Файл: Становление и развитие науки уголовно-исполнительного права: генезис ее предмета..pdf

На наш взгляд, все меры уголовно-правово­го характера, регламентированные в уголовном законе, должны регулироваться уголовно-ис­полнительным правом, в том числе и иные меры уголовно-правового характера, которые, по мнению Ю. А. Головастовой, не относятся к формам реализации уголовной ответствен­ности, указанным в разд. VI УК РФ. Это следу­ет определить в УИК РФ, тогда и прекратятся споры о предмете уголовно-исполнительного права. Это удобно и с позиций правоприме­нения. Уголовно-исполнительное право имеет генетическую связь с уголовным правом, а не пенальным правом. Уголовно-исполнитель­ное право — это не пенально-исполнительное право. Термин «уголовно» сам за себя говорит. Главная особенность уголовно-исполнительно­го права — это то, что оно является исполни­тельным правом по отношению к уголовному праву.

Нечто подобное можно проследить в за­конодательстве об исполнении наказаний зарубежных стран: оно регулирует не только наказания, но и иные меры, например меры исправления и безопасности. Так, например, Закон ФРГ «Об исполнении наказания в виде лишения свободы и выражающихся в лишении свободы мерах исправления и безопасности» регулирует не только исполнение лишения свободы, но и меры безопасности в виде: по­мещения в психиатрическую больницу, поме­щения в лечебное учреждение для алкоголи­ков и наркоманов, превентивного заключения, установления надзора, лишения водительских прав, запрета заниматься определенной про­фессиональной деятельностью. Причем в не­которых странах исполнение наказания и иных мер регулируется уголовным или уголовно-про­цессуальным законом, по которым непросто определить предмет уголовно-исполнительно­го права.

Следует заметить, что уголовно-исполни­тельное право регулирует не только испол­нение (отбывание) наказаний, применение средств исправления (ч. 2 ст. 2 УИК РФ), но и предупредительное воздействие, а также ока­зание осужденным различного рода помощи, материально-бытовое обеспечение, медицин­ское обслуживание, осуществление мер безо­пасности и пр., относящиеся к не карательному процессу. Мы когда-то отмечали, что для про­цесса исполнения (отбывания) наказания свой­ственно соединение с исправительным, а не с карательным воздействием. Соответственно, мы предлагали закрепить подобный принцип уголовно-исполнительного права³. Подобное заметили и другие авторы. Причем они отме­чают, что некоторые меры воспитательного и предупредительного характера применяются не «за» совершенное преступление, а «в связи» с ним. Поэтому в предмет правового регули­рования уголовно-исполнительного права на полном основании должен быть включен не карательный процесс, который вполне мог бы найти отражение в ч. 2 ст. 2 УИК РФ.

---

Еще одной спорной проблемой является расширение предмета уголовно-исполнитель­ного права за счет общественных отношений, складывающихся за пределами сферы испол­нения наказаний и иных мер уголовно-право­вого характера. Некоторые ученые предлагают включить в предмет уголовно-исполнительного права общественные отношения, складываю­щиеся при исполнении мер уголовно-процес­суального пресечения.

Действительно, отношения по поводу испол­нения некоторых мер пресечения, например заключения под стражу, домашнего ареста, яв­ляются сходными с исполнением соответствую­щих наказаний и иных мер уголовно-правового характера. К тому же следственные изоляторы входят в структуру уголовно-исполнительной системы, а домашний арест реализуется уголов­но-исполнительной инспекцией. Исполнение этих мер пресечения входит в программу курса уголовно-исполнительного права и изучается в учебных заведениях ФСИН России.

Конечно, с позиции логического рассужде­ния исполнение названных уголовно-процессу­альных мер следовало бы включить в предмет уголовно-исполнительного права, так как не юридически, а фактически они уже находятся в нем. Тогда ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» следует признать источником уголовно-исполнительного права, но он тако­вым не является, так как распространяется не на осужденных, а на лиц, признанных подозре­ваемыми и обвиняемыми.

Одни авторы высказывали мысль, что пра­воотношения, возникающие при избрании предварительного заключения под стражу, яв­ляются уголовно-процессуальными, а при их исполнении — уголовно-исполнительными. Другие авторы определяли отношения по по­воду исполнения заключения под стражу как административно-правовые. Авторы учебника «Уголовно-исполнительное право. Особенная часть», изданного в Академии ФСИН России, эти правоотношения не считают ни теми, ни другими, а выделяют их как самостоятельные правоотношения, имеющие свое содержание ввиду того, что они регулируются отдельным ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений». Выходит, что они не относятся ни к одной из от­раслей права.

На наш взгляд, каждый закон должен отно­ситься к той или иной отрасли права, и ближе всего к указанному Закону находится уголов­но-исполнительное право. Поэтому выскажем нетипичную мысль, что в предмет уголовно- исполнительного права могут входить обще­ственные отношения, возникающие в связи с исполнением мер уголовно-процессуального пресечения. Отрасль уголовно-исполнительно­го права должна занимать нишу исполнитель­ного права, связанного и с уголовным, и с уго­ловно-процессуальным правом.

---

Следующей спорной проблемой является отнесение к предмету уголовно-исполнитель­ного права общественных отношений, склады­вающихся после освобождения осужденных от отбывания наказания. Речь идет о включении или невключении в предмет уголовно-испол­нительного права исполнения мер постнаказательного воздействия и содействия. И по этому вопросу наблюдается отход от классического определения предмета, связывающего его с исполнением (отбыванием) наказаний. Так, например, по мнению профессора В. А. Уткина, с позиции международного подхода уголовно- исполнительное право можно рассматривать в качестве мегаотрасли исполнительного пра­ва, включающей три крупных блока: допенальный, пенальный и постпенальный. Подобный подход к определению предмета уголовно-ис­полнительного права определили В. Н. Чорный, В. И. Горобцов, Т. Г. Понятовская, Г. Х. Шаутова.

Так, по мнению В. И. Горобцова, меры пост­пенитенциарного воздействия применяются до истечения сроков снятия или погашения судимости, их следует рассматривать в рам­ках уголовно-исполнительных отношений. Еще более оригинальную точку зрения высказал А. П. Фильченко, что, объединяя в одно право­вое состояние (положение) судимости и право­вой статус осужденного как понятия соотноси­мые, можно заключить, что «судимость — это период времени, в течение которого лицо счи­тается преступником и сохраняет статус осуж­денного».

В своих работах мы также старались обо­сновать, что постпенитенциарные отношения могут составлять предмет уголовно-исполни­тельного права, и при этом ссылались на УИК Республики Беларусь, который содержит две главы, регулирующие оказание помощи осво­божденным от отбывания наказания (гл. 26), наблюдение и надзор за освобожденными от отбывания наказания (гл. 27). Причем в послед­ней главе регулируется порядок установления (ст. 198), приостановления (ст. 199), возобнов­ления (ст. 199-1), осуществления (ст. 200) и пре­кращения (ст. 202) превентивного контроля за освобожденными.

Действующий УИК РФ не включает в пред­мет уголовно-исполнительных отношений постпенитенциарную адаптацию освобожден­ных, контроль за ними, а указывает только на порядок регулирования оказания помощи ос­вобождаемым лицам, то есть осужденным на стадии подготовки их к освобождению. Однако в ч. 2 ст. 1 УИК РФ среди иных задач законода­тель определяет задачу оказания осужденным помощи в социальной адаптации. Но социаль­ная адаптация неосуществима в местах лише­ния свободы, она возможна только в условиях свободы. Однако ни одна цель, поставленная перед уголовно-исполнительным законода­тельством, не достигает постпенитенциарной сферы, в том числе исправления осужденных. Нужна иная цель — ресоциализация, которая включает в себя и исправление, и подготовку к освобождению, и социальную адаптацию по­сле отбытия наказания. Поменяем цель — и по­меняется предмет уголовно-исполнительного права, он существенно расширится за счет пост­пенитенциарной сферы. Хотя Ю. А. Головастова не соглашается с расширением предмета уго­ловно-исполнительного права за счет постпени­тенциарных отношений, она правильно делает вывод, что проблема кроется «в анализе про­цесса ресоциализации лиц, отбывших наказа­ние, иную меру уголовно-правового характера, а также его соотносимости с категорией "суди­мость"».

---

Наше предложение подтверждают и другие авторы. Так, В. Н. Чорный, развивая идею ре­социализации, состоящей из пенитенциарно­го и постпенитенциарного этапов, пишет, что «уголовно-исполнительное право в дальней­шем будет развиваться не только как отрасль, регулирующая исполнение уголовных наказа­ний и применение средств исправительного воздействия, но и как ресоциализационная отрасль права, включающая регулирование тех отношений, которые возникают у осужденного как субъекта, отбывшего наказание, но сохра­няющего в течение судимости ограниченный правовой статус». Процесс ресоциализации непременно включает в себя завершающий этап — социальную адаптацию освобожден­ных в условиях свободы после отбытия нака­зания.

Подобное расширение предмета уголовно- исполнительного права можно проследить по УИК Украины, который «регламентирует по­рядок и условия исполнения и отбывания уго­ловных наказаний с целью защиты интересов личности, общества и государства путем соз­дания условий для исправления и ресоциали­зации...». Причем впервые на постсоветском пространстве дается определение «ресоциали­зации»: «сознательное восстановление осуж­денного в социальном статусе полноправного члена общества, возвращение его к самостоя­тельной общепринятой социально-норматив­ной жизни в обществе. Необходимым условием ресоциализации является исправление осуж­денного». На Украине действует Закон «О со­циальной адаптации лиц, отбывших наказание в виде ограничения или лишения свободы на определенный срок», который можно считать источником уголовно-исполнительного права, исходя из ресоциализационного направления деятельности уголовно-исполнительной систе­мы Украины.

Заключение

Таким образом, предметом уголовно-испол­нительного права должны стать уголовно-ис­полнительные общественные отношения, скла­дывающиеся при реализации принудительных институтов уголовного и уголовно-процессуаль­ного права, имеющих исполнительную направ­ленность и включающих в себя:

• исполнение мер процессуального пресече­ния в виде домашнего ареста и предвари­тельного заключения под стражу;
• общие положения и принципы исполнения наказаний и иных мер уголовно-правового характера;
• порядок и условия исполнения и отбывания наказаний и иных мер уголовно-правового характера;
• применение средств некарательного воздей­ствия на осужденных (исправления, преду­преждения, безопасности, оказания помощи осужденным, материально-бытового обеспе­чения, медицинского обслуживания и пр.);
• порядок участия органов государственной власти и органов местного самоуправления, иных организаций, общественных объеди­нений, а также граждан в исправлении и ре- социализации осужденных;
• порядок освобождения от наказания;
• порядок оказания помощи освобождаемым лицам;
• порядок оказания помощи в социальной адаптации освобожденным от отбывания наказания и иных мер уголовно-правового характера.

---

Список использованных источников

1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 г.) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 N 6-ФКЗ, от 30.12.2008 N 7-ФКЗ, от 05.02.2014 N 2-ФКЗ, от 21.07.2014 N 11-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. - 2014. - № 31. - Ст. 4398.
2. "Уголовный кодекс Российской Федерации" от 13.06.1996 N 63-ФЗ //"Собрание законодательства РФ", 17.06.1996, N 25, ст. 2954,
3. Головастова Ю. А. Уголовно-исполнительное право как отрасль российского права: современный взгляд : монография. — М. : Юриспруденция, 2017. — 212 c.
4. Горобцов В. И. Теоретические проблемы реализации мер постпенитенциарного воздействия : моно­графия. — Орел : Орловская высшая школа МВД РФ, 2016. — 30 с.
5. Грушин Ф. В. Уголовно-исполнительное законодательство: современное состояние и перспективы совершенствования // Вестник МГУ. Серия : Юриспруденция. — 2015. — № 2. — С. 92—95.
6. Комментарий к УИК РФ / под общ. ред. А. А. Крымова. — М. : Юнити-Дана, 2018. — 759 с.
7. Миндадзе О. Н. Заключение под стражу // Воспитание и правопорядок. — 1989. — № 11. — С. 45—47.
8. Понятовская Т. Г., Шаутаева Г. Х. Правовое значение судимости : монография. — Ижевск, 2017. — 241 с.
9. Российский курс уголовно-исполнительного права: в 2 т. — Т. 1 : Общая часть : учебник. — М. : МГЮА имени О.Е. Кутафина ; Элит, 2018. — 696 с.
10. Селиверстов В. И. Новый Уголовно-исполнительный кодекс РФ: содержание и перспективы принятия // Вестник МГУ. — 2018. — Вып. 15 (701). — С. 69—86.
11. Советское исправительно-трудовое право. Особенная часть. — Рязань, 1987. — 624 с.
12. Уголовно-исполнительное право. Особенная часть : учебник / под общ. ред. Г. А. Корниенко. — Рязань : Академия ФСИН России, 2017. — 822 с.
13. Уткин В. А. Курс лекций по уголовно-исполнительному праву. Общая часть. — Томск : Томский госу­ниверситет, 2015. — 94 с.
14. Уткин В. А. Ресоциализация освобожденных от наказания: история и современность // Уголовная юстиция. — 2017. — № 1 (3). — С. 75—80.
15. Фильченко А. П. Возникновение, смягчение и прекращение уголовной ответственности: (проблемы отраслевого и межотраслевого рассогласования) : монография. — М., 2017. — 590 с.
16. Чорный В. Н. Тенденции развития уголовно-исполнительного права в современных условиях // От ис­правительно-трудового права к уголовно-исполнительной отрасли права : матер. межд. науч.-практ. сем. — Рязань : Академия ФСИН России, 2016. — С. 25—29.

---