Файл: Даниел Бергнер Чего хотят женщины.doc

Однако Мин увидела в половом дисбалансе участников на сцене нечто большее. Начала она с достаточно простых вещей, соответствующих тому, что Чиверс обнаружила с помощью своего плетизмографа, когда Адонис с вялым членом бросал камни на пляже. «Женское тело выглядит одинаково, возбуждена она или нет. Мужчина без эрекции демонстрирует отсутствие возбуждения, – сказала Мин. – Женское тело всегда содержит обещание, предложение секса». Предложение приводит в возбуждение оба пола.

Кроме того, этот дисбаланс служил женщинам еще одним, весьма важным, способом, усложнявшим взгляды Мин. «Стремление быть желанной лежит в основе женского желания. Нарциссизм, – подчеркнула она, используя это слово не для осуждения, а для описания, – лежит в основе женской сексуальности. Женщины в зале внимательно рассматривали выступавших женщин, эротически возбуждаясь и воображая, что их собственные тела вызывают столь же жгучее желание, как и те, что были выставлены на всеобщее обозрение».
Нарциссизм лежит в основе женской сексуальности. Женщины эротически возбуждаются, воображая, что их собственные тела вызывают столь же жгучее желание, как и те, что выставлены на всеобщее обозрение.
С одного из двух портретов Вермеера на стене кабинета робко улыбалась молодая женщина, на ее тонких губах блуждала застенчивая улыбка, как будто она не была уверена, видит ли ее кто-то. На другом портрете более полные, слегка раздвинутые губы не улыбались: девочка не сомневалась, что на нее смотрят.

«Быть желанной – настоящий оргазм», – несколько метафорически заметила Мин, это одновременно и то, чего так желают, и вспышка страсти. Ее знание об этом источнике энергии отчасти было получено благодаря хитроумному прибору, расположенному в отгороженной занавеской части ее лаборатории, который, казалось, был более уместен в кабинете офтальмолога. Испытуемый ставил подбородок на небольшую подставку и смотрел на экран, где демонстрировались картинки мягкого порно. Прибор делал сотни записей в секунду, отмечая траекторию движений глаз и места, где они задерживались.

В течение нескольких лет Мин сравнивала рисунок движения глаз, отражающий мужской и женский интерес. Много лет назад она получила степень магистра литературы и планировала сделать карьеру, обучая написанию крупных романов, но затем поняла, что не может спокойно выступать перед целым классом и пытаться заставить своих студентов разделить ее ощущения. «Я не хотела портить хорошее дело», – сказала она и снова стала студенткой, чтобы заложить основу для своей докторской диссертации по психологии.

---

В недавно опубликованном исследовании она описала, как ее гетеросексуальные испытуемые рассматривали изображения мужчин и женщин во время прелюдии. Среди изображений был снимок пары, стоящей у кухонной раковины, – он стоял позади нее, плотно прижимаясь к ней, причем гениталии не были видны, на двух кадрах их тела закрывала только мыльная пена. Рассматривая снимки, участники эксперимента мужского пола намного дольше смотрели на изображенных женщин, на их лица и тела, чем на мужчин. Женщины одинаковое время смотрели на представителей обоих полов, их глаза блуждали по лицам мужчин и телам женщин. Казалось, они смотрели на выражение желания на лицах мужчин, на вызывающую их вожделение плоть женщин. Женщин, похоже, зажигала напористость мужчин и женская сила, способная вызвать этот напор.

Мин решила проверить это. Она должна была быть уверена, что женщины не рассматривали женские тела просто ради сравнения со своим собственным. Она должна была избавиться от этого мотива, который считала важным, но вторичным. Она должна была убедиться, что испытуемые смотрели именно на то, что их возбуждало.

Один из методов добиться этого – выполнить тот же самый эксперимент в то время, когда испытуемые занимались мастурбацией. В этом случае их взгляд стал бы искать скорее то, что несет в себе эротику. Правда, подобное исследование вряд ли могло быть одобрено наблюдательным советом университета, и, даже если бы ей удалось добиться разрешения на эксперимент, была высока вероятность того, что исследование, в котором участвуют женщины, занимающиеся мастурбацией, приведет к осуждению Мин консервативной прессой Лас-Вегаса, а это могло подвергнуть опасности ее исследование в целом. Лас-Вегас был совершенно парадоксальным местом – это город, где почти вся реклама основана на приятном эротическом возбуждении, проститутки ожидают клиентов на ранчо, разбросанных вдоль шоссе, и при этом в воздухе разлито ханжеское напряжение и сопротивление животным импульсам, которые, собственно, и заставляют людей стекаться в этот город. Это раздвоение казалось ярко выраженной версией расщепленного мировоззрения, которое было свойственно всей стране. Эротика пронизывала все аспекты жизни, и при этом исследовать ее оказалось невероятно трудно. Отчасти поэтому Чиверс, получившей степень кандидата наук и проведшей свои первые эксперименты с плетизмографом в Соединенных Штатах, пришлось вернуться после аспирантуры домой в Канаду, чтобы продолжить работу уже там.

---

Все те годы, пока она занималась исследованиями в Соединенных Штатах, ее занятия подвергались постоянным насмешкам. Washington Times выступала против того, чтобы американское правительство финансировало ее работу. Статья была озаглавлена «Финансируемое государством исследование измеряет возбуждение, вызванное порнографией». Один конгрессмен даже инициировал расследование. Протест против ее маленького проекта вскоре угас, однако она постоянно беспокоилась из-за резкого нежелания американцев слишком близко и внимательно рассматривать все, в чем присутствует сексуальность.

Мин старалась согласовывать свои исследования с мнением наблюдательного совета. Она планировала провести опыты, в которых будет использоваться отслеживание движений глаз. Испытуемым показывали порнофильмы, поскольку они возбуждали их больше, чем обычные снимки. Будут ли женщины в этом, более возбужденном состоянии, менее способствующем сравнению, меньше смотреть на женское тело, будет ли их больше привлекать мужское? Она считала, что этого не произойдет, ожидала подтверждения результатов своего более раннего эксперимента и надеялась, что женское тело докажет свою наэлектризованность.

Когда она планировала новое исследование и надеялась на одобрение наблюдательного совета, она еще не знала об исследовании Чиверс с использованием изображений обезличенных гениталий. Возможно, те результаты заставили бы ее задаться вопросом: будут ли женщины в ее эксперименте с видеороликами выискивать наравне с женскими телами эрекцию вроде той, что демонстрировал Дин – явное проявление мужского желания?

Идеи Мин были не только следствием лабораторных исследований, но и результатом ее работы как клинициста, когда она пыталась помочь женщинам, страдающим от диспареунии – болей в гениталиях во время сексуального сношения. Само по себе это состояние не являлось следствием отсутствия страсти, но все же ее пациентки говорили о том, что в случае, когда их страсть усиливалась, боль была меньше. Таким образом, отчасти решение проблемы заключалось в том, чтобы усилить сексуальное желание, и, несмотря на доминирующее мировоззрение, имело «мало общего с созданием более прочных взаимоотношений», то есть со стимулированием общения между пациентками и их партнерами.

Упоминая эти понятия, Мин закатила глаза. Она описала пациентку, любовник которой часто спрашивал ее во время секса: «Так хорошо?» Это совершенно расхолаживало ее. «Это было приятно, но, – Мин содрогнулась, осознавая заблуждение, стоящее за его деликатностью, – в этом не было никакой сексуальности». В этом не было ничего пылкого, никакого признака, свидетельствующего, что страсть этого мужчины выходит из-под контроля.

---

Согласно Фрейду, сексуальность была впечатана в наши души в момент самого первого восторга, и грудь матери была великолепным его источником.
Разговор с Мин заставил меня вспомнить о Фрейде и одном из его последователей – Мелани Кляйн. Сексологи, как правило, не тратят много времени на психоаналитические теории, обычно они игнорируют или высмеивают фрейдистские идеи как безосновательные и бесполезные. Мин никогда не упоминала Фрейда, но казалось, что в ее идеях проглядывали его взгляды, равно как и то, о чем говорила Кляйн. Похоже, те же идеи вписывались и в исследования Чиверс.

Согласно Фрейду, сексуальность была впечатана в наши души в момент самого первого восторга, и грудь матери была великолепным его источником. «Это было первое и самое важное действие ребенка, – писал он сто лет назад. – То, что он сосал грудь матери. Любой, кто видел, как насытившийся ребенок отодвигается от груди и засыпает с раскрасневшимися щеками и блаженной улыбкой, не может не думать, что эта картина в будущем будет повторена в виде сексуального удовлетворения». Базовая потребность в пище стала первым уроком ребенка в эросе – выживание и чувственность сошлись воедино. «Как нам кажется, губы ребенка ведут себя как эрогенная зона, и, без сомнения, стимуляция потоком теплого молока – источник радостных ощущений». Сознание младенца тонет в ощущениях почти оргазменной силы.

«Обнаружение объекта – по сути, есть повторное его открытие». Фрейд описал, как формировались наши желания в юности и взрослой жизни. Мы пытались вернуться в далекое прошлое, к удовольствиям, которые когда-то получили, которые доставлялись нам матерью не только в процессе кормления, но и бесчисленными другими способами: именно мать склонялась к ребенку, мыла его гениталии, крепко прижимала к себе, прятала свое лицо в его шейку. «Мать наверняка испугалась бы, – продолжал Фрейд, – если бы узнала о том, что она пробуждала сексуальный инстинкт и подготавливала его позднейшее интенсивное проявление. Она расценивает то, что делает, как нечто асексуальное, чистое… в конце концов, она ведь старается не возбуждать гениталии ребенка больше, чем это неизбежно при уходе за ним». Фрейд утверждал: «Она не должна упрекать себя ни в чем даже после того, как узнает правду, ведь она просто выполняет свою задачу, обучая своего ребенка любить».

---

Согласно теории Фрейда, эротическая энергия девочек вскоре двинется в путь по весьма сложному эмоциональному маршруту и будет перенаправлена от матери к отцу, но первоначальные уроки не пройдут даром: сексуальный посыл матери никогда не сотрется из памяти.

Затем Кляйн еще больше углубила идею Фрейда. Для Фрейда уход за ребенком и кормление грудью были намного менее важными понятиями, чем фаллос или ощущение его отсутствия. Кляйн разрушила эту иерархию ценностей. Грудь, согласно ее представлениям, была вершиной всего. Возможно, Фрейд, будучи мужчиной, неизбежно возвеличивал фаллос, поставив его на первое место, и требовался психоаналитик женского пола, чтобы опровергнуть это представление. Тем не менее вполне вероятно, что взгляды Кляйн сформировались не только вследствие того, что она была женщиной, но и благодаря ее клинической работе с маленькими детьми, а не путем восстановления детства посредством воспоминаний и событий жизни уже взрослых пациентов, как это делал Фрейд. Но какими бы ни были причины, Кляйн возвращалась к младенческим воспоминаниям о груди, которая, казалось, заполняла собой все поле зрения младенца. Все остальное исчезало. Грудь успокаивала и закрывала собой весь мир, обольщала и отрицала все остальное, предлагала и оберегала, учила любви и вдохновенной силе. Она была «пожирающей… изобильной… неистощимой… преследующей», поглощала все сознание младенца и, по сути, никогда не лишалась своей доминирующей роли.

Фрейд полагал, что гомосексуальная привязанность возникает у женщин вследствие некоего детского переживания. В трудах Фрейда и Кляйн предлагалось свое объяснение усиления пульсации крови в экспериментах Чиверс, когда женщины наблюдали за парами других женщин. Груди были первым вместилищем желания, и они имелись только на женском теле – все мы совершаем путешествие с целью их «повторного открытия».

Образ матери у Фрейда, и еще больше у Кляйн, углублял взгляды Мин о женском сексуальном нарциссизме. Посредством женских тел в ее лаборатории или на сцене казино, при помощи почти нагой модели, моющей посуду у раковины, или обнаженных до пояса пловчих, ныряющих в гигантский бокал для шампанского, женщины, подсознательно и опосредованно, становились реципиентами неуправляемого желания, которое они сами некогда ощущали по отношению к телу своей матери. Они впитывали эротическое всемогущество своих матерей.

На одной из стен лаборатории, возле занавешенной комнаты, из которой следили за участницами экспериментов, висел плакат концерта Энни Леннокс. Мин побывала на этом концерте и говорила, что колдовской, проникновенный голос Леннокс, тексты ее песен, льдистый электронный звук музыкальных инструментов порой, казалось, были едва слышны. Леннокс пела: Sweet dreams are made of this. Who am I to disagree?

---