Файл: Урок 2 (99). Человек, история и природа в романе Б. Л. Пастернака Доктор Живаго.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 10.01.2024
Просмотров: 45
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
— Можем ли мы сказать, что любовь Ларисы и Живаго пронизана гармонией? Если да, то в чем вы увидели эту гармонию?
IV. Тест по лирике Б. Пастернака (см. ниже)
Домашнее задание
Найти в романе «Доктор Живаго» христианские образы, символы, христианскую лексику; подумать, какую роль они играют.
Информация для учителя
О романе «Доктор Живаго» и его авторе
Борис Пастернак меньше всего думал о публицистике и политическом споре. Он ставил себе совсем иные — художественные — задачи. В этом причина того, что, став вначале предметом политического скандала и небывалой сенсации, книга затем постепенно превратилась в объект спокойного чтения, признания и изучения. Художник пишет с натуры. Его цель: неискаженно передать свое восприятие событий внешнего мира. Пластически воплотить, преобразить их в явления мира духовного, мира человеческого восприятия, дать событиям новую, длительную жизнь в памяти людей и образе их существования.
В молодости Пастернак писал: «Недавно думали, что сцены в книге — инсценировки. Это заблуждение. Зачем они ей? Забыли, что единственное, что в нашей власти, это суметь не исказить голоса жизни, звучащего в нас. Неумение найти и сказать правду — недостаток, которого никаким умением говорить неправду не покрыть. Книга — живое существо. Она в памяти и в полном рассудке: картины и сцены — это то, что она вынесла из прошлого, запомнила и не согласна забыть».
И далее: «Живой действительный мир — это единственный, однажды удавшийся и все еще без конца удачный замысел воображения... Он служит поэту примером в большой еще степени, уже натурой и моделью».
Выразить атмосферу бытия, жизнь в слове — одна из самых древних, насущных задач человеческого создания. Тысячелетиями повторяется, что не хлебом единым жив человек, но и всяким словом божьим. Речь идет о живом слове, выражающем и несущем жизнь. В русской литературе это положение приобрело новый животрепещущий интерес, главным образом благодаря художественному гению Льва Толстого. Достоевский многократно утверждал, что если миру суждено спастись, то его спасет красота. Словами одного из героев «Доктора Живаго». Пастернак приводит это положение к форме общественно-исторической закономерности. «Я думаю, — говорит Н. Н. Веденяпин, — что, если бы дремлющего в человеке зверя можно было бы остановить угрозою, все равно, каталажки или загробного воздаяния, высшею эмблемою человечества был бы цирковой укротитель с хлыстом, а не жертвующий собой проповедник. Но в том-то и дело, что человека столетиями поднимала над животным и уносила ввысь не палка, а музыка: неотразимость безоружной истины, притягательность ее примера.
До сих пор считалось, что самое важное в Евангелии — нравственные изречения и правила, заключенные в заповедях, а для меня самое главное то, что Христос говорит притчами из быта, поясняя истину светом повседневности. В основе этого лежит мысль, что общение между смертными бессмертно и что жизнь символична, потому она и значительна». В этом утверждении, читаемом без затруднения и простом по стилю, много существенных, далеко не сразу понятных наблюдений. В частности, из него следует, что красота, без которой мертво даже самое высокое нравственное утверждение, это свет повседневности, то есть та правда жизни, которую ищет и стремится выразить художник.
«Доктор Живаго» стал итогом многолетней работы Бориса Пастернака, исполнением пожизненно лелеемой мечты. С 1918 г. он неоднократно начинал писать большую прозу о судьбах своего поколения, но по разным причинам был вынужден оставлять работу неоконченной. За это время во всем мире, в России особенно, все неузнаваемо переменилось. В ответ менялись замысел, герои и их судьбы, стиль автора и его язык, на котором он считал возможным говорить с современниками. Трагические события в истории страны: коллективизация, надвигающийся террор — требовали перелома и в отношении к себе, своей работе. «А я, хотя и поздно, взялся за ум. Ничего из того, что я написал, не существует. Тот мир прекратился, и этому, новому, мне нечего показать. Было бы плохо, если бы я этого не понимал. Но, по счастью, я жив, глаза у меня открыты, и вот я спешно переделываю себя в прозаика диккенсовского толка, а потом, если хватит сил, в поэта — пушкинского. Ты не вообрази, что я думаю себя с ними сравнивать. Я их называю, чтобы дать тебе понять о внутренней перемене. Я мог бы сказать то же самое и по-другому Я стал частицей своего времени и государства, и его интересы стали моими», — писал Пастернак в письме к отцу 25 декабря 1934 г.
После вынужденной поездки в Париж на конгресс писателей в защиту культуры летом 1935 г. Пастернак заболел и поехал в санаторий. К осени 1935 г. Пастернак вернулся домой и мог возобновить работу над романом, который, судя по сохранившейся обложке, назывался «Записки Живульта».
Разразившаяся вслед за годами террора война объединила всех участием в общих лишениях, горечью потерь, радостью спасшихся и обретенных. Пастернак писал: «Трагический, тяжелый период войны был живым периодом и в этом отношении вольным, радостным возвращением чувства общности со всеми». Голос жизни звучал во многочисленных письмах с фронта, которые получал Пастернак от малознакомых и незнакомых ему людей. Это об их авторах — окопных солдатах и офицерах — сказано в эпилоге «Доктора Живаго»: «Извлеченная из бедствий закалка характеров, неизбалованность, героизм, готовность к крупному, отчаянному, небывалому. Это качества сказочные, ошеломляющие, и они составляют нравственный цвет поколения».
В сентябре 1943 г. Пастернак побывал на фронте в расположении Третьей армии, освободившей Орел. Ощущение «исторического вихря» как предвестия грядущего обновления выражено во вступлении к очерку «Поездка в армию», написанному по фронтовым впечатлениям. «Победил весь народ, всеми своими слоями и радостями, и горестями, и мечтами, и мыслями. Победил все, и в эти самые дни на наших глазах открывают новую, высшую эру нашего исторического существования. Дух широты и всеобщности начинает проникать в деятельность всех. Его действие сказывается и на наших скромных занятиях».
В свете чувства всеобщности, родившегося в войне, замысел романа виделся теперь Пастернаку по-новому. Нужно было говорить о самом главном, об атмосфере европейской истории, в которой, как в родном доме, формировалось его поколение.
Закончив несколько крупных переводных работ, он с конца 1945 г. пишет прозу. Сменив несколько названий: «Мальчики и девочки», «Свеча горела», роман к осени 1946 г. стал называться «Доктор Живаго».
Окружающие события не способствовали реализации планов. Идеологический погром, начавшийся с августа 1946 г., сопровождался новыми волнами репрессий. Пастернак понимал, что его могут в любую минуту арестовать. Он не таился. «Разумеется, я всегда ко всему готов. Почему со всеми могло быть, а со мной не будет», — не раз повторял он в разговорах и в письмах.
Полосы утомления, горя и мрака были нередки, но он преодолевал их, гордясь плодотворностью своего каторжного труда. «Но писать-то я буду в двадцать пятые часы суток свой роман», — говорил он. Он никогда не делал тайны из того, что пишет. Чтения первых глав романа в знакомых домах начались с осени 1946 г. Летом 1948 г. четыре части, первоначально составлявшие первую книгу, были перепечатаны на машинке и обошли широкий круг знакомых, пересылались по почте в разные адреса: во Фрунзе, в Рязань, Донбасс и Ленинград — и постепенно зачитывались до неразличимости. Автор получал самый разнообразный спектр откликов — от похвал до порицания, от развернутых отзывов до беглых извещений о получении. Такая атмосфера, создавая впечатление читательского отзвука, была необходима ему для продолжения работы.
В апрельском номере журнала «Знамя» за 1954 г. появились 10 стихотворений Юрия Живаго со вступительной заметкой: «Роман предположительно будет дописан летом. Он охватывает время от 1903 до 1929 г., с эпилогом, относящимся к Великой Отечественной войне.
Герой — Юрий Андреевич Живаго, врач, мыслящий, с поисками, творческой и художественной складки, умирает в 1929 г. После него остаются записи и среди других бумаг написанные в молодые годы отдельные стихи, часть которых здесь предлагаются и которые во всей совокупности составляют последнюю, заключительную главу романа. Автор». Знаменательно, что Пастернак относит смерть главного героя к 1929 г., времени слома жизни страны, кануну самоубийства Маяковского, году, который в «Охранной грамоте» он называет «последним годом поэта».