Файл: Социология семьи М, 1996.doc

Важным достижением функционалистов является разработка проблем материнства и отцовства, их соотношения как социокультурных феноменов. Б. Малиновский в историческом факте социальной роли отца, обеспечивающей детям законность принадлежности к социуму независимо от неопределенности установления биологического отцовства, увидел основу упрочения социального отцовства и распространения родства по отцу. Физиология не предопределяет семейно-родственные отношения, а лишь является предусловием возникновения связей. Явления культуры следует понимать как способы удовлетворения каких-либо потребностей.

У Дж. Мэдока обнаруживается наиболее полное слияние историко-эволюционной и функцноиалистской точек зрения. Культура не есть функция физиологии, она не прирожденный феномен, нечто инстиюстивистекое, это сугубо социальный феномен, искусственный, а не естественный. Человечеству для адаптации к среде и выживания не надо изменяться физиологически, достаточно изменять культуру, поведение, навыки, передаваемые через научение, социализацию, из поколения в поколение. Потому и не меняется человек анатомически тысячелетиями, тогда как культурные формы чрезвычайно изменчивы. Они порождаются приспособлением к меняющейся (в том числе самим человеком) среде, и, значит, функциональное и эволюционное взаимно дополняют друг друга.

В функциональном подходе большое внимание уделяется анали­зу исторического перехода семейных функций к другим социаль­ным институтам, при котором происходит редукция экономико-производствевной, религиозной, образовательной, рекреационной, вос­питательной и других функций, сужение круга функций, осуществляемых самой семьей. У. Огборн сформулировал подобные идеи од­ним из первых. Позднее они были выражены Э. Берджессом в иной

46

терминологии как переход от "семьи-института" к "семье-товари­ществу" (или супружеству-партнерству). При этом предполагается смена семьи, основанной на следовании социокультурным предписа­ниям, скорее, чем межличностным предпочтениям, семьей, в основе которой лежат именно последние.

Иногда это изменение, крайне неудачно названное сменой "семьи-института" "семьей-группой", понимают таким образом, будто семья вообще перестает быть "институтом", превращаясь в вольную группировку на основе любви и симпатий, и если исчезает любовь (имеется в виду супружеская), то может исчезнуть семья. По-видимому, эта терминология просто отражает перестройку веду­щих мотивов заключения и сохранения брака, она не означает того, что в "семье-институте" якобы не было любви и привязанности супругов, и не значит, будто "семья-товарищество" не должна ос­таться социальным институтом по выполнению специфических фун­кций. Проблема в том, в какой мере семья с зауженным, редуциро­ванным кругом функций способна эффективнее осуществлять кон­ституирующие саму семью функции рождения, содержания и социа­лизации детей?

Сторонники "прогрессистской парадигмы", разумеется, дадут ут­вердительный ответ, а "кризисной" — отрицательный, и, следова­тельно, неизбежно окажутся дискуссионными процедуры установле­ния "научных фактов" относительно выполнения-невыполнения се­мейных функций. "Прогрессисты" при этом будут потенциально наделять "семью-институт", "традиционную семью" негативными чертами авторитарности-патриархальности, поддерживаемой обыча­ем, родством, "жестким" контролем "недемократического" свойства, тогда как "семья-товарищество" окажется воплощенным идеалом "сознательных" и "равных" членов, относящихся друг к другу не как к "средству" удовлетворения собственных потребностей, а как к "самодовлеющей ценности".

Цель социологического изучения функций семьи прошлого и на­стоящего заключается в выяснении факторов, способствующих гар­монии интересов личности, семьи и общества, единственно обеспечи­вающей эффективную реализацию репродуктивной и социалвзаци-онной функций семьи. Интересно рассмотреть, как исторически до­стигалась эта гармония, — поскольку человечеству удавалось вплоть До XX в. избегать депопуляции и массовой деморализации.

Карл Циммерман, как и некоторые другие социологи, считал, что важно изменение взаимосвязи между государством и семьей. В раз­личные исторические эпохи может существовать или равное отноше­ние семья и учреждений власти по поводу ответственности индивида

47

за свои действия, т.е. ответственности индивида перед семьей и тем самым перед обществом, или же преобладание непосредственной личной ответственности перед государством. Последнее обстоятель­ство связано с возникшим в новое время отношением государства к семье как к объекту управления и манипулирования, а не как к автономной данности, независимой от государства, церкви и дру­гих социальных институтов. Именно это восприятие семьи способст­вует прямому и косвенному вмешательству государства в регламен­тацию отношений супругов, родителей и детей, родственников, как бы один на один оставляя индивида с персонифицированными и обезличенными орудиями государственной власти. С другой стороны, возможность для личности ориентироваться непосредственно на вне-семейные институты, так сказать, минуя семью, видоизменяет и само семейное поведение индивидов, их внутрисемейные роли.

Таким образом, функциональный подход может сочетаться с эво­люционным изучением семьи в качестве института, и это справедли­во, так как в целом институциональное изучение семьи и общества представляет собой "чисто научное" изучение, проявление науки "ради науки".

Однако в XIX в. возникает и другое, прикладное, или эмпири­ческое, изучение семьи, явно перекликающееся с функциональ­ным подходом, акцентирующее внимание на эмоциональной близости членов семьи, на их потребностях и влечениях, что в конечном счете призвано раскрыть опоры сплочения отдельных семей и самого института семьи. Речь идет об изучении семьи как малой первичной группы, имеющей свою особую историю возникновения, функциони­рования и распада.

Родоначальником этой социологической традиции является Фре­дерик Ле Пле, находившийся под влиянием идей О. Конта о семьях как "мельчайших обществах", спонтанно устойчивых при смене по­колений благодаря склонности к солидарности. Чтобы понять обще­ство, необходимо понять семью — вот формула Ле Пле, считавшего, что внешняя среда определяет экономическую жизнь людей, одно­временно диктующую форму семьи, которая в свою очередь влияет на общественные процессы. I

В качестве эмпирического метода исследования Ле Пле избрал анализ бюджета семьи как количественного выражения многообразия семейной жизнедеятельности, организация которой зависит от структурных изменений семьи, связанных с воспитанием детей. Фактически эти бюджетные обследования семьи опирались на классификацию семей, взятых от их возникновения до распада, т.е. тем самым была предвосхищена концепция жизненного цикла семьи как

3

малой группы. В начале XX столетия бюджетные исследования семьи приобрели много сторонников и в последующем оказали влияние также на изучение внутрисемейного функционирования и микросре­ды семьи. В целом создавалась прекрасная возможность разработки модели поведения семьи и личности, оперирующая количественными показателями групповой жизни семьи. До сих пор эти методы (зна­чительно усовершенствованные с технической точки зрения) остают­ся, пожалуй, в ряду тех немногих процедур, которые позволяют количественно фиксировать групповые характеристики семьи в це­лом, относящиеся к экономическим индикаторам уровня жизни, ис­пользования социального времени и т.д.

Значительный след в истории эмпирических социаль­ных исследований в Европе... оставил Фредерик Ле Пле (1806-1882)... Он решил наблюдать жизнь общества как естествоиспытатель, чтобы понять причины возникнове­ния социальных революций. Основным объектом наблю­дения Ле Пле выбрал семью как простейшую модель, клеточку всего общества. Именно в семье, по его убежде­нию, закладываются все особенности общества, семена его устойчивости или нестабильности. "Я поставил себе задачей, — писал он, — самолично изучить в разных европейских странах более трехсот семейств, принадле­жащих к самым многочисленным слоям населения. Я по­свящал по крайней мере неделю, а иногда и месяц сос­тавлению монографий каждой из них, т.е. изучал не толь­ко подробности их материальной жизни, но и чувства, страсти и вообще умственную и нравственную жизнь" (Le Play. La reforme sociale en France. Paris, 1864, V. 1. Р. 33). В центре каждой монографии семьи стояло описа­ние ее бюджета, анализ которого, по мнению Ле Пле, позволял получить точные данные о структуре и функциях семьи и обеспечивал надежную основу для сравнений и типологий семей. Ле Пле пытался использовать статьи семейного бюджета (личные расходы, расходы на образо­вание и т.д.) как показатели прежде неизмеримых качеств и действий рабочих, и даже более широко, всей обще­ственной организации, в которой они живут. В первую очередь его интересовало, какие траты, привычки или условия труда семьи способствуют или мешают ее возвы­шению в социальной иерархии... Идеи Ле Пле дали толчок к разработке сложных социально-экономических индек-

49

сов... Рассмотрение типов семей служило средством пони­мания исторического движения и функционирования об­щества в целом, а также прогнозирования реформ... В ис­торическом движении общества Ле Пле с грустью замечал направление от патриархального типа семьи к нестабиль­ному.

История буржуазной социологии Х1Х-начала XX века / Отв. ред. И.С. Кон. М., 1970. С. 132—135.

Комментарий: Следует добавить к этому, что Ле Пле понимал "патриархальную" семью как неделимую едини­цу, а "нестабильную" (т.е., говоря современным языком, "нуклёарную") — как втянутую в индустриализацию и ур­банизацию, т.е. с разрозненным существованием родите­лей и детей, с ослаблением отцовского авторитета, влеку­щим дезорганизацию общества.

Другая традиция изучения семьи как социально-психологической группы идет от идей У. Джемса, Ч. Кули, У. Томаса, Ф. Знанецкого, Ж, Пиаже, 3. Фрейда и их последователей. Взаимосвязь личности и общества рассматривается здесь на уровне первичных, межличностных отношений. Эмпирические исследования взаимоотношений в семье широко распространяются сначала в США, затем в Европе и концен­трируются на взаимодействиях членов семьи в различных социаль­ных и семейных ситуациях, на организации семейной жизни и фак­торах устойчивости семьи как группы. Это направление исследо­ваний противостояло историко-институционалистскому подходу как "строго социологическое". В наибольшей мере его развитию способ­ствовали взгляды Э. Берджесса на семью как "единство взаимодей­ствующих личностей". Изучение семьи "под микроскопом" исходит из анализа сил сцепления, сплоченности, устойчивости семейной группы в изменяющихся обстоятельствах. Важно выяснить особенно­сти семейной организации, позволяющие видеть, как семьи решают специфические, сугубо семейные проблемы, характерные для пер­вичных, семейно-родственных групп. Межличностные коммуника­ции и межличностное согласие, близость, единство — вот основные переменные, изучению которых придается большое значение в рам­ках группового подхода. Э. Берджесс положил начало продольному, лонгитьюдному исследованию семейных групп, внес временное из­мерение семейных взаимоотношений, что способствовало система­тическому интересу к семейным процессам, к жизненному циклу семьи. В этом пункте сближаются групповой подход с функциональ-

50

ным анализом семьи, что подчеркивает взаимную дополнительность этих двух интеллектуальных традиций в социологии семьи.

Первые социологи, которые стали конкретно работать над вопросами социальной стратификации, в качестве базово­го элемента выделяли не индивида, а семейную ячейку. Однако с введением техники репрезентативной выборки, основу которой составлял индивид, этот социологический подход был забыт. Можно лишь сожалеть, что таким обра­зом техническая детерминированность предала забвению целое теоретическое направление. В течение последних нескольких лет при разработке вопросов стратификации и социальной мобильности- мы пытаемся восстановить и развить это "семейное" направление. Поэтому, например, мы рассматриваем социальный статус как атрибут семей­ных групп, а не взятых изолированно индивидов: эти последние имеют профессиональный статус, что не одно и то же ... Вот почему мы стали развивать метод "истории семей" как новый инструмент социального наблюдения.