Файл: Джоанн Кэтлин Роулинг Гарри Поттер и Орден Феникса.doc

– Добрый день, профессор Трелони, – с широкой улыбкой сказала Амбридж. – Полагаю, вы получили мою записку с датой и временем инспекции?

Трелони кивнула с недовольным видом, повернулась спиной к гостье и продолжала разносить учебники. По-прежнему улыбаясь, Амбридж взялась за спинку ближайшего кресла, подтащила его вперёд и поставила прямо позади кресла Трелони. Уселась, вынула большой блокнот из цветастой сумки и подняла голову, ожидая начала.

Профессор Трелони стянула на груди шаль слегка дрожащими руками и сквозь толстые увеличивающие очки оглядела класс.

– Сегодня мы продолжим изучение вещих снов, – сказала она, стараясь говорить, как всегда, таинственно, хотя голос у неё немного дрожал. – Разбейтесь, пожалуйста, на пары и с помощью «Оракула» попробуйте истолковать последнее ночное видение партнёра.

Она хотела было сесть в своё кресло, но, увидев позади него Амбридж, свернула влево, к Парвати и Лаванде, которые уже обсуждали последний сон Парвати.

Исподтишка наблюдая за Амбридж, Гарри раскрыл свой «Оракул снов». Она уже писала в блокноте. Через несколько минут она поднялась и стала ходить по пятам за Трелони, прислушиваясь к её разговорам с учениками и время от времени задавая вопросы. Гарри поспешно склонился над книгой.

– Быстро придумывай сон, – сказал он Рону. – Старая жаба вот-вот подойдёт.

– Я в прошлый раз придумывал, – запротестовал Рон. – Твоя очередь.

– Ой, не знаю… – с отчаянием шепнул Гарри. Он не мог вспомнить ни одного сна за последние ночи. – Скажем, мне приснилось, что я утопил Снегга в моём котле. Сойдёт…

Рон фыркнул и раскрыл «Оракул».

– Так, надо назвать твой возраст, дату сновидения и число букв в теме… Какая у нас?

– «Утопил», «котёл» или «Снегг»?

– Неважно. Бери любую, – оглянувшись с опаской, сказал Гарри.

Трелони расспрашивала Невилла о его дневнике сновидений, Амбридж стояла у неё за плечом и делала пометки в блокноте.

– Так в какую ночь тебе это снилось? – спросил Рон, занятый вычислениями.

– Не знаю… в прошлую… да в какую хочешь. – Гарри прислушивался к тому, что говорит Амбридж. Сейчас их с Роном отделял от профессоров всего один стол.

Амбридж записала ещё что-то в блокноте, а Трелони выглядела совсем расстроенной.

– Так, – сказала Амбридж. – Как долго занимаете вы эту должность?

Профессор Трелони нахмурилась, скрестила руки на груди, свела плечи, словно хотела как можно лучше закрыться от позорного допроса. Она помолчала, но, видимо решив, что вопрос не слишком унизителен и можно на него ответить, с большим недовольством сказала:

---

– Почти шестнадцать лет.

– Изрядный срок, – сказала профессор Амбридж и сделала пометку в блокноте. – И на работу вас взял профессор Дамблдор?

– Да, – последовал лаконичный ответ. Профессор Амбридж записала.

– И вы праправнучка знаменитой ясновидящей Кассандры Трелони?

– Да, – подтвердила Трелони, слегка выпрямившись. Очередная пометка в блокноте.

– Но, по-моему, – поправьте меня, если ошибаюсь, – после Кассандры вы в семье первая, кто наделён ясновидением?

– Это… м-м… часто передаётся лишь через три поколения.

Жабья улыбка на лице Амбридж сделалась ещё шире.

– Разумеется, – произнесла она сладким тоном и сделала ещё пометку. – Так, может быть, вы и мне что-нибудь предскажете? – И по-прежнему с улыбкой испытующе уставилась на Трелони.

Та оцепенела, словно не веря своим ушам.

– Не понимаю вас. – Она судорожно стянула шаль на тощей шее.

– Я прошу вас сделать мне предсказание, – раздельно проговорила Амбридж.

Теперь не только Рон и Гарри украдкой поглядывали на них из-за книг. Почти весь класс замер, глядя на Трелони, которая выпрямилась во весь рост, так что зазвенели бусы и браслеты.

– Внутреннее Око не зрит по приказу, – оскорблённо сообщила она.

– Понятно, – проворковала профессор Амбридж и записала что-то в блокноте.

– Я… но… но… подождите! – Профессор Трелони пыталась говорить, как всегда, потусторонним голосом, но эффект таинственности был несколько подпорчен тем, что голос дрожал от гнева. – Кажется, я что-то вижу… что-то, вас касающееся… да, я чувствую что-то… что-то тёмное… большую угрозу…

Профессор Трелони наставила дрожащий палец на профессора Амбридж, а та, подняв брови, продолжала любезно улыбаться.

– Боюсь… боюсь, вам грозит большая опасность! – драматически возвестила профессор Трелони.

Пауза. Профессор Амбридж, по-прежнему подняв брови, смотрела на профессора Трелони.

– Ну что ж, – мягко произнесла она после очередной заметки в блокноте. – Если это всё, что вы можете сообщить…

Она отошла, а профессор Трелони, с вздымающейся грудью, будто приросла к полу. Гарри перехватил взгляд Рона и понял, что они думают об одном и том же: оба знали, что профессор Трелони – старая мошенница, но Амбридж вызывала такое отвращение, что они были всецело на стороне Трелони – вернее, те несколько секунд, пока она не нависла над ними.

– Ну? – с непривычной резкостью сказала она и щёлкнула длинными пальцами перед носом Гарри. – Дайте-ка посмотреть, как вы начали дневник сновидений.

---

И к тому времени, когда она закончила толковать в полный голос сны Гарри (все до единого, даже те, где он ел овсянку, сулили горькую безвременную кончину), от его сочувствия к ней не осталось и следа. Всё это время профессор Амбридж стояла в двух шагах, писала в блокноте, а после звонка первой спустилась по серебряной лестнице.

Через десять минут, когда они пришли на защиту от Тёмных искусств, Амбридж уже ждала их в классе. Она напевала под нос и чему-то своему улыбалась. Достав учебники «Теория защитной магии», Гарри и Рон рассказали Гермионе (она пришла с урока нумерологии) о том, что было на уроке у Трелони. Гермиона собралась что-то спросить, но тут профессор Амбридж призвала класс к порядку, и воцарилась тишина.

– Волшебные палочки убрать, – с улыбкой распорядилась она, и оптимисты, вынувшие свои палочки, с сожалением спрятали их обратно в сумки. – На прошлом уроке мы закончили главу первую. Прошу раскрыть книги на странице девятнадцать – приступаем к главе второй: «Общие теории защиты и их происхождение». От разговоров можно воздержаться.

Всё с той же широкой самодовольной улыбкой она села за стол. Ученики с громким вздохом разом раскрыли книги. Гарри лениво подумал, хватит ли глав в книге на все уроки до конца года, и хотел уже открыть страницу с оглавлением, но тут заметил, что Гермиона опять подняла руку.

Профессор Амбридж тоже это заметила, но, похоже, у неё была выработана тактика именно на такой случай. Она не притворилась, будто не видит поднятой руки, а, наоборот, встала, прошла вдоль переднего ряда и, остановившись перед Гермионой, наклонилась к ней и шёпотом, чтобы не слышали остальные, спросила:

– Что на этот раз, мисс Грейнджер?

– Я уже прочла вторую главу.

– Тогда переходите к главе третьей.

– Её я тоже прочла. Я прочла всю книгу.

Профессор Амбридж моргнула, но быстро овладела собой.

– В таком случае вы можете сказать мне, что говорит Слинкхард в главе пятнадцатой о контрзаклятиях.

– Он говорит, что это неправильное наименование. Он говорит, «контрзаклятием» люди называют свои заклятия для того, чтобы это звучало более приемлемо.

Профессор Амбридж подняла брови, и Гарри понял, что это произвело на неё впечатление.

– Но я не согласна, – продолжала Гермиона. Брови у Амбридж поползли ещё выше, и взгляд стал ещё более холодным.

– Не согласны?

– Да. – Гермиона, в отличие от Амбридж, не шептала, а говорила звонким голосом, так что теперь их слушал весь класс. – Мистер Слинкхард не любит заклятий, правда? Но, думаю, они могут быть очень полезны, если ими пользоваться для защиты.

---

– Вы так думаете? – Профессор Амбридж перестала говорить шёпотом и выпрямилась. – Боюсь, что в этом классе нас интересует мнение мистера Слинкхарда, а не ваше, мисс Грейнджер.

– Но… – хотела возразить Гермиона.

– Довольно, – Амбридж отошла и повернулась лицом к классу. От весёлости её не осталось и следа. – Мисс Грейнджер, я снимаю с Гриффиндора пять очков.

По классу пробежал шумок.

– За что? – сердито спросил Гарри.

– Только не задирайся, – шёпотом взмолилась Гермиона.

– За неоправданное нарушение хода занятий, – спокойно произнесла профессор Амбридж. – Я здесь для того, чтобы внедрить одобренную Министерством методику, не поощряющую учеников высказывать своё мнение о предметах, в которых они мало смыслят. Ваши прошлые преподаватели этой дисциплины, по-видимому, давали вам больше воли, но ни один из них – за исключением, возможно, профессора Квиррелла, который хотя бы ограничивался темами, проверенными на протяжении веков, – не удовлетворил бы министерскую инспекцию.

– Да, Квиррелл был чудесный учитель, – громко сказал Гарри, – только с одним маленьким недостатком: у него Волан-де-Морт торчал из затылка.

Оглушительная тишина, какой никогда ещё не слышал Гарри. Затем:

– Я думаю, ещё одна неделя дополнительных занятий принесёт вам пользу, мистер Поттер, – вкрадчиво проговорила Амбридж.

Порезы на руке Гарри, только-только зажившие, наутро снова кровоточили. Отбывая вечером наказание у Амбридж, он не жаловался – решил, что не доставит ей такого удовольствия. Снова и снова писал он: «Я не должен лгать», но ни звука не слетало с его губ, хотя порезы с каждой буквой углублялись.

Самым худшим во второй неделе наказания была, как и предсказывал Джордж, реакция Анджелины. Во вторник, когда он пришёл на завтрак, она набросилась на него с таким криком, что профессор МакГонагалл прибежала к ним от преподавательского стола.

– Мисс Джонсон, как вы смеете поднимать такой шум в Большом зале? Минус пять очков Гриффиндору!

– Профессор, ведь он опять оставлен после уроков.

МакГонагалл повернулась к нему:

– Что ещё, Поттер? Наказаны? Кем?

– Профессором Амбридж, – промямлил Гарри, боясь взглянуть в глаза за прямоугольными очками.

– То есть как? – Она понизила голос, чтобы не услышали любопытные когтевранцы позади. – Несмотря на предупреждение в прошлый понедельник, вы опять не сдержались на уроке профессора Амбридж?

---

– Да, – потупясь, сказал Гарри.

– Поттер, вы должны держать себя в руках! Вы напрашиваетесь на серьёзные неприятности! Снимаю ещё пять очков с Гриффиндора!

– Но… почему?.. Профессор! – Гарри был взбешён этой несправедливостью. – Меня уже она наказала, почему ещё вы отнимаете пять очков?

– Потому что наказания на вас, очевидно, совсем не действуют, – едко ответила она. – Никаких возражений, Поттер! А что до вас, мисс Джонсон, впредь прошу упражнять голос на стадионе, если намерены остаться капитаном команды!

Профессор МакГонагалл зашагала обратно к преподавательскому столу. Анджелина наградила Гарри взглядом, полным отвращения, и удалилась, а он, кипя, сел на скамью рядом с Роном.

– Оштрафовала Гриффиндор за то, что мне каждый вечер взрезают руку! Это что, честно?

– Нет, – сочувственно сказал Рон и положил на тарелку Гарри ломоть бекона. – Да она не в себе.

Гермиона же только листала «Ежедневный пророк».

– По-твоему, МакГонагалл права? – сердито обратился Гарри к портрету Корнелиуса Фаджа, скрывавшему лицо Гермионы.

– Мне жаль, что она оштрафовала тебя, но, по-моему, она правильно предупредила, чтобы ты не сцеплялся с Амбридж, – раздался голос Гермионы позади Фаджа, который энергично жестикулировал на первой странице и явно произносил какую-то речь.

На заклинаниях Гарри не разговаривал с Гермионой, но, когда они пришли на трансфигурацию, вмиг забыл свою обиду. В углу с блокнотом сидела Амбридж, и при виде неё всякое воспоминание о завтраке выветрилось.

– Отлично, – шепнул Рон, когда они заняли свои места. – Тут уж Амбридж своё получит.

Профессор МакГонагалл вошла в класс твёрдым шагом и так, как будто не заметила присутствия Амбридж.

– Успокоимся, – сказала она, и все сразу утихли. – Мистер Финниган, будьте добры подойти и сдать домашнюю работу. Мисс Браун, пожалуйста, возьмите этот ящик с мышами… без глупостей, милая, они вас не съедят… и раздайте по одной каждому…

– Кхе, кхе…

Тем же дурацким покашливанием профессор Амбридж прервала в первый вечер Дамблдора. Профессор МакГонагалл предпочла её не услышать. Симус передал Гарри его сочинение. Гарри взял его, не взглянув на Симуса, и с облегчением увидел, что ему поставили «У».

– Итак, прошу внимания. Дин Томас, если вы ещё раз поступите так с мышью, я оставлю вас после уроков… Большинство из вас добилось исчезновения улиток, и даже те, у кого сохранились заметные остатки раковины, уловили принцип превращения. Сегодня мы будем…

---