Файл: Литература по гуманитарными социальным дисциплинам для высшей школы и средних специальных учебных заведений готовится и издается при содействии Института Открытое общество Фонд.pdf
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 12.01.2024
Просмотров: 465
Скачиваний: 2
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
«
Ñîëíöåì ïðàäû
», «
Âîñòîêîì
». На главе купола, перпендикулярно оси симметрии храма расположен крест. Верхний конец наклонной нижней перекладины указывает на север — «
ñòðàíû ïîëóíîùíûå
». Число глав храма обычно также считается символичным (например, пятикупольный храм — Христос и четыре евангелиста, купольный — Христос и 12 апостолов и т. п, однако ранние источники не дают возможности утверждать этого с полной уверенностью. Ось храма не всегда точно совпадает с географическими сторонами света. Очевидно, это связано стем, что при отсутствии компаса в качестве ориентира строителям служили точки восхода и заката Солнца вдень закладки храма или вдень праздника, которому он был посвящен. Следующим важным элементом внешнего облика храма являются украшения фасада. Судя по всему, внешние изображения делили поверхность храма натри яруса, или регистра. Каждый из них нес свою содержательную нагрузку. Они символизировали уровни восхождения от грешной земли к небу. Нижний ярус символизировал собственно землю. Сначала здесь изображениями заполнялись в основном порталы (входы) и линии консолей (выступов в стене, поддерживающих карниз) колонок ар-
248
«
áðàò
», «
áðàòüÿ
» чаще всех других слов употребляются летописцами. Так, в Повести временных лет они встречаются 219 раз (те. в среднем 4,6 упоминания на каждую тысячу слов текста для сравнения самое употребимое в Повести существительное «
ëåòî
» — встречено 412 раздает упоминаний на каждую 1000 слова следующее по частоте употребления —
«
ñûí
» — встречено 172 раза соответственно 3,7 упоминания. Вообще же дети мало занимали летописца. Слова, обозначающие подрастающее поколение («
îòðîê
», «
äåòÿ
», «
÷àäî
»), встречаются в Повести временных лет в десять раз реже, чем существительные, относящиеся ко взрослым мужчинам. Мужская родственная терминология составляет чуть меньше трети всего комплекса летописных существительных, притом, что вообще родственная лексика дает 39,4% от всех существительных, употребленных летописцем. Следует также отметить, что старшее поколение (отец — мать муж — жена) занимает в летописи подчиненное положение по сравнению с младшим (сын
— дочь братья — сестры дети — чада 353 и 481 упоминание соответственно. Причем проблема отцов и детей в русском средневековье принимала вид проблемы сыновей и родителей отношения между сыновьями, с одной стороны, и родителями (отец, мать с другой, дают 355 упоминаний. Приблизительно те же тенденции удается проследить и на материале восточнославянской антропонимики, при анализе собственных имен, которые носили люди в Древней Руси. К их числу относятся личные имена, прозвища, клички, отчества и фамилии.
258
Ñîëíöåì ïðàäû
», «
Âîñòîêîì
». На главе купола, перпендикулярно оси симметрии храма расположен крест. Верхний конец наклонной нижней перекладины указывает на север — «
ñòðàíû ïîëóíîùíûå
». Число глав храма обычно также считается символичным (например, пятикупольный храм — Христос и четыре евангелиста, купольный — Христос и 12 апостолов и т. п, однако ранние источники не дают возможности утверждать этого с полной уверенностью. Ось храма не всегда точно совпадает с географическими сторонами света. Очевидно, это связано стем, что при отсутствии компаса в качестве ориентира строителям служили точки восхода и заката Солнца вдень закладки храма или вдень праздника, которому он был посвящен. Следующим важным элементом внешнего облика храма являются украшения фасада. Судя по всему, внешние изображения делили поверхность храма натри яруса, или регистра. Каждый из них нес свою содержательную нагрузку. Они символизировали уровни восхождения от грешной земли к небу. Нижний ярус символизировал собственно землю. Сначала здесь изображениями заполнялись в основном порталы (входы) и линии консолей (выступов в стене, поддерживающих карниз) колонок ар-
248
катурното фриза. Изображения эти означали злые силы, которым запрещался доступ внутрь храма и на верхние части его стен. Впоследствии нижний ярус стен иногда заполнялся образами растительного мира. Фриз, отделявший нижний ярус от среднего, являлся космити- сом — «средоразделительной линией земного и небесного рая, или возможно) символом райской аркады (ряд одинаковых арок, опирающихся на колонны или столбы. Второй ярус отождествлялся с миром Божества в его единстве с людьми. Здесь разворачивались картины земной миссии Бога — самого или через посланников. Именно в этом ярусе мы находим наиболее повествовательные изображения. Действующие лица здесь — сам Бог, люди, звери, а иногда и самые фантастические «
òâàðè
» (грифоны, кентавры-китоврасы, сирины и т. п, которые, как мы знаем, имели символические смыслы. Верхний, третий ярус — собственно небо. Сначала он оставался пустым. Потом его стали заполнять изображениями Бога и высших лиц церковной иерархии. Так, двигаясь по стенам храма снизу вверх, изображения воплощали особый взгляд на мир — градуализм, представлявший постепенный переход от мира растений и демонических личин через образы людей и зверей к образу Бога, перераставшего в центральный, высший и наиболее емкий символ христианства, венчавший купол храма крест. Причем человеку, не вошедшему в храм, высшие ярусы недоступны. Он обречен оставаться на уровне растительного земного мира, сам являясь лишь передвигающимся растением. В отличие от внешнего (весьма лаконичного) оформления, ассоциирующегося со скромностью, непритязательностью и строгостью внешней жизни христианина, сложная внутренняя структура и великолепное убранство интерьера храма, граничащее подчас с роскошью, символизирует богатство духовной жизни верующего человека. Внутренний облик храма троечастен по своей структуре. Его пространство формируется стенами, столпами, поддерживающими купол, и особыми преградами, В горизонтальной плоскости храм делится на притвор (нартекс), корабль неф) и алтарь (конху). Притвор — западная часть храма, отделенная от средней — собственно храма — глухой стеной. В притвор могли входить не только истинно верующие, но и люди, которым был запрещен вход в основную часть храма — иноверцы и еретики. Он символизировал землю (Софоний, патр. Иерусалимский. Корабль — центральная часть храма — являлся прообразом видимого неба. Несколько его странное название связано с представлением, будто церковь, подобно кораблю, по образу Ноева ковчега, влечет верующего по морю жизни к тихой пристани в Царстве небесном.
249
òâàðè
» (грифоны, кентавры-китоврасы, сирины и т. п, которые, как мы знаем, имели символические смыслы. Верхний, третий ярус — собственно небо. Сначала он оставался пустым. Потом его стали заполнять изображениями Бога и высших лиц церковной иерархии. Так, двигаясь по стенам храма снизу вверх, изображения воплощали особый взгляд на мир — градуализм, представлявший постепенный переход от мира растений и демонических личин через образы людей и зверей к образу Бога, перераставшего в центральный, высший и наиболее емкий символ христианства, венчавший купол храма крест. Причем человеку, не вошедшему в храм, высшие ярусы недоступны. Он обречен оставаться на уровне растительного земного мира, сам являясь лишь передвигающимся растением. В отличие от внешнего (весьма лаконичного) оформления, ассоциирующегося со скромностью, непритязательностью и строгостью внешней жизни христианина, сложная внутренняя структура и великолепное убранство интерьера храма, граничащее подчас с роскошью, символизирует богатство духовной жизни верующего человека. Внутренний облик храма троечастен по своей структуре. Его пространство формируется стенами, столпами, поддерживающими купол, и особыми преградами, В горизонтальной плоскости храм делится на притвор (нартекс), корабль неф) и алтарь (конху). Притвор — западная часть храма, отделенная от средней — собственно храма — глухой стеной. В притвор могли входить не только истинно верующие, но и люди, которым был запрещен вход в основную часть храма — иноверцы и еретики. Он символизировал землю (Софоний, патр. Иерусалимский. Корабль — центральная часть храма — являлся прообразом видимого неба. Несколько его странное название связано с представлением, будто церковь, подобно кораблю, по образу Ноева ковчега, влечет верующего по морю жизни к тихой пристани в Царстве небесном.
249
Схема внутренней структуры храма Алтарь — восточная часть храма, отделяется от нефа специальной преградой. На алтарной преграде обычно располагается иконостас. Алтарь — трон Бога, самая главная часть храма. Сюда, в алтарь, миряне, как правило, не допускаются (для женщин это вообще исключено. Алтарь устроенна возвышении, что имеет не только символический, но и практический смысл всем должно быть слышно богослужение и видно, что делается в алтаре. Внутренняя часть алтаря закрывается завесой, которая походу богослужения открывается и закрывается. Посередине алтаря расположен престол — главная принадлежность христианского храма. Он представляет собой четырехугольный стол, закрытый двумя покрывалами одеждами. Считается, что на престоле невидимо, тайно присутствует Бог как Царь и Владыка церкви. На престол перед совершением причащения и освящением новой церкви помещают антиминс — четырехугольный льняной или шелковый плат с изображениями положения Иисуса Христа во гроб и четырех евангелистов. В углы его зашиты
250
250
частицы мощей святых (первое время христианские богослужения совершались на могилах святых. На антиминс вовремя службы кладут напрестольные Евангелие и крест, дарохранительницу и дароносицу. Возле престола совершается таинство причащения, проводятся богослужения. Престол храма освящается в честь какого-либо святого или события Священной истории. Отсюда храм получает свое название. Часто водном храме бывает несколько престолов, которые располагаются в особых алтарях — приделах. Каждый из них освящается в честь своего святого (события. Но весь храм именуется по главному, центральному престолу, К престолу может прикасаться только священник. За престолом стоят семисвечник и (за ним) запрестольный крест. У самой восточной стены алтаря находится возвышенное горнее место, символизирующее горний (высший) мир. Налево от престола, в северной части алтаря, стоит жертвенник, на котором приготовляются дары для таинства причащения. С правой (южной) стороны алтаря устраивается ризница, в которой хранят священные одежды, церковные сосуды и богослужебные книги. В алтарной преграде имеются три двери Царские и дьяконские южные и северные) врата. Считается, что через Царские врата в Святых Дарах невидимо проходит сам Иисус Христос — Царь Славы. В Царские врата может проходить только священник в полном облачении. На них помещены изображения Благовещения и евангелистов. Над ними находится икона Тайной вечери. Возвышение, на котором стоят алтарь и иконостас, выступает вперед, в корабль. Это возвышение перед иконостасом называется солея. Середина ее называется амвоном что значит край горы, восхождение. С амвона диакон произносит ектеньи (молитвы, читает евангелие, а священник читает проповеди. Здесь же верующим преподается причастие. По краям солеи, у стен, устраивают клиросы для чтецов и певцов. Центральная часть храма, собственно святилище, делится столпами на так называемые нефы корабли. Различаются центральный ограниченный двумя рядами центральных столпов) и боковые — северный и южный образованные столпами и соответствующей стеной) — нефы. Поперечный неф называется трансептом. Смысловым центром нефа (пространства между алтарем и притвором) является средокрес- тие, образуемое центральным нефом и трансептом. Здесь, если можно так сказать, расположен вертикальный смысловой вектор храма. Притвор, соответствующий двору ветхозаветного храма, где находился весь народ, в настоящее время почти полностью утерял свое первоначальное значение, хотя до сих пор сюда отсылаются стоять для исправления тяжко согрешившие и вероотступники. Известная символика содержалась ив троичности поперечного членения центральнокупольного храма (центральный и боковые нефы
251
251
Схема иконостаса
I — Царские врата 2 — Благовещение 3 — евангелисты 4 — икона Тайной вечери
5 — икона Спасителя или храмовая икона 6 — икона Богоматери 7 — северные диаконские врата 8 — южные диаконские врата 9-10 — другие иконы местного чина 11 — деисусный чин 12 — праздничный чин 13 — пророческий чин. престол, жертвенники диаконник; Царские и диаконские врата, но она, видимо, была производной, а не системообразующей. В соответствии со смысловым членением горизонтальной плоскости храма распределялись в нем и циклы росписей. Западная часть отводилась для ветхозаветных (исторических) сюжетов. Частично они занимали и стены главного помещения, но лишь до предалтарных столпов, на которых изображалось Благовещение. Здесь был предел, отделявший дохристианскую и новозаветную историю. Время получало таким образом горизонтальную протяженность. Человек, входивший в храм, по мере продвижения к алтарю повторял весь путь человечества — от сотворения мира до Рождества и крестных мук Спасителя, от Его воскресения до Страшного суда, изображение которого находилось на западной стене центрального нефа. Однако присутствовало здесь и циклическое время, в которое вписывалась вся жизнь средневекового человека. В XI-XII вв. на Руси была распространена византийская традиция расположения храмовых христологических росписей. Она приглашала зрителя к круговому движению в интерьере храма, что целиком соответствовало «цикличес- ки-временной» символике центрально-купольного сооружения. Евангельский рассказ, согласно этой традиции, берет свое начало в северном конце центрального креста, образуемого центральным нефом и трансептом. Затем повествование переходит в его южное, а отсюда — в западное окончание, Таким образом, смысловая и хронологическая последовательность изображений разворачивается почасовой стрелке. Для того чтобы молящийся мог увидеть все евангельские эпизоды по очереди, он должен был совершить три круга в пределах центрального креста. Сначала считывались изображения на трех сводах (Рождество Христово, Сретение, Крещение, Преображение, Воскрешение Лазаря, Вход в Иерусалим. Второй круг состоял из изображений над арками хоров (Христос перед Каиафой», Отречение Петра, Распятие, Снятие с креста. Наконец, заключительные эпизоды евангельского рассказа помещались в простенках нижнего яруса
(«Жены-мироносицы у гроба Господня, Сошествие во ад, Явление Христа женам-мироносицам», Уверение Фомы, «Отослание учеников на проповедь, Сошествие Св.Духа»). В алтарной части помещалось изображение Евхаристии. Такую последовательность росписей мы встречаем в храмах св.Со- фии в Киеве и Новгороде. Однако это византийский канон расположения евангельских изображений в русских церквях чаще всего нарушался. Но и там циклическое, вечно повторяющееся время продолжало присутствовать в текстах литургий. Все упоминающиеся в них события Священной истории актуализированы. Они совершаются (судя по глагольным формам, которые употребляются в произносимых текстах) прямо сейчас, нов каком-то другом измерении. Интересно, что весь путь пришедшего во храм охватывает не только свершившуюся на данный момент историю, но и то, что произойдет в грядущем конце времени. Другими словами, человек видит свой жизненный путь уже завершенным все уже свершилось, стало неизменным, вечным. Однако настоящего момента (сегодня) здесь нет. Он — сам человек, стоящий в храме и решающий последние вопросы бытия (или — ориентируясь на «
ïîñëåäíèå ÷åëîâå÷åñêèå
» — текущие вопросы своей бренной жизни, решающий и перерешаю- щий свою судьбу. Такой своеобразный мысленный диалог между человеком, проживающими переживающим данное состояние, и им же, но уже окончившим, завершившим свой жизненный путь, между сиюминутными вечным, временными вневременным, преходящими непреходящим рождало особое эмоционально-нравственное напряжение, в силовом поле которого происходило становление сознания верующего, его личности. Своеобразным средоточием горизонтального вектора энергетического поля храма являлся Деисус (греч. моление) — иконы, располагающиеся в третьем (считая вторым икону Тайной вечери над Царскими вратами) ряду иконостаса. Они изображают Иисуса Христа во Славе с предстоящими фигурами. Христос в архиерейском облачении сидит на престоле. Ему предстоят Богоматерь (справа, «
îäåñíóþ
» от Него) и Иоанн Предтеча (слева, «
îøóþþ
»). Они выступают посредниками между Богом и людьми, молят Христа опрощении грехов человеческих. Деисус воплощает идею заступничества (
ïðåäñòàòåëü-
ñòâà
) за род христианский. Другим смысловым вектором храма является вертикальная структура его росписей. Нижний (земной) регистр отводится устроителям земной церкви — апостолам, святителям, отцам церкви. Второй ярус — христологический. Здесь размещаются протоевангельские и евангельские сцены, о которых уже шла речь. Третий (небесный) регистр посвящен церкви небесной, воплощенной в образах ангелов и венчающего внутреннее пространство храма Христа-Вседержи- теля (Пантократора, часто — в образе «
âåòõîãî äåíüìè
», те. в старости, что является неподобным образом Бога-Отца), изображенного на центральном куполе. Итак, вертикальная структура интерьера храма также символизирует восхождение от земного, преходящего — через повторяющееся, цикличное — к вневременному, вечному, вселенскому уровню, закрепляя семантику крест — Вселенная. Внешний и внутренний образы храма соответствовали не только макрокосму, но и микрокосму. Св. идея микрокосма постепенно становится преобладающей. Центр внимания переносится на человека, его внутренний мир. При этом претерпевает некоторые изменения и внешний облик храма. К началу XV вон явно становится все более человекообразным, антропоморфизируется. Изменяются его пропорции, несколько смещается вертикальная ось симметрии. Образ храма становится все более человечным. Очевидно, эти метаморфозы были связаны с определенными изменениями системы ценностей. В частности, судя по всему, стало ясно, что внутренний мир человека представляет собой вселенную, в целом совпадающую с внешним Божественно гармонизированным миром. А следовательно, каждый носит в себе свой храм — образы микрокосма слились с образами макрокосма. Храм становится местом (и инструментом) гармонизации внутреннего и внешнего мира человека, где он осознает себя и свое место в этом мире, обретает смысл своего бытия. Представление о гармонии внутреннего и внешнего, пожалуй, наиболее явственно проявляется в описаниях внешности человека, которые мы находим в древнерусской литературе. Материальное и телесное воспринимались тогда как видимая красота, свидетельствующая о красоте и целесообразности мира невидимого, духовного. Диалектическое соединение видимого (материального) и невидимого
254
I — Царские врата 2 — Благовещение 3 — евангелисты 4 — икона Тайной вечери
5 — икона Спасителя или храмовая икона 6 — икона Богоматери 7 — северные диаконские врата 8 — южные диаконские врата 9-10 — другие иконы местного чина 11 — деисусный чин 12 — праздничный чин 13 — пророческий чин. престол, жертвенники диаконник; Царские и диаконские врата, но она, видимо, была производной, а не системообразующей. В соответствии со смысловым членением горизонтальной плоскости храма распределялись в нем и циклы росписей. Западная часть отводилась для ветхозаветных (исторических) сюжетов. Частично они занимали и стены главного помещения, но лишь до предалтарных столпов, на которых изображалось Благовещение. Здесь был предел, отделявший дохристианскую и новозаветную историю. Время получало таким образом горизонтальную протяженность. Человек, входивший в храм, по мере продвижения к алтарю повторял весь путь человечества — от сотворения мира до Рождества и крестных мук Спасителя, от Его воскресения до Страшного суда, изображение которого находилось на западной стене центрального нефа. Однако присутствовало здесь и циклическое время, в которое вписывалась вся жизнь средневекового человека. В XI-XII вв. на Руси была распространена византийская традиция расположения храмовых христологических росписей. Она приглашала зрителя к круговому движению в интерьере храма, что целиком соответствовало «цикличес- ки-временной» символике центрально-купольного сооружения. Евангельский рассказ, согласно этой традиции, берет свое начало в северном конце центрального креста, образуемого центральным нефом и трансептом. Затем повествование переходит в его южное, а отсюда — в западное окончание, Таким образом, смысловая и хронологическая последовательность изображений разворачивается почасовой стрелке. Для того чтобы молящийся мог увидеть все евангельские эпизоды по очереди, он должен был совершить три круга в пределах центрального креста. Сначала считывались изображения на трех сводах (Рождество Христово, Сретение, Крещение, Преображение, Воскрешение Лазаря, Вход в Иерусалим. Второй круг состоял из изображений над арками хоров (Христос перед Каиафой», Отречение Петра, Распятие, Снятие с креста. Наконец, заключительные эпизоды евангельского рассказа помещались в простенках нижнего яруса
(«Жены-мироносицы у гроба Господня, Сошествие во ад, Явление Христа женам-мироносицам», Уверение Фомы, «Отослание учеников на проповедь, Сошествие Св.Духа»). В алтарной части помещалось изображение Евхаристии. Такую последовательность росписей мы встречаем в храмах св.Со- фии в Киеве и Новгороде. Однако это византийский канон расположения евангельских изображений в русских церквях чаще всего нарушался. Но и там циклическое, вечно повторяющееся время продолжало присутствовать в текстах литургий. Все упоминающиеся в них события Священной истории актуализированы. Они совершаются (судя по глагольным формам, которые употребляются в произносимых текстах) прямо сейчас, нов каком-то другом измерении. Интересно, что весь путь пришедшего во храм охватывает не только свершившуюся на данный момент историю, но и то, что произойдет в грядущем конце времени. Другими словами, человек видит свой жизненный путь уже завершенным все уже свершилось, стало неизменным, вечным. Однако настоящего момента (сегодня) здесь нет. Он — сам человек, стоящий в храме и решающий последние вопросы бытия (или — ориентируясь на «
ïîñëåäíèå ÷åëîâå÷åñêèå
» — текущие вопросы своей бренной жизни, решающий и перерешаю- щий свою судьбу. Такой своеобразный мысленный диалог между человеком, проживающими переживающим данное состояние, и им же, но уже окончившим, завершившим свой жизненный путь, между сиюминутными вечным, временными вневременным, преходящими непреходящим рождало особое эмоционально-нравственное напряжение, в силовом поле которого происходило становление сознания верующего, его личности. Своеобразным средоточием горизонтального вектора энергетического поля храма являлся Деисус (греч. моление) — иконы, располагающиеся в третьем (считая вторым икону Тайной вечери над Царскими вратами) ряду иконостаса. Они изображают Иисуса Христа во Славе с предстоящими фигурами. Христос в архиерейском облачении сидит на престоле. Ему предстоят Богоматерь (справа, «
îäåñíóþ
» от Него) и Иоанн Предтеча (слева, «
îøóþþ
»). Они выступают посредниками между Богом и людьми, молят Христа опрощении грехов человеческих. Деисус воплощает идею заступничества (
ïðåäñòàòåëü-
ñòâà
) за род христианский. Другим смысловым вектором храма является вертикальная структура его росписей. Нижний (земной) регистр отводится устроителям земной церкви — апостолам, святителям, отцам церкви. Второй ярус — христологический. Здесь размещаются протоевангельские и евангельские сцены, о которых уже шла речь. Третий (небесный) регистр посвящен церкви небесной, воплощенной в образах ангелов и венчающего внутреннее пространство храма Христа-Вседержи- теля (Пантократора, часто — в образе «
âåòõîãî äåíüìè
», те. в старости, что является неподобным образом Бога-Отца), изображенного на центральном куполе. Итак, вертикальная структура интерьера храма также символизирует восхождение от земного, преходящего — через повторяющееся, цикличное — к вневременному, вечному, вселенскому уровню, закрепляя семантику крест — Вселенная. Внешний и внутренний образы храма соответствовали не только макрокосму, но и микрокосму. Св. идея микрокосма постепенно становится преобладающей. Центр внимания переносится на человека, его внутренний мир. При этом претерпевает некоторые изменения и внешний облик храма. К началу XV вон явно становится все более человекообразным, антропоморфизируется. Изменяются его пропорции, несколько смещается вертикальная ось симметрии. Образ храма становится все более человечным. Очевидно, эти метаморфозы были связаны с определенными изменениями системы ценностей. В частности, судя по всему, стало ясно, что внутренний мир человека представляет собой вселенную, в целом совпадающую с внешним Божественно гармонизированным миром. А следовательно, каждый носит в себе свой храм — образы микрокосма слились с образами макрокосма. Храм становится местом (и инструментом) гармонизации внутреннего и внешнего мира человека, где он осознает себя и свое место в этом мире, обретает смысл своего бытия. Представление о гармонии внутреннего и внешнего, пожалуй, наиболее явственно проявляется в описаниях внешности человека, которые мы находим в древнерусской литературе. Материальное и телесное воспринимались тогда как видимая красота, свидетельствующая о красоте и целесообразности мира невидимого, духовного. Диалектическое соединение видимого (материального) и невидимого
254
сверхчувственного) стало сердцевиной средневековой христианской эстетики, которая понимала человека как двуединое существо («
æè
-
âîòíîå ñìåøàííîå
»). Он — одно из самых прекрасных явлений окружающего мира, в котором отрывается творческая идея Предвечного Строителя. Невидимый и видимый миры — творение Божие. Все, созданное Богом, прекрасно. Источник красоты и добрав абсолютной красоте и абсолютном добре. Напротив, источник безобразного и злого — вне Бога, в свободной воле. Первым отпал от Бога Сатана. Человек был создан по образу и подобию Творца. В акте грехопадения Адам и Ева утратили подобие, первобытное идеальное состояние человека. Дмитрий Ростовский писал Духовное совершенствование человека после прихода Христа в мир) — путь восстановления первоначальной гармонии. Цель — об-
жение всей твари. Сам человек несет полную ответственность за свои поступки, поскольку наделен «самовластью», свободой выбора между добром излом. Во взаимодействии (сотрудничестве) воли тварных существ и идей-волений Божественных синергия) — залог совершенного соединения с Богом. Идеальный образ князя (а никого, кроме князей или людей из самого близкого их окружения, мы в древнерусских литературных произведениях невидим) строился на сочетании и взаимопроникновении в телесном храме прекрасного вещественного и прекрасного духовного. Вот, например, как описывает автор Сказания о Борисе и Глебе одного из своих героев В столь немногословной портретной характеристике Бориса содержится целостная концепция человека, представляющая в нерасчле- ненном виде систему моральных и эстетических воззрений средневекового книжника на человека. Она, между прочим, нашла продолжение ив русской классической литературе нового времени. Вспомним хотя бы хрестоматийное чеховское в человеке все должно быть прекрасно. Телесное «
äîáðîçðà÷èå
» (благообразие) непосредственно указывает на внутреннюю просветленность человека и «
ïðåäåë ëþáîìóä-
ðèÿ
», на то, что человек (в данном случае — князь-страстотерпец) при жизни достиг высокой степени совершенства в смирении, послушании, кротости. Древнерусская культура глубоко усвоила христианский средневековый идеал подвижничества, который выразился в так называемой аскетической эстетике. Последняя противопоставляла все материальное, земное и плотское духовному. Монах уходит от мира и проповедует воздержание, умиряя свои страсти, и умерщвляет тело посредством различных лишений и само- истязаний. Сточки зрения современного человека, здесь нет ничего эстетически ценного. Однако логика раннесредневековых агиографов составителей житийных повестей, жизнеописаний святых) была иной. Так, например, создатель Жития Симеона Столпника», увлекаясь крайностями монашеской аскезы, утверждает своеобразную эстетику отрицания, суть которой заключается в выдвижении на первый план безобразного и отвратительного. Писатель сравнивает червей, поедающих плоть подвижника, с драгоценными жемчужинами, гной аскета — с позолотой. От тела Симеона
— эти подробности становятся объектом специфического наслаждения, любования и созерцания. Понять подобную философию прекрасного современный человек может только в том случае, если попытается адекватно раскрыть ее нравственно-религиозный смысл. Разгадка — в первоисточнике, евангельском наставлении Иисуса Христа о фарисеях. Фарисеи (представители иудейской секты) приписывали себе исключительную святость, презирали нечистых людей (в том числе сборщиков налогов мытарей. В христианской средневековой литературе эти гордецы и обманщики стали олицетворением порочной человеческой натуры они лишь на словах благочестивы, но подлинная их сущность в рабской зависимости от материальных благ мира сего, в поклонении ложным кумирам. Христос упрекает фарисеев Все же дела свои делают стем, чтобы видели их люди, сравнивая нечестивцев с окрашенными гробами, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты»
19
Для христианского аскета вся мирская жизнь стала окрашенным гробом, в котором люди уже при жизни погибают от пороков и пресыщения плоти. Чем красивее и заманчивее внешность грешника, тем ужаснее его внутренняя сущность. И наоборот, отвратительная сторона земного умирания плоти (монахи его бренная телесная оболочка имеете с именем умирают для мира) становится символом внутреннего совершенства. Такой символизм, построенный на контрасте знака и обозначаемого, типичен для средневекового мышления. Парадоксальная логика очень созвучна настроениям человека, который ищет спасения души, отвергая земные удовольствия. В этом кроется объяснение абсурдного поведения юродивых, которые возвращались в мир для того, чтобы обличать его. Своими поступками они демонстрируют презрение к общепризнанным нормам морали. Юродивый ест в пост мясо, танцует с блудницами. Его поведение кажется нелепым, нона самом деле оно исполнено глубокого смысла. Московский юродивый XVI в. Василий Блаженный, проходя по улицам, бросал камни в углы тех домов, в которых молились, и целовал углы тех домов, в которых предавались разврату, пили вино и пели бесстыдные песни. Свои действия он истолковывал следующим образом от благочестивых людей следует отгонять бесов, а целование углов — приветствие ангелам, покидающим скверное жилище. Однако крайности эстетики отрицания не вступали в противоречие с обыденной жизнью. Одно дело — идеал, совсем другое — нормы поведения. Каким образом открывается идеал Следует ли стремиться к нему На эти вопросы древние книжники отвечали, руководствуясь заповедями Священного Писания. Христианское учение о человеке противопоставляет тело плоти Сеющий вплоть свою от плоти пожнет тление, а сеющий в дух отдуха пожнет жизнь вечную»
20
Древнерусские писатели, воспитанные на святоотеческой учительной литературе, хорошо понимали, что грех имеет нематериальную, но духовную природу сатанинское начало реализуется в действии злых духов. Говоря о высоком достоинстве человека, они определяли его как меру вещей. Следовательно, не только разумная часть и высший элемент человеческого естества — дух (pnevma), но и само тело с присущими ему целесообразностью и красотой пропорций получили место в иерархии духовных ценностей. Прекрасное — материальное и видимое — содержит информацию о красоте абсолютной — духовной. Эта концепция оказалась естественным органическим элементом христианской системы этико-эс- тетических представлений. Свое обоснование она получила еще у Псев- до-Дионисия Ареопагита. Естественной причиной множества благ и прекрасных видимых и невидимых творений стали «единое-благое-и- прекрасное. В. В. Бычков на основе текстов Псевдо-Дионисия Ареопагита устанавливает следующую иерархию прекрасного в русской духовной культуре. Абсолютная Божественная красота. Образец, причина всего сущего, источник целесообразности и гармонии
2. Красота небесных существ.
3. Красота явлений материального мира, все видимое и телесное. Итак, земная красота служила в средневековой эстетике символом красоты духовной. Следовательно, все сверхчувственное могло получить материальное выражение в символах и даже в наивно-натурали- стических (неподобных) образах. ЧЕЛОВЕК Семья была средоточием жизни человека Древней Руси. Обширная и детально проработанная терминология родственных отношений одно из лучших тому подтверждений. К сожалению, письменные источники весьма скупо освещают эту сторону духовной жизни наших предков. Однако даже косвенные данные позволяют сделать достаточно любопытные выводы. Судя по всему, наиболее значимыми считались связи, во-первых, между братьями и, во-вторых, между родителями и детьми. Глубина родовой памяти редко когда выходила за рамки этих двух поколений родственников. Недаром существительные
æè
-
âîòíîå ñìåøàííîå
»). Он — одно из самых прекрасных явлений окружающего мира, в котором отрывается творческая идея Предвечного Строителя. Невидимый и видимый миры — творение Божие. Все, созданное Богом, прекрасно. Источник красоты и добрав абсолютной красоте и абсолютном добре. Напротив, источник безобразного и злого — вне Бога, в свободной воле. Первым отпал от Бога Сатана. Человек был создан по образу и подобию Творца. В акте грехопадения Адам и Ева утратили подобие, первобытное идеальное состояние человека. Дмитрий Ростовский писал Духовное совершенствование человека после прихода Христа в мир) — путь восстановления первоначальной гармонии. Цель — об-
жение всей твари. Сам человек несет полную ответственность за свои поступки, поскольку наделен «самовластью», свободой выбора между добром излом. Во взаимодействии (сотрудничестве) воли тварных существ и идей-волений Божественных синергия) — залог совершенного соединения с Богом. Идеальный образ князя (а никого, кроме князей или людей из самого близкого их окружения, мы в древнерусских литературных произведениях невидим) строился на сочетании и взаимопроникновении в телесном храме прекрасного вещественного и прекрасного духовного. Вот, например, как описывает автор Сказания о Борисе и Глебе одного из своих героев В столь немногословной портретной характеристике Бориса содержится целостная концепция человека, представляющая в нерасчле- ненном виде систему моральных и эстетических воззрений средневекового книжника на человека. Она, между прочим, нашла продолжение ив русской классической литературе нового времени. Вспомним хотя бы хрестоматийное чеховское в человеке все должно быть прекрасно. Телесное «
äîáðîçðà÷èå
» (благообразие) непосредственно указывает на внутреннюю просветленность человека и «
ïðåäåë ëþáîìóä-
ðèÿ
», на то, что человек (в данном случае — князь-страстотерпец) при жизни достиг высокой степени совершенства в смирении, послушании, кротости. Древнерусская культура глубоко усвоила христианский средневековый идеал подвижничества, который выразился в так называемой аскетической эстетике. Последняя противопоставляла все материальное, земное и плотское духовному. Монах уходит от мира и проповедует воздержание, умиряя свои страсти, и умерщвляет тело посредством различных лишений и само- истязаний. Сточки зрения современного человека, здесь нет ничего эстетически ценного. Однако логика раннесредневековых агиографов составителей житийных повестей, жизнеописаний святых) была иной. Так, например, создатель Жития Симеона Столпника», увлекаясь крайностями монашеской аскезы, утверждает своеобразную эстетику отрицания, суть которой заключается в выдвижении на первый план безобразного и отвратительного. Писатель сравнивает червей, поедающих плоть подвижника, с драгоценными жемчужинами, гной аскета — с позолотой. От тела Симеона
— эти подробности становятся объектом специфического наслаждения, любования и созерцания. Понять подобную философию прекрасного современный человек может только в том случае, если попытается адекватно раскрыть ее нравственно-религиозный смысл. Разгадка — в первоисточнике, евангельском наставлении Иисуса Христа о фарисеях. Фарисеи (представители иудейской секты) приписывали себе исключительную святость, презирали нечистых людей (в том числе сборщиков налогов мытарей. В христианской средневековой литературе эти гордецы и обманщики стали олицетворением порочной человеческой натуры они лишь на словах благочестивы, но подлинная их сущность в рабской зависимости от материальных благ мира сего, в поклонении ложным кумирам. Христос упрекает фарисеев Все же дела свои делают стем, чтобы видели их люди, сравнивая нечестивцев с окрашенными гробами, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты»
19
Для христианского аскета вся мирская жизнь стала окрашенным гробом, в котором люди уже при жизни погибают от пороков и пресыщения плоти. Чем красивее и заманчивее внешность грешника, тем ужаснее его внутренняя сущность. И наоборот, отвратительная сторона земного умирания плоти (монахи его бренная телесная оболочка имеете с именем умирают для мира) становится символом внутреннего совершенства. Такой символизм, построенный на контрасте знака и обозначаемого, типичен для средневекового мышления. Парадоксальная логика очень созвучна настроениям человека, который ищет спасения души, отвергая земные удовольствия. В этом кроется объяснение абсурдного поведения юродивых, которые возвращались в мир для того, чтобы обличать его. Своими поступками они демонстрируют презрение к общепризнанным нормам морали. Юродивый ест в пост мясо, танцует с блудницами. Его поведение кажется нелепым, нона самом деле оно исполнено глубокого смысла. Московский юродивый XVI в. Василий Блаженный, проходя по улицам, бросал камни в углы тех домов, в которых молились, и целовал углы тех домов, в которых предавались разврату, пили вино и пели бесстыдные песни. Свои действия он истолковывал следующим образом от благочестивых людей следует отгонять бесов, а целование углов — приветствие ангелам, покидающим скверное жилище. Однако крайности эстетики отрицания не вступали в противоречие с обыденной жизнью. Одно дело — идеал, совсем другое — нормы поведения. Каким образом открывается идеал Следует ли стремиться к нему На эти вопросы древние книжники отвечали, руководствуясь заповедями Священного Писания. Христианское учение о человеке противопоставляет тело плоти Сеющий вплоть свою от плоти пожнет тление, а сеющий в дух отдуха пожнет жизнь вечную»
20
Древнерусские писатели, воспитанные на святоотеческой учительной литературе, хорошо понимали, что грех имеет нематериальную, но духовную природу сатанинское начало реализуется в действии злых духов. Говоря о высоком достоинстве человека, они определяли его как меру вещей. Следовательно, не только разумная часть и высший элемент человеческого естества — дух (pnevma), но и само тело с присущими ему целесообразностью и красотой пропорций получили место в иерархии духовных ценностей. Прекрасное — материальное и видимое — содержит информацию о красоте абсолютной — духовной. Эта концепция оказалась естественным органическим элементом христианской системы этико-эс- тетических представлений. Свое обоснование она получила еще у Псев- до-Дионисия Ареопагита. Естественной причиной множества благ и прекрасных видимых и невидимых творений стали «единое-благое-и- прекрасное. В. В. Бычков на основе текстов Псевдо-Дионисия Ареопагита устанавливает следующую иерархию прекрасного в русской духовной культуре. Абсолютная Божественная красота. Образец, причина всего сущего, источник целесообразности и гармонии
2. Красота небесных существ.
3. Красота явлений материального мира, все видимое и телесное. Итак, земная красота служила в средневековой эстетике символом красоты духовной. Следовательно, все сверхчувственное могло получить материальное выражение в символах и даже в наивно-натурали- стических (неподобных) образах. ЧЕЛОВЕК Семья была средоточием жизни человека Древней Руси. Обширная и детально проработанная терминология родственных отношений одно из лучших тому подтверждений. К сожалению, письменные источники весьма скупо освещают эту сторону духовной жизни наших предков. Однако даже косвенные данные позволяют сделать достаточно любопытные выводы. Судя по всему, наиболее значимыми считались связи, во-первых, между братьями и, во-вторых, между родителями и детьми. Глубина родовой памяти редко когда выходила за рамки этих двух поколений родственников. Недаром существительные
1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 34
«
áðàò
», «
áðàòüÿ
» чаще всех других слов употребляются летописцами. Так, в Повести временных лет они встречаются 219 раз (те. в среднем 4,6 упоминания на каждую тысячу слов текста для сравнения самое употребимое в Повести существительное «
ëåòî
» — встречено 412 раздает упоминаний на каждую 1000 слова следующее по частоте употребления —
«
ñûí
» — встречено 172 раза соответственно 3,7 упоминания. Вообще же дети мало занимали летописца. Слова, обозначающие подрастающее поколение («
îòðîê
», «
äåòÿ
», «
÷àäî
»), встречаются в Повести временных лет в десять раз реже, чем существительные, относящиеся ко взрослым мужчинам. Мужская родственная терминология составляет чуть меньше трети всего комплекса летописных существительных, притом, что вообще родственная лексика дает 39,4% от всех существительных, употребленных летописцем. Следует также отметить, что старшее поколение (отец — мать муж — жена) занимает в летописи подчиненное положение по сравнению с младшим (сын
— дочь братья — сестры дети — чада 353 и 481 упоминание соответственно. Причем проблема отцов и детей в русском средневековье принимала вид проблемы сыновей и родителей отношения между сыновьями, с одной стороны, и родителями (отец, мать с другой, дают 355 упоминаний. Приблизительно те же тенденции удается проследить и на материале восточнославянской антропонимики, при анализе собственных имен, которые носили люди в Древней Руси. К их числу относятся личные имена, прозвища, клички, отчества и фамилии.
258
Личные имена — это имена, которые присваиваются людям при рождении и под которыми они известны в обществе. В древней Руси различались канонические и неканонические имена. Каноническое имя — истинное, настоящее имя человека, закрепленное традициями христианской религии. В отечественных источниках к числу канонических обычно относятся православные имена, взятые из церковного календаря, где имена канонизированных святых перечислены по месяцами дням их памяти (так называемые календарные, или агиографические, имена. На ранних стадиях развития феодального общества каноническими были, как правило, только крестные (крестильные, церковные, монашеские (иноческие) и схимнические имена. Крестное имя давалось человеку при крещении. Оно обычно выбиралось священником из церковного календаря в соответствии с именем святого, память которого праздновалась вдень рождения или крещения человека. Встречаются и иные мотивы присвоения человеку того или иного имени. Крестильное имя в ранних источниках упоминается редко, обычно лишь в сообщениях о смерти данного лица или в текстах, написанных после его кончины. Возможно, это было связано с суеверными представлениями о необходимости скрывать подлинное имя, связывавшее человека с небесным покровителем, патроном, ангелом- хранителем, чтобы уберечь его носителя от порчи, сглаза. В Древней Руси было популярно обозначать крестильные имена и отчества заказчиков икон, произведений мелкой пластики и ювелирных изделий, владельцев вислых печатей (вплоть до XV в) путем изображения на этих предметах святых, имеющих непосредственное отношение к семейному патронату (тезоименитых, скажем, владельцу или заказчику, либо его отцу и т. п. Благодаря изображениям патрональных святых при сопоставлении их сданными генеалогии могут быть восстановлены крестильные имена и отчества владельцев древнерусских печатей и атрибутированы многие художественные произведения Древней Руси. Косвенным основанием для восстановления крестильного имени князя может явиться свидетельство о строительстве церкви или монастыря, поскольку в княжеской среде существовал обычай сооружать церковные постройки во имя своих святых патронов. Так, строительство князем Всеволодом Ярославичем церкви св. Андрея, при котором его дочерью Янькой был основан монастырь, рассматривается В.Л.
Яниным как косвенное подтверждение принадлежности этому князю крестильного имени Андрей. А сообщение Повести временных лет под 882 го сооружении на могиле Аскольда церкови св. Николы дало основание некоторым ученым предположить, что Аскольд был христианином и носил крестильное имя Никола. По аналогичным причинам Ярославу Мудрому приписывается основание Юрьева, или Георгиевского, монастыря в трех верстах от Новгорода.
259
Яниным как косвенное подтверждение принадлежности этому князю крестильного имени Андрей. А сообщение Повести временных лет под 882 го сооружении на могиле Аскольда церкови св. Николы дало основание некоторым ученым предположить, что Аскольд был христианином и носил крестильное имя Никола. По аналогичным причинам Ярославу Мудрому приписывается основание Юрьева, или Георгиевского, монастыря в трех верстах от Новгорода.
259
Важно подчеркнуть, что на Руси существовал обычай давать детям имена (как языческие, таки крестильные) в честь деда или бабки, что подчеркивало (особенно до появления фамилий) принадлежность к данному роду. Исходя из этого обычая, В. А. Кучкин предположил, что сестру Владимира Мономаха звали не Екатериной, как записано в Лаврентьевской летописи, а Ириной (чтение, сохранившееся в Ипатьевской летописи. Свой выбор исследователь обосновал тем, что имя дочери Владимира Всеволодовича скорее всего повторяло крестильное имя матери Всеволода — княгини Ирины, второй жены Ярослава Мудрого. Иногда у членов одного рода прослеживается определенная связь между традиционными для дайной семьи языческими и крестильными именами. Так, например, для черниговских князей характерно сочетание чрезвычайно редкого для княжеской среды христианского имени Никола (св. Николай Мирликийский почитался на Руси чуть ли наравне с Христом) с языческим именем Святослав. До второй половины XV в. крестильные имена в подавляющем большинстве случаев удается установить только для представителей феодальной верхушки — князей, членов их семей и бояр. Основная масса населения того времени — крестьяне, ремесленники, торговцы обычно предпочитала некалендарные, языческие имена. Следовательно, упоминание в источнике крестильного имени (или, наоборот, его отсутствие — хотя и с меньшим основанием) может рассматриваться как признак, косвенно указывающий на социальную принадлежность человека, Монашеское имя было вторым каноническим именем, которое получал человек при постриге в монахи. Оно заменяло его прежнее мирское имя. Обычно постригаемый получал имя того святого, память которого отмечалась вдень пострижения, либо календарное имя, которое начиналось на туже букву, что и мирское имя монаха или монахини. Так, Новгородская I летопись упоминает боярина
Прокшу Малышевица, принявшего при пострижении имя Порфирий, инока Варлаама, в миру боярина Вячеслава Прокшинича, нов- городца Михалко, который постригся под именем Митрофана, и др. С хим ни чес кое имя давалось монаху при третьем крещении (принятии большой схимы) вместо его монашеского имени. Оно давалось также московским царями боярам, многие из которых по традиции принимали схиму перед смертью (что обеспечивало им причисление к ангельскому чину. Часто схимникам, а иногда и монахам давали раритетные календарные имена, редко употреблявшиеся в миру в качестве крестильных (Сакердон, Мелхиседек, Акеп- сий; Синклитикия, Голиндуха, Христодула и т. п. Такие имена также можно рассматривать как дополнительное основание для определения социального положения их носителей. Стечением времени канонические имена постепенно вытеснили в
260
Прокшу Малышевица, принявшего при пострижении имя Порфирий, инока Варлаама, в миру боярина Вячеслава Прокшинича, нов- городца Михалко, который постригся под именем Митрофана, и др. С хим ни чес кое имя давалось монаху при третьем крещении (принятии большой схимы) вместо его монашеского имени. Оно давалось также московским царями боярам, многие из которых по традиции принимали схиму перед смертью (что обеспечивало им причисление к ангельскому чину. Часто схимникам, а иногда и монахам давали раритетные календарные имена, редко употреблявшиеся в миру в качестве крестильных (Сакердон, Мелхиседек, Акеп- сий; Синклитикия, Голиндуха, Христодула и т. п. Такие имена также можно рассматривать как дополнительное основание для определения социального положения их носителей. Стечением времени канонические имена постепенно вытеснили в
260
быту неканонические и стали употребляться как единственное имя человека. При этом они зачастую принимали неканоническую форму в произношении и написании. В тоже время целый ряд языческих, некалендарных имен светских и религиозных деятелей русского средневековья, канонизированных православной церковью, перешел в разряд имен календарных (например, Глеб, Борис, Владимир, Ольга и др. Использование их в качестве имен канонических могло иметь место только после канонизации данного святого. В некоторых случаях каноническое имя давало представление о вероисповедании его носителя, так как многие календарные имена православной, католической и протестантской христианских церквей отличаются друг от друга по форме, а дни памяти одних и тех же святых зачастую отмечаются у них в разные дни. Неканоническое (мирское) имя обычно не было связано с религиозными традициями. Оно являлось вторым, необязательным именем светского человека. В Древней Руси мирское имя, как правило, выполняло функцию основного имени, поскольку было более известными употребительным, чем крестное имя. Сначала — это некалендарное, дохристианское имя, несвязанное с именем какого-либо святого. Оно, как правило, имело внутренний смысли должно было наделить своего носителя какими-то полезными в жизни качествами. Позднее в том же качестве наряду с языческими начинают употребляться христианские имена, обычно в их народной, разговорной, неканонической форме, например, Микола и Микула вместо канонической формы Николай, Микита вместо Никита, Гюрги вместо Георгий, Нефед вместо Мефодий, Нерон вместо Мирон, Уполон вместо Аполлон,
Федосия вместо Феодосия, Офимия вместо Евфимия, Овдокия или Авдотья вместо Евдокия и т. п. Особенно активно замена языческих имен христианскими протекала в княжеской и боярской среде. Часто в источниках употребляются уменьшительные или пренеб- режительно-уничижительные
(пежоративные) формы неканонических имен. Восстановить по ним полную форму имени довольно сложно. Особенно трудно это сделать, когда речь идет об омофонических совпадающих в произношении и написании) формах различных имен. В таких случаях неполное (элипсированное) имя может соответствовать двум или нескольким полным. Например, имя Елька могло быть образовано как от имени Елисей, таки от имени Елпидифор, или
Елизар, а может быть, и от некалендарного имени Ель Зинька — от имени Зиновий или Зенон сокращенное Алеша могло соответствовать и Алексею, и Александру Митька — Дмитрию и Никите и т. п. В тоже время в источнике могут встречаться различные вариантные формы одного имени (аллонимы). Скажем, такие имена, как Стехно,
Стенша, Степша, являются неканоническими вариантными формами одного имени — Степан. Прозвища, в отличие от имен, всегда отражают нежелательные, ареальные свойства и качества, территориальное или этническое происхождение, место проживания их носителей и обозначают, таким образом, особый смысл, который имели эти свойства и качества для окружающих. Прозвища могли даваться людям в разные периоды их жизни и были известны довольно ограниченному кругу людей. Прозвища следует отличать от языческих древнерусских имен. Однако такое различие не всегда просто установить. Это связано, в частности, с обычаем давать детям имена, образованные от этнонимов, названий животных, растений, тканей и других предметов, защитные имена. Судя по всему, о таких именах-прозвищах писал вначале в. английский путешественник Ричард Джемс в своем словаре- дневнике
«(Прозвишше), прозвище, даваемое матерью наряду с крестным именем, и этим именем они русские обычно и называются».
Многие из таких имен звучат оскорбительно и поэтому могут восприниматься современными людьми как прозвища. Например, даже среди дворян XVI в. встречаются имена Чудим, Козарин, Русин, Черемисин, Кобыла, Шевляга (Кляча, Жеребец, Кошка, Козел, Зверь, Корова, Дятел, Трава, Осока, Редька, Жито, Капуста, Бархат, Аксамит, Изма- рагд, Лопата, Чобот, Ветошка, Невежа, Неустрой, Нехороший, Злоба, Незван, Нелюб, Тать и даже Возгривая (Сопливая) Рожа и др. Многие из подобных прозвищных имен существовали в отдельных семьях на протяжении нескольких поколений, подчеркивая тем самым принадлежность человека к данному роду. Они часто использовались в официальных документах наряду с некалендарными именами. Важной уточняющей частью имени человека на Руси было и остается отчество (патронимическое прозвище, обычно употребляемое вместе с личными именами и образованное от имени отца. Отчество прямо указывало на происхождение и родственные связи данного лица. Наряду с традиционными для данной семьи именами оно было одним из наиболее важных внешних показателей принадлежности человека к тому или иному роду (во всяком случае, до появления фамилий. В тоже время в старину на Руси отчество косвенно указывало и на социальную принадлежность человека, поскольку считалось почетным наименованием. Если представители высшей феодальной аристократии именовались так называемым полным отчеством, оканчивающимся на -
âè÷
, то средние сословия пользовались менее почетными формами патронимических прозвищ — полу отчествами, оканчивающимися на -
îâ
, -
åâ
, -
èí
, а низшие вообще обходились без отчеств. Имена, отчества и прозвища были известны с древнейших времен, фамилии же появились на Руси довольно поздно. Фамилии это наследуемые официальные наименования, указывающие на принадлежность человека к определенной семье. Как мы уже отмечали, на протяжении нескольких веков родовая память на Руси вполне обходилась двумя поколениями родственников отцами и детьми. Это находило отражение в неосознаваемой автором источника повышенной по сравнению с другими терминами родства) частоте упоминаний братьев, с одной стороны, отцов и матерей — с другой. Подтверждается это и тем, что именование человека с отцовским прозвищем в качестве родового считалось вполне достаточным, а потому так называемые дедичества (личные прозвища, образованные от имени деда) употреблялись исключительно редко. Теперь же (видимо, с развитием частного землевладения) потребовалось более глубокое родословие, фиксировавшееся в родовых прозвищах, общих для всех членов семьи. Они появились лишь в XV-XVI вв., да и то вначале только у феодалов. Особо следует остановиться на женских неканонических именах. Они ним почти неизвестны. Уже одно это — важный показатель отношения к женщине в Древней Руси. Есть даже ряд имен, которые невозможно однозначно отнести к числу женских или мужских. В частности, речь идет об именах Гостята, встреченном в новгородской берестяной грамоте XIV в. (№ 9); Дядята (автор граффито № 8 в новгородской Софии, Омросия (автор новгородской берестяной грамоты, перв. пол. XIV в) и др. Если это женские имена, то мы получаем неоспоримое свидетельство довольно высокого уровня образованности древнерусских женщин и их борьбы за свои права (упоминавшаяся новгородская берестяная грамота № 9). Положение женщины. Женщины редко упоминаются в летописных источниках. Например, в Повести временных лет сообщений, связанных с представительницами прекрасного пола, в пять раз меньше, чем мужских. Женщины рассматриваются летописцем преимущественно как предикат мужчины (впрочем, как и дети. Именно поэтому на Руси до замужества девицу часто называли по отцу, ноне в виде отчества, а в притяжательной форме «
Âîëîäèìåðÿÿ
», а после вступления в брак — по мужу (в такой же, как ив первом случае, «посессив- ной, владельческой форме ср. оборот мужняя женат. е. принадлежащая мужу. Едва лине единственным исключением из правила стало упоминание жены князя Игоря Новгород-Северского в Слове о полку Игореве» —
ßðîñëàâíà
. Кстати, это послужило А. А. Зимину одним из аргументов для обоснования поздней датировки Слова. Весьма красноречиво говорит о положении женщины в семье цитата из
«
ìèðñêèõ ïðèò÷
», приведенная Даниилом Заточником (XIII в Деспотические порядки, получившие широкое распространение в древнерусском обществе, не обошли стороной и семью. Глава семейства, муж, был холопом по отношению к государю, но государем в собственном доме. Все домочадцы, но говоря уже о слугах и холопах в прямом смысле слона, находились и его полном подчинении. Прежде всего, это относилось к женской половине дома. Считается, что в древней Руси до замужества девушка из родовитой семьи, как правило, не имела права выходить за пределы родительской усадьбы. Мужа ей подыскивали родители, и до свадьбы она его обычно не видела. После свадьбы ее новым хозяином становился супруга иногда в частности, в случае его малолетства — такое случалось часто) и тесть. Выходить за пределы нового дома, не исключая посещения церкви, женщина могла лишь с разрешения мужа. Только под его контролем и сего разрешения она могла с кем-либо знакомиться, нести разговоры с посторонними, причем содержание этих разговоров также контролировалось. Даже у себя дома женщина не имела права тайно от мужа есть или пить, дарить кому бы тони было подарки либо получать их. В российских крестьянских семьях доля женского труда всегда была необычайно велика. Часто женщине приходилось браться даже за соху. При этом особенно широко использовался труд невесток, чье положение в семье было особенно тяжелым. В обязанности супруга и отца входило поучение домашних, состоявшее в систематических побоях, которым должны были подвергаться дети и жена. Считалось, что человек, не бьющий жену, «
äîì
ñâîé íå ñòðîèò
» и «
î ñâîåé äóøå íå ðàäååò
», и будет «
ïîãóáëåí
» и «
â
ñåì âåêå è â áóäóùåì
». Лишь в XVI в. общество попыталось как-то защитить женщину, ограничить произвол мужа. Так, Домострой советовал бить жену «
íå ïåðåä ëþäüìè, íàåäèíå ïîó÷èòü
» и «
íèêàêî æå
íå ãíåâàòèñÿ
» при этом. Рекомендовалось «
ïî âñÿêó âèíó
» [из-за мелочей. Такие ограничения приходилось вводить хотя бы в рекомендательном порядке, поскольку в обыденной жизни, видимо, мужья не особенно стеснялись в средствах при объяснении с женами. Недаром тут же пояснялось, что утех, кто
264 Вот почему давался совет избивать жену не за каждую, а лишь за серьезную провинность, и нечем и как попало, а
Федосия вместо Феодосия, Офимия вместо Евфимия, Овдокия или Авдотья вместо Евдокия и т. п. Особенно активно замена языческих имен христианскими протекала в княжеской и боярской среде. Часто в источниках употребляются уменьшительные или пренеб- режительно-уничижительные
(пежоративные) формы неканонических имен. Восстановить по ним полную форму имени довольно сложно. Особенно трудно это сделать, когда речь идет об омофонических совпадающих в произношении и написании) формах различных имен. В таких случаях неполное (элипсированное) имя может соответствовать двум или нескольким полным. Например, имя Елька могло быть образовано как от имени Елисей, таки от имени Елпидифор, или
Елизар, а может быть, и от некалендарного имени Ель Зинька — от имени Зиновий или Зенон сокращенное Алеша могло соответствовать и Алексею, и Александру Митька — Дмитрию и Никите и т. п. В тоже время в источнике могут встречаться различные вариантные формы одного имени (аллонимы). Скажем, такие имена, как Стехно,
Стенша, Степша, являются неканоническими вариантными формами одного имени — Степан. Прозвища, в отличие от имен, всегда отражают нежелательные, ареальные свойства и качества, территориальное или этническое происхождение, место проживания их носителей и обозначают, таким образом, особый смысл, который имели эти свойства и качества для окружающих. Прозвища могли даваться людям в разные периоды их жизни и были известны довольно ограниченному кругу людей. Прозвища следует отличать от языческих древнерусских имен. Однако такое различие не всегда просто установить. Это связано, в частности, с обычаем давать детям имена, образованные от этнонимов, названий животных, растений, тканей и других предметов, защитные имена. Судя по всему, о таких именах-прозвищах писал вначале в. английский путешественник Ричард Джемс в своем словаре- дневнике
«(Прозвишше), прозвище, даваемое матерью наряду с крестным именем, и этим именем они русские обычно и называются».
Многие из таких имен звучат оскорбительно и поэтому могут восприниматься современными людьми как прозвища. Например, даже среди дворян XVI в. встречаются имена Чудим, Козарин, Русин, Черемисин, Кобыла, Шевляга (Кляча, Жеребец, Кошка, Козел, Зверь, Корова, Дятел, Трава, Осока, Редька, Жито, Капуста, Бархат, Аксамит, Изма- рагд, Лопата, Чобот, Ветошка, Невежа, Неустрой, Нехороший, Злоба, Незван, Нелюб, Тать и даже Возгривая (Сопливая) Рожа и др. Многие из подобных прозвищных имен существовали в отдельных семьях на протяжении нескольких поколений, подчеркивая тем самым принадлежность человека к данному роду. Они часто использовались в официальных документах наряду с некалендарными именами. Важной уточняющей частью имени человека на Руси было и остается отчество (патронимическое прозвище, обычно употребляемое вместе с личными именами и образованное от имени отца. Отчество прямо указывало на происхождение и родственные связи данного лица. Наряду с традиционными для данной семьи именами оно было одним из наиболее важных внешних показателей принадлежности человека к тому или иному роду (во всяком случае, до появления фамилий. В тоже время в старину на Руси отчество косвенно указывало и на социальную принадлежность человека, поскольку считалось почетным наименованием. Если представители высшей феодальной аристократии именовались так называемым полным отчеством, оканчивающимся на -
âè÷
, то средние сословия пользовались менее почетными формами патронимических прозвищ — полу отчествами, оканчивающимися на -
îâ
, -
åâ
, -
èí
, а низшие вообще обходились без отчеств. Имена, отчества и прозвища были известны с древнейших времен, фамилии же появились на Руси довольно поздно. Фамилии это наследуемые официальные наименования, указывающие на принадлежность человека к определенной семье. Как мы уже отмечали, на протяжении нескольких веков родовая память на Руси вполне обходилась двумя поколениями родственников отцами и детьми. Это находило отражение в неосознаваемой автором источника повышенной по сравнению с другими терминами родства) частоте упоминаний братьев, с одной стороны, отцов и матерей — с другой. Подтверждается это и тем, что именование человека с отцовским прозвищем в качестве родового считалось вполне достаточным, а потому так называемые дедичества (личные прозвища, образованные от имени деда) употреблялись исключительно редко. Теперь же (видимо, с развитием частного землевладения) потребовалось более глубокое родословие, фиксировавшееся в родовых прозвищах, общих для всех членов семьи. Они появились лишь в XV-XVI вв., да и то вначале только у феодалов. Особо следует остановиться на женских неканонических именах. Они ним почти неизвестны. Уже одно это — важный показатель отношения к женщине в Древней Руси. Есть даже ряд имен, которые невозможно однозначно отнести к числу женских или мужских. В частности, речь идет об именах Гостята, встреченном в новгородской берестяной грамоте XIV в. (№ 9); Дядята (автор граффито № 8 в новгородской Софии, Омросия (автор новгородской берестяной грамоты, перв. пол. XIV в) и др. Если это женские имена, то мы получаем неоспоримое свидетельство довольно высокого уровня образованности древнерусских женщин и их борьбы за свои права (упоминавшаяся новгородская берестяная грамота № 9). Положение женщины. Женщины редко упоминаются в летописных источниках. Например, в Повести временных лет сообщений, связанных с представительницами прекрасного пола, в пять раз меньше, чем мужских. Женщины рассматриваются летописцем преимущественно как предикат мужчины (впрочем, как и дети. Именно поэтому на Руси до замужества девицу часто называли по отцу, ноне в виде отчества, а в притяжательной форме «
Âîëîäèìåðÿÿ
», а после вступления в брак — по мужу (в такой же, как ив первом случае, «посессив- ной, владельческой форме ср. оборот мужняя женат. е. принадлежащая мужу. Едва лине единственным исключением из правила стало упоминание жены князя Игоря Новгород-Северского в Слове о полку Игореве» —
ßðîñëàâíà
. Кстати, это послужило А. А. Зимину одним из аргументов для обоснования поздней датировки Слова. Весьма красноречиво говорит о положении женщины в семье цитата из
«
ìèðñêèõ ïðèò÷
», приведенная Даниилом Заточником (XIII в Деспотические порядки, получившие широкое распространение в древнерусском обществе, не обошли стороной и семью. Глава семейства, муж, был холопом по отношению к государю, но государем в собственном доме. Все домочадцы, но говоря уже о слугах и холопах в прямом смысле слона, находились и его полном подчинении. Прежде всего, это относилось к женской половине дома. Считается, что в древней Руси до замужества девушка из родовитой семьи, как правило, не имела права выходить за пределы родительской усадьбы. Мужа ей подыскивали родители, и до свадьбы она его обычно не видела. После свадьбы ее новым хозяином становился супруга иногда в частности, в случае его малолетства — такое случалось часто) и тесть. Выходить за пределы нового дома, не исключая посещения церкви, женщина могла лишь с разрешения мужа. Только под его контролем и сего разрешения она могла с кем-либо знакомиться, нести разговоры с посторонними, причем содержание этих разговоров также контролировалось. Даже у себя дома женщина не имела права тайно от мужа есть или пить, дарить кому бы тони было подарки либо получать их. В российских крестьянских семьях доля женского труда всегда была необычайно велика. Часто женщине приходилось браться даже за соху. При этом особенно широко использовался труд невесток, чье положение в семье было особенно тяжелым. В обязанности супруга и отца входило поучение домашних, состоявшее в систематических побоях, которым должны были подвергаться дети и жена. Считалось, что человек, не бьющий жену, «
äîì
ñâîé íå ñòðîèò
» и «
î ñâîåé äóøå íå ðàäååò
», и будет «
ïîãóáëåí
» и «
â
ñåì âåêå è â áóäóùåì
». Лишь в XVI в. общество попыталось как-то защитить женщину, ограничить произвол мужа. Так, Домострой советовал бить жену «
íå ïåðåä ëþäüìè, íàåäèíå ïîó÷èòü
» и «
íèêàêî æå
íå ãíåâàòèñÿ
» при этом. Рекомендовалось «
ïî âñÿêó âèíó
» [из-за мелочей. Такие ограничения приходилось вводить хотя бы в рекомендательном порядке, поскольку в обыденной жизни, видимо, мужья не особенно стеснялись в средствах при объяснении с женами. Недаром тут же пояснялось, что утех, кто
264 Вот почему давался совет избивать жену не за каждую, а лишь за серьезную провинность, и нечем и как попало, а
В тоже время следует отметить, что в домонгольской Руси женщина обладала целым радом прав. Она могла стать наследницей имущества отца (до выхода замуж. Самые высокие штрафы платились виновными в изнасиловании) и оскорблении женщин
«
ñðàìíûìè ñëîâàìè
». Рабыня, жившая с господином как жена, становилась свободной после смерти хозяина. Появление подобных правовых норм в древнерусском законодательстве свидетельствовало о достаточно широкой распространенности подобных случаев. Существование у влиятельных лиц целых гаремов фиксируется не только в дохристианской Руси (например, у Владимира Святославича), но ив гораздо более позднее время. Так, по свидетельству одного англичанина, кто-то из приближенных царя Алексея Михайловича отравил свою жену, поскольку она высказывала недовольство по поводу того, что ее супруг содержит дома множество любовниц. Вместе стем в некоторых случаях женщина, видимо, и сама могла стать настоящим деспотом в семье. Трудно, конечно, сказать, что повлияло на взгляды автора и редакторов популярных в Древней Руси Моления и Слова, приписываемых некоему Даниилу Заточнику,— детские впечатления об отношениях между отцом и матерью либо собственный горький семейный опыт, однако в этих произведениях женщина вовсе не выглядит столь беззащитной и неполноправной, как может представиться из вышеизложенного. Послушаем, что говорит Даниил. Неправда ли, предпочтение (пусть ив шутку) самого тяжелого ремесла — варки железа жизни со злой женой кое о чем говорит Однако настоящую свободу женщина обретала лишь после смерти мужа. Вдовы пользовались большим уважением в обществе. Кроме того, они становились полноправными хозяйками в доме. Фактически, с момента смерти супруга к ним переходила роль главы семейства, Вообще жена жене лежала вся ответственность заведение домашнего хозяйства, за воспитание детей младшего возраста. Мальчиков-под- ростков передавали потом на обучение и воспитание в ранний период, действительно дядькам по материнской линии —
óÿì
, считавшимся самыми близкими родственниками-мужчинами, поскольку проблема установления отцовства, видимо, не всегда могла быть решена. Родители и дети. Деспотические порядки, царившие в семье, не могли не сказаться и на положении в ней детей. Дух рабства, прикрытый ложной святостью патриархальных отношений НИ. Костома- ров, господствовал в отношениях между детьми и родителями в Древней Руси. Подчиненное положение ребенка и подростка и семье, пожалуй, лучше всего подтверждается тем, что в подавляющем большинстве термины, обозначавшие социально неравноправные слои населения, первоначально относились именно к младшим членам семьи, рода. Так, слово
«
ñðàìíûìè ñëîâàìè
». Рабыня, жившая с господином как жена, становилась свободной после смерти хозяина. Появление подобных правовых норм в древнерусском законодательстве свидетельствовало о достаточно широкой распространенности подобных случаев. Существование у влиятельных лиц целых гаремов фиксируется не только в дохристианской Руси (например, у Владимира Святославича), но ив гораздо более позднее время. Так, по свидетельству одного англичанина, кто-то из приближенных царя Алексея Михайловича отравил свою жену, поскольку она высказывала недовольство по поводу того, что ее супруг содержит дома множество любовниц. Вместе стем в некоторых случаях женщина, видимо, и сама могла стать настоящим деспотом в семье. Трудно, конечно, сказать, что повлияло на взгляды автора и редакторов популярных в Древней Руси Моления и Слова, приписываемых некоему Даниилу Заточнику,— детские впечатления об отношениях между отцом и матерью либо собственный горький семейный опыт, однако в этих произведениях женщина вовсе не выглядит столь беззащитной и неполноправной, как может представиться из вышеизложенного. Послушаем, что говорит Даниил. Неправда ли, предпочтение (пусть ив шутку) самого тяжелого ремесла — варки железа жизни со злой женой кое о чем говорит Однако настоящую свободу женщина обретала лишь после смерти мужа. Вдовы пользовались большим уважением в обществе. Кроме того, они становились полноправными хозяйками в доме. Фактически, с момента смерти супруга к ним переходила роль главы семейства, Вообще жена жене лежала вся ответственность заведение домашнего хозяйства, за воспитание детей младшего возраста. Мальчиков-под- ростков передавали потом на обучение и воспитание в ранний период, действительно дядькам по материнской линии —
óÿì
, считавшимся самыми близкими родственниками-мужчинами, поскольку проблема установления отцовства, видимо, не всегда могла быть решена. Родители и дети. Деспотические порядки, царившие в семье, не могли не сказаться и на положении в ней детей. Дух рабства, прикрытый ложной святостью патриархальных отношений НИ. Костома- ров, господствовал в отношениях между детьми и родителями в Древней Руси. Подчиненное положение ребенка и подростка и семье, пожалуй, лучше всего подтверждается тем, что в подавляющем большинстве термины, обозначавшие социально неравноправные слои населения, первоначально относились именно к младшим членам семьи, рода. Так, слово
1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 ... 34