Файл: Фритьоф Капра. Дао физики.doc

Крик куропатки,

Море благоухающих цветов" [79, 183].

Этот вид духовной поэзии достиг своего совершенства в ХАЙКУ, классической японской поэтической форме, состоящий всего лишь из семнадцати слогов, на которую дзэн оказал глубочайшее воздействие. Даже при переводе на другой язык мы можем ощутить глубину мировосприятия авторов ХАЙКУ:

"Листья, падая,

Ложатся один на другой;

Дождевые капли — на дождевые капли" [79, 187].

Каким бы образом ни стремились восточные мистики запечатлеть в словах свое мировоззрение — при помощи мифов, символов, поэтических образов или парадоксальных утверждений, они не забывали об ограниченных возможностях языка и "линейного" мышления. Современная физика выработала точно такое же отношение к словесным моделям Они тоже приблизительны и не могут быть точными, выполняя в физике ту же роль, которую в восточном мистицизме выполняют мифы, символы и поэтические образы, и в этом они похожи. Одни и те же представления о материи будут воплощаться: для мистика — в образе космического танца бога Шивы, а для физика — в определенных аспектах квантово-полевой теории. И танцующее божество, и физическая теория порождены сознанием, и являются моделями для описания определенных интуитивных представлений о мире.

Глава 3. За пределами языка

“Для того, чтобы рассказать о своих внутренних ощущениях, нам нужны слова, хотя происхождение этих ощущений не имеет никакого отношения к языку. Если Вы никогда не задумывались об этом раньше, это противоречие покажется Вам парадоксальным" [73, 239].

Д. Т. СУДЗУКИ

"Здесь проблемы, связанные с языком, действительно серьезны. Мы хотим как-то рассказать о строении атома... Но мы не можем описать атом при помощи обычного языка" [34, 178].

В. ГЕЙЗЕНБЕРГ

Когда в начале века началось исследование атома, в научной среде уже были широко распространены представления о том, что все научные модели и теории приблизительны, и что их словесные описания всегда страдают от несовершенства нашего языка. В результате открытий в новой области физики были вынуждены признать, что человеческий язык абсолютно не годится для описания атомной и субатомной действительности. Из квантовой теории и теории относительности, которые являются двумя столпами современной физики, следует, что эта действительность не подчиняется законам классической логики. Так, Гейзенберг пишет:

"Сложнее всего говорить обычным языком о квантовой теории. Непонятно, какие слова нужно употреблять вместо соответствующих математических символов. Ясно только одно: понятия обычного языка не подходят для описания строения атома" [34, 177].

Исследования атомной действительности представляют собой наиболее интересное в философском отношении направление современной физики, которое, к тому же, обнаруживает сходство с восточной философией. По утверждению Бертрана Рассела, все, и в том числе религиозные школы западной философии, формулировали философские идеи при помощи логики. На Востоке, напротив, признавалось, что действительность не подчиняется законам языка, и восточные мудрецы не боялись отказаться от логики и привычных понятий. Мне кажется, именно поэтому их философские модели являются для современной физики более подходящим философским обоснованием, чем модели западной философии.

Лингвистические барьеры, стоящие перед восточными мистиками и современными физиками, абсолютно идентичны. В двух отрывках, приведенных ц начале главы, Д. Т. Судзуки говорит о буддизме, а В. Гейзенберг — об атомной физике, но их слова очень похожи. И мистики, и физики хотят рассказать о том, что им открылось, но их высказывания кажутся нам парадоксальными и нелогичными. Эти парадоксы знакомы всем мистикам, от Гераклита до дона Хуана, а с начала этого века — еще и физикам.

Многие парадоксы атомной физики связаны с двойственной природой электромагнитного излучения, и в частности, света. С одной стороны, очевидно, что излучение состоит из волн, поскольку она порождает хорошо известное явление интерференции, связанное с волнами: при наличии двух источников света интенсивность света в какой-то точке может быть равной не только сумме двух излучений, но также больше или меньше ее. Причина — в интерференции волн, исходящих из разных источников: там, где совпадают гребни волн, излучение сильнее; там где гребень приходится на подошву, излучение слабее. Можно определить точную величину интерференции. Электромагнитные излучения всегда интерферируют, обнаруживая, таким образом, свойства волн (см. рис. 1).

С другой стороны, электромагнитное излучение обладает так называемым фотоэлектрическим эффектом: ультрафиолетовый свет способен "выбивать" из поверхностного слоя некоторых металлов электроны и должен, следовательно, состоять из движущихся частиц. Похожая ситуация возникает при проведении эксперимента рассеиванием рентгеновских лучей. Результаты последнего можно толковать как столкновение "частиц света" с электронами. При этом, однако, обнаруживается явление интерференции, характерное для волн.

На ранних этапах развития теории атома физики не могли понять, как электромагнитное излучение может одновременно состоять из частиц очень маленького объема и из волн, способных распространяться на большие расстояния.

Восточному мистицизму присущи несколько способов обращения с парадоксами действительности. В то время, как индуизм скрывает их за цветистой тканью мифа, буддизм и даосизм предпочитают подчеркивать парадоксы, нежели замалчивать их. Основное произведение даосизма "Дао-де цзин", написанное Лао-цзы, кажется очень загадочным и даже непоследовательным. Оно состоит из интригующе парадоксальных утверждений, и его емкий, проникновенный и, в высшей степени, поэтичный язык захватывает внимание читателя, не позволяя ему вернуться на привычные пути логического мышления.

Китайские и японские буддисты, вслед за даосами, научились рассказывать о мистическом опыте путем простой констатации его парадоксальности. Когда дзэнский наставник Дайто увидел императора Годайго, изучавшего дзэн, он сказал:

"Мы расстались много тысяч кальп назад, и все же мы не покидали друг друга ни на мгновение. Мы стоим лицом друг к другу весь день, но никогда не встречались" [77, 26].

Дзэн-буддисты обладают особым умением использовать несовершенство вербальной коммуникации. Система КОАНОВ способна передавать учение их авторов абсолютно невербально. КОАНЫ — это тщательно продуманные парадоксальные задачи, предназначенные для того, чтобы заставить изучающего дзэн осознать ограниченность логики самым драматичным образом. Эти задачи нельзя решить путем размышлений из-за их иррациональной формулировки и парадоксального содержания. Они должны остановить процесс мышления и подготовить ученика к невербальному восприятию реальности. Современный наставник дзэн Ясутани познакомил западного ученика с одним из наиболее известных КОАНОВ следующим образом:

"Один из лучших, то есть самых простых, КОАНОВ — МУ. Его происхождение таково: однажды, сотни лет тому назад, в Китае некий монах пришел к Дзёсю — прославленному учителю дзэн и спросил: "Обладает ли собака природой Будды?", на что Дз'сю ответил: "МУ!". Буквально это выражение значит "нет", но не в этом значение слов Дзёсю. "МУ" — это обозначение живой, активной, динамической природы Будды. Нужно постичь сущность этого "МУ" путем поиска ответа в себе, а не в интеллектуальных размышлениях. Затем ты должен подробно и живо продемонстрировать мне, что понимаешь "МУ" как живую истина, не прибегая к помощи концепций, теорий и абстрактных рассуждений. Помни, нельзя понять "МУ" умом; его можно постичь только непосредственно всем существом" [41, 135].

Наставник дзэн обычно предлагает новичку или КОАН "МУ", или один из следующих двух:

"Каким было твое первоначальное лицо до твоего рождения?".

"Хлопок — звук от двух ладоней. Каков же звук от одной?".

Все эти КОАНЫ имеют более или менее уникальные решения, приближение к которым опытный учитель может немедленно распознать в поведении ученика. Как только ответ найден, КОАН тут же перестает быть парадоксальным и превращается в глубинное, полное смысла утверждение, созданное на том уровне сознания, которое помог пробудить учитель.

В школе Риндзай ученик должен решать множество КОАНОВ, каждый из которых раскрывает один из аспектов дзэн. Это единственный способ обучения в этой школе, не использующей никаких положительных утверждений, заставляя ученика самостоятельно постигать истины, заключенные в КОАНАХ.

Сразу вспоминаются парадоксальные ситуации, возникшие после рождения атомной физики. Как и в дзэн, можно было решить парадоксы и постичь истину только при помощи абсолютно нового подхода — подхода атомной физики. Природа, как учитель дзэн, ничего не объясняла. Она только загадывала загадки.

Ученик должен напрячь все свои силы и максимально сконцентрироваться для решения КОАНА. Книги о дзэн утверждают, что КОАН сковывает мышление ученика, ставя его в тупик, повергая в состояние непрерывного напряжения, в котором весь мир представляется сплошной загадкой. Ощущения создателей квантовой теории были очень похожими. Послушаем Гейзенберга:

"Я помню многочисленные споры с Богом до поздней ночи, завершавшиеся признанием нашей беспомощности; когда после спора я выходил на прогулку в соседний парк, я вновь и вновь задавал себе один и тот же вопрос: Разве может быть в природе столько абсурда, сколько мы видим в результатах атомных экспериментов?"" [34,42].

Глубинная сущность бытия не может не казаться парадоксальной и абсурдной, будучи подвергнута интеллектуальному анализу. Мистики всегда признавали это, но наука лишь недавно столкнулась с этой проблемой. Ученые на протяжении столетий изучали "фундамeнтaльныe законы природы", лежащие в основе всех природных явлений. Эти явления происходили в их макроскопической окружающей среде и могли восприниматься при помощи органов чувств. Поскольку образы и понятия человеческого языка берут свое начало именно в чувственном восприятии, они удовлетворительно описывали явления природы.

В классической физике на вопрос о сущности вещей отвечала ньютоновская механическая модель Вселенной, которая, во многом повторяя демокритовскую модель, объясняла все явления движением и взаимодействиями твердых неразрешимых атомов. Атомы были уподоблены бильярдным шарам, то есть образам чувственного восприятия. Никто не задавался вопросом, применима ли эта аналогия к миру атомов. И действительно, экспериментальная проверка была невозможна.

Однако в двадцатом веке физики смогли подойти к вопросу об элементарных составляющих материи во всеоружии. Невероятно сложное оборудование позволяло им изучать различные уровни строения материи в поисках мельчайших "строительных кирпичиков". Так было доказано существование атомов и открыты составляющие их ядра и электроны, и, наконец, компоненты ядра — протоны, нейтроны и множество других субатомных частиц.