ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 17.10.2020
Просмотров: 4632
Скачиваний: 1
Принципиально по-новому трактуются понятие и основания предъявления регрессных требований применительно к отношениям по банковской гарантии в ГК. Во-первых, предпосылкой возникновения права на предъявление регрессных требований служит не причинение вреда, а нарушение, как правило, договорного обязательства, обеспеченного банковской гарантией.
Во-вторых, право регрессного требования основывается не непосредственно на законе, а на соглашении сторон - гаранта и принципала. В-третьих, размер возмещения в порядке регресса в пределах суммы, уплаченной гарантом бенефициару, может определяться не законом, а соглашением сторон.
2. В названном соглашении между гарантом и принципалом может быть предусмотрено условие о возмещении гаранту всех сумм, выплаченных им бенефициару, как в соответствии с условиями гарантии (в пределах суммы гарантии), так и сверх гарантийной суммы, в частности за нарушение обязательства гаранта перед бенефициаром (см. п. 2 ст. 377 ГК). Во всех случаях, однако, размер возмещения в порядке регресса, основанного на нормах комментируемой статьи, не может превышать денежную сумму, реально уплаченную гарантом бенефициару.
§ 7. Задаток
Статья 380. Понятие задатка. Форма соглашения о задатке
Комментарий к статье 380
Гражданский кодекс РСФСР 1922 г. признавал задаток денежной суммой или иной имущественной ценностью, выданной в счет причитающихся по договору платежей одним контрагентом другому для удовлетворения договора и обеспечения его исполнения (ст. 143). В плановой экономике обеспечение в виде задатка теряло свое значение. Тенденции в ограничении сферы применения задатка нашли отражения и в ГК РСФСР. Так, п. 2 ст. 186 регулировал отношения по применению задатка только в отношениях между гражданами. Обеспечивать исполнение обязательств между социалистическими организациями разрешалось гарантией. По ГК задатком обеспечиваются обязательства как физических, так и юридических лиц.
Пункт 1 комментируемой статьи признает задатком денежную сумму, выдаваемую одной из договаривающихся сторон в счет причитающихся с нее по договору платежей другой стороне, в доказательство заключения договора и в обеспечение исполнения. Задаток выполняет три функции. Первая - обеспечительная. Ее основная цель - предотвратить неисполнение обязательства. Задаток является также доказательством заключения договора и имеет платежный характер. Задаток признается способом платежа.
2. Пунктом 2 комментируемой статьи для соглашения о задатке предусмотрена простая письменная форма независимо от суммы задатка. Можно предположить, что условия о задатке могут быть определены в основном обязательстве и существовать в форме отдельного соглашения. Соглашение о задатке следует за судьбой обеспеченного им обязательства, и недействительность последнего влечет недействительность соглашения о задатке (п. 3 ст. 329 ГК).
3. Пункт 3 комментируемой статьи устанавливает, что в случае несоблюдения письменной формы соглашения о задатке его следует рассматривать в качестве аванса, если не будет доказано иное. Определяя соотношение аванса и задатка, следует указать, что задаток традиционно выступал в качестве аванса при несоблюдении письменной формы сделки. Общее назначение аванса и задатка заключается в том, что они являются средством платежа по обусловленному соглашению. Но если задаток является средством обеспечения обязательства, то аванс применяется исключительно как средство платежа.
Статья 381. Последствия прекращения и неисполнения обязательства, обеспеченного задатком
Комментарий к статье 381
1. До начала исполнения либо вследствие невозможности исполнения обязательства, если неисполнение вызвано обстоятельствами, за которые стороны не могут нести ответственность, задаток должен быть возвращен. Иначе решается вопрос, если имеется вина стороны, получившей задаток; она обязана вернуть задаток в двойном размере.
В законе нет ответа на вопрос о возможности рассматривать задаток в качестве отступного в случае прекращения обязательства соглашением сторон. Толкование ст. 409 ГК приводит к выводу о том, что обязательство может быть прекращено представлением взамен исполнения отступного, в том числе и уплатой денег. Размер, сроки и порядок предоставления отступного устанавливаются сторонами по соглашению. Таким образом, если соглашением сторон определена в качестве способа прекращения обязательства уплата задатка, данное соглашение является действительным. Более того, следует полагать, что стороны в соглашении об отступном имеют возможность применять положения п. 2 комментируемой статьи как в части, так и в полном объеме.
2. Неисполнение обязательства влечет для стороны, давшей задаток, потерю его однократно, а для стороны, принявшей задаток, - потерю его двукратно, при этом, разумеется, сторона, ответственная за неисполнение договора, обязана возместить другой стороне и убытки, понесенные ею. Таким образом, выявляется еще одна функция задатка - штрафная. Если у стороны возникли убытки от неисполнения обязательства, то задаток засчитывается в счет убытков, если договором не предусмотрено иное.
Глава 24. ПЕРЕМЕНА ЛИЦ В ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕ
§ 1. Переход прав кредитора к другому лицу
Статья 382. Основания и порядок перехода прав кредитора к другому лицу
Комментарий к статье 382
1. Глава посвящена одному из важнейших аспектов жизни обязательства - перемене его субъектов. Русское дореволюционное право не содержало общего урегулирования уступки права и перевода долга (за исключением некоторых частных случаев), что порождало доктринальные споры о возможности осуществления таких действий. Большинство цивилистов, а также существовавшая практика склонялись к допустимости уступки требования и перевода долга, исходя из отсутствия прямого запрещения таких действий.
Гражданский кодекс РСФСР 1922 г. содержал пять статей, регулировавших уступку требований и перевод долга. В несколько расширенном виде эти положения были перенесены в ГК РСФСР. В условиях планового хозяйства не было заинтересованности в возможности широкого использования замены лиц в обязательстве. Связанность большинства участников хозяйственного оборота планом, сложная процедура его изменения сводили изменения в субъектном составе обязательств к минимуму. Переход к рыночным отношениям, напротив, побуждает участников таких отношений к большей гибкости при исполнении обязательства, что приводит к увеличению мобильности перехода требований от одного лица к другому.
Новеллы, включенные в гл. 24 ГК, вобрали в себя решения и формулировки, выработанные практикой в процессе ликвидации пробелов законодательства, а также отразили потребности нынешней экономической ситуации.
Абзац 1 п. 1 комментируемой статьи предусматривает основные правила и требования к передаче кредитором своих прав другому лицу. В статье установлены два основания перехода прав кредитора: сделка и закон. При уступке требования по сделке первоначальный кредитор заключает договор с лицом, которому он уступает свое требование и которое становится новым кредитором в уже существующем обязательстве. Это право кредитора ограничено определенными условиями, поименованными в абз. 2 п. 1 данной статьи, а также в ст. ст. 383, 388 ГК. Условия перехода прав кредитора к другому лицу на основании закона указаны в ст. 387 ГК.
Наряду с термином "уступка требования" в законодательстве и доктрине используется термин "цессия" (от лат. "cessio"), заимствованный из римского права (например, в ст. 146 ГК "Передача прав по ценной бумаге"). В этом случае первоначальный кредитор именуется цедентом, а новый - цессионарием.
Ныне в связи с развитием рынка ценных бумаг особое значение приобретает уступка требований по ценной бумаге. В комментариях к ГК РСФСР, изданных в 1970 г. и 1982 г., отражены различные оценки юридической природы такого вида уступки требований. В первом из них передача требований путем индоссамента на ордерной ценной бумаге вообще не рассматривается как уступка требований (см. Комментарий к ГК РСФСР, к ст. 216, с. 324). Второй комментарий квалифицирует передачу прав по векселю и чеку на основе передаточных надписей как особую разновидность уступки требования (см. Комментарий к ГК РСФСР, к ст. 211, с. 259).
Вопрос соотношения цессии и передачи требований путем индоссамента - сложный и важный с практической точки зрения, так как различная квалификация приводит к неодинаковым правовым последствиям. Их основное различие заключается в том, что индоссант в отличие от цедента "несет ответственность не только за существование права, но и за его осуществление" (п. 3 ст. 146 ГК), т.е. отвечает за исполнение должником своего обязательства. На наш взгляд, это обстоятельство вносит особый элемент во взаимоотношения индоссанта, индоссата и должника, который позволяет отграничить передачу прав путем индоссамента от гражданско-правовой цессии. Таким образом, передача прав по ордерной ценной бумаге не тождественна уступке требования (см. коммент. к п. 3 ст. 389). Что касается именных ценных бумаг, то их передача определена законодательством как цессия (п. 2 ст. 146 ГК) и полностью подпадает под регулирование гл. 24.
В отношении передачи прав по ценной бумаге на предъявителя необходимо отметить, что, хотя закон не дает правовой квалификации такой передачи (п. 1 ст. 146 ГК), представляется, что к ней применимы положения гл. 24 ГК.
Более подробно вопросы уступки требований по ценным бумагам должны быть урегулированы специальным законодательством. В этом случае положения ГК о ценных бумагах, включая цессию, будут применяться лишь в случаях, не урегулированных специальным законодательством. При этом следует иметь в виду, что в соответствии с п. 2 ст. 3 ГК нормы гражданского права, содержащиеся в других законах (в данном случае - о ценных бумагах), должны соответствовать ГК.
Примером уступки требования по закону могут служить положения транспортных уставов и кодексов о передаче права предъявления претензии, а также иска перевозчику грузоотправителем и грузополучателем друг другу или иным лицам, указанным в законе, или путем оформления договора поручения или доверенности. Такая передача, например, оформляется переуступочной надписью на транспортном документе (ст. 404 КТМ).
При регрессных требованиях уступка требования не допускается. Это означает, что кредитор по регрессному обязательству (возникающему, например, при множественности должников в обязательстве и исполнении одним из них этого обязательства - п. 2 ст. 325 ГК - или при исполнении обязательства третьим лицом - п. 1 ст. 313 ГК) не вправе передавать свои права другому лицу.
В последнее время достаточно активно обсуждается вопрос о возможности передачи прав, вытекающих из арбитражного соглашения, одновременно с передачей иных прав по договору или без таковой. Эта проблема одинаково важна и для теоретиков, и для практиков. В комментарии к ГК <1> при анализе ст. 384 подчеркнуто, что этот вопрос остается не до конца выясненным. С.Н. Лебедев, анализируя решение от 09.07.1984 ВТАК по спору В/О "Союзнефтеэкспорт" и бермудской фирмы "Джок Ойл", в частности вопрос о состоявшейся или несостоявшейся уступке объединением "Союзнефтеэкспорт" своих прав требования по контракту, приводит следующую цитату из решения: "...арбитражное соглашение вообще не может быть предметом цессии. Будучи автономным процессуальным договором, он требует самостоятельного согласия цессионария на подчинение той юрисдикции, которая была избрана сторонами в договоре..." <2>. Утверждение, высказанное в арбитражном решении, оценивается С.Н. Лебедевым как неоднозначное. Такой подход, по его мнению, давал бы возможность кредитору отступать от условий арбитражного соглашения при передаче прав требований по договору третьему лицу и передаче споров в государственные суды, исключение чего и является основной целью заключения арбитражного соглашения.
--------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) (под ред. О.Н. Садикова) включен в информационный банк согласно публикации - КОНТРАКТ, ИНФРА-М, 2005 (издание третье, исправленное, дополненное и переработанное).
<1> См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Под ред. О.Н. Садикова. М., 1995. С. 379.
<2> См.: Лебедев С.Н. Международный коммерческий арбитраж: компетенция арбитров и соглашение сторон. М., 1998. С. 77.
Такая аргументация представляется, с одной стороны, вполне обоснованной, однако, с другой стороны, эта позиция входит в определенное противоречие с признанной практикой, доктриной и законодательством концепцией автономности арбитражного соглашения. Эта концепция неминуемо приводит к выводу о том, что арбитражное соглашение, будучи автономным условием договора, не следует судьбе договора, в который оно включено.
Проблема цессии арбитражного соглашения рассматривалась в недавнем деле в ВАС РФ (Постановление от 17.06.1997 N 1533/97 <1>). Бельгийская фирма заключила с российской фирмой договор уступки права иска, требования и долга, по которому первая передала второй право требования с волгоградского общества возврата ссуды, предоставленной ему бельгийской фирмой. Во исполнение условий договора цессии цессионарий предъявил иск к волгоградскому обществу в Арбитражный суд Волгоградской области. Иск был оставлен без рассмотрения в силу п. 2 ст. 87 АПК. В апелляционной инстанции решение оставлено без изменения. Рассматривая протест, Президиум ВАС РФ при оценке вопроса цессии права иска, требования и долга установил, что предъявление иска в защиту нарушенных прав представляет собой одну из составных частей содержания права требования, перешедшего к новому кредитору, и что к новому кредитору переходит условие об избрании определенного арбитража для разрешения возможных споров между участниками договора. Поскольку в договор между бельгийской фирмой и волгоградским обществом о предоставлении последнему ссуды было включено арбитражное соглашение о рассмотрении возможных споров в Арбитражном институте при Торговой палате г. Стокгольма в соответствии с регламентом этого Института, то, по мнению арбитража, новый кредитор также связан условиями этого арбитражного соглашения и не может передавать спор на рассмотрение государственных судов.
--------------------------------
<1> ВВАС РФ. 1997. N 9.
Приведенное решение свидетельствует об изменении российской правоприменительной практики в отношении возможности цессии арбитражного соглашения, хотя с теоретической точки зрения многие вопросы остаются нерешенными. Если исходить из того, что одним из основных требований, предъявляемых к арбитражному соглашению, является согласие сторон на передачу возникшего или могущего возникнуть между ними спора (ст. 7 Закона о международном коммерческом арбитраже), то при цессии это требование не выполняется.
2. Пункт 2 комментируемой статьи - одна из новелл, четко формулирующая положение о том, что при уступке требования не требуется согласия должника. И практика, и доктрина <1> уже давно вывели эту формулу путем толкования статей, регулировавших уступку требований в ГК РСФСР.