Файл: Джоанн Кэтлин Роулинг Гарри Поттер и Орден Феникса.doc

Он стоял в тёмной, затянутой портьерами комнате, где горел единственный канделябр со свечами. Его руки сжимали спинку стула, на который он опирался. Руки были белые, с длинными пальцами, словно много лет не видевшие дневного света – на фоне тёмной бархатной обивки они казались большими бледными пауками.

Впереди, в пятне света под канделябром, преклонил колени человек в чёрной мантии.

– Значит, меня плохо информировали, – сказал Гарри высоким холодным голосом, в котором пульсировала ярость.

– Хозяин, я молю вас о прощении, – прогнусавил человек, стоящий на коленях. Его макушка блестела на скудном свету. Похоже, он дрожал.

– Я не виню тебя, Руквуд, – сказал Гарри тем же холодным, жестоким голосом.

Отпустив стул, он обошёл его, приблизившись к съёжившемуся на полу человеку, и остановился в темноте прямо над ним, глядя вниз с гораздо большей высоты, чем обычно.

– Ты уверен, что дело обстоит именно так, Руквуд? – спросил Гарри.

– Да, милорд, да… Я ведь сам работал в этом отделе…

– Эйвери говорил мне, что Боуд сможет взять его оттуда.

– Боуд никогда не смог бы взять его, хозяин… Он должен был понимать это… без сомнения, именно поэтому он так упорно сопротивлялся наложенному Малфоем заклятию Империус…

– Встань, Руквуд, – шепнул Гарри. Коленопреклонённый едва не упал, спеша выполнить приказание. Его лицо было изрыто оспой – рябины чётко выделялись в свете канделябра. Даже поднявшись на ноги, он не выпрямился до конца, а замер в полупоклоне, украдкой бросая вверх, на лицо Гарри, полные ужаса взгляды.

– Ты хорошо сделал, что сказал мне об этом, – произнёс Гарри. – Что ж… Похоже, я потратил многие месяцы на пустые усилия… впрочем, неважно… теперь мы начнём всё заново. Ты удостоился благодарности лорда Волан-Де-Морта, Руквуд…

– О, милорд… спасибо, милорд! – выдавил из себя Руквуд голосом, хриплым от облегчения.

– Мне понадобится твоя помощь. Мне понадобится вся информация, какую ты сможешь добыть.

– Конечно, милорд, конечно… всё, что угодно…

– Очень хорошо… ты можешь идти. И пришли ко мне Эйвери.

Руквуд попятился, кланяясь, и исчез за дверью.

Оставшись один в тёмной комнате, Гарри повернулся к стене. На ней, в тени, висело зеркало с трещиной, всё в каких-то древних пятнах. Гарри шагнул к нему. Его отражение выросло и яснее обозначилось в полумраке… лицо белее черепа… красные глаза с щелями вместо зрачков…

---

– НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!

– Что? – взвизгнул чей-то голос рядом.

Гарри отчаянно замахал руками, запутался в пологе и упал с кровати. Несколько секунд он не мог понять, где находится: он был уверен, что на него из темноты вот-вот снова глянет белое, похожее на череп лицо, и тут, совсем близко, раздался голос Рона.

– Если ты перестанешь барахтаться как псих, я тебя вытащу!

Рон сорвал материю, и Гарри уставился на него в лунном свете. Он лежал на спине, и его шрам раздирало болью. Рон, по-видимому, собирался лечь спать: он уже выпростал одну руку из-под мантии.

– Опять на кого-то напали? – спросил Рон, рывком поднимая Гарри на ноги. – На отца? Снова эта змея?

– Нет… все целы… – пробормотал Гарри. Его лоб горел как в огне. – Правда… не знаю, что будет с Эйвери… он дал ему ложную информацию… Волан-де-Морт в ярости…

Гарри застонал и без сил опустился на постель, дрожа и потирая шрам.

– Но Руквуд собирается ему помочь… теперь он снова на верном пути…

– О чём ты говоришь? – испуганно спросил Рон. – Ты хочешь сказать… ты только что видел Сам-Знаешь-Кого?

– Я был им, – ответил Гарри, вытянул в темноте руки и поднёс их к лицу: он хотел убедиться, что они уже не те, смертельно-бледные, с длинными пальцами. – Он говорил с Руквудом – это Пожиратель смерти, он тоже сбежал из Азкабана, помнишь? Руквуд сейчас сказал ему, что Боуд не мог этого сделать.

– Чего «этого»?

– Что-то взять… он сказал, Боуд должен был знать, что не сможет… На Боуда наложили заклятие Империус… По-моему, он сказал, что это дело рук отца Малфоя.

– Боуда заколдовали, чтобы он взял какую-то вещь? – сказал Рон. – Но… Гарри, это наверняка…

– То самое оружие, – закончил за него Гарри. – Знаю.

Дверь спальни открылась; вошли Дин и Симус. Гарри снова лёг на кровать, поджав под себя ноги. Поскольку Симус совсем недавно перестал считать его чокнутым, не стоило давать им понять, что здесь произошло что-то необычное.

– Ты сказал, – пробормотал Рон, наклонившись к нему и для прикрытия наливая себе воды из кувшина, стоявшего на тумбочке, – что ты был Сам-Знаешь-Кем?

– Да, – тихо ответил Гарри.

Рон судорожно глотнул из стакана; Гарри видел, как вода пролилась ему на подбородок и грудь.

– Гарри, – прошептал он, пока Дин с Симусом шумно готовились ко сну, снимая мантии и переговариваясь, – ты должен рассказать…

– Ничего я не должен, – решительно возразил Гарри. – Если бы я освоил окклюменцию, я бы вообще ничего этого не увидел. Они же хотели, чтобы я научился изолировать своё сознание.

---

Под словом «они» Гарри разумел Дамблдора. Повернувшись спиной к Рону, он услышал, как скрипнула кровать товарища: Рон тоже улёгся. Скоро шрам Гарри опять запылал, и ему пришлось закусить уголок подушки, чтобы подавить стон. Он знал, что где-то карают Эйвери.
* * *
На следующее утро Гарри и Рон дождались перемены, чтобы рассказать обо всём Гермионе: они хотели быть абсолютно уверены, что их не подслушают. Отведя Гермиону в их любимый угол прохладного, продуваемого ветерком двора, Гарри во всех подробностях описал ей свой вчерашний сон. Когда он закончил, она некоторое время молчала, с болезненной сосредоточенностью глядя на Фреда и Джорджа в противоположном углу двора: оба безголовые, они торговали своими волшебными шляпами, доставая их из-под мантий.

– Так вот почему они его убили, – тихо сказала она, наконец оторвав взгляд от близнецов. – Когда Боуд попытался украсть это оружие, с ним что-то случилось. Я думаю, на этом оружии или вокруг него были какие-то оборонительные заклятия и его нельзя было трогать. Поэтому Боуд и очутился в больнице святого Мунго – память отшибло и язык отнялся. Но помните, что сказала нам целительница? Что он поправляется. А они не могли допустить его выздоровления, правда? Шок, который он испытал, коснувшись этого оружия, мог разрушить чары, наложенные Малфоем. Если бы к нему вернулся дар речи, он рассказал бы, что делал, так ведь? И все бы узнали, что его посылали украсть оружие. Конечно, Люциусу Малфою ничего не стоило наложить на него заклятие. Он же днюет и ночует в Министерстве!

– Он был там даже в день моего слушания, – заметил Гарри. – Постой-ка… Да ведь он стоял тогда в коридоре Отдела тайн! Твой отец сказал, что он, наверное, хотел разнюхать, чем кончилось разбирательство моего дела, но что, если…

– Стерджис! – ахнула Гермиона, точно поражённая громом.

– О чём ты? – озадаченно спросил Рон.

– Стерджиса Подмора арестовали за попытку проникнуть через запертую дверь! – торопливо пояснила Гермиона. – Наверно, Люциус и его заколдовал! Готова поспорить, что он сделал это в тот день, когда ты видел его там, Гарри. У Стерджиса была мантия-невидимка Грюма, так? Что, если он стоял на часах у этой двери невидимый, а Малфой услышал, как он пошевелился… или догадался, что там кто-то есть… или просто наложил заклятие Империус на всякий случай – вдруг сработает? И когда у Стерджиса опять появилась возможность… наверное, когда снова наступила его очередь сторожить дверь

---

, тут-то он и попытался проникнуть в Отдел, чтобы украсть оружие для Волан-де-Морта… спокойно, Рон… но его поймали и отправили в Азкабан… – Она посмотрела на Гарри широко раскрытыми глазами. – А теперь Руквуд объяснил Волан-де-Морту, как заполучить это оружие?

– Всего разговора я не слышал, но похоже на то, – сказал Гарри. – Руквуд ведь там работал… Может быть, теперь Волан-де-Морт пошлёт за оружием именно его?

Гермиона кивнула, по-прежнему поглощённая своими мыслями. Потом вдруг резко сказала:

– Но ты не должен был видеть всего этого, Гарри.

– Что? – ошеломлённо спросил он.

– Тебе велели научиться ограждать своё сознание от таких вещей, – сказала Гермиона, внезапно посуровев.

– Я знаю, – ответил Гарри, – но…

– Так что, я полагаю, нам надо постараться забыть всё, что ты видел, – твёрдо заявила Гермиона. – А тебе нужно усердней трудиться на занятиях окклюменцией.

Следующие дни не принесли ничего хорошего. Гарри схлопотал ещё два «О» по зельеварению, по-прежнему мучился неизвестностью, думая о судьбе Хагрида, и никак не мог избавиться от размышлений о сне, в котором он был Волан-де-Мортом, хотя и не обсуждал его больше с Роном и Гермионой: ему не хотелось получить от Гермионы очередной нагоняй. Он очень хотел обсудить его с Сириусом, но это было совершенно невозможно, и Гарри пытался загнать эту мысль на задворки сознания.

К несчастью, задворки его сознания перестали быть тем надёжным тайником, каким они были ещё совсем недавно.

– Встаньте, Поттер.

Через неделю-другую после сна о Руквуде Гарри вновь обнаружил, что стоит на коленях в кабинете Снегга, пытаясь собраться с мыслями. Снегг только что разбудил в нём целую вереницу очень ранних воспоминаний, которые оказались неприятным сюрпризом для самого Гарри: большинство из них было связано с унижениями, пережитыми им в начальной школе по вине Дадли и его банды.

– Ваше последнее воспоминание, – сказал Снегг. – О чём оно?

– Не знаю, – ответил Гарри, устало поднимаясь на ноги. Ему становилось всё труднее и труднее выделить связные картины из потока звуков и образов, который обрушивался на него после взмаха палочки Снегга. – Вы имеете в виду то, где мой двоюродный брат запирал меня в туалете?

– Нет, – мягко сказал Снегг. – Я имею в виду человека на коленях посреди тёмной комнаты…

– Ах, это… ни о чём, – сказал Гарри.

Тёмные глаза Снегга впились в него. Памятуя слова самого профессора о том, что зрительный контакт играет в легилименции решающую роль, Гарри моргнул и отвёл взгляд в сторону.

---

– Как этот человек и эта комната очутились в вашем сознании, Поттер? – спросил Снегг.

– Это… – сказал Гарри, стараясь смотреть куда угодно, только не на Снегга, – это просто… сон, который я видел.

– Сон? – повторил Снегг.

Наступила пауза. Гарри упорно не сводил глаз с большой мёртвой лягушки, плавающей в банке с пурпурной жидкостью.

– Вы ведь знаете, почему мы здесь, не правда ли, Поттер? – сказал Снегг тихим, угрожающим голосом. – Знаете, почему я жертвую своими вечерами ради этой скучной работы?

– Да, – напряжённо ответил Гарри.

– Напомните мне, почему мы здесь, Поттер.

– Потому что я должен научиться окклюменции, – сказал Гарри, уставившись вместо лягушки на мёртвого угря.

– Правильно, Поттер. И даже такой тугодум, как вы (Гарри не выдержал и посмотрел на Снегга с ненавистью), за два с лишним месяца занятий, пожалуй, мог бы чему-нибудь научиться. Сколько ещё снов о Тёмном Лорде вы видели?

– Только этот, – солгал Гарри.

– Возможно, – сказал Снегг, чуть сузив свои холодные тёмные глаза, – возможно, вам просто нравятся эти сны и видения, Поттер. Может быть, благодаря им вы чувствуете себя особенным – этакой важной шишкой, а?

– Нет, не чувствую, – сказал Гарри сквозь зубы, крепко сжимая в руке волшебную палочку.

– Вот и славно, Поттер, – холодно сказал Снегг, – потому что в вас и вправду нет ничего особенного, и совсем не ваше дело слушать, что Тёмный Лорд говорит своим Пожирателям смерти.

– Нет, это ваше дело, не так ли? – выпалил Гарри.

Он вовсе не хотел произносить эти слова, они вырвались у него помимо воли – уж очень он был раздражён. Долгое время они сверлили друг друга взглядом; Гарри чувствовал, что зашёл слишком далеко. Но когда Снегг наконец ответил ему, на его лице было странное, почти что удовлетворённое выражение.

– Да, Поттер, – сказал он, поблёскивая глазами. – Это моё дело. А теперь, если вы готовы, мы начнём снова. – Он поднял палочку. – Раз… два… три… Легилименс!

Сотня дементоров летела к Гарри над поверхностью школьного озера… он мучительно пытался сконцентрироваться… они приближались… уже видны были тёмные дыры под капюшонами… но в то же время он видел и Снегга, который стоял перед ним, устремив взгляд на его лицо и бормоча себе под нос… и почему-то Снегг вырисовывался всё яснее, а дементоры словно таяли…

Гарри поднял свою палочку.

– Протего!

Снегг пошатнулся – конец его палочки взлетел вверх, она больше не указывала на Гарри, – и вдруг в сознание Гарри хлынули воспоминания, которые не принадлежали ему: крючконосый мужчина кричал на съёжившуюся женщину, а черноволосый мальчонка плакал в углу… подросток с сальными волосами сидел один в тёмной спальне, направив палочку в потолок и сбивая мух… какая-то девочка смеялась над худощавым пареньком, который пытался оседлать брыкающуюся метлу…

---