ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 12.12.2023
Просмотров: 1522
Скачиваний: 4
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Рон с Гермионой гневно вскрикнули, но Гарри промолчал. Он оттолкнул от себя газету, читать статью ему не хотелось – и так было ясно, что в ней сказано. Никто, кроме людей, присутствовавших в миг смерти Дамблдора на вершине башни, не знал его настоящего убийцу, а Рита Скитер уже оповестила волшебное сообщество о том, что через несколько секунд после того, как Дамблдор упал с башни, Гарри видели убегавшим оттуда.
– Прости, Гарри, – сказал Люпин.
– Выходит, «Ежедневный пророк» тоже теперь в руках Пожирателей? – гневно спросила Гермиона.
Люпин кивнул.
– Но люди-то понимают, что происходит?
– Переворот прошёл гладко и практически бесшумно, – ответил Люпин. – По официальной версии Скримджер просто подал в отставку, его сменил Пий Толстоватый, а на нём лежит заклятие Империус.
– Но почему же сам Волан-де-Морт не объявил себя министром магии? – спросил Рон.
Люпин усмехнулся:
– А он в этом не нуждается, Рон. По существу, он и есть министр, только зачем ему сидеть в министерском кабинете? Его марионетка, Толстоватый, занимается всеми текущими делами, позволяя Волан-де-Морту свободно утверждать свою власть за пределами Министерства. Многие, естественно, разобрались в происходящем: в последние дни политика Министерства изменилась очень круто, пошли разговоры, что за этим стоит Волан-де-Морт. Но в том-то всё и дело – только разговоры, да ещё и шёпотом. Никто не осмеливается говорить с другими откровенно, не знает, кому можно доверять, каждый боится раскрыть рот – вдруг его подозрения верны, а родные уже намечены в жертвы. Да, Волан-де-Морт ведёт игру очень умную. Обнаружь он себя – и могло бы начаться восстание, а оставаясь в тени, он насаждает замешательство, неопределённость и страх.
– Крутое изменение в политике Министерства подразумевает, что теперь волшебному сообществу говорят, будто опасен не Волан-де-Морт, а я? – поинтересовался Гарри.
– Это, безусловно, часть целого, – ответил Люпин, – и её следует признать мастерским ходом. Теперь, когда Дамблдор мёртв, ты – Мальчик, Который Выжил – мог бы стать символом и опорой для любого сопротивления Волан-де-Морту. А внушив всем, что ты приложил руку к смерти героя, Волан-де-Морт не только получил возможность назначить цену за твою голову, но и посеял сомнения и страх среди тех, кто мог бы тебя защитить. А тем временем Министерство начинает принимать меры против тех, кто рождён от маглов. – И Люпин ткнул пальцем в номер «Ежедневного пророка». – Посмотрите на второй странице.
Гермиона перевернула газетный лист с тем же отвращением, с каким листала «Тайны наитемнейшей магии».
– «Регистрация магловских выродков, – вслух прочитала она. – Министерство магии проводит расследование деятельности так называемых магловских выродков, имеющее целью выяснить, как им удалось овладеть магическими секретами.
Недавние исследования, проведённые Отделом тайн, показали, что магическая сила может передаваться от человека к человеку только при рождении от истинного волшебника. Следовательно, так называемые магловские выродки, не имеющие магической родословной или не способные её доказать, скорее всего, получили магическую силу посредством воровства либо насилия.
Министерство полно решимости искоренить этих захватчиков магической силы и потому предлагает каждому так называемому магловскому выродку явиться для собеседования в только что учреждённую Комиссию по учёту магловских выродков».
– Люди такого не допустят, – заявил Рон.
– Уже допустили, – сказал Люпин. – Пока мы тут разговариваем, идут облавы на тех, кто родился от маглов.
– Но каким, интересно, образом они могли «уворовать» магические способности? – спросил Рон. – Это же духовная сила, её нельзя украсть, иначе бы и сквибов никаких не было, ведь так?
– Согласен, – ответил Люпин. – И однако же если ты не можешь доказать, что с тобой состоял в близком родстве по меньшей мере один волшебник, считается, что магическую силу ты получил незаконным путем и потому заслуживаешь наказания.
Рон взглянул на Гермиону и спросил:
– А если чистокровка или полукровка присягнут, что «магловский выродок» их родственник? Я мог бы заверить всех, что Гермиона – моя кузина…
Гермиона накрыла ладонью руку Рона, сжала её:
– Спасибо, Рон, но я не могу допустить, чтобы ты…
– Да у тебя и выбора не будет, – яростно сказал Рон и тоже сжал её руку. – Я помогу тебе заучить наизусть моё фамильное древо, и ты сможешь отвечать на любые вопросы о нём.
Гермиона слабо усмехнулась:
– Рон, мы же в бегах вместе с Гарри Поттером, главным находящимся в розыске преступником страны, По-моему, для нас всё это не важно. Если мне удастся вернуться в школу, тогда другое дело. Кстати, а как Волан-де-Морт собирается поступить с Хогвартсом? – спросила она у Люпина.
– Учёба стала обязательной для любого юного волшебника и волшебницы, – ответил тот. – Об этом объявили вчера. Серьёзная перемена, раньше никого учиться не заставляли. Конечно, почти каждый чародей и чародейка Британии заканчивали Хогвартс, однако родители имели право обучать их и дома или посылать, если им так больше нравилось, за границу. А теперь все волшебники будут находиться под присмотром Волан-де-Морта с самого раннего возраста. Помимо прочего, это ещё одна возможность устранять тех, кто рождается от маглов, поскольку ученики школы, прежде чем попасть в неё, будут получать сертификат о Статусе крови – то есть доказывать Министерству, что они происходят от волшебников.
Гарри ощущал отвращение и гнев – именно в этот миг одиннадцатилетние дети с восторгом роются в только что купленных учебниках по волшебству, не зная, что они никогда не увидят Хогвартса, а может быть, и своих родителей.
– Это… это… – выдавил он, пытаясь найти слова, способные выразить охватившие его ужас и гнев, однако Люпин негромко произнёс:
– Я знаю. – Он как будто поколебался немного, а затем сказал: – Гарри, я пойму тебя, если ты ничего мне не ответишь, но у Ордена сложилось впечатление, что Дамблдор поручил тебе некую миссию.
– Поручил, – ответил Гарри. – И Рон с Гермионой знают о ней и идут со мной.
– Ты можешь посвятить меня в подробности? – Гарри взглянул в его изрытое преждевременными морщинами лицо, обрамлённое густыми, но уже поседевшими волосами, и пожалел о том, что может дать Люпину только один ответ.
– Не могу, Римус, простите. Если Дамблдор не сказал вам этого, значит, не вправе сказать и я.
– Я знал, что ты так и ответишь, – разочарованно произнёс Люпин. – И всё-таки я могу оказаться полезным вам. Ты знаешь, кто я и на что я способен. Я могу отправиться с вами и защищать вас. А говорить мне, что вы собираетесь сделать, не обязательно.
Гарри заколебался. Предложение было очень соблазнительным, хотя, как они смогут не посвятить в свою тайну Люпина, если он постоянно будет рядом, представить себе было трудно.
Зато Гермиона пришла в недоумение.
– А как же Тонкс? – спросила она.
– А что Тонкс? – сказал Люпин.
– Ну, – насупилась Гермиона, – вы ведь женаты. Как она отнесётся к тому, что вы уйдёте с нами?
– Тонкс в полной безопасности, – ответил Люпин. – Она сейчас у своих родителей.
Что-то непонятное чуялось в его тоне, почти холодное. Да и мысль о том, что Тонкс будет сидеть у родителей, тоже казалась странноватой, как-никак она состояла в Ордене и, насколько знал Гарри, предпочитала находиться в самой гуще событий.
– Римус, – неуверенно произнесла Гермиона, – у вас всё в порядке… ну, вы понимаете… между вами и…
– Спасибо, всё хорошо, – с подчёркнутой резкостью ответил Люпин. Гермиона порозовела. Повисла ещё одна неловкая пауза, а затем Люпин сказал с видом человека, признающегося в чём-то ему неприятном: – Тонкс ждёт ребёнка.
– Ой, как здорово! – взвизгнула Гермиона.
– Великолепно! – с восторгом добавил Рон.
– Поздравляю, – сказал Гарри.
Люпин соорудил натужную улыбку, больше походившую на гримасу, затем сказал:
– Так вы принимаете моё предложение? Могут трое обратиться в четверых? Не думаю, что Дамблдор был бы недоволен, в конце концов, он сам выбрал меня, чтобы я преподавал вам способы защиты от Тёмных искусств. И должен сказать, что, по-моему, нам придётся столкнуться с такой магией, какой никто ещё не видел и даже вообразить не мог.
Рон и Гермиона взглянули на Гарри.
– Просто… просто ответьте мне для полной ясности, – произнёс тот. – Вы хотите оставить Тонкс у родителей и уйти с нами?
– Ей там ничто не грозит, родители позаботятся о ней, – ответил Люпин.
Окончательность принятого им решения, о которой свидетельствовал его тон, граничила с безразличием.
– Гарри, я уверен, Джеймс хотел бы, чтобы я был рядом с тобой.
– Что ж, – медленно ответил Гарри. – А вот я этого не хочу. И совершенно уверен, что отцу было бы интересно узнать, почему вы решили быть рядом со мной, а не со своим ребёнком.
Люпин побелел. Казалось, температура в кухне упала градусов на десять. Рон оглядывал кухню с таким выражением, точно ему необходимо было запомнить её в мельчайших подробностях, глаза Гермионы метались с Гарри на Люпина и обратно.
– Ты не понимаешь, – сказал Люпин.
– Так объясните, – ответил Гарри.
– Я совершил ошибку, женившись на Тонкс. Я сделал это вопреки моему рассудку и с тех пор страшно жалею об этом.
– Понятно, – сказал Гарри, – и потому вы собираетесь бросить её с ребёнком и сбежать с нами?
Люпин вскочил на ноги, стул его кувырком полетел назад. Он уставился на всех троих с такой лютостью, что Гарри впервые в жизни увидел проступившие за его человеческим лицом признаки волчьей натуры.
– Ты не понимаешь, что я сделал со своей женой и своим ещё не родившимся ребёнком! Я не должен был жениться на ней, я обратил её в прокажённую! – Люпин лягнул перевернувшийся стул. – Ты всегда видел меня только среди членов Ордена или в Хогвартсе, под опекой Дамблдора! И не знаешь, как относится к тварям вроде меня волшебное сообщество! Узнав о моей болезни, со мной и разговаривать-то перестают! Ты понимаешь, что я натворил? Даже её родные пришли от нашего брака в ужас. Да и какие родители захотели бы, чтобы их дочь вышла замуж за оборотня? А ребёнок… ребёнок… – И Люпин буквальным образом вцепился себе в волосы, сейчас он казался просто помешанным. – Подобные мне обычно не размножаются! Уверен, он родится таким же, как я. И как мне простить себя, передавшего свою болезнь ни в чём не повинному ребёнку? А если он чудом и не пойдёт в меня, лучше, в сотни раз лучше будет, если он вырастет без отца, которого ему придётся стыдиться!
– Римус! – прошептала со слезами на глазах Гермиона. – Что вы говорите? Как может ребёнок, любой ребёнок стыдиться вас?
– Ну, не знаю, Гермиона, – сказал Гарри, – вот мне, например, за него стыдно.
Гарри и сам не понимал, что пробудило в нём такой гнев, но и он тоже вскочил на ноги. Люпин смотрел на него так, точно Гарри ударил его.
– Если новый режим считает мерзостью даже «магловских выродков», что же он сделает с полуоборотнем, отец которого состоял в Ордене? Мой отец погиб, пытаясь защитить мою мать и меня. Вы считаете, он согласился бы на то, чтобы вы бросили своё дитя и ушли с нами на поиски приключений?
– Как… как ты смеешь? – произнёс Люпин. – Речь идёт не о стремлении к опасности или славе… Как ты смеешь предполагать такую…
– Я предполагаю, что вы считаете себя отчаянным сорвиголовой, – ответил Гарри. – И хотите занять место Сириуса.
– Гарри, перестань! – взмолилась Гермиона, но он не отвёл гневного взгляда от дёргавшегося лица Люпина.
– Я никогда не поверил бы, – сказал он, – что человек, научивший меня сражаться с дементорами, трус.
Люпин выхватил палочку с такой стремительностью, что Гарри не успел даже протянуть руку к собственной. Послышался громкий удар – Гарри почувствовал, что летит спиной вперёд по воздуху, потом он врезался в стену кухни и сполз по ней на пол и только тогда увидел, как за дверью исчезает подол Люпиновой мантии.
– Римус, Римус, вернитесь! – крикнула Гермиона, однако Люпин не ответил. И миг спустя они услышали, как в вестибюле хлопнула дверь.
– Гарри, – простонала Гермиона, – как ты мог?
– Легко, – ответил Гарри. Он встал, на затылке, которым он врезался в стену, набухала шишка. И его всё ещё трясло от гнева. – Не смотри на меня так! – рявкнул он Гермионе.
– Сам на неё так не смотри! – прорычал Рон.
– Нет-нет, не надо ссориться! – произнесла, вставая между ними, Гермиона.
– Тебе не следовало так разговаривать с Люпином, – сказал Гарри Рон.
– Он это заслужил, – ответил Гарри. Разрозненные образы мелькали в его мозгу: падающий, пробивая занавес, Сириус, повисшее в воздухе изломанное тело Дамблдора, вспышка зелёного огня и голос матери, молящий о милосердии…
– Родители, – сказал Гарри, – не должны бросать детей, если… если только их к этому не принуждают.
– Гарри… – вымолвила Гермиона и положила ему на плечо руку, утешая, но он стряхнул её и отошёл от Гермионы, глядя в разожжённый ею огонь. Когда-то давно он говорил вот из этого очага с Люпином. Он тогда усомнился в Джеймсе, и Люпин успокоил его. А теперь искажённое мукой белое лицо Люпина словно плыло перед ним в воздухе. И на Гарри навалились угрызения совести. Рон и Гермиона молчали, но Гарри знал, что они безмолвно переговариваются за его спиной.