ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 04.12.2023
Просмотров: 852
Скачиваний: 2
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Б. Паскаль свидетельствовал: «Что может быть важнее в человеческой жизни, чем выбор ремесла, а меж тем его решает случай. Каменщиками, солдатами, кровельщиками люди становятся потому, что так повелось... Сила обычая такова, что рожденные просто людьми сразу превращаются в людей, обреченных какому-нибудь ремеслу: в одной местности все поголовно каменщики, в другой — солдаты и так далее» [107, с. 132]. Второй характерной особенностью выбора профессии в мире ремесел было то, что человек «выбирал» целостную профессиональную трудовую деятельность, которая часто становилась ведущим, основным источником развития его личности. Повышая уровень мастерства, совершенствуясь в рамках своей профессии, ремесленник не превращался в частичного рабочего, а постоянно развивал себя как личность. Такие условия благоприятствовали превращению отношения человека к профессии из простого желания стать мастером и т.д. в интерес к содержанию и различным профессиональным секретам трудовой деятельности, а затем и в склонность к своей профессии. Этот внутренний процесс личностного развития нашел свое отражение в высокохудожественных произведениях, впитавших в себя кропотливую деятельность ремесленников Антверпена и Роттердама, Флоренции и Венеции, Брюгге и Лувена, Нюрнберга и Кёльна, Толедо и Барселоны. Только на основе подлинной склонности, самоотверженной любви к своей профессии, превращавшейся подчас в истинное призвание человека, ремесленник мог создавать подлинные шедевры, преисполненные тонкого художественного вкуса и неподдельного исключительного мастерства. Иногда личность в своем развитии достигала таких высот человеческого духа, что ей становились тесными узкие рамки какой-либо одной профессии и, сокрушая профессиональные и сословные барьеры, личность обнаруживала свою многосторонность. Эпоха Возрождения была тем временем, когда мир ремесел достиг своего наивысшего расцвета и подарил мировой культуре таких универсальных личностей, как Дюрер, Кам-панелла, Шекспир, Челлини, Леонардо, Меланхтон. Очень многие люди такого уровня были выходцами из семей ремесленников: Дюрер был сыном золотых дел мастера, Кампанелла — сыном сапожника, Меланхтон — сыном оружейника.
* * *
Итак, выбор профессии в мире ремесел отличался, с одной стороны, отсутствием подлинной свободы выбора, а с другой — возможностью формирования склонности к таким образом «вы-
104
бранной» профессии, склонности, которая возникала, однако, post factum и которая поэтому не могла стать внутренней психологической основой подлинного (т.е. свободного) профессионального самоопределения личности.
Отсутствие склонности и «свобода» выбора
Капиталистическое преобразование мира ремесел первоначально в мир изолированных трудовых операций, а затем в мир рабочей силы и отдельных трудовых функций обусловливает существенные изменения процесса профессионального самоопределения. Эти изменения затронули как выбор профессии, так и отношение человека к этой профессии.
Процесс распада ремесел как целостных профессиональных деятельностей в ходе возникновения и развития мануфактурных производств привел к появлению «свободного» рабочего на рынке труда. По словам К.Маркса, разъединение различных частей трудовой деятельности, предоставляющее каждому заняться той специальностью, к которой он чувствует наибольшую склонность, существует только в современной промышленности, при господстве конкуренции [19, т. 4, с. 152].
Однако эта возможность (свобода) выбора любимой, наиболее привлекательной специальности оказывается мнимой: формально каждый индивид может выбрать в условиях капитализма любой род занятий. Фактически же эти возможности определяются его классовым, имущественным положением.
Конечно, капиталистический рабочий свободен, он гораздо свободнее ремесленника. Но от чего он свободен? В чем состоит его свобода? В «Капитале» К. Маркс пишет, что капиталистический рабочий свободен в двояком смысле: «...в том смысле, что рабочий свободная личность и располагает своей рабочей силой как товаром и что, с другой стороны, он не имеет для продажи никакого другого товара, гол, как сокол, свободен от всех предметов, необходимых для осуществления своей рабочей силы» [19, т. 23, с. 179].
«Свобода» капиталистического рабочего —- «само себя выносящее на продажу рабство» (К. Маркс) — заключается, следовательно, в свободной продаже своей рабочей силы на рынке труда; «свободный» рабочий изо дня в день с публичного торга сам продает 8, 10, 12, 15 часов своей жизни капиталисту.
При машинном производстве такая «свобода» выбора профессии предоставляется не только взрослым, но и детям. Если рабочий мануфактуры продавал свою рабочую силу, которой он располагал как формально свободная личность, то фабричный рабочий продает не только себя, но и своих детей. «В Бентал-
105
Грине, печально известном районе Лондона, каждый понедельник и вторник утром совершается открытый торг, на котором дети обоего пола с 9-летнего возраста сами отдают себя в наем...» [19, т. 23, с. 408].
В мире рабочей силы человек свободнее, чем в мире ремесел. Он, а следовательно, и его дети свободны от той связанности с определенной профессией, которая создавалась всем строем жизни ремесленника, всеми морально-юридическими нормами сословного общества. Они имеют формальное право на самоопределение в мире труда, но оно в действительности оказывается правом самопродажи.
Возможность выбора профессии оказывается возможностью дороже продать свою рабочую силу. А. Н.Леонтьев писал, что если человеку в капиталистическом обществе «предоставится возможность выбирать работу, то он окажется вынужденным выбирать не между прядением и тканьем, а прежде всего между более высоким или более низким, более надежным или менее надежным заработком» [17, с. 318]. Рынок труда, спрос и предложение на рабочую силу (а не желания и склонности) в конечном счете определяют выбор труда при капитализме для подавляющего большинства людей.
Если в отношении выбора профессии капиталистический рабочий еще пользуется благами буржуазной (формальной) свободы, то за пределами купли и продажи рабочей силы, т.е. в собственно материальном производстве, в процессе труда, «свобода» и «равенство» в отношениях между капиталистом и рабочим рассеиваются как дым. По словам К. Маркса, «бывший владелец денег шествует впереди как капиталист, владелец рабочей силы следует за ним как его рабочий; один многозначительно посмеивается и горит желанием приступить к делу; другой бредет понуро, упирается как человек, который продал на рынке свою собственную шкуру и поэтому не видит в будущем никакой перспективы, кроме одной: что эту шкуру будут дубить» [19, т. 23, с. 187].
Действительная свобода рабочего при капитализме — это свобода от подлинной трудовой деятельности, свобода служить объектом эксплуатации. Вот как говорится о свободе рабочего в стихах Э. Потье:
Свободен? Нет! Я раб поденной платы. Хозяин безымянный мой жесток. По-прежнему тружусь я как проклятый, Непросвещен, обманут, одинок.
Отношение к профессиональному труду лишь как к средству существования не может измениться и в процессе труда. Такому изменению, в ходе которого отношение человека к труду могло
106
бы приобрести характер склонности
, препятствует отчуждение целей, продуктов, материалов, средств, а следовательно, и самого процесса труда от рабочего. «Ради чего он работает? Из любви к творческому труду? Из естественных побуждений? — спрашивает Ф.Энгельс и отвечает: — Никоим образом. Он работает ради денег, ради вещи, которая ничего общего не имеет с самой работой; он работает, потому что вынужден работать...» [19, т. 2, с. 351].
В таких условиях возникновение склонностного отношения к профессиональному труду оказывается пресеченным в самом корне. Если же на рынке труда появляется индивид, у которого сформированы устойчивые интересы к определенной сфере труда или склонность к ней, то он, как правило, попадает либо в число безработных (а именно тех из них, кто не желает менять любимую специальность и поэтому предпочитает жить на пособие по безработице), либо в число не удовлетворенных трудом в профессии, которой он вынужден заниматься, но которую не любит.
По мере расширения образования трудящихся, к которому капитализм вынуждает современный научно-технический прогресс, число таких неприспособленных индивидов увеличивается. Как отмечает Л.Сэв, любовь к своей профессии является определяющим условием сопротивления человека отчуждению труда и в условиях капитализма обычно побуждает человека к жизни-борьбе, направленной на преобразование существующих общественных отношений: «...плохой рабочий почти никогда не становится хорошим борцом» [38, с. 528]. Фрустрированная любовь к профессии неизбежно вынуждает личность заняться подлинной деятельностью в мире отчуждения, которой может быть только революционная деятельность (т.е. борьба с отчуждением труда) в ее самых разных формах.
# * #
Итак, в мире рабочей силы выбор профессии отличается, с одной стороны, мнимой, формальной свободой выбора, а с другой — практическим отсутствием возможности реализовать склонность к определенной профессиональной деятельности, а также развить эту склонность в отчужденном, эксплуатируемом труде.
Спекуляции разного рода идеологов, выдающих увеличение формальной свободы личности за увеличение ее реальной свободы, лишь еще больше закрепощают людей, ибо, как писал В.Гёте, «никто не является рабом в большей степени, чем тот, кто считает себя свободным, не будучи таковым на самом деле».
107
Склонность и подлинная свобода выбора как нереализованная возможность
Социалистические революции XX в., ликвидировавшие частную собственность на средства производства, создали определенные объективные условия для уничтожения труда. В этих условиях сужение сферы труда в материальном производстве и расширение сферы трудовой деятельности (основное условие —
сокращение рабочего времени) должны были постепенно преобразовать не только мир профессий, но и процесс профессионального самоопределения. Однако главное изменение в условиях реального социализма состояло в увеличении не просто свободного времени, а времени на образование подрастающих поколений, благодаря чему окончательный выбор профессии постепенно отодвигался на более зрелые (юношеские) годы. Примером такого увеличения времени на образование явился переход к всеобщему среднему образованию. В нашей стране данное изменение было неразрывно связано с потребностью молодежи в высшем образовании. В частности, социологами было подсчитано, что в 70-е гг. о высшем образовании мечтали 70 — 80 % выпускников средних школ больших городов, т.е. почти вся наиболее развитая молодежь страны [154, с. 11]. Между тем лишь 10 % этих выпускников могли реально продолжить свое образование в вузах. В свое время эта проблема решалась за счет значительных конкурсов при поступлении в вузы. Но вот каким представлял ее единственно верное решение академик П.Л.Капица: «Государство, очевидно, должно будет предоставить всему населению возможность получать высшее образование независимо от того, нужно это для профессии или нет» [98, с. 21].
Увеличение времени на образование (как и свободного времени в целом) должно было способствовать созданию благоприятных субъективных условий для развития разнообразных склонностей к различным видам труда как в материальном, так и в духовном производстве. Становление склонностей до и вне всякой необходимости ранней профессионализации молодежи могло бы гарантировать не только потенциальную, но и реальную свободу выбора профессии. Тем самым было бы реализовано предсказание Ф.Энгельса о том, что в процессе построения коммунистического общества «разделение труда... превращающее одного в крестьянина, другого в сапожника, третьего в фабричного рабочего, четвертого в биржевого спекулянта, исчезнет совершенно. Воспитание даст молодым людям возможность... переходить от одной отрасли производства к другой в зависимости от потребностей общества или от их собственных склонностей. Воспитание освободит их, следовательно, от той односторонности, которую современное разделение труда навязывает каждому отдельному человеку» [19, т. 4, с. 335-336].
108
* * *
Итак, выбор профессии в мире ремесел отличался, с одной стороны, отсутствием подлинной свободы выбора, а с другой — возможностью формирования склонности к таким образом «вы-
104
бранной» профессии, склонности, которая возникала, однако, post factum и которая поэтому не могла стать внутренней психологической основой подлинного (т.е. свободного) профессионального самоопределения личности.
Отсутствие склонности и «свобода» выбора
Капиталистическое преобразование мира ремесел первоначально в мир изолированных трудовых операций, а затем в мир рабочей силы и отдельных трудовых функций обусловливает существенные изменения процесса профессионального самоопределения. Эти изменения затронули как выбор профессии, так и отношение человека к этой профессии.
Процесс распада ремесел как целостных профессиональных деятельностей в ходе возникновения и развития мануфактурных производств привел к появлению «свободного» рабочего на рынке труда. По словам К.Маркса, разъединение различных частей трудовой деятельности, предоставляющее каждому заняться той специальностью, к которой он чувствует наибольшую склонность, существует только в современной промышленности, при господстве конкуренции [19, т. 4, с. 152].
Однако эта возможность (свобода) выбора любимой, наиболее привлекательной специальности оказывается мнимой: формально каждый индивид может выбрать в условиях капитализма любой род занятий. Фактически же эти возможности определяются его классовым, имущественным положением.
Конечно, капиталистический рабочий свободен, он гораздо свободнее ремесленника. Но от чего он свободен? В чем состоит его свобода? В «Капитале» К. Маркс пишет, что капиталистический рабочий свободен в двояком смысле: «...в том смысле, что рабочий свободная личность и располагает своей рабочей силой как товаром и что, с другой стороны, он не имеет для продажи никакого другого товара, гол, как сокол, свободен от всех предметов, необходимых для осуществления своей рабочей силы» [19, т. 23, с. 179].
«Свобода» капиталистического рабочего —- «само себя выносящее на продажу рабство» (К. Маркс) — заключается, следовательно, в свободной продаже своей рабочей силы на рынке труда; «свободный» рабочий изо дня в день с публичного торга сам продает 8, 10, 12, 15 часов своей жизни капиталисту.
При машинном производстве такая «свобода» выбора профессии предоставляется не только взрослым, но и детям. Если рабочий мануфактуры продавал свою рабочую силу, которой он располагал как формально свободная личность, то фабричный рабочий продает не только себя, но и своих детей. «В Бентал-
105
Грине, печально известном районе Лондона, каждый понедельник и вторник утром совершается открытый торг, на котором дети обоего пола с 9-летнего возраста сами отдают себя в наем...» [19, т. 23, с. 408].
В мире рабочей силы человек свободнее, чем в мире ремесел. Он, а следовательно, и его дети свободны от той связанности с определенной профессией, которая создавалась всем строем жизни ремесленника, всеми морально-юридическими нормами сословного общества. Они имеют формальное право на самоопределение в мире труда, но оно в действительности оказывается правом самопродажи.
Возможность выбора профессии оказывается возможностью дороже продать свою рабочую силу. А. Н.Леонтьев писал, что если человеку в капиталистическом обществе «предоставится возможность выбирать работу, то он окажется вынужденным выбирать не между прядением и тканьем, а прежде всего между более высоким или более низким, более надежным или менее надежным заработком» [17, с. 318]. Рынок труда, спрос и предложение на рабочую силу (а не желания и склонности) в конечном счете определяют выбор труда при капитализме для подавляющего большинства людей.
Если в отношении выбора профессии капиталистический рабочий еще пользуется благами буржуазной (формальной) свободы, то за пределами купли и продажи рабочей силы, т.е. в собственно материальном производстве, в процессе труда, «свобода» и «равенство» в отношениях между капиталистом и рабочим рассеиваются как дым. По словам К. Маркса, «бывший владелец денег шествует впереди как капиталист, владелец рабочей силы следует за ним как его рабочий; один многозначительно посмеивается и горит желанием приступить к делу; другой бредет понуро, упирается как человек, который продал на рынке свою собственную шкуру и поэтому не видит в будущем никакой перспективы, кроме одной: что эту шкуру будут дубить» [19, т. 23, с. 187].
Действительная свобода рабочего при капитализме — это свобода от подлинной трудовой деятельности, свобода служить объектом эксплуатации. Вот как говорится о свободе рабочего в стихах Э. Потье:
Свободен? Нет! Я раб поденной платы. Хозяин безымянный мой жесток. По-прежнему тружусь я как проклятый, Непросвещен, обманут, одинок.
Отношение к профессиональному труду лишь как к средству существования не может измениться и в процессе труда. Такому изменению, в ходе которого отношение человека к труду могло
106
бы приобрести характер склонности
, препятствует отчуждение целей, продуктов, материалов, средств, а следовательно, и самого процесса труда от рабочего. «Ради чего он работает? Из любви к творческому труду? Из естественных побуждений? — спрашивает Ф.Энгельс и отвечает: — Никоим образом. Он работает ради денег, ради вещи, которая ничего общего не имеет с самой работой; он работает, потому что вынужден работать...» [19, т. 2, с. 351].
В таких условиях возникновение склонностного отношения к профессиональному труду оказывается пресеченным в самом корне. Если же на рынке труда появляется индивид, у которого сформированы устойчивые интересы к определенной сфере труда или склонность к ней, то он, как правило, попадает либо в число безработных (а именно тех из них, кто не желает менять любимую специальность и поэтому предпочитает жить на пособие по безработице), либо в число не удовлетворенных трудом в профессии, которой он вынужден заниматься, но которую не любит.
По мере расширения образования трудящихся, к которому капитализм вынуждает современный научно-технический прогресс, число таких неприспособленных индивидов увеличивается. Как отмечает Л.Сэв, любовь к своей профессии является определяющим условием сопротивления человека отчуждению труда и в условиях капитализма обычно побуждает человека к жизни-борьбе, направленной на преобразование существующих общественных отношений: «...плохой рабочий почти никогда не становится хорошим борцом» [38, с. 528]. Фрустрированная любовь к профессии неизбежно вынуждает личность заняться подлинной деятельностью в мире отчуждения, которой может быть только революционная деятельность (т.е. борьба с отчуждением труда) в ее самых разных формах.
# * #
Итак, в мире рабочей силы выбор профессии отличается, с одной стороны, мнимой, формальной свободой выбора, а с другой — практическим отсутствием возможности реализовать склонность к определенной профессиональной деятельности, а также развить эту склонность в отчужденном, эксплуатируемом труде.
Спекуляции разного рода идеологов, выдающих увеличение формальной свободы личности за увеличение ее реальной свободы, лишь еще больше закрепощают людей, ибо, как писал В.Гёте, «никто не является рабом в большей степени, чем тот, кто считает себя свободным, не будучи таковым на самом деле».
107
Склонность и подлинная свобода выбора как нереализованная возможность
Социалистические революции XX в., ликвидировавшие частную собственность на средства производства, создали определенные объективные условия для уничтожения труда. В этих условиях сужение сферы труда в материальном производстве и расширение сферы трудовой деятельности (основное условие —
сокращение рабочего времени) должны были постепенно преобразовать не только мир профессий, но и процесс профессионального самоопределения. Однако главное изменение в условиях реального социализма состояло в увеличении не просто свободного времени, а времени на образование подрастающих поколений, благодаря чему окончательный выбор профессии постепенно отодвигался на более зрелые (юношеские) годы. Примером такого увеличения времени на образование явился переход к всеобщему среднему образованию. В нашей стране данное изменение было неразрывно связано с потребностью молодежи в высшем образовании. В частности, социологами было подсчитано, что в 70-е гг. о высшем образовании мечтали 70 — 80 % выпускников средних школ больших городов, т.е. почти вся наиболее развитая молодежь страны [154, с. 11]. Между тем лишь 10 % этих выпускников могли реально продолжить свое образование в вузах. В свое время эта проблема решалась за счет значительных конкурсов при поступлении в вузы. Но вот каким представлял ее единственно верное решение академик П.Л.Капица: «Государство, очевидно, должно будет предоставить всему населению возможность получать высшее образование независимо от того, нужно это для профессии или нет» [98, с. 21].
Увеличение времени на образование (как и свободного времени в целом) должно было способствовать созданию благоприятных субъективных условий для развития разнообразных склонностей к различным видам труда как в материальном, так и в духовном производстве. Становление склонностей до и вне всякой необходимости ранней профессионализации молодежи могло бы гарантировать не только потенциальную, но и реальную свободу выбора профессии. Тем самым было бы реализовано предсказание Ф.Энгельса о том, что в процессе построения коммунистического общества «разделение труда... превращающее одного в крестьянина, другого в сапожника, третьего в фабричного рабочего, четвертого в биржевого спекулянта, исчезнет совершенно. Воспитание даст молодым людям возможность... переходить от одной отрасли производства к другой в зависимости от потребностей общества или от их собственных склонностей. Воспитание освободит их, следовательно, от той односторонности, которую современное разделение труда навязывает каждому отдельному человеку» [19, т. 4, с. 335-336].
108