ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 11.01.2024
Просмотров: 285
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Даже когда Эмма поняла, что он дразнит её, она покраснела ещё больше.
– Ну, ведь мне не с чем сравнивать. Я бы показалась глупой, если бы пела дифирамбы чему-то, что является вполне обыденным. – Она задумчиво помолчала. – Хотя если бы это было обычным, женатые пары не вылезали бы из постели.
Энтони рассмеялся и привлёк её к себе, перекатившись так, чтобы она оказалась лежащей на нём.
– Нет, моя милая Эмма. Прошлая ночь, не была обычной ни по каким меркам. Она была особенной. – Он поцеловал её в кончик носа. – Такой же неповторимой, как и ты.
Она не думала, что, возможно, быть ещё счастливее. Вытянувшись на его тёплом мускулистом теле, она тихо сказала:
– Я рада, что ты так думаешь.
Он медленно провёл ладонями вниз по её спине и ягодицам, вызывая приятные ощущения в таких местах, о существовании которых Эмма и не подозревала до прошлой ночи.
– Тебе больно сейчас?
– Совсем немного. Ты же знаешь, я вовсе не хрупкая или слабая. Моя мама как-то сказала, что со всей моей верховой ездой и лазанием по деревьям у меня будет лёгкая первая брачная ночь. Кажется, она была права. – Эмма призывно качнула бёдрами. – Мне определённо не настолько больно, чтобы отказаться от того, что, как мне кажется, должно произойти.
– Хрупкость переоценивают, – хрипло сказал Энтони. – Давай и правда не будем вылезать из постели весь день.
И он притянул её голову для поцелуя.
Когда они встали, было уже время для очень позднего завтрака. В радостной суматохе праздника их отсутствия никто не заметил. Эмма обрадовалась, когда Энтони предложил после еды прогуляться. Хотя ей очень нравилось общаться с её давно потерянной и вновь обретённой семьёй, Эмме хотелось подольше сохранить захватывающую новую близость между ней и её мужем.
Ночная метель покрыла ландшафт белыми скульптурными фигурами неземной красоты. Ветер сдувал ледяные макушки с сугробов, и Энтони с Эммой отправились по засыпанной ночью узкой тропинке.
В снегу глубиной шесть дюймов идти было не очень удобно, но Энтони помогал Эмме перебираться, целуя её после каждого сугроба. Когда они добрались до букового навеса, Эмма поддалась искушению и плюхнулась на спину в сугроб.
– Я собираюсь сделать ангела, – сказала она, энергично размахивая руками вверх и вниз в мягком снегу. – Я не занималась этим с тех пор, как была ребёнком.
Энтони засмеялся и упал рядом с ней.
– Я тоже. Почему мы перестаём делать подобные вещи, когда вырастаем?
Эмма приподнялась на локте и критически оценила снежного ангела, сделанного её мужем. Поскольку он был не отягощён юбками и его плащ был менее объёмным, у него ангел получился лучше.
– Не знаю, возможно, это одна из причин, чтобы завести детей. Можно притвориться, что совершаешь детские поступки ради них, а не ради самого себя.
Она замялась, затем неловко добавила:
– Я должна была сказать тебе о других сорока тысячах фунтов. Не то, чтобы я тебе не доверяла, но… – Она замолчала. Она ведь действительно не доверяла ему раньше, но сейчас всё изменилось. – Я скажу мистеру Эвансу, что передумала помещать деньги в доверительное управление.
Энтони помрачнел.
– Я оценил твой порыв, но это не обязательно. У тебя были все права защищать своё будущее от мужчины, который мог оказаться безответственным. На самом деле, учитывая мою историю, я, пожалуй, таким и был. – Он взял её затянутую в перчатку руку. – Нам не нужны эти деньги. Теперь, когда закладная оплачена, Кенфилд обеспечит нам вполне достойную жизнь. Оставь эти деньги для наших детей.
Она сжала его руку, услышав, как естественно он произнёс слова "наши дети". Из этого признания логично вытекало, что они собирались строить свою жизнь вместе.
Выражение его лица стало менее серьёзным.
– Мы уже сделали снежных ангелов. Пора рассказать тебе о снежных дьяволах.
Она нахмурилась.
– Никогда про таких не слышала.
С зажёгшейся в глазах озорной искрой он стянул перчатки и отбросил их в сторону.
– Надеюсь, что нет.
Он внезапно набросился на неё, лишив её возможности двигаться. Его плащ накрыл их обоих. Когда она удивленно вскрикнула, он завладел её губами в чарующем поцелуе.
Удивительно, как они не растопили весь снег вокруг.
Энтони с женой завершили полный удовольствий день, вздремнув после прогулки. Когда они встали и оделись к ужину, он размышлял, будет ли его отважная жёнушка так же готова к очередному страстному времяпрепровождению, как к предыдущим. Он был слишком истощён, чтобы это выяснять. Но он также был уверен, что к концу вечера, когда они вновь отправятся в постель, он достаточно восстановит силы, чтобы явить ей ещё один пример супружеской преданности.
Улыбаясь без особой на то причины, Энтони посмотрел на Эмму, надевавшую пару купленных им для неё золотых серёжек. И хотя ему всегда больше нравились миниатюрные блондинки, он был вынужден признать, что его жена, которая являла собой полную им противоположность, была просто неотразима. Даже сейчас, когда желание на время улеглось, он хотел её. Он просто не мог себе представить, что это чувство может пройти, сколько бы лет они не прожили в браке.
Звон колокола на ужин разнёсся по длинным коридорам. Эмма поднялась из-за туалетного столика и повернулась.
– Я нормально выгляжу?
Он нашёл её неуверенность очень милой.
– Ты выглядишь просто изумительно, – абсолютно искренне сказал он. – Этот красновато-коричневый оттенок шёлка очень тебе идёт. – И на этот раз она не скрывала свои роскошные формы газовым шарфом.
Она улыбнулась и приняла предложенную им руку.
– Единственным недостатком официального ужина является то, что я не смогу сидеть рядом с тобой.
– Это не имеет значения, если ты будешь рядом со мной спать, – ответил он.
Её румянец был таким обворожительным, что он остановился, чтобы оставить цепочку поцелуев от её уха до плеча. Ему нравился её вкус. Когда он вывел её из комнаты, они оба дышали гораздо чаще. И если бы не враждебность Бренда, эти праздники были бы безупречны.
После долгого и обильного ужина герцогиня поднялась, подавая знак дамам удалиться. Когда толпа щебечущих женщин направилась в гостиную, рядом с Эммой возникла вдовствующая герцогиня.
– Пойдём, дитя. Я хочу поговорить с тобой. Нам пока не выпадало такой возможности.
– Так много Вонов, так мало времени, – рассмеялась Эмма. – На вас такой спрос, Grandmère, что мне не хотелось бы вас отвлекать от гостей.
– Тогда я тебя сама отвлеку, – спокойно ответила вдова. В бледном, льдисто-голубом шёлке и страусовых перьях она была сейчас так же красива, как на портрете Гейнсборо, который написал его, когда она в двадцать лет стала молодой герцогиней.
Когда они дошли до гостиной, вдовствующая герцогиня подвела Эмму к паре кресел, расположенных в тихом углу. Когда они сели, она спросила:
– Верлэйн хорошо с тобой обращается?
Эмма покраснела.
– Очень хорошо, Grandmère. Нам всё еще предстоит многое узнать, но мы… мы, кажется, подходим друг другу.
– Я так и подумала, – ответила вдова, блеснув выцветшими голубыми глазами, – когда увидела вас, возвращавшихся с прогулки сегодня в обед. Вы оба были все в снегу.
Румянец на щеках Эммы усилился. Она была вынуждена признать, что за последние несколько дней она краснела больше, чем за прошедшие десять лет.
– Я так рада, что ты вышла за Верлэйна, – серьезно произнесла вдовствующая герцогиня. – У него доброе сердце, но ему нужен якорь в этой жизни и чувство направления. Я думаю, ты сможешь ему всё это дать.
Эмма удивилась.
– Я думала, что этот брак в основном приносит выгоды только мне.
– Вовсе нет. Хороший брак выгоден обоим супругам, – отрезала вдова. – Ты дашь Верлэйну стабильность, а он научит тебя смеяться и наслаждаться жизнью.
Эмма посмотрела вниз на своё обручальное кольцо, рассеянно вертя его на пальце.
– В последние десять лет у меня было слишком мало причин смеяться.
Вдова вздохнула.
– Я бы хотела, чтобы ты приехала сюда. Даже если бы ты не осталась в Харли, мы бы, конечно, смогли найти тебе работу получше той, что у тебя была.
Эмма подняла взгляд.
– Это ведь вы заботились о том, чтобы каждое Рождество я получала приглашение, верно? Вот откуда вы знаете о моих работодателях.
Вдова кивнула.
– Я боялась, что ты будешь для нас потеряна, поэтому я делала всё, что могла, чтобы этого не произошло. Тебе давно следовало приехать.
Эмма и не знала, что кто-то так интересовался благополучием сироты, которую и членом семьи-то можно было назвать с трудом. Немного защищающимся тоном она ответила:
– Я хотела быть здесь, Grandmère, но не смогла бы так надолго оставить работу. Как бедная просительница я тоже не смогла бы приехать.
– В тебе достаточно фамильной гордости Вонов, – сухо ответила вдовствующая герцогиня. – Я хорошо с ней знакома. – Коснувшись мягкой рукой ладони Эммы, она продолжила более приветливо: – Но, моя дорогая девочка, я хочу, чтобы ты знала, что здесь тебе всегда были бы рады.
Эмма с трудом сглотнула, разрываясь между слезами и сильным желанием пнуть саму себя. Вдова была права. Это глупая гордость удерживала её гораздо сильнее её стеснённых обстоятельств. И всё же теперь она была здесь. Эмма сердечно обняла вдовствующую герцогиню. Осознание того, что на самом деле она никогда и не переставала принадлежать к семейству Вонов, излечило пустоту, затаившуюся глубоко в её сердце.
Когда герцог Уоррингтон подал сигнал, что наступило время оставить графин с портвейном, Энтони замешкался, пока другие мужчины, включая Бренда, поднялись и лёгкой походкой вышли из комнаты, чтобы присоединиться к дамам. Как оказалось, в такой большой группе было очень легко избегать его сердитого кузена.
В Харли была традиция организовывать танцы в вечер накануне рождественского сочельника. Энтони всегда это мероприятие нравилось больше, чем грандиозный бал Двенадцатой ночи, заканчивающий череду семейных торжеств. Для некоторых гостей помоложе это были первые в жизни танцы на публике. Дюжину лет назад это относилось и к Энтони. Он улыбнулся, вспомнив, каким взрослым он тогда себя чувствовал, хотя на самом деле был ещё совсем мальчиком.
Он влился в поток Вонов, направляющихся в сторону бального зала, где маняще играло фортепьяно. Во время своего последнего посещения Харли Эмма, должно быть, была слишком юна, чтобы танцевать. Он не мог дождаться, когда поведёт жену в танце по натёртому до блеска паркету.
Его коснулась маленькая рука. Он обернулся и встретился глазами с Сесилией, в её взгляде застыла вселенская печаль.
– Энтони, я должна с тобой поговорить, – выпалила она. – Наедине.
Он заколебался.
– Будет не очень хорошо, если нас застанут вместе уходящими.
– Никто не заметит. – Она снова коснулась его руки, явно борясь со слезами. – Пожалуйста, Энтони.
Он огляделся, но не увидел Бренда. Вокруг столько людей, что их краткое отсутствие вряд ли кто-нибудь обнаружит.
– Хорошо, Сесилия, – ответил он безо всякого энтузиазма. – Где мы встретимся?
Она задумалась.
– В галерее.
– Иди вперёд. Я скоро приду.
Она кивнула и направилась вниз по коридору, который вёл к большому холлу. Энтони подождал, когда она скроется из виду, затем неспешно последовал за ней. Галерея представляла собой длинную комнату этажом выше. Она использовалась по-разному. В холодную погоду в ней проводились тренировки и игры. На стенах были развешаны картины и холодное оружие.
Когда Энтони пришёл, Сесилия зажигала дополнительные свечи при помощи рождественской свечи, взятой с одного из окон. Она нервно оглянулась, когда он вошёл, и вернула свечу в оконный держатель. В неярком свете она выглядела хрупкой и почти невыносимо красивой, миниатюрной и утончённой, как позолоченный рождественский ангелок из марципана.
Скривившись, Энтони признался сам себе, что он не способен долго сердиться на привлекательную женщину.
– Что ты хотела мне сказать, Сесилия? Что-нибудь случилось?
Она кивнула и посмотрела на него глазами полными слёз.
– Ты можешь поговорить с Брендом? Он вбил себе в голову, что у нас с тобой роман.
– Что?! – Энтони потрясённо уставился на неё. – С чего он это взял?
– Понятия не имею. – Из голубых глаз Сесилии полились слёзы. – Ах, Энтони, всё пошло не так, и я не знаю, что делать.
Мама Энтони говорила, что истинный джентльмен должен позволить расстроенной леди залить слезами свой лучший жилет. Припомнив, что Сесилия всегда была склонна к мелодраме, Энтони успокаивающе обнял её одной рукой.