Файл: Социология семьи М, 1996.doc

Различия Я-образов в разных группах — проводниках (агентах) социализации — будет заставлять человека подбирать таких "значимых других", которые будут подтверждать сложившуюся Я-концепцию.

Таким образом, умение входить в роль другого и видеть себя его глазами формирует ценность своего Я посредством переключения с одних ролей на другие. В теории Дж. Мида также подчеркивается та особенность ранней социализации, которая связана с неизбежностью уравновешивания противоположных тенденций, а, следовательно, важной ролью семейного Мы в становлении Я.

Мы привели здесь лишь отдельные примеры из множества со­циально-психологических теорий формирования Я, чтобы проил­люстрировать становление центрального элемента диспозиционной структуры поведения личности. Степень вовлеченности в Я жиз

134

ненных ценностей определяет как иерархию потребностей, так и выбор тех или иных средств их удовлетворения.

Социализация в семье может трактоваться и как формирование базовой иерархии индивидуальных потребностей. Если выделить три основных уровня потребностей — потребности в физическом, психо­логическом и социальном самосохранении, то в принципе каждый из них может быть высшим и соответственно определять ту или иную направленность личности. Вместе с тем указанная последователь­ность этих потребностей раскрывает их изначальную иерархию — прежде чем ломать голову над смыслом бытия и стремиться оберегать свое Я в общении с другими, надо быть хотя бы относительно сытым и одетым. В повседневности все взаимосвязано и та или иная направ­ленность личности обнаруживается лишь как тенденция в массе по­вторяющихся ситуаций.

Среди потребностей социального уровня — в образовании, труде, творчестве — выделим и потребности в браке и семье. Важно выяс­нить их значимость для социального самосохранения личности, то, какую роль они играют для сохранения и повышения социального статуса индивида, а также для творческого самосовершенствования личности, для ее полноценной самореализации.

Если бы поведение личности было бы полностью обус­ловлено биологически (как полагают некоторые ученые), тогда не было бы никакой потребности в семье... Посколь­ку человеческая личность не рождается, а "делается" в процессе социализации, постольку именно семья стано­вится необходимостью...

Parsons T. and Bales R. Family. Socialization and Interaction Process. 1955.

Семейная социализация ребенка имеет решающее значение для становления семейных потребностей. Общий семейный климат прямо влияет на восприятие детьми семейных ролей и на желание обзаве­стись в будущем своей семьей. Этот климат в значительной мере неблагоприятен ныне для адекватной потребности в семье и семей­ных ролях — отсутствие совместной деятельности родителей и детей, которая непосредственно цементирует семейное единение, ведет к атмосфере потребительства и бытового самообслуживания, к редук­ции семейных ролей до уровня бытовщины. Профессиональная заня­тость членов семьи вне дома превращает эти редуцированные семей­ные роли и потребности в "бремя". И, к сожалению, социальная проблема соотношения семейных и внесемейных (прежде всего про­фессиональных) ролей все чаще трактуется через перераспределение

135

семейных ролей, через "справедливое" разделение семейного "бре­мени" между мужем и женой.

Процесс социализации на протяжении всего жизненного цикла индивида предлагает две основные, неравные по времени и интенсивности стадии. Первая стадия — пери­од активного становления индивида как общественного существа — занимает около трети жизни... На этой стадии осуществляется:

а) элементарная или первичная социализация ребенка;

б) нормативно-фрагментарная, маргинальная социали­зация подростка;

в) концептуально-целостная, результирующая социали­зация молодежи периода перехода от юности к зрелос­ти — от 17-18 до 23-25 лет.

Вторая стадия — период развития сложившейся лич­ности в ходе ее дальнейшего функционирования в об­ществе:

1) в качестве трудоспособного члена общества;

2) и в связи с выходом на пенсию.

Андреенкова Н. Роль семьи на разных этапах социализации инди­вида // Динамика изменения положения женщины и семья. М., 1972. С. 4.

Исторические особенности семейной социализации. В XX в.

уменьшение воспитательной роли семьи обнаружилось в индустри­альных странах в связи с кризисом семьи и семейного образа жизни в ходе процессов: а) нуклеаризации — разъединения старших, сред­них и младших поколений, элиминирования трехпоколенной расши­ренной семьи и распространения нуклеарной, двухпоколенной семьи, состоящей из родителей и детей, при повзрослении которых проис­ходит отдаление их от родителей, остающихся в "пустом гнезде"; б)конъюгализации — сведения, редукции единства семейной жизне­деятельности, единства "родства-родительства-супружества" к суп­ружескому партнерству и сексу, т.е. к тем отношениям, которые предполагают минимизацию родственно-родительских связей или их полное отсутствие; в) индивидуализации — смещения центра обще­ния с совместного супружества на формы внесемейного и внесупру-жеского, одиночно-индивидуального образа жизни, где преобладают ценности эгоцентрического существования.

Во второй половине XX столетия система факторов, связанных с "модернизацией" индустриально развитых стран капитализма, при­вела к целому ряду затяжных и негативных тенденций, свидетельст-

136

вующих о глубоком кризисе института семьи, который точнее именовать кризисом социального порядка, зиждущегося на фамилизме, на фамилистической цивилизации. Социальный порядок, характеризу­ющийся капиталистическим производством и рынком, наемным тру­дом и перехватом семейных функций, деприватизацией семейной жизни и отчуждением членов семьи, устранил ценностные опоры семейного родительства, погасив личностные стремления к обзаведе­нию семьей с несколькими детьми. В свою очередь, широкое распро­странение малодетной семьи с 1-2 детьми и "серийной моногамией", т.е. с разводами и послеразводными браками и сожительствами, зна­меновало крах пожизненного брака. Одновременно сексуальная и контрацептивная революции, акселерация новых поколений, кризис возрастной идентификации подростков и молодежи, рост нелигитим-ных сожительств и рождений, кризис репродуктивного поведения несовершеннолетних, отказы от новорожденных, рост сиротства при живых родителях, рост юношеской социальной патологии, суицидов, проституции и т.д., т.е. появление целого ряда социальных кризисов, производных от глобального кризиса семьи, раскрывали всю остроту деградации социального порядка, не сумевшего обеспечить баланс между противоречивыми интересами личности и общества.

Процессы семейного кризиса наблюдались в России с конца 60-х гг., наблюдаются они и до сих пор. Поэтому, рассматривая воспитательную роль семьи в России, нельзя не учитывать общеми­ровые тенденции ослабления института семьи. Однако анализ воспи­тательного воздействия российской семьи на новые поколения ослож­няется действием специфических факторов.

В советскую эпоху на преемственности семейных поколений нега­тивно сказались отмена частной собственности (это разрушило базу семейного домопроизводства и семейного наследования), резкое уси­ление роли государства вообще (в связи с огосударствлением всего народного хозяйства и сфер общественного обслуживания и потреб­ления) и усиление роли государственного вмешательства в жизнь семьи в частности.

Ускоренная индустриализация и урбанизация Российской Феде­рации привели к резкой деформации структуры семьи, к смене рас­ширенной, сельской трехпоколенной семьи семьей городской двухпо­коленной, нуклеарной — при этом решающую роль в потере семьей ключевого положения в воспитании новых поколений имела поддер­живаемая государством передача социализирующих функций семьи специализированным институтам воспитания и образования (детс­ким дошкольным учреждениям, школам, интернатам, пионерлаге­рям, училищам, вузам и т.д.).

137

Единый прежде семейный авторитет подвергся многоступенчатому расщеплению, распавшись на ряд противоречащих друг другу "социализационных авторитетов". Тем самым создавался постоянный источник конфликтной социализации молодежи, находящий разнообразные формы (в соответствии с историческим временем и меняющимися условиями жизни) проявления этой конфликтности, несогласованности воспитательных воздействий — от нарушений и имитации нормативного социокультурного поведения до социальной патологии разного рода (бегство от жизни и своего Я, суицид, агрессия против других, насилие, правонарушения и преступность). Криминальные формы конфликтной социализации в связи с расколом семейного авторитета, в свою очередь, принуждают к созданию учреждений повторной, принудительной социализации несовершеннолетних, юношества. Неэффективность репрессивной ресоциализации общепризнана, однако остается в тени понимание того, что попытки как-то компенсировать разрушение семейной социализации внесемейной, обречены на неудачу, так как замены семье в этом отношении нет.

Все ныне известные институциональные заменители семейного воспитания являются целевыми, специализирующимися на целях воспитания детей в летних лагерях и пансионатах. Вокруг этих целей выстраивается функционирование организаций с определенным уставом, штатами и т.п., подобная формализация деятельности неизбежно порождает контрорганизацию, появление различных неформальных структур, противостоящих, как правило, формальной структуре. Феномен "бурсачества" или "дедовщины" неизбежен в целевых воспитательных организациях для несовершеннолетних и в организациях, где четко обозначен возрастной критерий, позволяющий дифференцировать молодежь внутри группы сверстников (например, в армии год призыва позволяет различать среди ровесников "стариков" и "салаг").

Семейная социализация лишена этого противоборства формальных и неформальных структур и потому, что семья не является целевой формальной организацией, и потому, что даже в расширенных семьях, базирующихся на семейном производстве, традиционные внутрисемейные роли отца-матери-сына-дочери и дополняющие их роли родства-свойства, включают в себя в полном соответствии с системой социокультурных норм семейной жизнедеятельности также определенные права и обязанности по домохозяйству и семейному производству. Можно сколь угодно иронизировать над "патриархальщиной", но в многопоколенной крестьянской семье, просуществовавшей в России в качестве преимущественнрго типа семьи до конца 20-х гг., было изначально снято противостояние производственных и

138

семейных ролей, так как вся жизнедеятельность строилась на семейно-производственной основе.

Расщепление семейного авторитета обнаружилось первоначально в ходе нуклеаризации — распада расширенной семьи на ряд нуклеарных семей и соответственно при расколе авторитета главы расши­ренной семьи и прародителей на ряд авторитетов глав нуклеарных семей, как правило, отцов. Миграция из деревень в города, в город­ские коммунальные квартиры, где нуклеарные семьи ютились в ма­леньких комнатах, — способствовала разъединению взрослых детей, имеющих свои семьи, и их родителей. Эта материально-жилищная основа отчуждения старших и младших поколений способствовала нарушению семейной преемственности поколений, отдалению, изо­ляции новых поколений от старших (в конечном счете — уменьше­нию уважения к старшим вообще).

Урбанизация страны способствовала закреплению этой тенден­ции, новые города и рабочие поселки возникали вокруг строящихся заводов и комбинатов, жилищная стесненность рушила семейно-родственные связи, оставляя малочисленную нуклеарную семью в окру­жении "чужих" людей. Это резко контрастирует с интенсивностью семейно-родственных и соседских контактов на селе, где все знают друг друга и где проявление детьми и юношами девиантного поведе­ния затрудняется атмосферой первичной близости отношений. В де­ревне нет феномена дворово-уличного негативного влияния на под­растающих детей и подростков, нет обезличенности городского обще­ния. В то же время город, приучая людей к постоянным непосредст­венным контактам "локоть к локтю" в транспорте, в магазине и на улице, без одновременного личностно-узнаваемого общения "лицом к лицу", создает фон отчуждения людей друг от друга, феномен отсутствия людей при их физическом соприкосновении. Эта город­ская особенность изоляции одиночек в толпе психологически весьма опасна как основа и для криминального поведения, поэтому в город­ских условиях требуется какой-то дополнительный социализирую­щий механизм, позволяющий цивилизованным образом разрешать ситуации массового поведения, скучивания людей в очередях без ожесточенного их отчуждения. Только социально-психологические особенности семьи позволяют сформировать у личности способности переключения с кода обезличенного взаимодействия на код личност­ного общения и, наоборот, без каких-либо отклонений от общеприня­тых норм. Однако раскол семейного авторитета, особенно резкий именно в городских семьях, лишенных постоянных контактов всей системы расширенного родства, усугубляет для подрастающих поко­лений тенденцию к девиантности поведения среди "чужих".

139

Раскол семейного авторитета происходит также при разрушении семейного производства как арены совместной деятельности родителей и детей, как арены трудового воспитания и формирования семейных династий по профессиональной их ориентации. В семейном домопроизводстве никто не чувствует себя батраком, наемником, винтиком, а семейный авторитет родителей укрепляется благодаря их профессиональному мастерству, передаваемому в процессе обучения ученикам-детям. Вытягивание родителей в наемный труд вне семьи и дома, где-то на стороне, о чем дети имеют смутное представление фактически прекращает наследование детьми родительского дела прекращает семейную преемственность в экономико-производственном аспекте, т.е. в том самом, без которого воспитание детей в семье превращается в гигиенически-бытовое обслуживание.

Отсутствие у семьи общесемейного дела в большей степени, чем отсутствие семейной собственности, лишает членов семьи чувств хозяина своей жизни, самоуважения и достоинства. "Совковость", о которой часто говорят, в большой мере сформирована тем иждивенчеством-потребительством, которое вырастает на почве наемничества, батрачества-холуйства и имитации вкалывания во внесемейном производстве, т.е. не на себя, а на нечто отчужденное. Монополизация государством народного хозяйства ставит всех членов семей (в том числе и детей, сдаваемых в ясли, сады, школы, интернаты-лагеря во время "работы" родителей) в положение клиентов-просителей милостей у чиновников госучреждений. Это подчиненное положение семьи как просительницы остро ощущается детьми, чувствующими приниженность семейных авторитетов перед лицом "представителей" государства.

Только родители, имеющие свободные профессии, занимающиеся творчеством в стенах дома (имеющие возможность не ходить "на работу" от звонка до звонка), способны передать по наследству свои профессиональные знания и навыки — только немногие в условиях капиталистического наемничества способны создавать семейные династии артистов, художников, писателей, музыкантов, ученых. Эти немногочисленные исключения подтверждают огромное значение совместного общесемейного дела родителей и детей как ведущего фактора полноценной социализации потомства и поддержания высокой планки семейного авторитета. Семейное воспитание, базирующееся на общесемейном производстве, без искусственных натяжек уравнивает в качестве семейных работников и учителей-родителей и учеников-детей. Никакая целевая организация воспитания не способна столь мягко и тонко снимать антагонизм взрослых — не взрослых, учеников — учителей, старших — младших. Напротив, семья наемников — родителей и детей, вынужденных прибегать к помощи