Файл: Контроль почтовых отправлений, телеграмм и иных отправлений как оперативно-следственное мероприятия.pdf

В ст. 53 ФЗ «О связи» закреплено, что сведения об абонентах и оказываемых им услугах связи, ставшие известными операторам связи в силу исполнения договора об оказании услуг связи, являются информацией ограниченного доступа. Предоставление таких сведений третьим лицам может осуществляться только с письменного согласия абонентов, кроме случаев, предусмотренных федеральными законами.

Вместе с тем любое принадлежащее человеку право, в том числе и на тайну переговоров, не является абсолютным и может быть ограничено. Такую возможность не исключают и приведенные акты международного права, которые «защищают от произвольного вмешательства в частную жизнь, каковое противопоставляется вмешательству по закону»^[10][11]. Е. Г. Васильева обоснованно отмечает, что причинами необходимости ограничения прав человека являются: «а) потребность решительной и бескомпромиссной борьбы с преступностью для блага общества; б) невозможность ведения борьбы с преступностью без принудительных мер; в) необходимость преодоления противодействия со стороны заинтересованных или понуждаемых (обвиняемым, подозреваемым) лиц; г) важность обеспечения неотвратимости ответственности за преступление»[12].

В ч. 1 ст. 13 УПК РФ участникам уголовного судопроизводства гарантирована тайна переписки, телефонных и иных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений и установлено, что ограничение указанного права гражданина допускается только на основании судебного решения. В УПК РФ в настоящий момент предусмотрено три следственных действия, посредством проведения которых возможно получение сведений, переданных по средствам связи: а) наложение ареста на почтовотелеграфные отправления (ст. 185 УПК РФ); б) контроль и запись телефонных и иных переговоров (ст. 186 УПК РФ); в) получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами (ст. 186¹ УПК РФ). Как отмечалось, сбор доказательств возможен только в результате производства следственных действий, прямо предусмотренных уголовно-процессуальным законом. Это служит важной гарантией прав граждан, вовлеченных в орбиту уголовного судопроизводства, поскольку ограничивает возможности официальных государственных органов, осуществляющих уголовно-процессуальную деятельность, строго определенными следственными действиями.

Все следственные действия, направленные на получение сведений, передаваемых по средствам связи, производятся только после возбуждения уголовного дела и исключительно по судебному решению, независимо от степени экстренности и экстраординарности ситуации, складывающейся в процессе расследования.

Разрешение судом производства следственных действий представляет собой составной элемент судебного контроля. В мировой юридической практике данный институт существует на протяжении нескольких веков и активно используется в настоящее время. Достаточно широкое распространение он получил и в Российской империи до Октябрьской революции. Поскольку детальное рассмотрение всей совокупности вопросов, связанных с судебным контролем, находится за пределами настоящего исследования, мы полагаем возможным ограничиться указанием основных подходов, объясняющих сущность судебного контроля, в объеме, необходимом для раскрытия роли данного института при получении информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами.

Ряд ученых понимают под судебным контролем все виды деятельности суда на досудебных и судебных стадиях, связанные с проверкой и пересмотром решений как нижестоящих судов, так и всех других органов уголовного судопроизводства. Такой позиции, в частности, придерживаются А. П. Гуськова, Н. Г. Муратова[13], Л. А. Воскобитова, выделяющая такие виды судебного контроля, как предварительный и последующий в досудебных стадиях, контроль вышестоящих судебных инстанций, корректирующий судебный контроль в стадии исполнения приговора[14].

Подобное понимание судебного контроля с гносеологической точки зрения в принципе верно, однако тогда к нему будет отнесена любая деятельность суда, кроме рассмотрения уголовного дела в первой инстанции, что может привести к «размыванию» сути судебного контроля, отождествлению его с судебной деятельностью вообще.

Как отмечается в научной литературе, до принятия УПК РФ «суд всегда обладал достаточно широкими возможностями оказывать влияние на качество предварительного следствия... например, путем возвращения уголовного дела для производства дополнительного расследования с обязательными для исполнения указаниями; прекращения дела; постановления оправдательного приговора; изменения объема обвинения»[15] ^[16]. Вместе с тем в советский период понятие «судебный контроль» в уголовно-процессуальной науке не применялось. Использовался термин «судебный надзор», понимавшийся достаточно узко - только как порядок пересмотра вышестоящими судебными инстанциями решений нижестоящих судов[17].

Главным недостатком такой конструкции являлось отсутствие у судебного контроля оперативности, поскольку он осуществлялся только в ходе судебного заседания, когда органами расследования все процессуальные решения были приняты, а следственные действия выполнены.

В Концепции судебной реформы в РСФСР[18] предусматривалось установление прямого и косвенного судебного контроля за досудебным производством. Анализ последующих изменений уголовно-процессуального законодательства показал, что в целом все намеченные предложения постепенно были воплощены в жизнь. После принятия УПК РФ область судебного контроля за предварительным расследованием была значительно увеличена. В настоящее время судебный контроль является, по выражению В. А. Лазаревой, тотальным, то есть распространяется на все без исключения действия и решения следователя¹. Сторонники такого подхода полагают, что сфера действия судебного контроля вообще не может быть ограничена[19].

Далеко не все процессуалисты положительно отнеслись к введению судебного контроля. Одни авторы ссылались на то, что судебный контроль не характерен для российской правовой системы[20]. Другие акцентировали внимание на проблемах технического характера, отмечая, что суды не справятся с рассмотрением значительного объема ходатайств следственных органов и жалоб на их действия[21]. Третьи апеллировали к тому, что судья окажется связанным принятым решением и не сможет объективно рассматривать уголовное дело[22].

Приведенные доводы оказались не совсем состоятельными. Авторы, утверждавшие, что судебный контроль не традиционен для российского уголовного процесса, не учли богатый опыт функционирования данного института в Российской империи. Не произошло и дезорганизации в деятельности судов и следственных органов из-за того, что ходатайства следователей стали рассматриваться в судебном порядке. Также вряд ли убедителен довод о невозможности дальнейшего участия в деле судьи, принявшего решение в ходе судебно-контрольной деятельности. Процесс проверки и оценки доказательств по уголовному делу происходит непрерывно, в зависимости от их пополнения и установления новых обстоятельств. Проверка и оценка доказательств осуществляется и следователем, и прокурором, и судьей, которые принимают те или иные решения по своему внутреннему убеждению, основанному на знании обстоятельств дела. Решение, принятое ими единожды, не должно быть догмой. Напротив, правом и обязанностью указанных лиц является изменение позиции при установлении новых обстоятельств. Следовательно, и факт принятия судьей на досудебных стадиях уголовно-процессуальной деятельности конкретного решения, на основе имеющихся на тот момент материалов дела, не должен рассматриваться как наличие у судьи окончательно сформировавшегося мнения по всему делу в целом, которое раз и навсегда предопределит позицию судьи по данному делу.

Другие авторы подвергали критике не саму идею судебного контроля, а его объем, и по более весомым, как представляется, соображениям. Так, Ф. Н. Багаутдинов обращал внимание на то, что посредством столь всеобъемлющего судебного контроля ограничивается свобода органов предварительного расследования распоряжаться своими процессуальными правами по ведению следствия, что противоречит публичным интересам¹. В. В. Кальницкий высказывал серьезные сомнения в необходимости наделения суда правом давать разрешения на проведение следственных действий, поскольку в обстановке отсутствия правового спора судьи не смогут исследовать основания производства следственных действий[23].

Однако законодатель не прислушался и к этим аргументам.

В целом установление судебного контроля за деятельностью органов предварительного расследования является позитивным фактором, поскольку, во- первых, соответствует мировой практике и отвечает требованиям общепринятых норм международного права, а во-вторых, отсутствие у суда ответственности за результаты расследования преступлений делает именно судебный контроль более эффективным. Посредством судебного контроля «обеспечивается право любого участника уголовного процесса на доступ к правосудию до направления уголовного дела в суд»[24], создаются равные условия взаимодействия сторон обвинения и защиты[25], и, как результат - обеспечивается равенство сторон в процессе[26]. Таким образом, отмечает В. А. Лазарева, «возможность ограничения прав и свобод граждан исключительно на основании судебного решения... должна обеспечить законность и обоснованность процессуального решения»[27].

В итоге, как верно утверждает О. В. Химичева, «функция судебного контроля на досудебном производстве проявляется как стабилизирующая сила, призванная поддержать паритет между функциями уголовного преследования и защиты, а также другими функциями, поскольку осуществляется судом, в последующем разрешающим уголовное дело по существу»[28].

Процессуальные порядки деятельности на этих направлениях принципиально отличаются друг от друга.

Следственные действия, направленные на получение сведений, передаваемых по средствам связи, полностью находятся в сфере как предварительного, так и последующего судебного контроля. В ч. 2 ст. 13 и п. 8, 11 и 12 ч. 2 ст. 29 УПК РФ закреплено общее положение о том, что наложение ареста на почтово-телеграфные отправления, контроль и запись телефонных и иных переговоров, а также получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами могут производиться только на основании судебного решения.

Необходимость получения судебного решения для наложения ареста на почтово-телеграфные отправления и контроля и записи телефонных и иных переговоров никогда не вызывала сомнений, поскольку данные следственные действия предполагают ознакомление с содержанием почтово-телеграфных отправлений и переговоров, ведущихся по средствам электросвязи. Ограничение тайны переписки и переговоров в данном случае налицо.

Применительно к получению информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами точки зрения ученых и складывающаяся правоприменительная практика были не столь однозначны, поскольку в рамках данного следственного действия получались сведения не о содержании переговоров, а лишь о параметрах сигнала или сеанса электросвязи.

Конституция РФ, предусматривая, что ограничение права на тайну телефонных переговоров допускается только на основании судебного решения, и устанавливая запрет на сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия, исходит из необходимости защиты прав личности. Судебный контроль, таким образом, отнесен Конституцией РФ к числу гарантий, препятствующих необоснованным ограничениям такого права человека и гражданина, как право на тайну телефонных переговоров.

Вместе с тем судебная процедура ограничения права на тайну телефонных переговоров имеет целью обеспечение интересов общества и государства, составляющих в единстве с интересами личности совокупность национальных интересов России. Этим обусловливается обязанность судьи, рассматривающего ходатайство органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, о производстве действий, связанных с ограничением права на тайну телефонных переговоров, подходить к оценке представляемых в таких случаях материалов ответственно и всесторонне. При недостаточной обоснованности ходатайства судья может затребовать дополнительные сведения, но не вправе отказать в рассмотрении материалов об ограничении названного конституционного права. Судья также обязан не допускать сужения сферы судебного контроля, субъективно оценивая фактические данные, влекущие необходимость получения судебного решения относительно производства соответствующих оперативно-розыскных мероприятий.

Наделение суда полномочием осуществлять независимую оценку действий правоохранительных органов, связанных с ограничением конституционных прав граждан, создает дополнительные условия защиты этих прав. Поэтому полнота использования данного полномочия является важнейшей предпосылкой упрочения норм жизни правового государства. Конституция РФ, устанавливая основания применения судебного контроля, определяет его основные параметры, исключающие возможность как суженного, так и расширительного истолкования его предмета и сферы действия.