей революционеров-демократов и в стихотворении «Одному из усталых», написанном 16 мая 1862 года, полемизировал с ними:
Ожесточила ли тебя людская тупость,
Иль повседневная сует их кутерьма,
Их сердца старческая скупость,
Или ребячество их гордого ума;
Вся эта современность злая,
Вся эта бестолочь живая,
Весь этот сонм тиранов и льстецов,
Иль эта кучка маленьких бойцов,
Самолюбивых и в припадке гнева
Готовых бить направо и налево...
Прямо скажем, поэт нарисовал далеко не привлекательный образ революционеров-демократов. По его мнению, природа не терпит зла и жестокости, и за это на нее не стоит гневиться:
Но, друг, мы и в глуши не перестанем злиться
И к злой толпе воротимся опять.
Не говори мне, что природа - мать:
Она детей не любит одиноких,
Ожесточенных, так же как жестоких,
Природа не умеет утешать.
И ничего не сделает природа
С таким отшельником, которому нужна
Для счастия законная свобода,
А для свободы - вольная страна.
Под «законной свободой» поэт, очевидно, подразумевал реформы 1861 года, но из его стихотворения непонятно, что же должно явиться раньше: «законная свобода» или «вольная страна». В этом еще раз сказалась нечеткость, неуверенность позиции Полонского как поэта и гражданина.
«Я наполовину сочувствую отрицателям, - признавался поэт, - не могу освободиться от их влияния и нахожу, что в этом есть своя великая, законная причина, обусловливающая наше развитие». «Отрицателями» Полонский называл литераторов революционно-демократического направления, и хотя он не разделял их радикальных убеждений, не признавал насилия, во многих его стихах явственно проявляется сочувствие к страданиям простого народа. А это уже - темы, далекие от «чистого искусства».
Аполлона Николаевича Майкова
Первые произведения Аполлона Николаевича Майкова (1821— 1897), появившиеся в журналах и сборнике стихотворений 1842 года, принадлежали к антологической лирике (стихотворения, выражавшие миросозерцание античного человека).
Антологический жанр с его предметностью, конкретностью чувств, точностью и даже суровой строгостью языка противостоял в 1840-е годы всякого рода неопределенным мечтаниям, туманным и бесцветным лирическим переживаниям, которые были свойственны мелким поэтам-романтикам этого времени.
С этой точки зрения характерны стихотворения, написанные Майковым по мотивам античных авторов. Например, у римского поэта Горация есть стихотворение «Что за щеголь — омыт весь ароматами...», послужившее основой майковского «Скажи мне: чей челнок к скале сей приплывает?..». О месте любовного свидания у Горация сказано просто: «в гроте». Майков рисует целую картину: скала, челнок, кусты, утес. Он создает фон свидания, чтобы зрительно представить разгоревшуюся страсть. Мы словно видим нетерпеливого юношу, который приплывает на челне, затем укрывается в кустах и стремительно взбегает на утес. Поэт делает нас зрителями сцены, которая вдруг наполняется движением, образами, красками.
Майков воспринял античного человека мудрым и наивным, глубоко чувствующим и благородно сдержанным. Лирические персонажи поэта — бесхитростные рыбаки, художники, веселые девушки — всей душой принимают радостные или печальные события жизни, никогда не ропщут на свою судьбу и не вступают в конфликт с взрастившей и воспитавшей их природой. Напротив, они черпают в природе духовные силы, а она помогает им в горестях и в трудах.
Первый поэтический сборник Майкова читатели встретили очень сочувственно. Белинский восхищался талантом поэта. Некоторые антологические стихотворения Майкова, по его мнению, не уступают пушкинским. Но антологический жанр, считал критик, несозвучен современности и далек от нее. В статье «Стихотворения Аполлона Майкова» он высказал предположение, что «в духе поэта совершится движение: прекрасная природа не будет более заслонять от его глаз явлений высшего мира — мира нравственного, мира судеб человека, народов и человечества...». Второй сборник стихотворений Майкова «Очерки Рима», вышедший в 1847 году, в известной мере воплотил эти предсказания.
Подлинными героями «Очерков Рима» стали обыкновенные итальянцы. За скромной внешностью и окружающей бедностью поэт распознает внутреннее богатство, красоту их чувств, искренность, сердечность, бескорыстную и самозабвенную любовь.
Непосредственное знакомство с обычаями и нравами простых итальянцев, с их фольклором во многом изменило представление Майкова о жизни. Поэт увидел, что вся Италия ненавидит угнетателей-австрийцев, и проникся искренним сочувствием к патриотическому движению народа. Путешествие по Италии, а затем сближение с Белинским, с петрашевцами, с передовыми литераторами повлияло и на восприятие поэтом России, ее исторического прошлого и настоящего, ее природы.
В «Очерках Рима» и стихотворениях, написанных во второй половине 1840-х и в 1850-е годы, поэт находит высокую поэзию в обыкновенных, порой заурядных, картинах. Каждый пейзаж для Майкова полон теперь красоты и прелести. Его волнуют самые обычные, всем знакомые события: приход весны, наступление осени, летний дождь... Он глядит на них как бы впервые, глазами удивленного человека, которому неожиданно открылась не виданная ранее красота. Это восторженное изумление природой слышится в возгласах, которыми начинаются знаменитые стихотворения: «Весна! выставляется первая рама...» и «Боже мой! Вчера — ненастье...». Весенний день становится символом новой, еще неведомой, но непременно радостной и счастливой жизни. С весной входят в дом веселье, шум, голоса, ощущение простора, воли, праздника, причастности миру. Весна — это цветение души, ее лучшие надежды и упования, порыв в прекрасное неизвестное:
Весна! выставляется первая рама -
И в комнату шум ворвался,
И благовест ближнего храма,
И говор народа, и стук колеса. Мне в душу повеяло жизнью и волей:
Вон - даль голубая видна...
И хочется в поле, в широкое поле,
Где, шествуя, сыплет цветами весна!
«Весна! выставляется первая рама...», 1854