Файл: Джоанн Кэтлин Роулинг Гарри Поттер и Орден Феникса.doc

Серьёзно, Рон, нельзя, чтобы считали, будто вы с Поттером одного поля ягода. Это может очень повредить тебе в будущем – я имею в виду и карьеру после школы. Как тебе должно быть известно, поскольку в суд его провожал наш отец, этим летом у Поттера было дисциплинарное слушание перед Визенгамотом в полном составе, и прошло оно для него не лучшим образом. Его оправдали чисто формально, если хочешь знать моё мнение, и многие, с кем я говорил, по-прежнему убеждены в его виновности.

Возможно, ты боишься порвать отношения с Поттером – я знаю, что он бывает неуравновешен и даже буен, но, если ты обеспокоен этим или заметил ещё что-то тревожащее в его поведении, настоятельно рекомендую тебе обратиться к Долорес Амбридж. Эта замечательная женщина, я знаю, будет только рада помочь тебе советом.

Перехожу ко второй части. Как я уже заметил выше, режиму Дамблдора в Хогвартсе, возможно, скоро придёт конец. Ты должен быть предан не ему, а школе и Министерству. Я с огорчением услышал, что в своих попытках произвести в Хогвартсе необходимые изменения, которых горячо желает Министерство, профессор Амбридж встречает очень мало поддержки со стороны персонала (впрочем, с будущей недели ей станет легче – смотри опять-таки завтрашний номер «Ежедневного пророка»!). Скажу ещё: ученик, выказавший готовность помочь профессору Амбридж сегодня, года через два получит очень хорошие шансы стать старостой школы!

Жалею, что редко виделся с тобой этим летом. Мне больно критиковать родителей, но боюсь, что не смогу жить под их кровом, пока они связаны с опасной публикой из окружения Дамблдора. (Если надумаешь писать матери, можешь сообщить ей, что некий Стерджис Подмор, близкий друг Дамблдора, недавно заключён в Азкабан за незаконное проникновение в Министерство. Может быть, это откроет ей глаза на подлинную сущность мелких преступников, с которыми они теперь якшаются.) Считаю большой удачей для себя, что избежал позорного общения с такими людьми – министр проявил ко мне величайшую снисходительность, – и надеюсь, Рон, что семейные узы не помешают и тебе понять всю ошибочность взглядов и поступков наших родителей. Я искренне надеюсь, что со временем они сами осознают, насколько они заблуждались, и, если настанет такой день, с готовностью приму их извинения.

Пожалуйста, обдумай хорошенько всё, что я здесь написал, в особенности о Гарри Поттере, и ещё раз поздравляю тебя с назначением старостой.

Твой брат Перси.
Гарри повернулся к Рону.

---

– Ну что ж, – сказал он так, словно воспринял всё это как шутку, – если хочешь… Что там у него? – Он заглянул в письмо. – Ага, порвать со мной отношения, клянусь, я не буду буянить.

– Дай. – Рон протянул руку. – Он… (Рон разорвал письмо пополам)… самый большой (разрывая на четыре части)… гад (разорвав на восемь)… на свете.

Он бросил обрывки в камин.

– Давай, до утра надо с этим закончить. – Он подтянул к себе сочинение по астрономии.

Гермиона смотрела на него со странным выражением.

– Дай-ка сюда, – вдруг сказала она.

– Что? – удивился Рон.

– Дай мне. Я их посмотрю и исправлю.

– Серьёзно? Гермиона, ты наша спасительница, – сказал Рон. – Что я могу для тебя?..

– Ты можешь сказать: «Мы обещаем, что больше не будем волынить с домашними заданиями до ночи». – Она протянула обе руки за их сочинениями, но вид у неё был весёлый.

– Спасибо большое, – слабым голосом сказал Гарри. Он отдал ей сочинение, снова опустился в кресло и потёр глаза.

Было уже за полночь, гостиная опустела, остались только они трое и Живоглот. Скрипело перо Гермионы, исправлявшей их сочинения, шуршали страницы справочников, по которым она проверяла факты. Гарри очень устал. А в животе было странное, противное ощущение пустоты, вызванное отнюдь не усталостью, а письмом, в виде чёрных хлопьев догоравшим в камине.

Он знал, что половина народа в Хогвартсе считает его странным, если не сумасшедшим; он знал, что «Ежедневный пророк» из месяца в месяц поливал его грязью, но, прочтя то же самое в письме Перси, прочтя, что Рону советуют порвать с ним и даже доносить на него профессору Амбридж, он осознал своё положение с небывалой ясностью, он четыре года учился с Перси, жил у него в доме во время летних каникул, делил с ним палатку на чемпионате мира по квиддичу. Перси даже поставил ему высший балл за второе испытание на Турнире Трёх Волшебников – а теперь Перси считает его психически неуравновешенным и, возможно, буйным.

Волна сочувствия к крёстному захлестнула его: среди его знакомых Сириус, наверное, единственный, кто мог бы действительно понять его чувства – он сам в таком же положении. В волшебном мире чуть ли не все считают Сириуса страшным убийцей, приспешником Волан-де-Морта, и с этим ему пришлось жить четырнадцать лет…

Гарри заморгал. Ему привиделось в огне что-то, чего там не могло быть. Мелькнуло и исчезло. Нет… невозможно… померещилось, потому что думал о Сириусе…

---

– Перепиши это, – сказала Гермиона Рону, толкнув к нему сочинение и исписанный ею самой листок. – И добавь заключение, которое я написала.

– Гермиона, честно, ты самый прекрасный человек на свете, – пролепетал Рон, – и если я когда-нибудь опять буду с тобой груб…

– Я пойму, что ты снова стал самим собой, – докончила Гермиона. – Гарри, у тебя всё нормально, кроме этого вот, в конце. Ты, наверное, не расслышал профессора Синистру. Европа была покрыта льдами, а не львами… Что с тобой?

Гарри сполз с кресла и, стоя коленями на вытертом, в подпалинах каминном коврике, глядел в огонь.

– Эй, Гарри, – неуверенно окликнул его Рон, – ты почему там?

– Потому что увидел в огне голову Сириуса.

Гарри ответил совершенно спокойно. В конце концов, он видел здесь же голову Сириуса в прошлом году и говорил с ней; и всё же он не был уверен, что действительно увидел её сейчас, – она исчезла мгновенно.

– Голову Сириуса? – повторила Гермиона. – Как в тот раз, когда он захотел поговорить с тобой на Турнире Трёх Волшебников? Но не сейчас же – это было бы слишком… – И, глядя в огонь, вскрикнула: – Сириус?

Рон выронил перо. Посреди пляшущего пламени была голова Сириуса, и длинные чёрные волосы спадали на его улыбающееся лицо.

– Я уж подумал, вы уйдёте спать раньше, чем остальные разойдутся, – сказал он. – Каждый час заглядывал.

– Каждый час залезал в камин? – со смехом спросил Гарри.

– На несколько секунд – проверить, чисто ли на горизонте.

– А если бы тебя увидели? – испуганно спросила Гермиона.

– Кажется, одна девочка, первокурсница, как будто видела мельком. Но не волнуйся, – сказал Сириус, заметив, что Гермиона поднесла ладонь ко рту, – я тут же скрылся. Наверняка приняла меня за странное полено или что-нибудь вроде.

– Но это же громадный риск… – начала Гермиона.

– Ты говоришь прямо как Молли, – сказал Сириус. – Это был единственный способ ответить на письмо Гарри, не прибегая к шифру. А шифры расшифровываются.

При упоминании о письме Гермиона и Рон разом повернулись к Гарри.

– Сам написал, а нам – ни слова, – с упрёком сказала Гермиона.

– Забыл, – ответил Гарри, и это было правдой. Встреча с Чжоу в совятнике вытеснила всё из головы. – Не смотри на меня так. Никаких секретов из письма нельзя было извлечь, верно, Сириус?

– Да, очень хорошо составлено, – улыбнулся тот. – Однако поторопимся, а то, чего доброго, помешают… Твой шрам…

– А что?.. – начал Рон, но Гермиона его перебила:

---

– Потом объясним. Дальше, Сириус.

– Понимаю, когда шрам болит, удовольствия мало. Но, по-моему, беспокоиться пока не из-за чего. Ведь он весь прошлый год болел?

– Да, и Дамблдор сказал, что это происходит, когда Волан-де-Морта обуревают сильные чувства, – сказал Гарри, как всегда не обращая внимания на то, что Рон и Гермиона вздрогнули. – Так что не знаю, может, он был зол или ещё что нибудь в тот вечер, когда я отбывал наказание.

– Да, теперь он вернулся, и болеть будет чаще, – сказал Сириус.

– Так, по-твоему, это не из-за того, что Амбридж дотронулась до меня, когда я отбывал у неё наказание?

– Вряд ли, – сказал Сириус. – Я знаю её репутацию и уверен, что она не из Пожирателей смерти.

– По подлости своей вполне может быть, – мрачно заметил Гарри, а Рон и Гермиона энергично закивали.

– Да, но человечество не делится на хороших людей и Пожирателей смерти, – с невесёлой улыбкой возразил Сириус. – Хотя знаю, существо она преотвратное… Послушали бы, что о ней говорит Римус.

– А Люпин её знает? – быстро спросил Гарри, вспомнив её замечание об опасных полукровках на первом занятии.

– Нет, – сказал Сириус, – но два года назад она составила законопроект против оборотней, и теперь он не может получить работу.

Гарри вспомнил, что Люпин теперь совсем обносился, и Амбридж стала ему ещё противнее.

– Чем же ей не угодили оборотни? – сердито спросила Гермиона.

– Боится их, я думаю. – Сириуса забавляло её негодование. – Должно быть, не переносит полулюдей: в прошлом году агитировала за то, чтобы отловить водяной народ и навесить всем бирки. Представляешь, тратить на это время и энергию, когда такая рвань, как Кикимер, гуляет без ярлыка.

Рон рассмеялся, а Гермиона огорчилась.

– Сириус, – сказала она с укоризной, – если бы ты немного поработал с Кикимером, он наверняка переменился бы. Как-никак ты последний член его семьи, и профессор Дамблдор сказал…

– Ну, а что на уроках у Амбридж? – перебил Сириус. – Обучает вас убивать полукровок?

– Нет, – сказал Гарри, не обращая внимания на обиженную Гермиону которой не дали защитить Кикимера. – Она вообще не позволяет нам прибегать к магии!

– Читаем дурацкие учебники, и больше ничего, – сказал Рон.

– Всё понятно, – сказал Сириус. – По нашим сведениям из Министерства, Фадж не хочет, чтобы вас обучали борьбе.

---

– Обучали борьбе? – изумился Гарри. – Он думает, мы что, собираем тут какую-то армию магов?

– Именно так он и думает, – подтвердил Сириус. – А вернее, боится, что этим занят Дамблдор – формирует свою личную армию, чтобы захватить Министерство магии.

Молчание. Потом заговорил Рон:

– В жизни не слышал ничего глупее, включая рассуждения Полумны Лавгуд.

– Значит, нам не дают изучать защиту от Тёмных искусств потому, что Фадж боится, как бы мы не использовали заклинаний против Министерства магии? – возмутилась Гермиона.

– Точно, – подтвердил Сириус. – Фадж решил, что Дамблдор готов на всё ради захвата власти. С каждым днём он всё больше превращается в параноика. Того и гляди, Дамблдора арестуют по какому-нибудь сфабрикованному обвинению.

Тут Гарри вспомнил о письме Перси.

– Не знаешь, в завтрашнем «Ежедневном пророке» будет что-нибудь о Дамблдоре? Брат Рона Перси пишет, что да.

– Не знаю, – сказал Сириус. – В выходные никого из Ордена не видел – заняты. Мы тут одни с Кикимером.

В голосе Сириуса прозвучала обида.

– Так и о Хагриде ничего не слышно?

– А… ему полагалось бы уже вернуться, – сказал Сириус, – никто не знает, что с ним. – И, увидев их огорчённые лица, добавил: – Но Дамблдор не беспокоится, и вы не дёргайтесь. Уверен, Хагрид жив-здоров.

– Но если он должен был уже вернуться… – слабым голосом сказала Гермиона.

– С ним была мадам Максим, мы связались с ней, и она говорит, что они распрощались по дороге домой. Но нет никаких оснований думать, что он пострадал или с ним что-то не так.

Ребят это не убедило, они встревоженно переглянулись.

– И не задавайте слишком много вопросов о Хагриде, – поспешил добавить Сириус, – так вы только привлечёте внимание к его отсутствию, а Дамблдор этого не хочет. Хагрид сильный, он не пропадёт. – Видя, что их это не успокоило, он спросил: – Когда вас опять отпустят в Хогсмид? Думаю, эта маскировка под собаку на станции нам удалась, а? Я решил…

– НЕТ! – в один голос воскликнули Гермиона и Гарри, а Гермиона спросила:

– Сириус, ты видел «Ежедневный пророк»?

– А, это, – ухмыльнулся он, – они всё время гадают, где я, и всё невпопад.

– Да, но на этот раз, может быть, угадали, – возразил Гарри. – Малфой в поезде как-то странно выразился и, похоже, догадался, что это ты. И его отец был на станции – знаешь, Люциус Малфой. Так что ты тут лучше не появляйся. Если Малфой опять тебя узнает…

– Ладно, ладно, понял, – сказал Сириус. – Я просто думал, вам захочется повидаться…

---