Файл: Микросоциология семьи М.,1998.doc

Analysis, London, 1979.)

Феминистские теории, учитывая их внимание к социетальным факторам, скорее всего должны быть отнесены к радикальной социо­логии. Однако аксиоматическое восприятие реальности как проекции мужской картины мира и отсюда конвенциальное требование пере­стройки всего на женский лад заставляют учесть эту гендерно-инди­видную революционность и отнести феминизм к группе критической социологии (см. схему 2.2). Критически-наступательны и дух феминиз­ма столь силен, что отодвигает на второй план его объяснительную (с позиции индивида-женщины), интерпретационную функцию.

61

Схема 2.2. ОСНОВНЫЕ ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ К ИЗУЧЕНИЮ СЕМЬИ

СУБЪЕКТИВИСТСКИЙ ВЗГЛЯД ОБЪЕКТИВИСТСКИЙ ВЗГЛЯД

на социальную реальность

(Marie Osmond. Radical-Critical Theories // Handbook of Matriade and Family, P. 109)

Фамилистика, ставящая семью как институт в центр социально­го мира, альтернативна феминизму, сконцентрированному на тендер­ном конфликте и на таком разрешении его, когда женщины занима­ют положение мужчин. Отсюда «просемейная» (в смысле «за», а не «против») социология семьи должна располагаться среди объективи­стских (т.е. не «про-женских» или «про-мужских») теорий радикаль­но-преобразовательного плана (радикальный структурализм в схеме 2.1 или радикальная социология в схеме 2.2). Очевидная заостренность на конфликте института семьи с остальными институтами и государ­ством разрешается в фамилистической социологии через просемей­ную политику, устраняющую подчиненное положение семьи в обще­стве. Радикально-преобразовательный импульс тут не менее мощный, чем в феминистической теории. Однако отсутствие индивидно-ген­дерной субъективности в лоне самой теории подчеркивает объекти­вистский взгляд фамилизма, ориентацию на радикальное преобразо­вание социума.

Итак, с одной стороны, феминистическая социология эксплици­рует «одногендерную» интерпретацию социального мира и в идее рав­ноправия полов находит стимул к переподчинению, потенциально та-

62

ящему сохранение прежнего строя жизни. С другой стороны, фамили­стическая социология провозглашает вне-индивидный и вне-гендерный (не женский, не мужской) взгляд на устройство социума с его небла­гоприятными для личности, семьи и всего общества тенденциями. Социология семьи видит причины их в подчиненном положении семьи среди социальных институтов. Равноправие всех институтов в резуль­тате семейной политики общества (не только государства) означает ликвидацию ущемления интересов семьи и благодаря этому — интере­сов личности (женщин-мужчин, стариков-детей, больных-здоровых и т.д.), а также интересов самого общества.

Таким образом, фамилизм и феминизм как две альтернативные парадигмы предлагают два противоположных решения современной конфликтности социокультурных ролей женщины и мужчины. Фами­лизм предлагает равноправие институтов в качестве средства от нерес­понсивности личности и общества, личности — общества и семьи. Фе­минизм рекомендует борьбу женщин с миром, устроенным мужчина­ми для мужчин; с семьей, воспитывающей детей в духе неравноправия мужских и женских ролей; с асимметрией полов, искусственно конст­руируемой мужской культурой на основе якобы физиологической ан­дрогинности человеческого тела.

По-видимому, надежду на устранение противостояния феминизма и фамилизма можно обрести, если методологический анализ этих па­радигм обнаружит их различную теоретическую природу, принадлеж­ность к разнокачественным классам теорий. В классификации теоре­тических подходов к изучению семьи, предложенной американским специалистом по феминистской социологии Мэри Осмонд (на основе типологии Баррела и Моргана)⁷, феминизм относится к субъективист­ским теориям, а фамилизм — к объективистским. Оба подхода ориен­тированы на радикальное преобразование общества, но один сосредо­точен на перестройке отношений между социальными институтами, а другой — на перемене точки отсчета или опоры.

При субъективистском взгляде носители конвенционально оп­ределяемой специфики самих себя (женственность) объявляют эту специфичность одновременно существенной для объяснения устрой­ства мира и несущественной по отношению к другому полу, посколь­ку постулируется равенство полов. Важно, что декларируется спе­цифическая определенность и что в терминах этой специфики ин­терпретируется весь социум, но не ради интерпретаций, а для пре­вращения мужского центра отсчета в женский. При объективистс-

⁷ Osmond M. Radical-Critical Theories// Handbook of Marriage and the Family. P. 109. <-

63

ком взгляде (как бы «очищенном» от человеческой предметности и конкретности) в центре внимания находятся социальные институ­ты. Взаимоотношения между ними мыслятся без соотнесенности с какой-либо спецификой и уникальностью вовлеченных в эти инсти­туты индивидов. Эта отстраненность от всего нерелевантного (лич­ного, произвольного, корыстного, партийного и т.п.) также явно эксплицируется, для того чтобы особо отметить «объективный» ха­рактер происходящих изменений и принципиальную возможность преобразований.

И субъективисты и объективисты, тем не менее, нуждаются в при­менении аналитических методов интерпретационной социологии. Эт­нометодологический анализ способен показать, как именно обиходные стереотипы, поддерживаемые личными обстоятельствами своей «ген­дерной жизни», определяют явные и латентные тезисы феминистской теории. В свою очередь, феноменологический подход к про- и контра­фам и диетическим силлогизмам способен обнаружить, в чем именно и каким образом проявляется воздействие приватного семейного опыта на теоретические выводы ученых.

Таким образом, привлечение интерпретационной социологии к методам исследования семьи, практикуемым социологами феминисти­ческой и про- или контрафамилистической ориентации, дает ученым средство мирного разрешения антагонизма альтернативных теорий. Ведь суть интерпретационной социологии состоит в ориентации на «мирное» урегулирование, на поиск компромисса между конвенцио­нальными основами «воююших» парадигм. Одинаковая зависимость альтернативных теорий от стереотипов здравого смысла, демонстри­руемая этнометодологией, показывает всю нелепость отказа от диало­га, от взаимного дополнения достоинств одной концепции преимуще­ствами другой. «Сжигание мостов» между противоположными взгляда­ми умножает промахи и ошибки исследователей. Собственно говоря, данное обстоятельство раскрывает причины того пристального внима­ния к феноменологической социологии, которое присутствует, мож­но сказать, на каждой странице данной книги.

Классификация М, Осмонд позволяет обойтись без обращения к критерию уровня теорий, здесь нет макро- и микротеорий и нет так­же, что весьма конструктивно, и теорий среднего уровня (миди-тео­рий). Иерархическое структурирование теорий является, с одной сто­роны, данью системному анализу, занятому (в схоластическом вари­анте) бесконечным выяснением взаимосвязей между частями и уров­нями, а с другой — нацелено на поиск всеобщей социологической те­ории, будь то «истмат» или какая-либо иная универсальная теория социальных систем.

64

Вместе с тем, при выделении микрообъекта в изучении семьи воз­никает возможность отнесения микроскопического подхода к интер­претационной социологии. На этом уровне видна известная относи­тельность любых классификаций, не учитывающих, что между инди­видом и обществом могут располагаться также посреднические груп­пы разного рода. Тем не менее, с учетом неизбежных несоответствий, возникающих при всяком классифицировании, будем считать макро-социологическими те альтернативные теории семьи, которые ориен­тированы на радикальное изменение сложившегося положения семьи в обществе, или на постепенное регулирование его {чему соответству­ет применение к семье теории конфликта либо функционализма). Методологические требования интерпретационной социологии полез­ны в микротеориях семьи, исследующих распространение обиходных интерпретаций, выводимых из индивидуального опыта и закрепляемых в межличностных и групповых интеракциях.

2.2. СИМВОЛИЧЕСКИЙ ИНТЕРАКЦИОНИЗМ

Символический интеракционизм является ведущим направлением в социологическом исследовании семьи — сегодня не возможно пред­ставить разработку основополагающего раздела — социализации детей — вне перспективы символического интеракционизма, независимо от того, признается этот вклад или отрицается. Не случайно в первом издан­ном на русском языке путеводителе по интеракционизму — книге «Со­циальная психология» американского социолога Тамоцу Шибутани³ (блестяще переведенной В. Б. Ольшанским⁴) четыре главы посвяще­ны социализации личности, а обращения к воздействию семьи на фор­мирование личности детей являются постоянными.

Сущность символического интеракционизма четко изложена Г. Блу­мером, последователем основателя этого направления американского

⁸ Шибутани Т. Социальная психология. М., 1969 На английском язы­ке заглавие точнее перелает содержание, а подзаголовок прямо указывает на интеракционистский подход Shibutani T. Society and Personality An Inteiactionist Approach to Social Psychology. N J., 1961

⁹ Успех этой книги, сразу ставшей бестселлером, обязан фактическому ее соавтору В. Б. Ольшанскому, вложившему душу в то, что в литературе име­нуется авторизованным переводом Стилистика В. Б Ольшанского через язы­ковую раскованность, возмутившую «застойный» научный «истеблишмент», через терминологическую фривольность сделала невозможное — с каждой стра­ницы «Шибутани — Ольшанского» повеяло духом свободного исследования Я помню очереди, которые мгновенно выстраивались в магазинах при поступ­лении этой книги, продававшейся буквально за полчаса'

65

профессора Дж. Г. Мида (1863—1931). «Термин «символическая инте­ракция» относится к совершенно определенному, особому виду инте­ракции, которая осуществляется между людьми. Особенность этой интеракции заключается в том, что люди интерпретируют или опреде­ляют действия друг друга, а не просто реагируют на них. Их реакции не вызываются непосредственными действиями другого, а основыва­ются на значении, которое они придают подобным действиям. Таким образом, интеракция людей опосредуется использованием символов, их интерпретацией или приданием значения действиям другого. Это опосредование эквивалентно включению процесса интерпретации меж­ду стимулом и реакцией...

...Социологические концепции не рассматривают социальные дей­ствия индивидов в человеческом обществе как конструируемые ими при помощи интерпретации. Вместо этого действие рассматривается как продукт факторов, которые воздействуют на индивидов и действуют через них. Если уделяется место «интерпретации», то интерпретация рассматривается лишь как выражение других факторов (таких, как мотивы), которые предшествуют действию, и следовательно, интерпре­тация исчезает как самостоятельный фактор»¹⁰.

Итак, любые действия в социальном контексте конструируются посредством интерпретации ситуаций, придания им значения. Близость этого подхода к феноменологическому — налицо. Все действующие извне факторы могут проявить себя лишь через специфику тех или иных семейных ситуаций, которые «субъективно» интерпретируются внут­ри семьи. Конструируемые затем действия соответствуют этим семей­ным определениям ситуаций и, в свою очередь, формируют через по­стоянно действующие сети интеракций новые результаты поведения, новые семейные ситуации.

Знаменитая и ставшая классической формула У. И. Томаса¹¹ — если ситуация определяется как реальная, она оказывается реальной по своим последствиям, — хорошо раскрывает суть интерпретации ин­теракций. Символический интеракционизм опирается на теорию ро­лей, ключевым термином является «принятие роли» другого. Этот про­цесс позволяет описать, как возникает согласованное взаимодействие, в т. ч. в семье при социализации ребенка и формировании Я. Благодаря

¹⁰ Блумер Г. Общество как символическая интеракция. — Современная зарубежная социальная психология. Тексты. М., 1984 С, 173, 176

¹¹ Томас У (1863—1947), американский социолог, написавший совместно с Ф. Знанецким классическую социологическую работу «Польский крестьянин в Европе и в Америке» (в 5 томах, 1918—1920 гг.). повлиявшую на развитие техники социологического исследования, анализа личных документов — пи­ сем, дневников, автобиографий.