Файл: Микросоциология семьи М.,1998.doc

Возможности социометрии семьи как области микросоциологии семьи не следует преувеличивать Знания о тенденциях макрообъек­та — института семьи, например, знания об уровне разводимости по­зволяют ожидать в очередном году, что на каждые 100 браков придется 51 развод и что средняя продолжительность брака, заканчивающегося разводом, составит около 9,6 года Зная также, что в 1999 г в России разведутся не менее 500 тыс супружеских пар из нескольких десятков миллионов, можно ли определить, какие именно семьи окажутся сре­ди неудачников⁹ Вот так микросоциология семьи дополняет макросо­циологию и определяет круг тех признаков, которые увеличивают ве­роятность развода.

В рамках понимаемого подобным образом содружества макро- и микроподходов на основе принципа дополнительности знаний, получен­ных на макро- и микроуровнях, лишь и достигается полнота картины, относящейся к разводам Разумеется, абсолютизация каждого из двух подходов искажает общую картину, поэтому отказ макросоциологов от психологических данных и страсть микросоциологов к конструированию социума из межличностных интеракций в одинаковой мере бесплодны Социология семьи в отличие от остальных отраслевых социологии об­ладает недостаточно еще оцененным достоинством органично совме­щать в единой системе объяснения данные о макро- и микрообъекте своего исследования Особенно разработанной в этом отношении яв­ляется та область изучения семьи, которая связана с рождением детей, — именно здесь имеется концептуально-понятийный аппарат, позволяю­щий увидеть нередуцируемость рождаемости и детности семей к пове­денческим интеракциям, а также невыводимость из индивидуальных ли­ний поведения семей тенденций рождаемости²⁶

²⁶ См Антонов А И Социология рождаемости М , 1980, Борисов В А Перспективы рождаемости М , 1976

Наличие нередуцируемого до уровня группы остатка очерчивает спе­цифику исследования семьи как института, как части социума. В то же время недостаточность микроповеденческих понятий для объяснения макропроцессов характеризует невыводимость институциональных яв­лений из межличностных и тем самым показывает своеобразие семьи как автономной малой группы. Вместе с тем, рассмотрение семьи как института и группы позволяет тщательно проследить их взаимовлия­ние, обладает конкретными возможностями раскрытия их взаимной до­полнительности.

2.6. Русская социология семьи

Предыстоки современной отечественной социологии семьи — в по­зитивистской школе, строящей социологию по образцу естествознания, и в субъективистской школе, требующей особого метода изучения при исследовании особого объекта — человеческой истории, где действуют люди, стремящиеся к достижению своих целей.

Мало кто из социологов прошлого не упоминал семью, пытаясь объяснить, как устроена общественная система. Но мало и тех, кто посвятил семье, браку, родству и связанным с ними отношениям спе­циальные работы. В этой книге уже упоминалось имя Н. К. Михайлов­ского и его учение о семье и о возврате к простой кооперации, на но­вом витке истории, возврате к такому типу семьи, какой гарантирует благополучие и самостоятельность личности-⁷.

Важно, что Н. К. Михайловский не идеализирует семью, она может с другими элементами среды накладывать оковы на личность, в эмбрио­нальном состоянии содержит все антагонизмы «сложной кооперации». Однако это не дает основания отвергнуть семью вообще как «патриар­хальщину», «борьба за индивидуальность» не исключает, а напротив, пред­полагает семью, которая, если и не порождает альтруизм, то и не проти­воречит ему. Максим Максимович Ковалевский (1851—1916), выдающий­ся отечественный социолог, был в глазах Запада «символом русской на­уки в области социальных знаний». Профессор А. Мелле (Франция) на­звал его «великим социологом», и, безусловно, М. М. Ковалевский являлся ключевой фигурой в русской и зарубежной социологии. Он был лично знаком со многими научными светилами. Два его секретаря и ученика стали украшением русской науки — П. Сорокин и Н. Кондратьев, полу­чили известность его последователи К. Тахтарев, Г. Гурвич, Н. Тимашев.

²⁷ Голосенко И. А., Козловский В. В История русской социология семьи XIX-XX вв. С. 93.

82

М. М. Ковалевский внес большой вклад в разработку генетической социологии, отказывающейся искать единый, универсальный фактор ис­тории и анализирующей взаимодействие и взаимовлияние социальных феноменов. Генетическая социология рассматривает все многообразие данных сквозь призму исходных элементов общества. В этом русле ана­лиза генезиса институтов и общностей находится исследование происхож­дения и развития семьи, рода, племени. В 1895 г. вышла в свет классичес­кая работа М. М. Ковалевского «Очерк происхождения и развития семьи и собственности», где показано, что нельзя смотреть на любое истори­ческое явление как на уравнение с одним неизвестным, что семью нельзя понять через один какой-либо фактор. Следует учитывать физиологичес­кую, психологическую, экономическую, социальную и пр. стороны, в частности, важно изучить солидарность и способность к самопожертво­ванию малых семей, появляющихся после распада больших домохо-зяйств, «семья — великая школа альтруизма, которая спасет мир...²⁵».

М. М. Ковалевский в 1887 г. был уволен из Московского университета ввиду «отрицательного отношения к русскому государственному строю» и на 18 лет покинул страну. Он читал лекции в европейских университе­тах и в США, был вице-президентом и президентом Международного института социологии- В 1901 г. он организует в Париже «Русскую школу общественных наук», а в 1908 г. при содействии В. М. Бехтерева в Психо­неврологическом институте создана первая в России кафедра социоло­гии, которую возглавил М. М. Ковалевский. Одна из последних работ Ко­валевского также имела отношение к семье — это «Происхождение се­мьи, рода, племени, собственности, государства и религии» (СПб., 1914).

Владимир Михайлович Бехтерев (1857—1927) — выдающийся уче­ный, психиатр, психотерапевт, своеобразный «русский Фрейд». Много внимания он уделял социальным аспектам психических явлений, ос­новал Институт познания человека (Психоневрологический). Он счи­тал, что внушение, благодаря применению которого к нему пришла широчайшая известность, как «фактор заслуживает самого вниматель­ного изучения для историка и социолога. Иначе целый ряд историчес­ких и социальных явлений получает неполное, недостаточное и, быть может, даже несоответствующее объяснение»-⁹. В. М. Бехтерев как пси­хотерапевт много сделал для становления отечественной семейной психотерапии. Особенно значительны результаты работ по детской психологии, причем интересно, что ученый использовал наблюдения и над своими детьми в исследовательских целях.

²⁸ Ковалевский М. М. Очерк происхождения и развития семьи и соб­ ственности. СПб.. 1895, С. 118.

²⁹ Губерман И. Бехтерев: страницы жизни. М , 1977. С. 87.

83

Среди российских ученых немало тех, кто так или иначе касался проблем брачно-семейных отношений. Можно назвать, например, ра­боты М. Туган- Баранове ко го в области мотивов репродуктивного пове­дения и, конечно же, многочисленные труды Александры Коллонтай, самой знаменитой из отечественных феминисток Ее вклад в социоло­гию семьи противоречив. С одной стороны, обоснование необходимос­ти развала семьи и ликвидации воспитания детей в семье на основе «прин­ципа коммунизма», признающего, «что забота о подрастающем поколе­нии должна быть делом не родителей, а государства». Интересно при этом, что обоснование отказа от семейной социализации производится с явно антиэкзистенциальной точки зрения и в интересах государства, государственного производства' « .Вынужденное совместительство — воспитание младенца и профессиональная работа — понижает трудовую энергию женщины ...мать, обязанная тратить все свои свободные от профессиональной работы часы на ребенка, никогда не даст максиму­ма производительности на профессиональной работе»³⁰.

С другой стороны, она дает четкий анализ социальной организа­ции семьи, различий в организации семьи докапиталистической и се­мьи на стадии наемного труда при капитализме. «Базой дошедшей до нас формы семьи (это написано было в 1914 г.) служили определенные хозяйственные начала. В основе семьи лежали производственные от­ношения, сковывающие членов семьи прочнее, чем могли сковать их самые близкие узы крови. В те времена, когда семья представляла со­бой хозяйственную единицу... и при том не потребительскую лишь, а и производительную, творческую, семья ...могла производить все необ­ходимое для своих членов — забота о потомстве, содержание, воспита­ние, обучение его входили в естественный круг ее неотъемлемых обя­занностей. Семья для своего процветания — экономического и соци­ального — нуждалась в новых членах, в постоянном притоке свежих рабочих рук Нет ничего удивительного, что в то время ответственность за потомство ложилась на семью.. »³¹

Вопрос об охране материнства и детства не возникал и не мог воз­никнуть, пока семья оставалась не затронутой капиталистической ин­дустриализацией. А Коллонтай уловила главное — при капиталистичес­ком разделении труда с индивидуальной оплатой на долю семьи не выпадает никаких производственных функций, хотя остаются функции материнства, содержания и воспитания подрастающих поколений, т. е функции, не подкрепленные новыми формами организации, коли ста­рые оказались изжитыми. В системе капитализма, таким образом, «не-

Коллонтай А Общество и материнство М , 1921 С II Там же. С 29

84

прерывный приток свежих рабочих рук, который бы обеспечивал даль­нейшее развитие производительных сил, нужен уже не семье, не замк­нутой, мелкой, дробной единице, а всему общественному коллективу в целом». Поэтому в системе социализма заботу о материнстве и вос­питании детей берет на себя общество, тогда как буржуазное государ­ство «стремится пользоваться готовыми рабочими руками, предпочи­тая навязывать частно-семейной организации те обязанности, которые она несла когда-то на иной, более ранней ступени хозяйственного развития человечества³-».

Другими словами, рождение и воспитание детей осуществлялись в семье благодаря ее роли хозяйственно-производственной единицы. Ис­чезает эта роль, и в обществе пропадают стимулы к материнству и соци­ализации детей. Поэтому эти функции должно взять на себя государство нового типа, т.к. буржуазное государство на это не способно А. Кол-лонтай не видит возможности реанимации семьи, поскольку семья об­речена на распад Даже если повернуть историю вспять и конфликт между профессиональной и материнской ролью решить путем возврата женщины из всех областей хозяйственной жизни снова в дом, в семью, то все равно «меры эти были бы бессильны задержать процесс дальней­шего разложения семьи». Освобождение женщины и развитие ее лич­ности несовместимы с функционированием семьи вообще, отсюда ос­тается лишь один социалистический путь «государственного страхова­ния материнства» и общественной социализации новых поколений³³.

В начале двадцатого столетия парадигма социализма была очень популярна среди российской интеллигенции, среди ученых. На этом пути искали разрешения многих проблем, в том числе и проблем семьи. Не был исключением в этом отношении даже Питирим Александрович Со­рокин (1889-1968), выдающийся социолог XX столетия, который в ин­тересах «современной семьи» также видел «тормоз для проявления бо­лее высоких альтруистических порывов и поступков». «Семейный эго­изм» в прошлые времена объявлялся помехой альтруизму или сознатель­ности, и в обобществлении семейных функций (т е. в устранении ин­ститута семьи) виделось средство перехода к новому обществу. Таковой была эпоха и, тем не менее, П А Сорокину в 1916 г. удалось поставить точный диагноз кризису семьи как ослаблению союза родителей и де­тей, союза супругов, как распаду хозяйственного союза³⁴

Однако распад семьи, тщательно описанный на материале тог­дашних данных, мыслился как «болезнь роста» всего уклада жизни,

³² Коллонтай А Общество и материнство М , 1921 С 30 ³³Там же С 33

³⁴Сорокин П А Кризис современной сечьи Ежемесячный журнал для всех № 2 и № 3 1916

85

того роста, который несет с собой и новую форму семьи «на смену отживающей». П. А. Сорокин как бы спорит с Г. Спенсером, «около 30 лет назад» отметившим «дезинтеграцию» семьи, зашедшую «слиш­ком далеко», и поэтому следует «ожидать теперь движения по об­ратному направлению», и, вероятно, по мнению Спенсера, семья, состоящая из родителей и детей, восстановится снова и даже под­вергнется дальнейшей интеграции» (Спенсер. Основания социоло­гии. СПб., 1898. Т. 2. С. 73—75) П. Сорокин, ссылаясь на осуществ­ленный им анализ материалов, пишет: «Как видно из вышесказан­ного, действительность пока не оправдывает предположений Спен­сера, разложение не остановилось, а чем дальше, тем идет быстрее и, по-видимому, в таком же направлении пойдет и в будущем, ко­нечно, оно не ведет к гибели семьи вообще. Семья как союз супру­гов и как союз родителей и детей, вероятно, останется, но формы ее будут иными»³⁵. Признается лишь распад хозяйственного союза, и прогнозируется радикальное изменение внутрисемейных отноше­ний, соответствующее по идее новому укладу жизни. Возможность исчезновения семьи вообще как социального института отрицает­ся, т.к. на смену «современной» семье идет новая ее форма, пост­роенная на новых ценностных основаниях:

а) на основе «свободного соглашения*, а не принуждения;