Файл: torkunov_av01.doc

В этом анализе, в частности, важное место должен занять вопрос, насколько Россия заинтересована в сохранении соглашений и договоренностей, достигнутых с Западом, в том числе и прежде всего с США, в области контроля над вооружениями, в сохранении и развитии элементов сотрудничества с Соединенными Штатами и другими государствами - членами НАТО, нацеленного на борьбу с терроризмом, организованной преступностью, наркобизнесом и преодоление других «нетрадиционных» угроз, а также - в перспективе - на стабилизацию социально-экономического и политического положения в новых независимых государствах, возникших на развалинах СССР.

После начала операции НАТО против режима Милошевича в российской политической и академической элитах распространилось представление, будто эта операция ликвидировала саму основу конструктивного сотрудничества России с Западом, в первую очередь с США, заставила отложить на неопределенное время решение всего комплекса проблем поддержания и укрепления безопасности. Такая постановка вопроса не учитывает, что развитие сотрудничества в этой сфере в 90-е годы было не только и не столько результатом политических симпатий российской и западных элит друг к другу (если таковые вообще имели место), сколько результатом прагматических подходов, осознания того, что совместные решения проблем безопасности, по крайней мере, поиски таких решений отвечают интересам как России, так и Запада, в том числе США. Операция НАТО против режима Милошевича не отменила необходимости решения этих проблем. Война на Балканах, например, не снизила заинтересованности России в установлении дополнительных ограничений на американские стратегические вооружения, адаптации Договора по ПРО, соответствующей российским интересам и учитывающей американские тревоги, и т.д. Скорее, в новой стратегической обстановке эта заинтересованность возрастает.

В условиях сложившегося в 90-е годы соотношения экономических и военных потенциалов на мировой арене, необходимости трудного и длительного реформирования российских вооруженных сил, зависимости экономики России от ведущих держав Запада, отсутствия у России реальных союзников и в силу других известных обстоятельств разрыв отношений России с США, в том числе в военно-политической области, обернулся бы для нас неизмеримо большими издержками, чем для наших западных партнеров.

Возобновление военно-политической и идеологической конфронтации с Западом приведет к изоляции России на мировой арене, что, в свою очередь, неизбежно вызовет переход к так называемым мобилизационным моделям экономики. Реализация последних невозможна без установления в стране авторитарного режима, который попытается внеэкономическими методами перераспределить ресурсы в пользу ВПК. Это, как показывают исследования общественного мнения, не соответствует массовым ожиданиям и предпочтениям, а потому способно лишь обострить социально-политическую обстановку в стране, привести к неясным в подробностях, но, скорее всего, тяжелым последствиями. Последние события свидетельствуют, что левая (но и не только левая) оппозиция и часть военных кругов сознательно провоцируют обострение отношений с Западом, желая усилить свои позиции и в конечном счете прийти к власти в условиях нарастания экономических трудностей и сопряженной с ними внутренней нестабильности в стране. Но это никоим образом не отвечает ни задаче сохранения российской государственности, ни задаче продолжения демократических преобразований.

Все это свидетельствует о необходимости продолжения диалога с Западом, прежде всего с США, по вопросам безопасности, сохранения накопленного потенциала договоренностей и соглашений в этой области, развития сотрудничества в тех сферах, где это соответствует интересам безопасности Российской Федерации. Для дальнейшего анализа требуется определить эти интересы более детально.

В самом общем виде интересы безопасности России распадаются на две основные группы. Прежде всего, необходимо обеспечить условия для длительного периода спокойного, мирного развития страны. Для этого важно не допустить соскальзывания к конфронтации с ведущими государствами Запада и их военно-политическими объединениями, возобновления гонки вооружений, которую Россия не выдержит по экономическим причинам. В настоящее время вероятность такой конфронтации может вытекать прежде всего из непродуманных, эмоционально мотивированных действий России на мировой арене. И самое главное: без длительного мирного периода в отношениях с Западом Россия не сможет решить две ключевые проблемы своей безопасности: во-первых, выйти из экономического кризиса и начать модернизацию экономики; во-вторых, осуществить кардинальную реформу своих вооруженных сил, привести их в соответствие с требованиями XXIв.

Следующая группа российских интересов безопасности вытекает из необходимости обеспечить стабильное, дружественное или, по крайней мере, нейтральное международное окружение в непосредственной близости к нашим границам, устранить там источники конфликтов и напряженности, которые так или иначе распространяются на российскую территорию, не допустить укрепления в приграничных, прежде всего новых независимых государствах антироссийских сил. В свете начавшегося расширения НАТО особую значимость приобретает, во-первых, создание и развитие международно-правовых механизмов, ограничивающих возможности наращивания вооруженных сил и вооружений стран - членов альянса, в том числе и прежде всего иностранных войск на территориях новых государств - членов НАТО; во-вторых, укрепление и развитие мер доверия и безопасности в зонах, прилегающих к западным российским границам или находящимся от них в непосредственной близости. При этом присоединение к такого рода механизмам, режимам и договоренностям прибалтийских государств приобретает для нас первостепенное значение, учитывая, что нынешняя реакция России на события на Балканах увеличила вероятность приглашения прибалтийских стран в НАТО.

Исключительно важным является то, что в 90-е годы закрепилась тенденция к демилитаризации отношений между развитыми индустриальными странами с устоявшимися демократическими режимами. Пока нет оснований говорить и о том, что военная сила будет играть серьезную роль в отношениях России с государствами Запада. Это обусловлено несколькими факторами.

Прежде всего, постоянно возрастает экономическая взаимозависимость современного мира, имеющая очень сложную структуру, уже соединившую в единое целое хозяйственные комплексы стран демократического и промышленно развитого Севера. В этих условиях страны Европы, Северной Америки и Япония являются, по сути, подсистемами единой экономической системы, соединенными финансовыми, торговыми и технологическими цепочками. Не случайно в последние двадцать лет важнейшую роль во взаимоотношениях этих государств играют усилия, направленные на решение экономических и финансовых проблем, обеспечение наиболее благоприятных условий хозяйственного развития. Не вызывает сомнений, что не только вооруженное столкновение, но даже сколько-нибудь серьезный политический конфликт между этими тремя важнейшими средоточиями экономической и военно-политической мощи может привести к крупномасштабным экономическим катастрофам, затрагивающим каждое из них..

Россия также включена в эту экономическую систему, хотя и весьма односторонним образом - она выступает как поставщик на мировые рынки энергетического и иного сырья. Видимо, нет необходимости говорить о том, что развитие российской экономики во многом, если не в решающей степени, зависит от экспорта сырья, прежде всего на европейские рынки. Такая ситуация может вызвать самые удрученные чувства у части российского населения и российских элит. Это понятно, поскольку массовое сознание в России унаследовало от прошлого определенное удовлетворение от причастности к сверхдержаве, чья военная мощь внушала опасение всему миру. Однако реальная практическая задача России состоит в том, чтобы наилучшим образом использовать сырьевые ресурсы для модернизации экономики.

Экономическая взаимозависимость дополняется ростом политического единства развитых демократических государств. Цивилизационной его основой служат общие либеральные ценности. Происходит постепенное приобщение к соответствующим ценностям и институтам новых стран и обществ. В практическом плане единство государств Евроатлантического региона нашло свое выражение в сохранении, а затем и расширении во второй половине 90-х годов Организации Североатлантического договора. В отличие от Организации Варшавского договора, исчезнувшей со стратегической карты мира сразу же после того, как рухнули коммунистические режимы в странах Восточной и Центральной Европы, НАТО не только сохранилась после окончания холодной войны, но и постепенно обретает новые функции и задачи, как военного, так и невоенного характера. Это вряд ли можно объяснить только бюрократической инерцией центрального аппарата Североатлантического союза.

В стратегическом и концептуальном плане решения мадридской сессии Совета Североатлантического союза, состоявшейся летом 1997 г., далеко выходят за рамки собственно приема в эту организацию нескольких новых членов из числа государств Центральной и Восточной Европы. Эти решения фактически подвели итог осмысления правящими кругами Запада новых реальностей, сложившихся после прекращения холодной войны. Они прежде всего подтвердили значение, которое в новых условиях страны Северной Америки и Европы придают сотрудничеству друг с другом и НАТО - как важнейшей несущей конструкции и основному механизму практического осуществления атлантической солидарности. С этой точкой зрения, начавшееся расширение НАТО выступает как один из центральных элементов долгосрочной стратегической линии Запада, основанной на императивах совместного поиска общей политики, направленной на решение возникающих проблем. Можно с уверенностью сказать: если бы после прекращения холодной войны исчез смысл существования НАТО, то никакого расширения этой организации не произошло бы.

После краха Советского Союза и возглавляемого им военно-политического блока НАТО выступает не столько как военная организация, в прошлом противостоявшая ОВД, но во все большей степени как механизм согласования политической и военной линий стран Атлантического региона. Этот механизм вырастает не только из необходимости защиты европейских государств или урегулирования тех или иных конкретных международных конфликтов. Он также порожден глубокой общностью их политической культуры, сходного видения мира и своего места в нем, единых либеральных ценностей, определяющих единство их политических систем. Иными словами, НАТО фактически трансформировалась из сугубо военного союза в один из центральных механизмов определения и реализации общих интересов государств Северной Америки и Европы, более того, атлантической цивилизации как таковой. В этом отношении расширение НАТО стало свидетельством того, что страны Центральной и Восточной Европы рассматриваются как составная часть этой цивилизации.

Зона демократических, промышленно развитых государств постепенно расширяется, вбирая в себя государства Центральной, Восточной и Южной Европы. Это сопровождается во многих случаях крупными сдвигами в цивилизационных и культурных моделях. Примером тому могут быть страны Южной Европы, где еще в середине XXв. доминировали традиционные ценности. В Испании, Италии и Португалии они базировались на глубоко внедренном в массовое сознание католицизме. К сегодняшнему дню все более широкое распространение в этой зоне получает светское видение мира и другие либеральные культурные парадигмы. Сложнее обстоит дело со странами Юго-Восточной Азии и Японией, которые включаются в экономическую и политическую систему Запада, сохраняя во многом свои традиционные культурные особенности.

И тем не менее там в растущей степени утверждается специфическая азиатская форма демократии, сочетающая политические институты и нормы, присущие любому демократическому обществу, с сохранением ориентации на такие преобладающие ценности, как семья, образование, социальная дисциплина и ответственность. «Азиатская демократия, - писал, например, посол Сингапура в России М. Хонг, - в данный момент является адаптацией либо президентской демократии по-американски, либо парламентской демократии образца британского Вестминстера, с определенными характерными чертами, например денежной политикой, влиянием законных интересов, таких как голосование в сельской местности или землевладение и так далее. В идеале демократия по-азиатски должна быть сочетанием политического плюрализма, свободных и справедливых выборов, экономического либерализма... а также социальной дисциплины и ответственности. В отличие от этого, на Западе вместо социальной дисциплины и ответственности большое внимание уделялось индивидуальным правам».

Таким образом, развитие событий в 90-е годы подтверждает тенденцию формирования обширной зоны экономически развитых и демократически ориентированных государств с близкими формами политической культуры, постепенно распространяющейся на все новые регионы Европы, Азии и Латинской Америки. Во взаимоотношениях государств этой зоны военная сила постепенно теряет свое значение не только ввиду единых демократических норм и принципов разрешения противоречий, но и в результате все более глубокой экономической взаимозависимости. Наряду с этим система международных отношений включает в себя, быть может, еще более обширные регионы, где господствуют традиционные нормы и механизмы межгосударственных отношений, ориентированных на широкое использование военной силы. Линии разграничения этих двух систем международных отношений весьма причудливы, в некоторых географических регионах, например на Балканах, они даже переплетаются.

Таким образом, в 90-е годы происходит новая трансформация роли и функций военной силы в мировой политике. Помимо сокращения географических ареалов ее традиционного применения идет изменение соотношения отдельных ее компонентов. Последнее связано прежде всего с серьезной и весьма противоречивой трансформацией роли ядерного оружия. Как уже отмечалось, со времени карибского кризиса начала 60-х годов ядерное оружие утвердилось не как средство ведения войны, а как инструмент сдерживания агрессии, прежде всего осуществляемой с использованием ядерного же оружия. Особое значение эта функция ядерного оружия приобрела в биполярной системе, в основе которой лежало непримиримое противостояние двух несовместимых социальных систем. Но если угроза такой агрессии исчезает, а политико-идеологическое противостояние ушло в прошлое, то и эта «сверхзадача» ядерного оружия также теряет свое значение.