Файл: В. О. Ключевский датирует эпоху дворцовых переворотов периодом от смерти.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 10.01.2024
Просмотров: 149
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Василия Лукича Долгорукова, князя Михаила Михайловича Голицына Младшего и Михаила Ивановича Леонтьева выехала в Митаву.
Стараясь обеспечить максимальную тайну, Верховный тайный совет приказал всем заставам всех пускать и никого не выпускать из Москвы. Секретность была такой, что даже не послали в города извещения о смерти императора Петра II. Но сохранить тайну не удалось: вслед за делегацией Верховников в Митаву отправились три гонца — от Павла Ягужинского, графа Рейнгольда Лёвенвольде (за которым стоял Остерман) и Феофана Прокоповича. Гонцы стремились известить герцогиню про коварную «затейку» Верховного тайного совета. Раньше всех, опередив Верховников, в Митаву прибыл гонец от Лёвенвольде[42].
28 января (8 февраля) Анна подписала «Кондиции», согласно которым без Верховного тайного совета она не могла объявлять войну или заключать мир, вводить новые подати и налоги, расходовать казну по своему усмотрению, производить в чины выше полковника, жаловать вотчины, без суда лишать дворянина жизни и имущества, вступать в брак, назначать наследника престола. Отъезд новой императрицы в Москву был назначен на 29 января (9 февраля), а вперёд был послан генерал-майор Михаил Леонтьев, который вернулся в Москву 1 (12) февраля[43]. Но вернулся Леонтьев уже не в тот город, из которого выезжал. «Затейка Верховников» оказалась секретом Полишинеля, который просто взорвал общество. Сразу после объявления о провозглашении Анны императрицей дворяне стали сплачиваться в кружки, которые собирались тайно по ночам[44]. В своём стремлении к власти Верховники решили не считаться не только с интересами дворянства (шляхетства), но и с интересами ряда представителей крупной родовой аристократии. Так, богатейший человек России князь Алексей Черкасский и фельдмаршал князь Иван Трубецкой, хотя и находились 19 января в Лефортовском дворце, но приглашены на Совет не были[45]. Как вспоминал про это время Феофан Прокопович: «Куда ни придёшь, к какому собранию ни пристанешь, не ино что было слышать, только горестныя нарекания на осмеричных оных затейников (восемь членов Верховного тайного совета) — все их жестоко порицали, все проклинали необычайное их дерзновение, ненасытное лакомство и властолюбие»[44]. Постепенно оформились две основные группы — сторонников дворянских (шляхетских) вольностей (князь Черкасский, Татищев и другие) и сторонников восстановления абсолютной власти монарха (князья Кантемир, Трубецкой,
Юсупов и другие)[46].
Секрет Полишинеля - Фразеологическое выражение, обозначающее секрет, который всем и так известен, мнимую тайну, «секрет — на весь свет»
2 (13) февраля в Кремле открылось расширенное заседание Совета, куда по особым повесткам были приглашены высшие чиновники и военные «по бригадира». На заседании были зачитаны письмо Анны и Кондиции. В письме Анна сообщала: «пред вступлением моим на российский престол, по здравому разсуждению, изобрели мы запотребно … какими способы мы то правление вести хощем, и, подписав нашею рукою, послали в Верховный тайный совет»[47]. Когда Кондиции зачитали, то в зале наступило неловкое молчание. Как вспоминал Феофан Прокопович, «которые вчера великой от сего собрания пользы надеялись, опустили уши, как бедные ослики, шептания во множестве оном пошумливали, а с негодованием откликнуться никто не посмел, и нельзя было не бояться, понеже в палате оной, по переходам, в сенях и избах многочинно стояло вооружённого воинства, и дивное было всех молчание, сами господа верховные тихо нечто один с другим пошептывали и, остро глазами посматривая, притворялись, будто бы и они, яко неведомой себе и нечаянной вещи, удивляются»[48]. Тогда князь Дмитрий Голицын попытался расшевелить собрание. Он громко и восторженно заявил, что это сам Господь подвигнул Анну на благое дело, что все присутствующие, «как дети отечества, будут искать общей пользы и благополучия государству». Но собрание продолжало молчать. В этот момент вперёд вышел князь Черкасский, который потребовал, «чтоб ему и прочей братии дано было время поразсуждать о том свободно». Верховники согласились, рассудив, что так, в разговорах, удастся «выпустить пар» в обществе[48].
Узнав о тайных сборах дворян, члены Верховного тайного совета начали угрожать непослушным репрессиями. 3 (14) февраля даже был арестован бывший генерал-прокурор Павел Ягужинский, но инициатива уходила из рук Совета[49]. На 6 (17) — 7 (18) февраля члены Совета собирались представить собранию проект государственного устройства, разработанный князем Дмитрием Голицыным, но уже 5 (16) февраля в Совет был подан проект, разработанный в кружке Черкасского-Татищева. Этот проект был разработан Василием Никитичем Татищевым. Человек незаурядный и образованный, Татищев представил проект более основательный, целостный и проработанный, чем проект Голицына. Верховный тайный совет оказался в тяжёлом положении. Представить свой проект, уступавший проекту Черкасского-Татищева, они уже не могли, а принять «шляхетский» проект было равносильно капитуляции, так как он лишал их власти. В результате Верховники решили просто заболтать проект, выдвинув предложение, что проекты могут представить и другие дворянские кружки, которых в столице уже образовалось много. Они надеялись, что это внесёт раскол в дворянское движение и всё просто потонет в спорах. Надежды Верховников не оправдались, и к 15 (26) февраля, когда императрица прибыла в Москву, они уже утратили инициативу
[50].
10 (21) февраля Анна прибыла в подмосковное село Всесвятское. Выполняя решения Совета, князь Василий Лукич Долгоруков, сопровождавший императрицу, вёз Анну как пленницу. Он всю дорогу находился с ней в санях, а по прибытии во Всесвятское не давал возможности ей остаться наедине со своими подданными. Судя по всему, Верховники собирались держать Анну под «домашним арестом» вплоть до прибытия в Москву, где сразу собирались короновать её по сценарию Совета[49]. Но изолировать Анну не удалось. Во Всесвятское явились сестры императрицы, герцогиня Мекленбургская Екатерина Иоанновна и царевна Прасковья Иоанновна. От сестёр Анна узнала про царившие в столице настроения и воодушевилась. Через сестёр и своих родственников Салтыковых Анна наладила переписку с дворянскими кружками и Остерманом, который всё время кризиса назывался больным и не выходил из дома. В результате контактов с дворянством Анна осознала, что в городе много её сторонников, что её ждут и на неё надеются[49].
15 (26) февраля Анна Иоанновна торжественно въехала в Москву, где войска и высшие чины государства в Успенском соборе присягнули государыне. В новой форме присяги некоторые прежние выражения, означавшие самодержавие, были исключены, однако не было и выражений, которые бы означали новую форму правления, и, главное, не было упомянуто о правах Верховного тайного совета и о подтверждённых императрицей условиях. Перемена состояла в том, что присягали государыне и отечеству. Прибыв в Москву, Анна окончательно убедилась, что её поддерживают значительные силы, а самое главное — императорская гвардия была полностью на стороне Анны[51].
Самодержавная императрица
Брожение умов в столице продолжалось. Все «прожекты» дворянских кружков наталкивались на противодействие Верховного тайного совета, среди самих прожектёров усиливались внутренняя борьба и распри. В этих условиях всё большую силу приобретали сторонники восстановления абсолютной монархии, имевшие ясную цель — восстановление самодержавной власти бесспорного кандидата на престол — Анны Иоанновны[51].
23 февраля (6 марта) сторонники самодержавия собрались в доме князя Ивана Фёдоровича Барятинского и составили челобитную к Анне с требованием ликвидации Совета, восстановления самодержавия, уничтожения Кондиций и восстановления власти Сената
[51]. После составления челобитной князь Антиох Кантемир отправился к князю Черкасскому с предложением поддержать челобитную[52]. Кружок Черкасского-Татищева не собирался восстанавливать абсолютную монархию, но решил поддержать абсолютистов[51].
25 февраля (8 марта) 1730 года наступила развязка исторической драмы. Князь Черкасский во главе большой группы дворян явился во дворец и подал Анне челобитную, подписанную 87 дворянами. Челобитную зачитал Татищев. Выражая благодарность Анне за подписанные Кондиции, дворяне выразили беспокойство, что «в некоторых обстоятельствах тех пунктов находятся сумнительства такия, что большая часть народа состоит в страхе предбудущаго беспокойства». Дворяне просили Анну созвать специальный совет для рассмотрения и анализа всех пунктов[53]. Такая челобитная вызвала ярость у членов Верховного тайного совета. Князь Василий Лукич Долгоруков набросился на князя Черкасского с обвинениями, между ними завязалась словесная перепалка. В это время в залу вошла сестра императрицы Екатерина с чернильницей в руках и потребовала у Анны немедленно наложить резолюцию на челобитную. Анна начертала на челобитной: «Учинить по сему». После этого дворяне удалились в соседние покои для совещания, а Анна пригласила членов Верховного тайного совета на обед. Верховники не могли отказать императрице и оказались изолированы, не имея возможности выработать ответ на возникшие обстоятельства[53].
В это время в «бой» вступила императорская гвардия, которая по личному приказу императрицы охраняла в этот день императорские покои. Руководил гвардейцами генерал-лейтенант гвардии подполковник Семён Салтыков. Как описывал события испанский посол де Лириа, «офицеры гвардии и другие, находившиеся в большом числе, и в присутствии царицы начали кричать, что они не хотят, чтобы кто-нибудь предписывал законы их государыне, которая должна быть такою же самодержавною, как и её предшественники. Шум дошёл до того, что царица была принуждена пригрозить им, но они все упали к её ногам и сказали: „Мы, верные подданные Вашего величества, верно служили вашим предшественникам и пожертвуем нашу жизнь на службу Вашему величеству, но не можем терпеть тирании над Вами. Прикажите нам, Ваше величество, и мы повергнем к Вашим ногам головы тиранов!“»[54].
В этот момент фельдмаршал князь Иван Трубецкой подал императрице новую челобитную, которую зачитал князь Антиох Кантемир. Челобитная просила императрицу восстановить самодержавную власть и была подписана 166 дворянами. Императрица приказала подать ей челобитную и Кондиции
«и те пункты Ея Величество при всем народе изволила, приняв, изодрать»[52]. Подполковник Салтыков во главе гвардии провозгласил императрицу самодержавной государыней. То же сделало и дворянство[54].
План Верховного тайного совета рухнул. Как замечает современник про присутствовавших Верховников: «Счастье их, что они тогда не двинулись с места; если б они показали хоть малейшее неодобрение приговору шляхетства, гвардейцы побросали бы их за окно»[55].
1 (12) марта 1730 года народ вторично принёс присягу императрице Анне Иоанновне на условиях полного самодержавия.
На российском престоле
Внутренняя политика
Стараясь обеспечить максимальную тайну, Верховный тайный совет приказал всем заставам всех пускать и никого не выпускать из Москвы. Секретность была такой, что даже не послали в города извещения о смерти императора Петра II. Но сохранить тайну не удалось: вслед за делегацией Верховников в Митаву отправились три гонца — от Павла Ягужинского, графа Рейнгольда Лёвенвольде (за которым стоял Остерман) и Феофана Прокоповича. Гонцы стремились известить герцогиню про коварную «затейку» Верховного тайного совета. Раньше всех, опередив Верховников, в Митаву прибыл гонец от Лёвенвольде[42].
28 января (8 февраля) Анна подписала «Кондиции», согласно которым без Верховного тайного совета она не могла объявлять войну или заключать мир, вводить новые подати и налоги, расходовать казну по своему усмотрению, производить в чины выше полковника, жаловать вотчины, без суда лишать дворянина жизни и имущества, вступать в брак, назначать наследника престола. Отъезд новой императрицы в Москву был назначен на 29 января (9 февраля), а вперёд был послан генерал-майор Михаил Леонтьев, который вернулся в Москву 1 (12) февраля[43]. Но вернулся Леонтьев уже не в тот город, из которого выезжал. «Затейка Верховников» оказалась секретом Полишинеля, который просто взорвал общество. Сразу после объявления о провозглашении Анны императрицей дворяне стали сплачиваться в кружки, которые собирались тайно по ночам[44]. В своём стремлении к власти Верховники решили не считаться не только с интересами дворянства (шляхетства), но и с интересами ряда представителей крупной родовой аристократии. Так, богатейший человек России князь Алексей Черкасский и фельдмаршал князь Иван Трубецкой, хотя и находились 19 января в Лефортовском дворце, но приглашены на Совет не были[45]. Как вспоминал про это время Феофан Прокопович: «Куда ни придёшь, к какому собранию ни пристанешь, не ино что было слышать, только горестныя нарекания на осмеричных оных затейников (восемь членов Верховного тайного совета) — все их жестоко порицали, все проклинали необычайное их дерзновение, ненасытное лакомство и властолюбие»[44]. Постепенно оформились две основные группы — сторонников дворянских (шляхетских) вольностей (князь Черкасский, Татищев и другие) и сторонников восстановления абсолютной власти монарха (князья Кантемир, Трубецкой,
Юсупов и другие)[46].
Секрет Полишинеля - Фразеологическое выражение, обозначающее секрет, который всем и так известен, мнимую тайну, «секрет — на весь свет»
2 (13) февраля в Кремле открылось расширенное заседание Совета, куда по особым повесткам были приглашены высшие чиновники и военные «по бригадира». На заседании были зачитаны письмо Анны и Кондиции. В письме Анна сообщала: «пред вступлением моим на российский престол, по здравому разсуждению, изобрели мы запотребно … какими способы мы то правление вести хощем, и, подписав нашею рукою, послали в Верховный тайный совет»[47]. Когда Кондиции зачитали, то в зале наступило неловкое молчание. Как вспоминал Феофан Прокопович, «которые вчера великой от сего собрания пользы надеялись, опустили уши, как бедные ослики, шептания во множестве оном пошумливали, а с негодованием откликнуться никто не посмел, и нельзя было не бояться, понеже в палате оной, по переходам, в сенях и избах многочинно стояло вооружённого воинства, и дивное было всех молчание, сами господа верховные тихо нечто один с другим пошептывали и, остро глазами посматривая, притворялись, будто бы и они, яко неведомой себе и нечаянной вещи, удивляются»[48]. Тогда князь Дмитрий Голицын попытался расшевелить собрание. Он громко и восторженно заявил, что это сам Господь подвигнул Анну на благое дело, что все присутствующие, «как дети отечества, будут искать общей пользы и благополучия государству». Но собрание продолжало молчать. В этот момент вперёд вышел князь Черкасский, который потребовал, «чтоб ему и прочей братии дано было время поразсуждать о том свободно». Верховники согласились, рассудив, что так, в разговорах, удастся «выпустить пар» в обществе[48].
Узнав о тайных сборах дворян, члены Верховного тайного совета начали угрожать непослушным репрессиями. 3 (14) февраля даже был арестован бывший генерал-прокурор Павел Ягужинский, но инициатива уходила из рук Совета[49]. На 6 (17) — 7 (18) февраля члены Совета собирались представить собранию проект государственного устройства, разработанный князем Дмитрием Голицыным, но уже 5 (16) февраля в Совет был подан проект, разработанный в кружке Черкасского-Татищева. Этот проект был разработан Василием Никитичем Татищевым. Человек незаурядный и образованный, Татищев представил проект более основательный, целостный и проработанный, чем проект Голицына. Верховный тайный совет оказался в тяжёлом положении. Представить свой проект, уступавший проекту Черкасского-Татищева, они уже не могли, а принять «шляхетский» проект было равносильно капитуляции, так как он лишал их власти. В результате Верховники решили просто заболтать проект, выдвинув предложение, что проекты могут представить и другие дворянские кружки, которых в столице уже образовалось много. Они надеялись, что это внесёт раскол в дворянское движение и всё просто потонет в спорах. Надежды Верховников не оправдались, и к 15 (26) февраля, когда императрица прибыла в Москву, они уже утратили инициативу
[50].
10 (21) февраля Анна прибыла в подмосковное село Всесвятское. Выполняя решения Совета, князь Василий Лукич Долгоруков, сопровождавший императрицу, вёз Анну как пленницу. Он всю дорогу находился с ней в санях, а по прибытии во Всесвятское не давал возможности ей остаться наедине со своими подданными. Судя по всему, Верховники собирались держать Анну под «домашним арестом» вплоть до прибытия в Москву, где сразу собирались короновать её по сценарию Совета[49]. Но изолировать Анну не удалось. Во Всесвятское явились сестры императрицы, герцогиня Мекленбургская Екатерина Иоанновна и царевна Прасковья Иоанновна. От сестёр Анна узнала про царившие в столице настроения и воодушевилась. Через сестёр и своих родственников Салтыковых Анна наладила переписку с дворянскими кружками и Остерманом, который всё время кризиса назывался больным и не выходил из дома. В результате контактов с дворянством Анна осознала, что в городе много её сторонников, что её ждут и на неё надеются[49].
15 (26) февраля Анна Иоанновна торжественно въехала в Москву, где войска и высшие чины государства в Успенском соборе присягнули государыне. В новой форме присяги некоторые прежние выражения, означавшие самодержавие, были исключены, однако не было и выражений, которые бы означали новую форму правления, и, главное, не было упомянуто о правах Верховного тайного совета и о подтверждённых императрицей условиях. Перемена состояла в том, что присягали государыне и отечеству. Прибыв в Москву, Анна окончательно убедилась, что её поддерживают значительные силы, а самое главное — императорская гвардия была полностью на стороне Анны[51].
Самодержавная императрица
Брожение умов в столице продолжалось. Все «прожекты» дворянских кружков наталкивались на противодействие Верховного тайного совета, среди самих прожектёров усиливались внутренняя борьба и распри. В этих условиях всё большую силу приобретали сторонники восстановления абсолютной монархии, имевшие ясную цель — восстановление самодержавной власти бесспорного кандидата на престол — Анны Иоанновны[51].
23 февраля (6 марта) сторонники самодержавия собрались в доме князя Ивана Фёдоровича Барятинского и составили челобитную к Анне с требованием ликвидации Совета, восстановления самодержавия, уничтожения Кондиций и восстановления власти Сената
[51]. После составления челобитной князь Антиох Кантемир отправился к князю Черкасскому с предложением поддержать челобитную[52]. Кружок Черкасского-Татищева не собирался восстанавливать абсолютную монархию, но решил поддержать абсолютистов[51].
25 февраля (8 марта) 1730 года наступила развязка исторической драмы. Князь Черкасский во главе большой группы дворян явился во дворец и подал Анне челобитную, подписанную 87 дворянами. Челобитную зачитал Татищев. Выражая благодарность Анне за подписанные Кондиции, дворяне выразили беспокойство, что «в некоторых обстоятельствах тех пунктов находятся сумнительства такия, что большая часть народа состоит в страхе предбудущаго беспокойства». Дворяне просили Анну созвать специальный совет для рассмотрения и анализа всех пунктов[53]. Такая челобитная вызвала ярость у членов Верховного тайного совета. Князь Василий Лукич Долгоруков набросился на князя Черкасского с обвинениями, между ними завязалась словесная перепалка. В это время в залу вошла сестра императрицы Екатерина с чернильницей в руках и потребовала у Анны немедленно наложить резолюцию на челобитную. Анна начертала на челобитной: «Учинить по сему». После этого дворяне удалились в соседние покои для совещания, а Анна пригласила членов Верховного тайного совета на обед. Верховники не могли отказать императрице и оказались изолированы, не имея возможности выработать ответ на возникшие обстоятельства[53].
В это время в «бой» вступила императорская гвардия, которая по личному приказу императрицы охраняла в этот день императорские покои. Руководил гвардейцами генерал-лейтенант гвардии подполковник Семён Салтыков. Как описывал события испанский посол де Лириа, «офицеры гвардии и другие, находившиеся в большом числе, и в присутствии царицы начали кричать, что они не хотят, чтобы кто-нибудь предписывал законы их государыне, которая должна быть такою же самодержавною, как и её предшественники. Шум дошёл до того, что царица была принуждена пригрозить им, но они все упали к её ногам и сказали: „Мы, верные подданные Вашего величества, верно служили вашим предшественникам и пожертвуем нашу жизнь на службу Вашему величеству, но не можем терпеть тирании над Вами. Прикажите нам, Ваше величество, и мы повергнем к Вашим ногам головы тиранов!“»[54].
В этот момент фельдмаршал князь Иван Трубецкой подал императрице новую челобитную, которую зачитал князь Антиох Кантемир. Челобитная просила императрицу восстановить самодержавную власть и была подписана 166 дворянами. Императрица приказала подать ей челобитную и Кондиции
«и те пункты Ея Величество при всем народе изволила, приняв, изодрать»[52]. Подполковник Салтыков во главе гвардии провозгласил императрицу самодержавной государыней. То же сделало и дворянство[54].
План Верховного тайного совета рухнул. Как замечает современник про присутствовавших Верховников: «Счастье их, что они тогда не двинулись с места; если б они показали хоть малейшее неодобрение приговору шляхетства, гвардейцы побросали бы их за окно»[55].
1 (12) марта 1730 года народ вторично принёс присягу императрице Анне Иоанновне на условиях полного самодержавия.
На российском престоле
Внутренняя политика