ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 04.09.2024
Просмотров: 45
Скачиваний: 0
Студент. Нет, он был здоров. Только он был сумасшедший! Вот как-то раз это и обнаружилось, и при следующих обстоятельствах… Как у всех у нас, были у него знакомые, которых он для краткости именовал друзьями; разумеется, кучка ничтожеств, то есть самых обычных представителей рода человеческого. Но надо же ему было с кем-то водить знакомство, он не выносил одиночества. Мы ведь не говорим людям, что мы про них думаем, вот и он тоже ничего им не говорил. Он видел их лживость, понимал их коварство… но он был человек умный и воспитанный и обходился с ними учтиво. А как-то раз у него собралось много гостей; дело было вечером, он устал за день работы, и вдобавок ему приходилось напрягаться – то сдерживаться и молчать, то молоть всякий вздор с гостями…
Фрекен пугается.
Ну и вот, вдруг он просит внимания за столом, берет стакан, собирается говорить тост… И тут отпустили тормоза, и он в длинной речи разделалприсутствующих по очереди, всех до единого, объяснил им, как все они лживы. А потом, усталый, сел прямо на стол и послал их всех к чертям!
Фрекен. Ух!
Студент. Я был при этом, и я никогда не забуду, что тут началось!… Мать с отцом стали ссориться, гости бросились за дверь… и отца отвезли в сумасшедший дом, и там он умер! (Пауза.) Долгое молчание – как застойная вода. Она гниет. Вот так и у вас в доме. Тут тоже пахнет гнилью! А я-то решил, что здесь рай, когда увидел однажды, как вы выходили на улицу! Было воскресное утро, я стоял и смотрел; я видел полковника, и вовсе он был не полковник; у меня был благородный покровитель, и он оказался разбойником, и ему пришлось удавиться; я видел мумию – никакую не мумию, я видел деву… кстати, куда делось целомудрие? Где красота? В природе ли, в душе ли моей, когда все в праздничном уборе! Где честь и вера? В сказках и детских спектаклях! Где человек, верный своему слову? В моей фантазии! Вот цветы ваши отравили меня и сам я сделался ядовит! Я просил руки вашей, мы мечтали, играли и пели, и тут вошла кухарка… Sursum corda! [4] Попытайся же опять извлечь пурпур и пламя из золотой своей арфы… попытайся же, я прошу, я на коленях тебя молю… Ладно же, я сам! (Берет арфу, но струны не звучат.) Она нема, глуха! Подумать только – прекраснейшие цветы – и так ядовиты, самые ядовитые на свете! Проклятье на всем живом, проклята вся жизнь… Отчего не согласились вы стать моей невестой? Оттого что вы больны и всегда были больны… вот, вот, кухонный вампир уже сосет из меня соки, это Ламия [5], сосущая детскую кровь, кухня губит детей, если их не успела выпотрошить спальня… одни яды губят зренье, другие яды открывают нам глаза. И вот с ними-то в крови я рожден, и не могу называть безобразное красивым, дурное – добрым, не могу! Иисус Христос сошел во ад, сошествие во ад было его сошествие на землю, землю безумцев, преступников и трупов; и глупцы умертвили его, когда он хотел их спасти, а разбойника отпустили, разбойников всегда любят! Горе нам! Спаси нас, Спаситель Мира, мы гибнем!
Фрекен падает, бледная как мел, звонит в звонок, входит Бенгтсон.
Фрекен. Скорее ширмы! Я умираю!
Бенгтсон возвращается с ширмами и ставит их, загораживая фрекен.
Студент. Идет Избавитель! Будь благословенна, бледная, кроткая! Спи, прекрасная, спи, бедная, спи, невинная, неповинная в страданьях своих, спи без снов, а когда ты проснешься… пусть встретит тебя солнце, которое не жжет, и дом без грязи, и родные без позора, и любовь без порока… Ты, мудрый, кроткий Будда! Ты ждешь, когда из земли прорастет небо, пошли же нам терпения в скорбях, чистоты в помыслах, и да не посрамится надежда наша!
Вдруг звучат струны арфы, комната полнится белым светом.
Солнце зрел я, и Сокрытый
Встал передо мною.
Каждый небесам подвластен.
Всяк в грехах покайся.
Злобы не питай к тому,
Кому вредил успешно.
Всяк блажен, добро творящий.
Оскорбленного – утешь,
Лишь в самом добре – награда.
И блажен невинный.
За ширмами слышится стон.
Бедное, милое дитя, дитя ошибок, греха, страданья, смерти – дитя нашего мира; мира вечных перемен, разочарования и боли! Отец небесный да будет милостив к тебе…
Комната исчезает; задник – «Остров мертвых» Бёклина [6]; музыка, тихая, нежно-печальная, плывет с острова.
Я видел солнце,
И мне казалось,
Что зрю Сокрытого;
Всяк блажен, добро творящий,
Если и соделал зло,
Злобою не искупай.
Успокой, кого обидел,
В доброте твоя награда.
И блажен невинный.
Примечания
Sp?ksonaten
Одна из пяти «камерных» пьес Стриндберга, предназначенных им для Интимного театра (наряду с драмами «Непогода», 1907, «Пепелище», 1907, «Пеликан», 1907, «Черная перчатка», 1909). Первоначально имела другое название: «Кама-Лока. Буддистская драма Августа Стриндберга». Позднее в рукописи появилось заглавие: «Камерная пьеса 3. Соната призраков». Впервые напечатана в 1907 году. «Соната призраков» создана писателем в период увлечения философией буддизма, что не могло не сказаться на самом характере пьесы. Не случайным было и раннее заглавие: Кама-Лока, согласно воззрениям теософов, – это призрачный мир, в котором скитается душа человека, прежде чем обретет покой и мир в царстве смерти. Работая над пьесой, Стриндберг писал о своей новой философии жизни актрисе Интимного театра Харриет Боссе: «Единственное для себя утешение я нахожу у Будды, который прямо говорит мне, что жизнь – это фантасмагория, навязанная нам картина мира, которую надо учиться видеть в ее истинном свете». В письме литератору Эмилю Шерингу Стриндберг замечает, что его пьеса о «мудрости, которая приходит с годами, когда накоплен жизненный опыт и искусство созерцания целого наконец проявляет себя». Большинство людей, по мнению Стриндберга, «довольствуются воображаемым счастьем и скрывают свои беды. Так, Полковник (в пьесе) исполняет собственную комедию до конца, иллюзия стала для него реальностью…Я сам страдал, пока писал пьесу, словно блуждал в Кама-Локе… Что спасло мою душу во время работы, так это моя философия. Надежда на лучшее и твердое убеждение, что мы живем в сумасшедшем мире, в мире условностей, из которых мы должны вырваться. И это высветилось во мне, в моем сознании, и я писал ее с ощущением, что это мои «последние сонаты».
Стриндберг не случайно, вслед за Бетховеном, называет свои камерные пьесы «последними сонатами». Музыкой, как формой, применимой к литературному произведению, Стриндберг интересовался задолго до «Сонаты призраков». Полифоническое звучание характерно уже для пьесы «Местер Улоф», которую сам Стриндберг называл «симфонией». Но наибольшее развитие принцип музыкальности получает, несомненно, в драме «Игра грез» и камерных пьесах. Деление «Сонаты призраков» на три части, а также использование двух контрастирующих тем позаимствовано Стринд-бергом из сонатной формы – конкретно из бетховенской фортепьянной сонаты D minor (Opus 31, № 2). Пьеса, как и соната, компонуется из трех частей. Две основные темы сонаты ведут у Стриндберга студент Аркенхольц (идеальное видение мира) и старик Хуммель (потребительство).
Е. Соловьева
1
«Валькирия» – опера немецкого композитора Рихарда Вагнера (1813 – 1883), часть тетралогии «Кольцо нибелунга».
2
Тор – в скандинавской мифологии бог грома, богатырь, защищающий богов и людей от великанов и страшных чудовищ.
3
Имеется в виду испано-американская война (1898 г.) за владычество на Кубе, в результате которой остров перешел под контроль США.
4
Горе имеем сердца! (лат.) фраза из католического богослужения.
5
Ламия – образ восходит к греческой Ламии, возлюбленной Зевса, которая затем вынуждена была укрыться от гнева Геры в пещере и превратилась в кровавое чудовище, пожиравшее чужих детей. Позднее, в мифологии народов Европы, – злой дух, змея с головой и грудью красивой женщины. Считалось, что Ламия убивает детей, а также соблазняет мужчин и пьет их кровь.
6
Бёклин Арнольд (1827 – 1901) – швейцарский живописец. Для его творчества характерно активное введение фантастического элемента. Оказал влияние на формирование немецкого символизма. Копия картины «Остров мертвых» висела в Интимном театре Стриндберга.