Файл: Способы описания процесса перевода: модели перевода..pdf
Добавлен: 06.07.2023
Просмотров: 88
Скачиваний: 1
Иногда перевод вынужден «сказать» больше, чем оригинал, или не может выразить ту или иную мысль, не нарушив при этом норм переводящего языка. В одной из своих статей Р. Якобсон подчеркнул, что языки отличаются друг от друга тем, что они должны передать, а не тем, что могут передать. Например, переводя английские существительные или прилагательные на русский язык, переводчик вынужден увеличить объем сообщаемой информации, поскольку русскому имени ингерентно присущи такие грамматические категории, которые не обязательно присущи или вовсе не присуши английскому имени (род, падеж); или, переводя русские глаголы на английский язык, переводчик опять же вынужден будет лишить их видовых характеристик русского глагола, а также, скажем, различий в проявлении показателей лииа в настоящем и будущем времени и рода в прошедшем, зато обязательно добавит аспектные характеристики английского глагола.
Следующий пример взят из стихотворения Б. Пастернака «Весна» и перевода этого стихотворения на английский, сделанного Л. Пастернак.
Разве только грязь видна вам, Is it only did you notice?
А не скачет таль в глазах? Does the thaw not catch your glance?
Не играет по канавам — As a dapple-grey fine stallion
Словно в яблоках рысак? <...> Does it not through ditches dance?
Оглянись и ты увидишь Only look, and you will see it:
До зари, весь день, везде, From the rooftops to the ground
С головой Москва, как Китеж, — Moscow, all day long, like Kitezh
В светло-голубой воде. Lies, in light-blue water drowned.
Легко заметить, что в переводе нет контраста местоимений, который есть в оригинале: личное местоимение 2-го лица единственного числа в первой строфе и местоимение 2-го лица единственного числа в третьей. Этот контраст сохранить невозможно в силу языковой особенности переводящего языка, отсутствия в нем стилистически нейтрального противопоставления данных местоимений.
Возьмем еше один пример — отрывок из рассказа Э. Хемингуэя «Какими вы не будете» (A Way You'll Never Be) и перевод И. Кашкина.
The attack had gone across the field, been held up by machine-gun fire from the sunken road and from the group of farm-houses, encountered no resistance in the town, and reached the bank of the river. Coming along the road on a bicycle, getting off to push the machine when the surface of the road became too broken, Nicholas Adams saw what had happened by the position of the dead.
Атака развертывалась по лугу, была приостановлена пулеметным огнем с дорожной выемки и с прилегающих строений, не встретила отпора в городе и закончилась на берегу реки. Проезжая по дороге на велосипеде и временами соскакивая, когда полотно было слишком изрыто, Николас Адаме понял, что происходило здесь, по тому, как лежали трупы.
Только во втором предложении русский читатель понимает, что атака, о которой говорится в этом фрагменте, имела место раньше, до того, как Николас Адаме попал на этот луг. В оригинале же это ясно с самого начала благодаря глагольным формам Past Perfect.
Оба примера могут служить иллюстрациями случаев, когда перевод лишает оригинал определенных грамматических свойств. Приведем еще пример расширения грамматической информации в переводе. Это видно в четвертом сонете У. Шекспира. В оригинале нет никаких указаний на пол адресата, в то время как в русском переводе С. Маршака адресатом становится мужчина.
Unthrifty loveliness why dost thou spend,
Upon thy self thy beauty's legacy? <...>
Then beauteous niggard why dost thou abuse.
The bounteous largeness given thee to give? <...>
Растратчик милый, расточаешь ты
Свое наследство в буйстве сумасбродном.<...>
Прелестный скряга, ты присвоить рад
То, что дано тебе для передачи. <...>
Однако, как видно из приведенных примеров, несмотря на определенные потери (в наборе сем), переводы можно считать репрезентирующими оригинал. Это значит, что помимо лингвистически обязательного набора сем существует их набор, реализуемый в конкретном коммуникативном акте. И эти два вида наборов могут не совпадать. В передаче коммуникативно релевантных сем переводимых языковых единиц ИЯ и состоит задача переводчика.
Дальнейший разговор о семантической модели перевода возвращает нас к уже знакомым по трансформационной модели понятиям глубинных и поверхностных структур. Но в рамках рассматриваемой модели нас интересуют трансформации не безотносительно к заложенному в них смыслу, а с учетом и лексических, и синтаксических средств в их взаимодействии.
Глубинные структуры подразделяются на два вида: глубинный синтаксис и глубинный словарь (глубинная лексика).
Глубинный синтаксис сводит все многообразие поверхностных структур к четырем типам «предикатных» отношений между предикатом, субъектом и объектом, к атрибутивным и сочинительным отношениям. При этом названные термины обозначают не грамматические категории, а семантические.
Глубинная лексика в рамках данной теории тоже характеризуется высоким уровнем абстракции и предназначена для описания двух категорий лексических функций. Первая — это «эквивалентные замены», включающие в себя синонимы, конверсивы (слова со значением обратных, конверсивных, отношений к субъекту: бояться — пугать) и синтаксические дериваты (слова, относящиеся к разным частям речи, но выражающие одни и те же смыслы: с уважением — уважительно). Вторая категория лексических функций — это семантические параметры, т.е. выражения, уточняющие значение той или иной единицы во фразе. Речь фактически идет об учете при семантических трансформациях законов лексической сочетаемости данного языка, показываемых с точки зрения глубинных смысловых связей между взаимодействующими словами.
Вычленяется около 50 лексических и 22 синтаксических правил перефразирования.
Итак, процесс перевода, как и в трансформационной модели, строится следующим образом: обратная трансформация поверхностных единиц и структур ИЯ, сведение их к общим для ИЯ и ПЯ содержательным категориям, и дальнейшее их развертывание в поверхностные структуры ПЯ. При этом для процесса перевода важным является еще один компонент лексико-семантического трансформирования, а именно так называемый селектор — процесс отбора, фильтрации всех порождаемых «генератором», т.е. набором лексико-синтаксических правил перефразирования , вариантов структур. Не все они одинаково приемлемы для окончательного текста перевода. Причиной «забракования» тех или иных способов трансформаций может быть отсутствие в ПЯ соответствующих грамматических форм, лексем. Учитывается и стилистическая неприемлемость некоторых вариантов.
Давая оценку семантической модели, Комиссаров [1973. С. 60) замечает, что она, с одной стороны, имеет значительную объяснительную силу, поскольку дает возможность описать не только общие элементы плана содержания оригинала и перевода, но также причины и направления расхождений между ними; с другой — «позволяет объективно анализировать систему синонимических средств, выражающих определенную содержательную категорию, и указывает на ряд существенных факторов, определяющих выбор варианта перевода. Большое значение семантической теории состоит, в частности, в том, что она дает возможность переводческого сопоставления не отдельных слов, а целых множеств языковых единиц с учетом правил построения высказываний в разных языках».
Швейцер [1973. С. 54) говорит о том, что эта модель «вполне может быть использована для построения динамической модели процесса перевода».
Но, как и предыдущие модели переводческой деятельности, данная при всех положительных своих свойствах все-таки не описывает процесс перевода во всей его сложности и многогранности. Так, Комиссаров [1973. С. 60—61) указывает на то, что, во-первых, не существует исчерпывающих каталогов языковых средств ни одного языка, распределенных по содержательным категориям. Во-вторых, семантическая модель перевода не объясняет случаев, когда описание одной и той же ситуации осуществляется в разных языках с помощью разных семантических категорий. В этом она уступает денотативной. В-третьих, семантическая модель не рассматривает проблем передачи образных ассоциаций при переводе, не учитывая тем самым многоплановости содержания текста, употребления единиц языка в переносном смысле и т.д. В-четвертых, она не учитывает такого важного фактора, определяющего выбор средств перевода, как цель коммуникации. Иногда это вызывает замену при переводе самой описываемой ситуации.
§ 5. Теория уровней эквивалентности
Анализируя различные теоретические модели перевода, В. Н. Комиссаров отмечает, что каждая из них отражает только какие-то отдельные аспекты переводческой деятельности и лишь все вместе они дают достаточно полную картину тех содержательных компонентов, передача которых обеспечивает эквивалентность перевода. По мнению В. Н. Комиссарова, роль такой объединяющей модели, всесторонне описывающей переводческую деятельность, может сыграть теория уровней эквивалентности:
Теория уровней эквивалентности - это модель переводческой деятельности, основанная на предположении, что отношения эквивалентности устанавливаются между аналогичными уровнями текстов оригинала и перевода. Основой этой модели является выделение в содержании текста ряда последовательных уровней, отличающихся по характеру информации, передаваемой от Источника к Рецептору".
Суть этой теории состоит в том, что различия в системах ИЯ и ПЯ и особенности создания текстов на каждом из этих языков в разной степени могут ограничивать возможность полного сохранения в переводе содержания оригинала.
Поэтому переводческая эквивалентность может основываться на сохранении (и соответственно утрате) разных элементов смысла, содержащихся в оригинале. С одной стороны, выделяются уровни содержания в тексте, и в этом случае действительно значения отдельных слов представляют собой низший уровень - это те кирпичики, из которых в результате их взаимодействия склады- вается содержание высказывания. С другой стороны, речь идет об уровнях эквивалентносодержания двух текстов - оригинала и перевода. Здесь ситуация меняется. Эквивалентность на уровне языковых знаков - это эквивалентность на уровне цели коммуникации + эквивалентность на уровне описания ситуации + эквивалентность на уровне структуры сообщения + эквивалентность на уровне высказывания + сохранение содержания языковых знаков. Поэтому рассматривать этот уровень как низший нелогично и технически неудобно.
Разные типы эквивалентности перевода можно проиллюстрировать примерами из работы В. Н. Комиссарова:
1) Первый тип (эквивалентность на уровне цели коммуникации):
That's a pretty thing to say. - Постыдился бы!
Цель коммуникации здесь заключается в выражении эмоций говорящего, который возмущен предыдущим высказыванием собеседника. В переводе использована одна из стереотипных фраз, служащих для выражения возмущения в русском языке. При этом составляющие ее языковые средства не соответствуют единицам оригинала и даже сама ситуация описана по другому: в оригинале дается оценка тому, что чело- век сказал, а в переводе даются рекомендации в отношении поведения человека, сказавшего это.
2) Второй тип (эквивалентность на уровне опи-
сания ситуации):
He answered the phone. - Он снял трубку.
В этом случае общая часть содержания оригинала и перевода не только передает одинаковую цель коммуникации, но и отражает одну и ту же внеязыковую ситуацию. Здесь несопоставимые языко- вые средства оригинала и перевода фактически описывают один и тот же поступок, указывают на одинаковую реальность, снять трубку - это и есть ,,ответить" на звонок.
3) Третий тип (эквивалентность на уровне со-
общения):
Scrubbing makes me bad-tempered. - От мытья полов у меня настроение портится.
При таком переводе сохраняется цель коммуникации, описывается та же ситуация и сохраняются общие понятия, с помощью которых эта ситуация обозначена в оригинале, хотя ни синтаксическая структура, ни использованные в переводе слова не воспроизводят синтаксической структуры и значений слов оригинала.
4) Четвертый тип (эквивалентность на уровне
структуры высказывания):
I told him what I thought of her. - Я сказал ему свое мнение о ней.
Этот тип эквивалентности предполагает, наряду с тре- мя компонентами содержания, сохранившимися в третьем типе, воспроизведение в переводе значительной части значений синтаксических структур ориги- нала. Иными словами, здесь уже сохраняются значения, заключенные в связях между языковыми единицами, од- нако эквивалентности на уровне слов нет (what I thought of her - свое мнение о ней).
5) Пятый тип (эквивалентность на уровне языковых знаков):
The house was sold for 10 thousand dollars. - Дом был продан за 10 тысяч долларов.
В этом типе эквивалентности сохраняется цель коммуникации, описание ситуации, смысл сооб- щения, значение синтаксических структур и зна- чение слов, т. е. достигается максимальная степень близости содержания оригинала и перевода, которая может существовать между текстами на разных языках. Таким образом, при каждом последующем типе эквивалентности передается тот же тип информации, что и при предыдущем, плюс некоторая дополнительная информация. В этом отношении новый, ,,перевернутый" вариант модели действительно представляется более логичным и удобным.
Замена термина уровень термином тип снимает целый ряд трудностей, связанных с интерпретацией этой модели. Термин уровень предполагает восхождение от низшего к высшему, что в данном случае вряд ли уместно, поскольку в исходном варианте модели получается, что перевод на высшем уровне эквивалентности оказывается информационно наименее полным. Кроме того, само понятие уровня предполагает, как бы качественную оценку - чем выше уровень, тем выше качество перевода, чего в данном случае нет.