Файл: Джоанн Кэтлин Роулинг Гарри Поттер и Орден Феникса.doc

– Лучше постоим тут минутку, чтобы я мог… ну, растолковать вам, что к чему, – сказал Хагрид. – В смысле, пока мы ещё не дошли до места.

– Ладно! – сказала Гермиона. Они с Гарри пробормотали «Люмос!», и на концах их палочек вспыхнули огоньки. Лицо Хагрида выступило из полутьмы в свете двух дрожащих лучей, и Гарри снова поразился тому, какое оно тревожное и грустное.

– Ну вот, – сказал Хагрид. – Понимаете… вся штука в том…

Он шумно вздохнул.

– В общем, очень может быть, что не сегодня завтра я вылечу с работы, – сказал он.

Гарри и Гермиона посмотрели друг на друга, затем снова на него.

– Но тебя ведь до сих пор не выгнали, – осторожно заметила Гермиона. – Так почему ты решил…

– Амбридж считает, это я пустил нюхлера к ней в кабинет.

– А разве это не ты? – невольно вырвалось у Гарри.

– Конечно нет! – с негодованием сказал Хагрид. – Просто если где замешаны волшебные существа, она сразу думает, что без меня дело не обошлось. Вы же знаете – с тех пор как я вернулся, она только и ждёт повода, чтоб меня уволить. Я-то, понятно, уходить не хочу, но кабы не… кабы не особые обстоятельства, про которые я вам сейчас всё растолкую, я бы лучше ушёл сам и не ждал, покуда меня выгонят на глазах у всей школы, как Трелони.

И Гарри, и Гермиона попытались было что-то возразить, но Хагрид отмахнулся от их протестов огромной ручищей.

– Всё это не конец света – я и не в школе буду помогать Дамблдору и постараюсь, чтобы Ордену от меня была какая-никакая польза… А вас возьмёт Граббли-Дёрг… так что экзамены вы сдадите… – Его голос задрожал и сорвался. – Насчёт меня не волнуйтесь, – поспешно сказал он, когда Гермиона потянулась к нему, чтобы похлопать его по руке. Выудив из жилета гигантский заляпанный носовой платок, он промокнул им глаза. – Слушайте, я б вам всего этого не рассказывал, кабы жизнь не заставила. Просто если я уйду… ну, я не могу уйти, никому не сказавшись… потому как я… мне нужна ваша помощь. И Рона тоже, если он не против.

– Конечно, мы тебе поможем, – немедленно сказал Гарри. – Что нам нужно сделать?

Хагрид громко шмыгнул носом и, не найдя слов, потрепал Гарри по плечу с такой силой, что тот еле устоял на ногах, привалившись к дереву.

– Я знал, что вы согласитесь, – пробубнил он в платок, – но я никогда… того… не забуду… ну пошли, осталась самая малость… осторожно, тут крапива…

---

Они шли в молчании минут пятнадцать. Когда Гарри открыл рот, собираясь спросить, долго ли ещё идти, Хагрид выбросил вбок правую руку, показывая, что надо остановиться.

– Тут полегче… – негромко сказал он. – Тихонечко-тихонечко…

Они прокрались вперёд ещё на несколько шагов, и Гарри увидел сквозь заросли огромный гладкий курган, высотой почти с Хагрида. Он с ужасом подумал, что это наверняка логово какого-нибудь гигантского животного. Все деревья около кургана были вырваны с корнем, и он возвышался на свободной лужайке, в окружении лежащих внавалку стволов и веток. Они образовали что-то вроде изгороди или баррикады, у которой и остановились Гарри, Гермиона и Хагрид.

– Спит, – прошептал Хагрид.

Гарри понял, что слышит какой-то приглушённый ритмичный рокот, словно неподалёку и впрямь работают чьи-то гигантские лёгкие. Он покосился на Гермиону, которая не отрываясь глядела на курган. Рот у неё был слегка приоткрыт, и она выглядела до смерти напуганной.

– Хагрид, – сказала она шёпотом, едва слышным на фоне дыхания спящего существа, – кто это?

Её вопрос показался Гарри странным. «Что это?» – вот вопрос, который он сам собирался задать.

– Ты же говорил нам, Хагрид… – сказала Гермиона, и Гарри заметил, что палочка у неё в руке дрожит. – Ты говорил, что они отказались прийти!

Гарри перевёл взгляд с неё на Хагрида и обратно. Вдруг он всё понял и, тихонько охнув от ужаса, снова посмотрел на курган.

Огромный земляной горб, на котором они с лёгкостью могли бы уместиться все втроём, мерно поднимался и опускался в такт глубокому, рокочущему дыханию. Это был вовсе не курган – это была чья-то спина!

– Ну да… он и не хотел приходить, – ответил Хагрид. В голосе его слышалось отчаяние. – Но я должен был привести его, Гермиона, должен!

– Но почему? – спросила Гермиона. Её голос звучал так, словно она готова была разреветься. – Почему… зачем… о господи, Хагрид!

– Я знал, что надо только подержать его тут, – сказал Хагрид, тоже едва не плача, – и маленько научить, как себя вести… и тогда я смогу вытащить его на люди и доказать, что он совсем безобидный!

– Безобидный! – пронзительно воскликнула Гермиона, и Хагрид отчаянно зашикал на неё и замахал ручищами. Огромное существо на лужайке громко всхрапнуло и чуть повернулось во сне. – Так вот кто наставил тебе столько синяков! Вот откуда у тебя все эти раны!

– Он сам не знает своей силы! – убеждённо сказал Хагрид. – И он постепенно учится, он уже не так часто дерётся…

---

– Теперь понятно, почему ты добирался домой целых два месяца, – задумчиво произнесла Гермиона. – Ах, Хагрид, зачем ты привёл его сюда, если он не хотел? Разве ему не лучше было бы жить со своим народом?

– Они все обижали его, Гермиона, потому что он такой маленький! – сказал Хагрид.

– Маленький? – переспросила Гермиона. – Это он-то маленький?

– Я не мог его бросить, Гермиона, – сказал Хагрид, и по его покрытому синяками лицу заструились слёзы, теряясь в бороде. – Он… он мой брат!

Гермиона уставилась на него, и челюсть у неё отвисла.

– Хагрид! – медленно сказал Гарри. – Когда ты говоришь «брат», это же не значит, что…

– Ну, то есть единоутробный, – уточнил Хагрид. – Оказывается, моя мамаша связалась с другим великаном, когда ушла от папы, и у неё родился Грохх…

– Грохх? – сказал Гарри.

– Ну да… во всяком случае, примерно так он произносит своё имя, – нервно сказал Хагрид. – Он не слишком хорошо говорит по-английски… я пытался его научить… в общем, она вроде как и его любила не больше, чем меня. Понимаешь, великанши гордятся, если произведут на свет хорошего крупного малыша, а он всегда был мелковат по ихним меркам… всего-то шестнадцать футов.

– Ну да, совсем крошечный! – сказала Гермиона с ноткой истерического сарказма. – Прямо-таки микроскопический!

– Они все там его шпыняли… я просто не мог его бросить…

– Мадам Максим тоже хотела привести его сюда? – спросил Гарри.

– Она… ну, она понимала, что это для меня важно, – сказал Хагрид, ломая свои огромные руки. – Но… но потом она от него малость устала, должен признать… так что мы расстались по дороге домой… правда, она обещала никому не говорить…

– Как тебе вообще удалось притащить его сюда так, чтобы никто не видел?

– Потому это и отняло столько времени, – сказал Хагрид. – Можно было двигаться только ночью и по дикой местности, ну и всякое такое. Конечно, когда он хочет идти, так за ним только поспевай, но он то и дело норовил повернуть обратно.

– Ах, Хагрид, Хагрид, ну почему ты его не отпустил! – сказала Гермиона, усевшись на вырванное из земли дерево и пряча лицо в ладони. – Как ты теперь думаешь управиться со свирепым великаном, который даже не хочет здесь оставаться?

– Ну, свирепый – это ты, пожалуй, через край хватила, – отозвался Хагрид. Он по-прежнему возбуждённо ломал руки. – Я признаю, что он разок-другой угостил меня, когда был не в духе

---

, но теперь он ведёт себя лучше, гораздо лучше… он стал гораздо спокойнее…

– А зачем тогда все эти верёвки? – спросил Гарри. Лишь секунду назад он заметил, что к стволам самых больших из соседних деревьев привязаны толстенные верёвки – они тянулись туда, где спиной к ним спал Грохх.

– Тебе приходится держать его связанным? – слабым голосом спросила Гермиона.

– Ну… вообще-то да, – ответил Хагрид, беспокойно глядя на неё. – Видишь ли, какая штука… я ведь уже говорил… он и в самом деле не понимает, какой он сильный.

Теперь Гарри сообразил, с чем связано подозрительное отсутствие в этой части Леса всякого зверья.

– Ладно, так чего ты хочешь от нас с Гарри и Роном? – с опаской спросила Гермиона.

– Чтобы вы за ним присмотрели, – хрипло сказал Хагрид. – Когда меня не будет.

Гарри с Гермионой обменялись обречёнными взглядами, и Гарри стало не по себе: ведь он уже обещал Хагриду сделать всё, что тот попросит!

– И как ты себе это представляешь? – осведомилась Гермиона.

– Кормить не надо, ничего такого! – торопливо сказал Хагрид. – Он сам себе добудет чего поесть, это ему легче лёгкого. Птицы там, олени, ну и так далее… Нет, ему нужна не еда, а компания, вот и всё. Мне б только знать, что кто-то и дальше пытается ему помочь… учит его немножко, понимаете…

Ничего не ответив, Гарри снова повернулся посмотреть на чудовищную фигуру великана, спящего перед ними на лужайке. В отличие от Хагрида, который выглядел просто как очень большой человек, Грохх был сложен довольно непропорционально. То, что Гарри сначала принял за гигантский, поросший мохом валун слева от огромного земляного кургана, оказалось головой Грохха. По сравнению с телом она была гораздо крупнее, чем у людей, и почти абсолютно круглая; всю её сплошь покрывали густые курчавые волосы цвета папоротника. Над головой исполина, которая, как у дяди Вернона, словно была посажена прямо на плечи без всякого признака шеи, виднелся краешек большого мясистого уха. Спина, прикрытая чем-то вроде грязного бурого балахона, кое-как сшитого из звериных шкур, была очень широкой: видно было, как грубые швы чуть не лопаются при каждом вдохе спящего великана. Ноги Грохх подобрал под себя. Гарри видел только его колоссальные подошвы: голые и грязные, они покоились на травянистой почве одна на другой, и каждая из них была величиной с детские салазки.

– Ты хочешь, чтобы мы его учили, – бесцветным голосом сказал Гарри. Теперь он понял, что означало предупреждение Флоренца: «Его план не работает. Лучше ему оставить свои попытки». Конечно, другие существа, живущие в Запретном лесу, должны были знать о тщетных попытках Хагрида обучить Грохха английскому.

---

– Ну да! Даже если вы просто будете иногда по чуть-чуть с ним беседовать… – с надеждой сказал Хагрид. – Потому как я вот чего думаю: если он научится говорить с людьми, ему станет понятней, что на самом деле мы все его любим и хотим, чтоб он остался.

Гарри посмотрел на Гермиону, а она – на него сквозь раздвинутые пальцы рук, в которые спрятала лицо.

– Как поглядишь на это, кажется, что Норберт был не так уж плох, – сказал он, и она отпустила дрожащий смешок.

– Так, стало быть, вы согласны? – спросил Хагрид, который, похоже, не расслышал последних слов Гарри.

– Ну… – промямлил Гарри, уже связанный обещанием. – Мы попробуем, Хагрид.

– Я знал, что могу на тебя положиться, Гарри, – сказал Хагрид. Его мокрое лицо просияло, и он снова принялся вытирать его платком. – Я не хочу отнимать у вас слишком много времени… понимаю – у вас экзамены и всё такое… если бы вы могли выбираться сюда под мантией-невидимкой, скажем, раз в неделю, чтобы поболтать с ним немножко… Так я его разбужу – надо же вас познакомить!

– Позна… ой, нет! – вскакивая, сказала Гермиона. – Пожалуйста, Хагрид, не буди его – правда, нам ни к чему…

Но Хагрид уже перешагнул через огромный лежащий ствол и двинулся к Грохху. Подойдя к нему футов на десять, он поднял с земли длинную отломанную ветку, ободряюще улыбнулся через плечо Гарри и Гермионе, а потом сильно ткнул концом ветки в середину великаньей спины.

Грохх испустил рёв, эхом прокатившийся по безмолвному Лесу. Птицы на верхушках деревьев с щебетом вспорхнули и разлетелись. Тем временем на глазах у Гарри и Гермионы великан подымался с земли – она задрожала, когда он опёрся на неё чудовищной дланью, помогая себе встать на колени. Затем он повернул голову, чтобы разглядеть нарушителя своего покоя.

– Ну что, Грошик? – с наигранным весельем сказал Хагрид, отступая назад и держа ветку наготове, чтобы в случае чего снова ткнуть ею Грохха. – Неплохо вздремнул, а?

Гарри и Гермиона отошли насколько могли, не выпуская гиганта из поля зрения. Грохх стал на колени между двумя деревьями, которые ещё не успел выворотить. Они смотрели вверх на его невероятно огромное лицо, похожее на полную серую луну, маячащую в лесных сумерках. Казалось, будто человеческие черты нанесены на колоссальных размеров каменный шар. Нос у Грохха был короткий и бесформенный, в скошенном набок рту желтели корявые зубы, смахивающие на половинки кирпичей; глаза, маленькие для такого гиганта, были мутного зеленовато-коричневого цвета и ещё не совсем разлепились со сна. Грохх поднял замурзанный кулак с костяшками величиной с крикетный мяч и свирепо протёр их; потом, без предупреждения, вскочил на ноги с поразительной быстротой и проворством.

---