Файл: Джоанн Кэтлин Роулинг Гарри Поттер и Орден Феникса.doc

– А, – расстроено откликнулся Хагрид. – Ну что ж… тогда ничего не поделаешь… сам-то не болей и заходи, ежели выкроишь минутку…

– Ладно… спасибо…

Гарри торопливо подошёл к двери и распахнул её; не успел Хагрид с ним попрощаться, как он уже шагал прочь по залитой солнцем лужайке. Его снова окликали со всех сторон. Он на мгновение закрыл глаза – ему хотелось, чтобы все вокруг исчезли, чтобы он остался один на всей территории школы…

Несколько дней назад – прежде чем экзамены подошли к концу и он увидел картину, внедрённую в его сознание Волан-де-Мортом, – он отдал бы всё на свете за то, чтобы волшебный мир поверил его словам, перестал сомневаться в возвращении Волан-де-Морта и убедился, что он не лжец и не сумасшедший. Но теперь…

Он отошёл в сторонку по берегу озера, сел на траву, спрятавшись от докучливых взглядов за густым кустарником, и задумался, глядя на сверкающую воду…

Может быть, одиночество прельщало его потому, что после разговора с Дамблдором он остро чувствовал свою изолированность. Словно невидимый барьер отрезал его от всего остального мира. Что ж, судьба давно наложила на него свою отметину, хотя раньше он и не знал, чем это в конечном счёте ему грозит…

И всё-таки, сидя здесь, у кромки воды, раздавленный бременем вины и измученный тоской по Сириусу, которую ещё не успело смягчить время, он не замечал у себя в душе никакого особенного страха. Светило солнце, вокруг смеялись его однокашники, и хотя он ощущал себя таким далёким от них, точно принадлежал к другой расе, ему всё же было очень трудно поверить, что когда-нибудь он должен будет убить – или пасть от руки убийцы…

Он долго сидел на берегу озера, глядя на воду, стараясь не думать о своём крёстном отце и не вспоминать, что прямо напротив него, на том берегу, Сириус однажды лишился чувств, пытаясь отразить атаку сотни дементоров…

Солнце уже село, когда он осознал, что замёрз. Он поднялся и зашагал к замку, на ходу вытирая лицо рукавом.
* * *
За три дня до окончания семестра Рон с Гермионой вышли из больничного крыла совершенно здоровыми. Гермиона иногда пыталась заговорить о Сириусе, но стоило ей произнести его имя, как Рон сразу же начинал на неё шикать. Гарри по-прежнему не знал, хочется ему поддерживать разговоры о своём крёстном или нет: его желания менялись в зависимости от настроения. Впрочем, в одном он был уверен: хотя сейчас ему и несладко, через несколько дней, очутившись в доме номер четыре на Тисовой улице, он будет страшно скучать по Хогвартсу. Правда, теперь он знал, почему должен возвращаться туда каждым летом, но это, как ни странно, совсем не помогало. Наоборот, перспектива возвращения домой никогда ещё не внушала ему такого ужаса.

---

Профессор Амбридж покинула Хогвартс за день до конца семестра. Она выскользнула из больничного крыла во время ужина, рассчитывая, очевидно, уехать незамеченной, но на свою беду встретила по дороге Пивза; тот не упустил последнего шанса выполнить прощальное пожелание Фреда и со злобным ликованием погнался за ней, осыпая её ударами трости и носка, набитого мелом. Многие ученики выбежали в вестибюль посмотреть, как она удирает из замка, и деканы факультетов пытались их урезонить – впрочем, похоже, только для виду. И правда, после недолгих и неубедительных увещеваний профессор МакГонагалл вернулась обратно в учительскую и, усевшись в своё любимое кресло, довольно громко выразила сожаление по поводу того, что не может сама с улюлюканьем помчаться за Амбридж, поскольку одолжила Пивзу трость.

Наступил последний вечер учебного года; почти все ученики собрали чемоданы заранее и уже стекались в Большой зал на прощальный пир, но Гарри ещё даже не начал укладываться.

– Да брось ты, завтра всё сделаешь! – крикнул ему Рон с порога спальни. – Пошли, а то у меня живот к спине прилип!

– Сейчас… ты иди, я догоню…

Но когда дверь за Роном закрылась, Гарри не сделал ни малейшей попытки ускорить сборы. Меньше всего на свете ему хотелось сейчас сидеть за праздничным столом. Он боялся, что Дамблдор упомянет о нём в своей речи. Ведь их директор не сможет обойти молчанием возвращение Волан-де-Морта – в конце концов, он говорил об этом ещё в прошлом году…

Гарри вытащил с самого дна чемодана скомканные мантии, чтобы освободить место для сложенных, и вдруг заметил в уголке какую-то вещицу, небрежно обёрнутую бумагой. Он понятия не имел о том, откуда она тут взялась. Нагнувшись, он вытащил её из-под кроссовок и повертел в руках.

Буквально через секунду-другую он всё вспомнил. Эту штуку дал ему Сириус в прихожей дома номер двенадцать на площади Гриммо. «Обязательно воспользуйся, если я понадоблюсь. Договорились?»

Присев на кровать, Гарри развернул бумагу. Оттуда выпало маленькое прямоугольное зеркальце. Оно было грязноватое – наверно, очень старое. Гарри поднял его к лицу и увидел своё отражение.

Он перевернул зеркальце. На обратной стороне почерком Сириуса было нацарапано:
Это Сквозное зеркало – другая его половинка у меня, если захочешь со мной поговорить, надо только сказать в него моё имя; тогда ты появишься в моём зеркале, а я в твоём. Мы с Джеймсом пользовались ими, когда нас оставляли после уроков в разных кабинетах.

---

У Гарри забилось сердце. Он помнил, как четыре года назад ему удалось увидеть в зеркале Еиналеж своих погибших родителей. А сейчас, сию минуту, он сможет поговорить с Сириусом – да-да, он знал это…

Он огляделся, проверяя, не осталось ли кого-нибудь в комнате, но она была совершенно пуста. Тогда он снова посмотрел в зеркальце, дрожащими руками поднял его перед собой и громко назвал имя Сириуса.

Поверхность зеркальца затуманилась от его дыхания. Он поднёс драгоценный подарок ещё ближе к себе – радостное предвкушение трепетало у него в груди, точно птица, – но глаза, с нетерпением смотревшие из туманной дымки, определённо были его собственными.

Он начисто вытер зеркальце рукавом и повторил в полный голос, так что в пустой комнате отчётливо прозвучал каждый слог:

– Сириус Блэк!

Никакого толку. Из зеркальца по-прежнему глядело на него всё то же разочарованное лицо – его собственное…

Когда Сириус исчез в арке, у него не было с собой парного зеркальца, мелькнуло в голове у Гарри. Вот почему оно не работает…

Ещё несколько мгновений он сидел неподвижно, затем швырнул зеркальце обратно в чемодан, и оно раскололось. Почти целую минуту – и как прекрасна была эта минута! – он верил, что вот-вот увидит Сириуса, снова поговорит с ним…

Разочарование жгло ему горло; он встал и принялся как попало наваливать вещи поверх разбитого зеркальца…

Но тут его поразила неожиданная мысль… это лучше, чем зеркальце… гораздо лучше… как же он раньше об этом не подумал? Почему не спросил?

Он выскочил из спальни и скатился по винтовой лестнице, стукаясь о стены, но даже не замечая этого; пересёк безлюдную гостиную, вылез из портретного проёма и со всех ног помчался по коридору, не обратив внимания на Полную Даму, крикнувшую ему вслед: «Пир сейчас начнётся, но ты ещё успеешь!»

Однако у Гарри не было никакого желания идти на пир.

Ну почему в этом замке всегда полно привидений, когда они не нужны, зато теперь…

Он метался по лестницам и коридорам, не встречая ни души – ни живой, ни мёртвой. Видимо, все уже сидели в Большом зале. Перед классом заклинаний он остановился, совсем запыхавшись и уныло думая о том, что придётся ему, наверное, дожидаться окончания праздника…

Но как только последняя надежда Гарри потухла, он увидел его – полупрозрачный силуэт, мелькнувший в дальнем конце коридора.

---

– Эй… эй, Ник! НИК!

Из стены высунулась увенчанная роскошной шляпой с плюмажем, опасно качающаяся на плечах голова сэра Николаса де Мимси-Дельфингтона.

– Добрый вечер, – сказал он, улыбаясь Гарри и вытягивая из сплошного камня всё своё тело целиком. – Значит, не только я один отстал от жизни? Впрочем, – он вздохнул, – для меня это имеет несколько иной смысл…

– Ник, могу я тебя кое о чём спросить?

По лицу Почти Безголового Ника скользнуло очень странное выражение; очевидно, чтобы дать себе время для раздумий, он засунул палец за жёсткий крахмальный воротник и принялся дёргать его, будто бы поправляя. Он бросил это занятие лишь тогда, когда его частично отрубленная голова чуть было не оторвалась вовсе.

– Э… сейчас, Гарри? – в замешательстве сказал он. – А может быть, после пира?

– Нет… пожалуйста, Ник. Мне правда надо с тобой поговорить. Давай зайдём сюда.

Гарри открыл дверь ближайшего класса, и Почти Безголовый Ник вздохнул.

– Ну что ж, ладно, – сдался он. – Не могу сказать, что это для меня такая уж неожиданность…

Гарри придержал для него дверь, но Ник предпочёл просочиться сквозь стену.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Гарри, закрыв дверь за собой.

– Я ждал, что ты будешь меня искать, – пояснил Ник, подплывая к окну. На луга вокруг замка уже опустились сумерки. – Это случается… когда люди кого-то теряют.

– Понятно. – Гарри явно не собирался отступать. – Ты был прав: я действительно искал тебя и нашёл.

Ник молчал.

– Я вот о чём… – Гарри не думал, что ему будет так неловко начинать этот разговор. – Ты ведь… умер, верно? Но ты ещё здесь.

Ник вздохнул, не отводя взгляда от окна.

– Прав я или нет? – настойчиво продолжал Гарри. – Ты умер, но мы с тобой беседуем… ты можешь бродить по Хогвартсу ну и так далее…

– Да, – тихо отозвался Ник, – я брожу и говорю. Ты прав.

– Значит, ты вернулся? Значит, люди иногда возвращаются, так? Из них получаются привидения, но они не исчезают совсем. Я прав? – с торжеством в голосе заключил он, но Ник по-прежнему ничего не отвечал.

Пауза затянулась; потом Почти Безголовый Ник нарушил молчание:

– Не каждый может стать привидением.

– То есть? – быстро спросил Гарри.

– Только… только волшебник.

– А! – Гарри чуть не рассмеялся от облегчения. – Ну, тогда всё в порядке: человек, о котором я говорю, волшебник. Значит, он может вернуться, правильно?

Ник отвернулся от окна и скорбно посмотрел на Гарри.

– Он не вернётся.

---

– Кто?

– Сириус Блэк, – ответил Ник

– Но ты же вернулся! – сердито воскликнул Гарри. – Ты снова здесь, хоть и умер… ведь ты не исчез!

– Волшебники могут оставить на земле свой призрачный образ, и он будет бродить по тем местам, где они некогда ходили при жизни, – с болью в голосе проговорил Ник. – Но очень немногие волшебники избирают этот путь.

– Но почему? – спросил Гарри. – Всё равно – это неважно… Сириус никогда не боялся стать исключением – он вернётся, я знаю!

И так сильна была его убеждённость, что Гарри даже повернул голову к двери: на секунду ему почудилось, что сейчас он увидит на пороге Сириуса – жемчужно-белого и прозрачного, но улыбающегося ему, как всегда.

– Он не вернётся, – повторил Ник. – Он… пойдёт дальше.

– Что значит «дальше»? – живо отозвался Гарри. – Куда? Послушай – что вообще происходит, когда умираешь? Куда попадает человек после смерти? Почему возвращаются не все? Почему этот замок не переполнен привидениями? Почему…

– Я не могу ответить, – признался Ник.

– Но ты же умер! – Гарри был вне себя. – Кому ещё отвечать, как не тебе!

– Я боялся смерти, – тихо сказал Ник. – И предпочёл остаться. Иногда я думаю, не напрасно ли… понимаешь, сейчас я ни тут, ни там… Честно говоря, я сам – ни то ни сё… – Он испустил грустный смешок. – Я ничего не знаю о тайнах смерти, Гарри, потому что выбрал убогую имитацию жизни. Наверное, какие-нибудь мудрецы изучают эту проблему в Отделе тайн…

– Не напоминай мне об этом месте! – яростно воскликнул Гарри.

– Прости, что не сумел тебе помочь, – мягко промолвил Ник. – А теперь… извини меня, пожалуйста… сегодня ведь пир…

И Гарри снова остался в одиночестве; невидящим взглядом он упёрся в стену, сквозь которую только что просочился Почти Безголовый Ник.

Теперь, когда надежда увидеть Сириуса и снова поговорить с ним умерла, Гарри чувствовал себя так, словно потерял крёстного отца во второй раз. Убитый горем, он медленно побрёл обратно по пустому замку; ему казалось, что он навсегда потерял способность радоваться жизни.

Повернув за угол, он увидел в коридоре, ведущем к портрету Полной Дамы, чью-то фигуру. Присмотревшись, Гарри узнал Полумну – она прикалывала к доске объявлений какую-то бумажку. Прятаться здесь было негде, она всё равно слышала его шаги, да и сил хитрить у Гарри уже не осталось.

– Привет, – рассеянно сказала Полумна, на шаг отступив от доски и скользнув по нему взглядом.

– Почему ты не на празднике? – спросил Гарри.

---