ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 05.06.2021
Просмотров: 230
Скачиваний: 14
Основным содержанием интеллектуального
воспитания должны быть закономерности.
При этом очень полезно детям самим
формулировать эти закономерности для
того, чтобы рассудок применял их не
механически, а сознательно.Благотворно
также сведeние закономерности к известной
формуле, чтобы она в таком виде
запечатлевалась в памяти. Помня ее, мы
не растеряемся даже если не будем знать,
как приложить ее к конкретному случаю.
Здесь возникает вопрос, следует ли in
abstracto предпосылать общие правила
конкретным примерам их применения или
же давать правила вместе с примерами
их применения. Рекомендовать можно лишь
последнее; иначе неизбежно большое
число ошибочных действий, не управляемых
правилами. Применять общие правила
следует как к отдельным случаям, так и
систематически, ибо их нельзя удержать
в памяти, если они сведены во взаимосвязанную
систему. Следовательно, при изучении
языков грамматика должна всегда несколько
опережать (введение другого материала).*
* *Но мы должны теперь дать более строгое
понятие как цели воспитания, так и
способа ее достижения.1) Общее
культивирование душевных способностей,
в отличие от специального воспитания,
имеет целью формирование способностей
и совершенствование личности, заключающееся
не в том, чтобы дать воспитанникам некие
специальные познания, а в том, чтобы
укрепить их душевные силы. Оно состоит
—а) как из физического воспитания
(основывающегося на упражнении и
дисциплине, причем детям не обязательно
знать максимы; для учащегося оно пассивно,
им руководят и за него думают другие),б)
так и из нравственного. Оно исходит не
из дисциплины, а из максим. Все дело
воспитания рушится, если захотят основать
его на примерах, угрозах, наказаниях и
т.п. Это было бы не более, чем только
дисциплинированием. Должно стремиться
к тому, чтобы воспитанник поступал
хорошо, исходя из собственных максим,
а не по привычке, чтобы он не просто
только делал добро, но чтобы он делал
добро оттого именно, что делать добро
хорошо. Ибо нравственная ценность
поступков заключена только в максиме
добра. Физическое воспитание тем
отличается от нравственного, что оно
для ребенка пассивно, тогда как последнее
деятельно по своей природе. Ребенок
должен всякий час сознательно исходить
в своем поведении из понятий о долге.2)
Специальное культивирование душевных
способностей. К нему относится: развитие
познавательных способностей, чувств,
воображения, памяти, устойчивости
внимания и остроумия, — всего, что
относится к низшим умственным способностям.
О совершенствовании органов чувств,
например, зрения, речь шла выше. Что
касается культивации способности
воображения, то надобно иметь в виду
следующее. Дети обладают необыкновенно
богатой фантазией, и нет никакой нужды
перенапрягать и расширять ее сферу
сказками. Наоборот, ее следует сдерживать
и приводить в связь с закономерностями,
хотя и необходимо давать ей здоровую
пищу.Таковой могут служить, например,
географические карты, обладающие некоей
притягательной силой для всех, даже и
самых маленьких детей. Им может надоесть
все на свете, кроме географических карт,
из которых они извлекают для себя нечто
новое всякий раз, как принимаются их
рассматривать. Это — хорошее занятие
для детей, причем их воображение не
приобретает характера хаотического
фантазирования, удерживаемое конкретностью
определенных образов. Действительно,
можно было бы начинать обучение с
географии, одновременно используя
рисунок животных, растений и т.п., они
должны оживить географию. Приступать
к изучению истории следует позднее.Что
касается развития внимания, то последнее
необходимо всячески укреплять, избегая
крайностей. Упорное сосредоточение
наших мыслей на одном предмете есть не
столько талант, сколько, скорее, слабость
наших душевных способностей, которые
в таком случае становятся окостенелыми,
негибкими, что затрудняет их свободное
применение. Рассеянность же — враг
всякого воспитания. Да и память зависит
от внимания.Что же касается высших
умственных способностей, то к ним
относятся: рассудок, способность суждения
и разум. Рассудок вначале можно формировать
до известной степени пассивным путем,
приводя примеры применения определенного
правила или, наоборот, выводя правило
из частных случаев. Способность суждения
дает возможность применять созданные
рассудком понятия. Она необходима для
того, чтобы понимать, что человек учит
или говорит, и не повторять ничего, не
поняв. Многие читают и слушают, ничего
не понимая, и в то же время все берут на
веру. Чтобы предупредить это, полезно
применять изобразительную и предметную
наглядность.При помощи разума мы судим
по основоположениям. Но нельзя забывать,
что речь здесь идет о разуме, которым
еще руководят. Следовательно, он и сам
должен быть весьма осторожен в попытках
рассуждать, да и перед ним не следует
много рассуждать относительно того,
что превосходит его понимание. Здесь
мы имеем дело еще не со спекулятивным
разумом, а с рефлексией о том, что есть
следствие своих причин и действий. По
своему содержанию и способу функционирования
— это практический разум.Душевные
способности культивируются лучше всего,
когда дети делают сами все то, чего хотят
достигнуть, — например, когда выученное
грамматическое правило тотчас же
применяют на практике; чтобы когда сами
учатся составлять географическую карту,
научиться разбираться в ней. Лучшим
вспомогательным средством для понимания
служит собственное творчество. Всего
основательнее человек научается тому
и всего лучше запоминает то, до чего он
доходит самостоятельно. Между тем лишь
немногие люди способны на это, так
называемые "самоучки"
Щtod…dЈcto…).(Формировать
разум следует сократовским методом.
Именно Сократ, который называл себя
"повивальной бабкой" познаний
своих слушателей, дает нам в своих
диалогах, которые до некоторой степени
сохранил Платон, примеры того, как можно
совершенствовать разум даже к немолодых
людей. Не следует чрезмерно часто
упражнять детей в применении разума.
Они не должны умничать по всякому поводу.
Им нет нужды знать те основоположения,
по которым их воспитывают, но все, что
касается долга, необходимо довести до
их сведения. Говоря вообще, суждения
разума не должны даваться детям в готовом
виде; они должны доискаться до них.
Поэтому сократовский метод должен стать
правилом. Правда, он достаточно времяемок,
и трудно добиться того, чтобы сократическая
беседа с одним учащимся была бы
одновременно полезна и для остальных.
При обучении некоторым дисциплинам
годится также и выспрашивание заученных
ответов, например, при преподавании
богооткровенной религии. При изучении
естественной религии, напротив, следует
пользоваться сократовским методом.
Усвоение исторического материала
разного рода предпочтительно путем
механического заучивания.Сказанное
относится также к формированию чувств
удовольствия и неудовольствия. Оно
должно быть негативным по характеру, а
само чувство не должно быть изнеженным.
Для человека нет худшего зла в жизни,
чем стремление к праздности. Поэтому в
высшей степени важно, чтобы дети с ранних
лет научились работать. Да, в сущности,
дети, если они только еще не избалованы,
любят удовольствия, сопряженные с
преодолением трудностей, и занятия,
которые требуют напряжения сил. Не
следует делать их и лакомками, позволять
им выбирать блюда. Обычно матери портят
детей в этом, да и вообще часто балуют
их. И однако дети, особенно сыновья,
более любят отцов, нежели матерей. Это,
вероятно, происходит оттого, что матери
не позволяют им прыгать, бегать и т.п.
из страха, что они могут удариться и
т.п. А отец и бранит их, а иной раз и бьет
за шалости, но выводит их тем не менее
иногда в поле и дает им там бегать, играть
и веселиться, как то положено
детям.
Некоторые люди считают, что
заставляя детей подолгу ждать чего-либо,
упражняют тем самым их терпение. Но в
этом вовсе нет никакой необходимости.
Вот в болезнях и подобного рода случаях
они, действительно, нуждаются в терпении.
Терпение бывает двоякого рода. Оно
проявляется и тогда, когда человек
отказывается от всякой надежды, и тогда,
когда он вновь находит в себе мужество.
Нет нужды проявлять терпение первого
рода, если только всегда требовать
возможного, а терпение второго рода
всегда имеет право на существование,
если только человек добивается благого.
Больному потеря мужества вредит как
раз настолько, насколько улучшает его
состояние добрая надежда. Кто может
понять это и применить по отношению к
физическому или моральному своему
состоянию, не потеряет и надежды.Детей
нельзя запугивать. А это происходит,
как правило, в тех случаях, когда на них
обрушиваются с бранью и часто стыдят.
Сказанное относится к излюбленному
родителями восклицанию: "Фи, как ни
стыдно!". Совершенно не понятно,
почему, собственно, ребенок должен
стыдиться, когда он, например, сосет
пальцы или делает нечто подобное. Им
можно сказать, что так не принято делать
или что подобное действие не считается
признаком хорошего тона. "Фи, как ни
стыдно!" — можно сказать детям только,
если они лгут. Чувство стыда естественно,
и оно выдает человека, как только он
солгал. Поэтому, если родители никогда
не вызывают в своих детях чувства стыда
за исключением тех случаев, когда они
солгали, это чувство стыда по отношению
к неправде сохранится у них на всю жизнь.
Если же их непрестанно стыдить, то
формируется род робости, запуганности,
от которого впоследствии никогда не
удается избавиться.Волю детей, как уже
отмечалось, следует не ломать, но только
направлять. И делать это надо так, чтобы
волевые усилия преодолевали естественные
препятствия. Конечно, совсем маленький
ребенок должен слушаться старших
неукоснительно. Неестественно, чтобы
ребенок командовал взрослыми своим
криком и чтобы сильный слушался слабого.
Поэтому никогда, даже и позднее, не
следует потворствовать их крику и
позволять им добиваться чего-либо при
его помощи. Как правило, родители
совершают именно эту ошибку и желают
впоследствии исправить ее тем, что все
подряд запрещают детям. Но это безумие
— отказывать детям без всякого основания,
когда они ждут проявления родительской
доброты, только для того, чтобы оказать
им противодействие и дать почувствовать
свою родительскую власть.Детей портят,
и исполняя любое их желание, и поступая
явно вопреки их воле и желаниям. Капризам
потакают, как правило, до тех пор, пока
ребенок служит игрушкой для родителей,
преимущественно до того момента, как
дети начинают говорить. При этом детям
наносят ущерб, который сказывается на
протяжении всей их жизни. Однако,
противодействуя воле детей, одновременно
приносят им и пользу, сдерживая попытки
к непослушанию, и вред, загоняя внутрь
их желания, от чего последние только
распаляются. Ибо дети не доросли до
понимания того, как они должны правильно
себя вести. Поэтому в обращении с детьми
раннего возраста необходимо придерживаться
следующего правила: приходить им на
помощь, если вы полагаете, что их крик
вызван действительно серьезной причиной,
и оставлять их без внимания, если они
просто капризничают. Подобным образом
следует во что бы то ни стало поступать
и по отношению к повзрослевшим детям.
Отпор, с которым сталкивается ребенок
в таком случае, должен быть оправданным
и носить, в сущности, негативный характер:
просто не уступать нажиму ребенка. И
все-таки, несмотря на это, многие дети
добиваются чего захотят от родителей,
стоит им только свои требования облечь
в форму вежливой просьбы. В детях
воспитывается злобность, когда им
позволяют всего добиваться криком, и
слабохарактерность, когда они добиваются
всего просьбами. Поэтому, если нет
никакой уважительной причины для отказа,
то просьбу ребенка необходимо исполнить.
Если же имеется такая причина, то и
вежливые просьбы не следует выполнять,
и нельзя позволять себе изменять принятое
решение, как бы сильно и многократно ни
повторялись просьбы. Отрицательный
ответ должен быть окончательным.
Важнейшим следствием из этого будет,
что редко придется отказывать ребенку
в его просьбах.Допустим, хотя это и
чрезвычайно трудно предположить, что
у ребенка была бы естественная склонность
к блажи и капризам; тогда лучше всего
вести себя так, что, если он ничем не
поступается ради нас, то и мы в ответ
ничем не будем поступаться ради него.
— Рабскую психологию порождают попытки
сломить волю ребенка; способность
властвовать над собой воспитывает
оправданный отпор (своеволию
ребенка).Нравственное воспитание должно
исходить из максим, а не из дисциплины.
Дисциплина предотвращает неправильный
образ действий, а нравственное воспитание
формирует правильный образ мышления,
необходимый, чтобы ребенок строил свое
поведение на основе максим, а не тех или
иных склонностей и пристрастий.
Дисциплинирование оставляет в человеке
одну только привычку, к тому же ослабевающую
с течением времени. А ребенку необходимо
осознанно усвоить такой образ действий,
который проистекает из самостоятельно
выработанных убеждений в справедливости
его максим. Ясно, что сформировать такие
убеждения в маленьких детях достаточно
трудно, и поэтому от родителей и детей
задачи нравственного воспитания требуют
наибольших усилий и внимания.Если
ребенок, положим, говорит неправду,
наказывать его нельзя; пусть он столкнется
с вашим презрением; скажите ему, что
отныне ему трудно будет верить и т.п.
Наказывать ребенка за принесенное им
зло и воздавать ему за благо — и значит
приучить его творить благо только ради
своего собственного блага. А вступит
он, став взрослым, в мир, где все не так,
где вознаграждение за добро и наказание
зла вовсе не обязательны; и станет
человеком, который только и ищет, где
бы ему в этом мире поживиться, который
творит злое или доброе в зависимости
от того, что он будет считать для себя
наиболее выгодным.Человек должен сам
выработать максимы своего поведения.
Осуществляя нравственное воспитание,
следует уже в раннем детстве поощрять
к поискам ответов на вопросы о том, чтo
хорошо и чтo плохо. Чтобы сформировать
прочные основы нравственности, необходимо
отрешиться от наказаний. Нравственность
есть нечто слишком высокое и заветное,
чтобы ее можно было низвести до уровня
дисциплины. Нравственное воспитание
состоит прежде всего в формировании
характера. А под характером понимается
такая направленность личности, при
которой поступки строятся по максимам,
вначале — по "школьным", а впоследствии
— по общечеловеческим. Школьник
повинуется законам; максимы тоже суть
законы, только субъективные: они суть
следствие убеждений, вырабатываемых
человеком самостоятельно. Но нельзя
попустительствовать и никакому нарушению
"школьных законов", всегда, однако,
соразмеряя взыскание с характером их
нарушения.При формировании характера
ребенка многое зависит от того, подводят
ли его к пониманию некоего плана, некоего
закона, заложенных в самой природе вещей
и требующих самого неукоснительного
исполнения. Так, если для ребенка
установлено строго определенное время
для сна, для работы, для развлечений, то
это время не следует уже более ни
увеличивать, ни сокращать. В вопросах
менее важных возможно предоставление
детям выбора, но при условии, чтобы они
никогда не нарушали самими же установленных
для себя правил поведения. Однако, нельзя
формировать в малом ребенке характер
зрелого, взрослого человека, его характер
должен быть характером ребенка.Не
надежны люди, не ставящие себе за правило
поведения неких твердых законов; часто
не знаешь, чего ожидать от них, и никогда
не знаешь наверное, как они отнесутся
к тому или иному. Правда, часто порицают
людей, неуклонно следующих правилам,
например, таких, по которым можно "часы
проверять", но эти упреки нередко
несправедливы, и размеренность, какое
бы она ни имела внешнее сходство с
мелочной педантичностью, служит однако
почвой для выработки характера.Первым
признаком характера в ребенке, особенно
в школьнике, является послушание.
Послушание бывает двоякого рода:
во-первых, послушание по отношению к
абсолютной воле воспитателя, и во-вторых,
послушание по отношению к разумной и
глубоко осознанной воле воспитателя.
Соответственно, можно различать два
типа послушания: абсолютное, проистекающее
из принуждения, и совсем другого рода
— проистекающее из доверия. Такое
добровольное послушание и есть
наиважнейшее, хотя и без первого типа
послушания невозможно подготовить
ребенка к исполнению законов, которые
ему придется исполнять как будущему
гражданину, хотя бы они ему и не
нравились.Вот почему дети должны
постоянно сталкиваться с законом
необходимости. Но этот закон должен
быть всеобщим; особенно это следует
иметь в виду в школах. Учитель не имеет
права предпочитать из многих детей
никого в отдельности, иметь любимчиков.
В противном случае закон теряет характер
всеобщности. Стоит только ребенку
заметить, что не на всех в равной мере
распространяется один и тот же закон,
как он начнет бунтовать.Снова и снова
высказывается мнение, что детям якобы
следует представлять все так, чтобы они
действовали по некоему расположению,
влечению, склонности. Разумеется, так
и должно быть во многих, но не во всех
случаях: ряд поступков обязательно
должен быть предписан в качестве долга.
Для всей последующей жизни великая из
того проистекает польза, ибо нами
руководит не пристрастие, а только долг
и при отправлении общественных и трудовых
обязанностей, и во многих других случаях.
Не беда даже, если ребенку невдомек
закономерность долга; если он видит в
чем-то свой долг как ребенок, он смог
бы, хотя это и труднее, увидеть в чем-то
свой долг как человек. Если бы он сумел
понять это, что однако возможно только
в более продвинутом возрасте, то его
послушание приобрело бы более совершенный
характер.Любое нарушение предписаний
ребенком расценивается как недостаток
послушания, а это влечет за собой
наказание. Важно не оставлять без
наказания и нарушения случайного, по
неосторожности. Наказания бывают
физическими или нравственными. Мы
наказываем нравственно, когда не
удовлетворяем склонности ребенка быть
уважаемым и любимым — этого подспорья
нравственности. Например, когда мы
стыдим его, сухи и холодны в обращении
с ним. Эту склонность ребенка должно
бережно взращивать всеми возможными
способами. Нравственный вид наказания
наилучший, ибо он опирается на нравственные
склонности и укрепляет их. Положим, если
ребенок солгал, то наиболее целесообразным
и достаточным наказанием будет
пренебрежительный взгляд.Физические
наказания заключаются или в отказе от
просьбы или в причинении страдания.
Отказы применяются так же, как и
нравственное наказание; они носят
негативный характер. Чтобы не вызвать
в ребенке к жизни indoles servilis, необходимо
практиковать всякие другие наказания
с большой осторожностью. Вредны также
и награды: дети становятся оттого
корыстолюбивыми, и из-за этого в них
появляется indoles mercenaria.Послушание ребенка
следует, кроме того, отличать от послушания
подростка.Непослушание ребенка влечет
за собой наказания, как собственно
естественные, так и искусственные.
Первые человек навлекает на себя сам
своим поведением: если, к примеру, ребенок
переест, он заболевает. Эти наказания
наилучшие, поскольку не только в детстве,
но и на протяжении всей жизни человек
извлекает из них уроки. Чтобы кара
оказывала продолжительное действие,
следует выбирать такие способы наказания,
которые опирались бы на желание быть
уважаемым и любимым. Исключительно
только в случаях недостаточности
нравственных наказаний возможно
применение физических. И все же
формирование подлинно хорошего характера
прекращается, как только нравственные
наказания более не действуют, и приходится
переходить к физическим. Лишь в раннем
детстве по необходимости недостаточное
умственное развитие ребенка требует
физического принуждения.
Гневливость
при наложении наказаний — большая
ошибка воспитателя. Для детей в этом
случае наказание предстает только как
следствие его аффекта, а себя они
рассматривают при этом как жертву
необузданного возбуждения. Говоря
вообще, всегда необходимо следить за
тем, чтобы дети ясно понимали: единственной
целью наказания является их
совершенствование. Позволять детям
благодарить себя за наказание, целовать
руки и т.п. — безрассудство; это воспитывает
в детях рабскую психологию. Частое
применение физических наказаний
формирует меднолобых упрямцев, а если
родители наказывают детей за своеволие,
то они только усугубляют детскую блажь.
— И не всегда наихудшие люди те, что
непокорны, они подчас легко соглашаются
с доброжелательными замечаниями.Послушание
подростка иного рода, чем послушание
ребенка. Оно руководствуется требованиями
долга. Поступок из чувства долга означает
послушание разуму. Бесполезно говорить
что-либо о долге малым детям, из подобных
бесед они вынесут представление о долге,
как о чем-то, за нарушение чего полагается
розга. Но если при руководстве ребенком
можно опираться на голый инстинкт, то,
как только он подрастает, дополнительной
опорой должны стать понятие долга. И
нельзя также апеллировать к стыду
ребенка, впервые эта возможность
появляется только в подростковом
возрасте. Такая апелляция может именно
только тогда состояться, когда понятие
чести уже укоренилось.
Вторая главная
черта характера, которую необходимо
сформировать как его основу, — это
правдивость. Она и фундамент, и важнейшее
содержание характера. Лживый человек
— совершенно бесхарактерен, если у него
и есть что-либо хорошее, то оно проистекает
только из его темперамента. Многие дети
проявляют склонность ко лжи, чрезвычайно
часто являющейся, по всей вероятности,
следствием их живой фантазии. В обязанности
отца входит позаботиться, чтобы ребенок
от этого отвык, ибо матери, как правило,
придают этому только самое несерьезное
значение или вовсе никакого, а иногда
находят в этом лестное для себя
доказательство многообещающих
возможностей и способностей своих
детей. Вот в этом случае уместно пристыдить
ребенка, он это поймет.Мы краснеем от
стыда, когда лжем, но не только, когда
лжем. Частенько мы краснеем от бесстыдства
других людей, пытающихся возвести на
нас (несправедливые) обвинения. Ни при
каких обстоятельствах нельзя добиваться
от детей признаний с помощью наказаний;
их ложь вместе с тем должна повлечь за
собой последствия, выступающие как
наказание. Единственное целесообразное
наказание за ложь — лишение уважения.Понятие
"наказание" поддается также делению
и по основанию негативного или позитивного
характера своего воздействия. Необходимость
в негативных наказаниях возникает в
случае нерадивости или злонравия,
например, когда ребенок говорит неправду,
когда он груб и невежлив. А положительные
наказания справедливы в случае, если
ребенок намеренно и неоднократно
доставляет окружающим неприятности.
Но прежде всего должно помнить об
осторожности, чтобы никогда не обижаться
на детей и не мстить им.Третьей важнейшей
чертой в характере ребенка должна стать
общительность. Ему необходимо научиться
поддерживать дружеские отношения с
другими детьми, не жить только для одного
себя. Правда, многие учителя запрещают
дружить в школах; но это большая ошибка.
Детям важно научиться дружить, ведь это
величайшее удовольствие, каким только
располагает жизнь. Дружбе детей мешает
то предпочтение, которое учителя отдают
талантливым детям. Чтобы не вызвать
этим разрушительной для дружбы зависти,
учителям следует ставить превыше всего
хороший характер ребенка, а не его
способности.И необходимо также, чтобы
дети были добросердечны, их взгляд
должен быть солнечно ясным, веселым.
Исключительно только радостное сердце
способно получать удовлетворение от
добродеяния. Ложна религия, которая
делает человека угрюмым, ибо в веселии
сердца своего должен он служить Богу,
а не из страха перед ним. И нельзя
постоянно заставлять радостное сердце
жить в тюрьме школьного принуждения,
ибо в этом случае оно быстро впадет в
уныние. Оно восстанавливает силы, лишь
обретая свободу. Этому способствуют
такие игры, которые предоставляют
ребенку свободу самовыражения и
возможность всегда чем-нибудь услужить
другим. И тогда проясняется душа.По
мнению многих, детство якобы лучшая и
приятнейшая пора жизни. Но это навряд
ли справедливо. Детство — самая трудная
пора жизни, когда нас чрезмерно принуждают,
когда редко мы располагаем благами
подлинной дружбы и еще реже — свободы.
Как у Горация:
"Multa tulit, pecitque puer, sudavit et alsit".
* * *Только тому нужно учить детей, что соответствует их возрасту. Некоторые родители довольны, когда их дети проявляют преждевременную старческую мудрость; из таких детей, как правило, ничего путного не получается. Ум ребенка должен быть детским. Нельзя поощрять ребенка к обезьянничанью, а дитя, вооруженное велемудрыми нравоучениями, совершенно не свойственными его возрасту, — не более, чем обезьяна. Ему следовало бы обладать рассудком дитяти и не демонстрировать свой ум едва ли не с пеленок. Никогда не стать такому ребенку человеком проницательного светлого ума. В той же мере неуместно модничанье у ребенка, когда, например, он носит модные прически, когда его завивают, а то еще чего доброго дают таскать с собой табакерку. Дитя превращается в результате в какое-то жеманное существо, что его уродует. Подлинно культурное общество его тяготит, и он в конечном итоге полностью утрачивает представление об истинных достоинствах человека. Именно поэтому необходимо как можно раньше предотвращать появление в ребенке суетного желания нравиться, или точнее — не давать ему стимула к развитию в нем тщеславия. А это случается, когда уже маленьким детям твердят о том, как они красивы, как превосходно идет к ним их наряд, и когда им обещают в качестве награды или дарят что-нибудь из украшений. Не годится принаряжать детей. Предметом необходимости должно быть для них только чистое и бедное платье. Но и родители также не должны сколько-нибудь высоко ценить внешнее, искусственное украшательство, ибо и в этом, как и во всяком ином, случае пример всемогущ — он или подтверждает или разрушает благие поучения.2. О ПЕДАГОГИКЕ ВЫСШИХ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ СОВЕРШЕНСТВ("практическое воспитание")
В "практическое" воспитание входит
1) формирование умений, 2) расширение
житейского опыта, становление
"умудренности" в житейских делах;
3) собственно нравственное воспитание.Что
касается практических умений, то
необходимо, чтобы они были основательными,
а не поверхностными. Дело не в том, чтобы
казаться сведущим, а в том, чтобы
действительно уметь применять знания
на деле. Основательность как непременный
атрибут умения постепенно станет и
привычным свойством мышления. Нет более
важного свойства человеческого характера.
В понятие "таланта" также входит
основательность.
Житейская мудрость,
многоопытность заключается в искусстве
применять умения к области человеческих
отношений, то есть — в искусстве
осуществлять свои намерения в отношении
различных людей. Для этого необходимы
многообразные умения. Этим искусством
мы овладеваем, правда, в последнюю
очередь, но по своему значению (в
практическом воспитании) оно занимает
второе место.Учить ребенка житейской
мудрости — значит научить его не выдавать
своих чувств, понимать других, оставаясь
загадочным самому. Прежде всего человек
должен уметь не раскрывать своего
характера. Хорошие манеры и есть искусство
не высказывать своих глубинных чувств
и мыслей. И этим искусством необходимо
овладеть. Постигать сущность других
нелегко, но и это искусство нужно глубоко
изучить, чтобы тем самым не выдавать
себя самого. Тому служит диссимуляция,
т.е. утаивание своих ошибок, а также
упомянутое уже искусство казаться.
Диссимуляция — не обязательно притворство,
и иногда позволительна, но все же она
близко граничит с нравственной
нечистоплотностью. Утаивание — крайнее,
отчаянное средство.Житейская мудрость
требует также, чтобы мы были сдержанны,
но и не вовсе бесчувственными. Не
горячность нужна, а энергичность, — это
разные вещи. Энергичен (strenuus) тот, кто
обладает влечением к волевым усилиям.
Это качество зависит от силы аффектов,
и поэтому "житейская мудрость"
есть функция от темперамента.Собственно
нравственность есть функция от характера.
Sustine et abstine — вот путь к становлению
мудрой уравновешенности. Если мы хотим
сформировать хороший характер, мы прежде
всего обязаны обуздать страсти. Человек
должен научиться настолько управлять
своими склонностями, чтобы они не
приобретали силы страстей, но чтобы он
мог обходиться без того, чего он лишен.
"Sustine" означает "терпи и приучись
переносить лишения!".Если хотят
научиться отказывать себе в чем-то, то
для этого нужны и мужество и мотивация,
нужно привыкнуть смиряться с отказами,
противодействием и т.д.Способность
сочувствия — есть функция от темперамента.
От тоскливой, томительной участливости
детей следует ограждать. Жалостливость
— не более, чем сентиментальность, она
присуща лишь излишне ранимому характеру.
Ее следует отличать еще и от
сострадательности. Жалостливость —
недостаток, заключающийся в бездеятельном,
пассивном сожалении. Детям следует
давать карманные деньги, из которых они
могли бы тратиться на помощь нуждающимся,
тогда и станет ясным, сострадательны
они или только жалостливы; если же они
всегда будут проявлять щедрость за счет
родителей, то не состоится и воспитание
активного сострадания.Выражение "festina
lente" означает неотступную деятельность,
благодаря которой дoлжно успеть многому
научиться, то есть "festina". Но научиться
глубоко, основательно, всему уделяя
свое время, то есть "lente". Тут ми по
объему знаниямивозникает
вопрос, что предпочтительнее — обладание
больши или обладание меньшими, но более
основательными познаниями. Лучше знать
меньше, да лучше, чем много и по верхам,
ибо в этом последнем случае неосновательность
неизбежно отрицательно скажется на
деле. Но ребенок не может ведь знать, в
каких он окажется обстоятельствах,
какие ему при этом понадобятся знания,
и поэтому, несомненно, было бы идеально,
если бы он знал обо всем и притом
основательно; все остальное — обман и
пыль в глаза — все эти "верхушечные"
познания.Формирование характера —
последняя (по счету, но не по значению)
задача воспитания. Характер — это
одновременно и наличие твердых намерений
осуществить что-либо и при этом способность
реализовать намеченные планы. "Vir
propositi tenax", как говорит Гораций, вот
что такое настоящий характер! Например,
коли я уже пообещал что-либо кому-нибудь,
я должен сдержать слово даже и в том
случае, если бы мне это было и во вред.
Человек, который решил что-нибудь сделать
и не делает этого, не может более доверять
самому себе; например, если кто-нибудь
решит всегда вставать рано, чтобы
заниматься, или чтобы что-нибудь сделать,
или совершить прогулку, и станет затем
весной отговариваться тем, что поутру
еще холодно и что это может ему принести
вред, летом же, что поутру так хорошо
спится, а сон ему так приятен, и так будет
откладывать задуманное со дня на день,
то, в конце концов, он более не станет
верить самому себе.
Сказанное не
относится к намерениям, противоречащим
нравственности. Когда характер проявляет
дурной человек, это уже называется
закоренелым упрямством, и его твердость
в осуществлении замыслов достойна
лучшего применения.Не многого стоит
тот, кто все время откладывает исполнение
своих намерений. То же следует сказать
и о ток называемом "намерении начать
в будущем новую жизнь". Ибо человеку,
который всегда жил неправильно и который
хочет измениться в мгновение ока, навряд
ли удастся этого достигнуть, если только
при этом не произойдет чуда, чтобы он в
одночасье вдруг стал таким же, как тот,
кто правильно распорядился всей своей
жизнью и всегда имел честный образ
мыслей. Именно поэтому не приходится
ожидать никаких результатов от
паломничеств, умерщвления плоти и
постов, ибо невозможно представить
себе, какое имеют паломничества и
подобные им обряды отношение к становлению
добропорядочной и благородной
личности.Когда днем постятся, а ночью
зато наедаются вдвойне, или когда
возлагают искупление своей вины на свое
тело с целью стать лучше и честнее, —
изменениям души все это никак не
способствует.Касательно же способов
заложить в ребенке прочные основы
высоконравственного характера мы должны
обратить внимание на следующее: прививать
ему способность к исполнению долга
следует по преимуществу с помощью
примеров и предписаний. А ребенок обязан
выполнять те же требования долга, что
и все: долга по отношению к себе и по
отношению к другим, то есть эти требования
должны проистекать из природы
вещей.Остановимся поэтому подробнее
на этих вопросах.а) Долг по отношению к
себе. Он состоит не в том, чтобы справлять
себе роскошные обновы, уставлять яствами
свой стол и т.д., хотя все и должно быть
доброкачественным. И не в том, чтобы
искать удовольствий, потакая своим
слабостям и влечениям; напротив того,
необходимо соблюдать большую умеренность
и воздержанность. Долг по отношению к
себе заключается в том, чтобы внутренней
сущностью человека было то собственно
человеческое достоинство, кое возвышает
его над всеми другими созданиями; долг
человека — не попирать в своем лице
этого достоинства человечества в
целом.Мы именно поступаем ниже
человеческого достоинства, когда,
например, предаемся пьянству, впадаем
в противоестественные грехи, практикуем
все виды невоздержанности и т.д., ибо
все это означает, что человек опустился
намного ниже животного. Кроме того,
человек невысоко несет свое человеческое
достоинство и когда он раболепствует
перед другими, расточает комплименты,
чтобы с помощью этого недостойного
поведения, как он мнит, вкрасться в
доверие.Ребенка вполне можно подвести
к пониманию человеческого достоинства
на его собственном примере, положим,
если он допускает неопрятность, которая
в наименьшей степени пристала человеку.
Достигнув возраста, когда ребенок уже
в состоянии думать и сообщать другим
свои мысли, он может серьезно опуститься
ниже человеческого достоинства, если
он лжет. Лживый человек достоин только
презрения окружающих, а себя он обкрадывает
самоуважением и необходимым каждому
доверием к себе.б) Долг по отношению к
другим. Чрезвычайно рано следует внушить
ребенку глубочайшее уважение к правам
и интересам других людей, и важно
постоянно заботиться о том, чтобы ребенок
упражнялся в проявлении этого уважения.
Если случится, что при встрече с более
бедным сверстником ребенок гордо
преградит ему дорогу или толкнет, ударит
его и т.д., то не нужно говорить: "Не
делай этого, ты причиняешь этим боль,
будь милосердным, это ведь бедный
ребенок" и т.п., а следует дать ему
почувствовать, каково испытать на себе
гордыню и превосходство более сильного,
что значит не уважать прав и достоинства
других людей. Великодушие, правда, совсем
не прирожденно детям. Примером может
служить, например, эпизод, когда ребенок,
побуждаемый родителями поделиться с
кем-нибудь своим бутербродом, или не
сделает этого, или сделает в очень редком
случае и неохотно, коли не пообещать
ему, что он за отданное получит еще
большее. Нельзя ребенка, которому еще
непосильна идея великодушия, подталкивать
к его проявлению.Тот раздел этики,
который содержит учение о долге по
отношению к самому себе, многим совсем
не известен, другими же, как Круготтом,
он был превратно истолкован. А долг по
отношению к себе, как уже говорилось,
заключается в том, чтобы не уронить
достоинства человечества в своем лице.
Идея человечества служит критерием
собственных поступков, которым мы
измеряем их ценность и достоинство.
Когда же у подростка пробуждается
половой инстинкт, наступает критический
момент, в котором одно только достоинство
человеческого начала поможет юноше
сдерживать себя. Однако, необходимо, не
дожидаясь наступления критического
момента, дать подростку понять, что есть
способы уберечься от тех или иных
опасностей.Мы практически не учим в
школах ничему, что могло бы эффективно
способствовать формированию
добропорядочной, прямой, честной,
правдивой личности. Между тем, краткое
изложение учения о правах и обязанностях
человека могло бы стать именно таким
средством формирования личности. В этот
курс должны быть включены примеры из
обыденной жизни, повседневные случаи,
которые побуждали бы к поискам ответа
на вопрос, как правильно поступить в
таких-то и таких-то обстоятельствах.
Например: правильно или неправильно
отдать деньги, которые человек взял в
долг и которые сегодня следует вернуть
кредитору, обездоленному человеку,
видом которого тронут должник? Нет,
неправильно! Ибо, чтобы творить благо,
необходимо быть свободным от обязательств.
Отдавая деньги бедному человеку, я
занимаюсь благотворительностью, а
возвращая долг, я выполняю взятое на
себя обязательство. Еще вопрос: допустима
ли ложь во спасение? Нет! Нельзя помыслить
себе решительно ни одного случая, когда
была бы оправдана ложь. А уж лгать детям
— самое последнее дело; в противном
случае дети любое обстоятельство станут
расценивать как то именно, при котором
позволительна ложь во спасение.Если бы
только такой учебник был создан, можно
было бы применять его как полезнейшее
чтение (хотя бы по часу в день) для
постижения детьми и переживания ими
Закона Человеческого, сего ока божьего
на земле.Что касается долга
благотворительности, то его нельзя
считать абсолютно обязательным. Детей
должно воспитывать не столько
мягкосердечными, легко поддающимися
чувству при виде суровой судьбы
окружающих, сколько деятельно-добросовестными.
Пусть они будут преисполнены не
сентиментами, а идеей долга. Многие
становились по-настоящему жестокими
из-за того, что, будучи прежде
сострадательными, неожиданно бывали
обмануты. Бессмысленно формировать в
детях понятие праведности. Этим часто
грешат лица духовные, представляя
благотворительность как нечто праведное.
Мы никогда не смогли бы сделать по
отношению к богу более того, что требует
исполнение нашего долга, ведь помогать
бедным — это также не более, чем
обязанность. Ибо неравенство в
благосостоянии людей есть следствие
лишь случайных обстоятельств. И если я
располагаю состоянием, то, значит, я
попросту воспользовался обстоятельствами,
которые оказались благоприятными или
для меня, или для моего предшественника;
уважать же я всегда должен всех и
считаться со всеми.Воспитывать в ребенке
ревностную заботу о мнении окружающих
о нем — значит вызывать к жизни зависть.
Скорее, при оценке собственной личности
следует исходить из критериев собственного
разума. Поэтому смирение есть не что
иное, как результат сопоставления своих
достоинств с нравственным совершенством.
А христианская религия, например, не
столько учит смирению, сколько стремится
уничижать человека, потому что, следуя
ей, человек вынужден сравнивать себя с
недосягаемым образцом совершенства.
Чрезвычайно превратно находить смирение
в том, чтобы ценить себя ниже других.
Чрезвычайно неблагородный образ мысли
вызывают к жизни восклицания типа:
"Смотри, как ведет себя тот или этот
ребенок!" Если человек мерит цену
себе, сопоставляя себя с другими, то он
стремится либо возвыситься над
окружающими, либо преуменьшить их
достоинства. А это последнее и есть
зависть. Тогда ищут только, к чему бы
это в других придраться, чтобы, сравнивая
себя с выдуманными недостатками
окружающих, оставаться лучше других.
Зависть развивается ложно понятым духом
соревнования. В одном только случае
могло бы еще пригодиться соревнование:
чтобы убедить ребенка в его способности
осуществить то или иное действие, в
исполнимости какого-либо дела, например,
когда перед ребенком ставят определенную
задачу и показывают, что другие в силах
с ней справиться.Ни при каких обстоятельствах
нельзя позволять одному ребенку стыдить
другого. Опасайтесь развить высокомерие,
кичливость удачливостью. И одновременно
старайтесь заложить в ребенке прямодушие,
проистекающее из скромной уверенности
в своих силах. Благодаря этому человек
может подобающим образом выказывать
свои таланты. Разумеется, нельзя смешивать
прямодушия с самоуверенностью, не
считающейся с суждениями
окружающих.Человеческие страсти можно
разделить на формальные (жажда свободы
и могущества) и материальные (жажда
обладания какой-либо вещью), на страсти
мечты или обладания и, наконец, они могут
быть направлены просто на продление
мечты и обладания как предпосылки
блаженства.Страсти первого рода суть
честолюбие, властолюбие и корыстолюбие,
второго рода — половое наслаждение
(сластолюбие), наслаждение от имущества
(влечение к изобилию), наслаждение от
общества (тяга к развлечениям). Наконец,
к страстям третьего рода относятся
стремления сохранить жизнь, здоровье,
покой (свободу от забот в будущем).Среди
пороков различаются пороки злобности,
низости или ограниченности. Первые
включают в себя зависть, неблагодарность
и злорадность; вторые — несправедливость,
вероломство (двуличие), расточительность
по отношению к имуществу, по отношению
к здоровью (неумеренность) и чести.
Пороки третьего рода суть черствость,
скупость, ленность (изнеженность).Добродетели
можно разделить на те, которые человек
снискал, завоевал; те, которые проистекают
просто из исполнения долга, и те, что
являются следствием невинности.
Великодушие (в самопреодолении как
желания мести, так и тяги к покою и
корысти), благотворительность, умение
владеть собой — следует отнести к
добродетелям первого рода; правдивость,
порядочность и миролюбие — ко второго;
наконец, честность, целомудрие и
скромность — к добродетелям третьего
рода.Но возникает вопрос: нравственен
ли человек по своей природе или злобен.
Ни то, ни другое! Ибо из рук природы он
выходит нейтральным в нравственном
отношении существом; но человек становится
нравственным, если его разум возвышается
до понятий Долга и Закона. В то же время
можно утверждать, что у человека имеются
исходные предпосылки ко всем порокам,
поскольку к ним склоняют его влечения
и инстинкты, хотя бы он и противопоставлял
им разум. Вот почему человек может стать
нравственно добрым только благодаря
добродетели, стало быть — благодаря
самопринуждению; сохранять невинность
при отсутствии соблазнов — это еще не
все.Бoльшая часть пороков проистекает
из насилия над природой, которого требует
нравственность; а наше назначение как
представителей рода человеческого
заключено в том, чтобы выйти из дикого
животного состояния. Так совершеннейшая
искусственность вновь становится
естественностью, возвращается к
природе.Успех всего дела воспитания
зиждется на том, чтобы во всем исходить
из правильных основоположений и подводить
детей к сознательному постижению их,
делая их для детей желательными. Детям
предстоит научиться заменять отвращение
к ненависти ненавистью ко всему
отвратительному и бессмысленному; в
них необходимо сформировать:идущее из
глубины души, а не показное, омерзение
к человеческим и божеским
наказаниям;способность к самооценке и
сохранению своего собственного
достоинства, а не к погоне за мнением
окружающих;умение ценить поступки и
дела, а не слова и эмоции;рассудок, а не
чувственность;жизнерадостность и
незлобливость, ровное расположение
духа, а не угрюмость, запуганность и
мрачное ханжество.Но важнее всего
предостеречь их от того, чтобы они ни в
коем случае не ставили излишне высоко
merita fortunae.* * *Что касается религиозного
воспитания детей, то первым его вопросом
является: целесообразно ли внушать
детям раннего возраста религиозные
понятия. Об этом очень многие спорили
в педагогике. Введение религиозных
понятий неизбежно предполагает систему
богословия. Но следует ли молодого
человека, который еще не знает окружающего
мира, не знает самого себя, подводить к
действительному пониманию теологии? В
состоянии ли молодежь, не усвоившая еще
понятие долга, постичь непосредственные
обязанности по отношению к богу?
Несомненно, целесообразнее всего, чтобы
дети не принимали участия в богослужении
и даже не слышали самого имени божия
прежде, чем их ознакомят с целями и
назначением человека, разовьют их
способность самостоятельно критически
мыслить, научат их видеть порядок и
красоту в природе и после этого еще
дадут им развернутую информацию о
мироздании, — и тогда лишь впервые
введут понятие высшего существа,
законодателя. Но так как при нашем
теперешнем положении дел это невозможно,
то в детях, которых подвели к понятию
бога только в более позднем возрасте и
которые тем не менее все же слышали и
ранее его имя и видели так называемое
богослужение, это вызовет или равнодушие
или превратное представление о боге,
например, устрашающее представление о
наказующем могуществе бога.Поскольку
необходимо предусмотреть, чтобы этот
страх не свил себе гнезда в детском
воображении, приходится искать способы
вводить религиозные понятия в ранние
годы. Однако эти способы не должны
сводиться к запоминанию, простому
подражанию и чистому обезьянничанью,
но всегда должны быть только
природосообразными. Дети и без отвлеченных
понятий о долге, об обязанностях, о
хорошем и дурном поведении поймут, что
существует закон долга, что его должны
определять не соображения удобства,
пользы и т.п., но Всеобщее, не зависящее
от людских пристрастий. Учитель сам
должен, конечно, составить себе ясное
понятие об этом.Сперва должно все
приписывать природе и только потом —
самому богу. Например, первоначально
вся жизнь сводилась к сохранению видов
и их уравновешению, но вместе с тем
заранее уже имелся в виду также и человек,
которому предстояло самому найти пути
к счастью.
Первое понятие о боге лучше
всего можно бы выяснить по аналогии с
понятием об отце, под опекой которого
мы находимся, а затем уже уместно указать
на единство человечества, как бы одной
семьи.Но что такое религия? Религия есть
закон, живущий в нас, поскольку таковой
оказывает на нас свое воздействие
благодаря некоему законодателю и судии:
это — нравственность применительно к
познанию бога. Если не соединять религии
с нравственностью, то религия сводится
к вымогательству милости. Хвалебные
гимны, молитвы, хождения в церковь должны
только давать человеку новую силу, новое
мужество к исправлению, или же быть
излиянием сердца, воодушевленного
представлением о долге. Все это только
приуготовления к благим делам, а не
самые благие дела, и нельзя стать угодным
высшему существу никак иначе, как только
становясь лучше и лучше.Исходить нужно
из закона, который живет в ребенке.
Человек испытывает презрение к самому
себе, если он порочен. Это заложено в
нем самом и он таков не потому только,
что бог воспретил зло. Ведь не необходимо,
чтобы законодатель одновременно был и
инициатором закона. Так, правитель может
воспретить в своей стране воровство, и
однако его нельзя за это назвать
инициатором этого запрета; исходя из
этого, человек учится понимать, что лишь
его хорошее поведение делает его
достойным блаженства. Божественный
закон должен представать вместе с тем
и законом природы, ибо он не произволен.
Поэтому нравственность есть основа
религии.И все же не следует начинать с
богословия. Религия, построенная только
на богословии, никогда не может содержать
в себе ничего нравственного. Такая
религия, с одной стороны, питает страх,
с другой — виды на награду, и тогда она
представляет собой одно только суеверное
поклонение. Итак, нравственность должна
предшествовать, богословие следовать
за ней, и это называется религией.
Совестью называется закон в нас. Совесть
— это, собственно, соизмерение наших
поступков с этим законом. Но упреки
совести безрезультатны, если человек
не будет считать ее "представительницей"
бога в себе, бога, который не только
занимает трон над нами, но и судейское
кресло в нашем сердце. Религия бессильна,
если она не соединяется с нравственной
совестливостью; без последней религия
— не более, чем суеверный культ. Хотят
служить богу, например, восхваляя его,
превознося его могущество и премудрость,
не думая о том, как исполнять божеские
законы, мало того — даже не пытаясь
постигнуть их силу, мудрость и т.п. и
следовать им. Эта аллилуйщина — опиум
для совести таких людей, подушка, на
которой можно беззаботно почивать.Детям
непосильно понимание всех религиозных
понятий, но е некоторым их следует
подвести, только эти понятия должны
быть более негативными, чем позитивными.
Заставлять детей вызубривать молитвы
бессмысленно, это формирует у них только
извращенное понятие о набожности.
Истинное благочестие заключается в
том, чтобы совершать поступки в
соответствии с волей божией, — и детей
следует воспитывать в этом духе.
Необходимо следить, чтобы дети — да и
мы сами — не произносили всуе имя божие.
Даже если его употребляют при пожеланиях
счастья, даже с благочестивой целью, то
и это, в сущности, — злоупотребление
святым именем. Человек должен испытывать
благоговение при упоминании имени
божьего, упоминании редком и никогда
не легкомысленном. Ребенка должно
научить испытывать благоговение перед
богом как перед зиждителем жизни и всего
мира, помыслителем о людях и, наконец,
их судией. Рассказывают, что Ньютон
никогда не произносил имени божьего,
на время не приостановившись и не
задумавшись (над ним).Благодаря
предварительному разъяснению, соединяющему
понятие о боге с понятием о долге, ребенок
лучше научится почитать божественное
провидение о тварях и убережется от
пристрастия к разрушению и жестокости,
которое проявляется в многообразных
способах мучить слабых животных.
Необходимо также привить детям способность
видеть добро во зле: например, видеть,
что дикие звери и насекомые чрезвычайно
чистоплотны и трудолюбивы, что птицы,
истребляющие насекомых, охраняют тем
самым сады и т.д.Итак, необходимо внушить
детям некоторые понятия о высшем
существе, чтобы они, видя, как молятся
и т.п., могли знать, по отношению к кому
и почему это делается. Но эти понятия
должны быть немногочисленными и, как
уже говорилось, только негативными.
Начинать воспитание детей в этом духе
следует с самых ранних пор, следя при
этом, чтобы они не ценили людей по их
вероисповеданию, ибо, несмотря на все
различия в типах вероисповеданий,
существует все же одна-единственная
религия.* * *
В заключение мы хотим привести еще
некоторые замечания, которые должны по
преимуществу иметь в виду подростки
при вступлении в юношеские годы. В это
время молодые люди начинают придавать
значение известным различиям между
людьми, чего они ранее не делали, прежде
всего — различиям между полами. Природа
скрывает это под неким покровом
таинственности, как если бы это было
чем-то не совсем достойным человека;
лишь животной потребностью. Однако,
природа позаботилась и о том, чтобы
привести дело продолжения рода в связь
со всякой, какая только возможна,
нравственностью. Даже дикари поступают
в этом случае с некоторой стыдливостью
и застенчивостью. Иногда дети задают
взрослым любознательные вопросы,
например,, откуда берутся дети и т.п. Но
их можно легко угомонить, или давая им
уклончивые ответы, которые ничего не
значат, или отклоняя их вопрос как
"ребяческий".Эти склонности в
подростке развиваются автоматически
и, как это бывает со всеми инстинктами,
они развиваются и в том случае, когда
нет объекта, на который они направлены.
Невозможно поэтому оставить подростка
в неведении и связанной с ним невинности.
Замалчиванием только усугубляется зло.
Это подтверждается воспитанием наших
предков. При современном воспитании
правильно считают, что необходимо
говорить об этом с подростком откровенно,
ясно и определенно. Это, разумеется,
деликатная тема, потому и неудобно
делать ее предметом публичного обсуждения.
Но все уладится, если обсуждать ее со
всей серьезностью и отнестись с
сочувствием к новым потребностям
воспитанника.
Тринадцатый или
четырнадцатый год, как правило, становится
поворотным пунктом, когда в подростках
развивается половая потребность (если
это случается ранее, то вероятнее всего,
что дети были развращены и испорчены
дурным примером). К этому времени уже
сформирована в них и способность
суждения, так как природа подготовила
их к тому, чтобы можно было с ними
беседовать на эту тему.Ничто в такой
степени не ослабляет духа и плоти
человека, как тот вид сладострастия,
который направлен на самого себя, и он
совершенно противоестественен. Но и
этого не следует утаивать от подростка.
Следует изобразить этот вид сладострастия
во всей его омерзительности, сказать
юноше, что из-за него человек делается
неспособным к продолжению рода,
разрушаются телесные силы, человек
преждевременно стареет и его умственные
способности при этом сильно страдают
и т.д.Можно избежать этих импульсов
постоянными занятиями, посвящая ложу
и сну не больше времени, чем это необходимо.
С помощью различных занятий следует
избавиться от мыслей об этом, ибо,
оставаясь даже только в воображении,
эти мысли отрицательно сказываются на
жизненной силе. Когда потребность
направляется на представителя другого
пола, то ее удовлетворение неизменно
связано с преодолением некоторых
препятствий; если же она направляется
на самого себя, то ее всегда легко можно
удовлетворить. Как бы ни были вредны
физические последствия этого,
нравственность страдает еще больше.
Здесь нарушаются границы естественного,
потребность искусственно подстегивается,
ибо человек не получает никакого
подлинного удовлетворения.Воспитатели
старших подростков спрашивают,
позволительно ли молодым людям вступать
в общение с другим полом. Если выбирать
из двух зол наименьшее, то последнее
приемлемее, по крайней мере, — это
природосообразно, не противоестественно.
Созревшего для того юношу природа
предназначила стать мужчиной и продолжить
свой род, но обязанности, которые по
необходимости должен исполнять человек
в цивилизованном обществе, не всегда
позволяют молодому человеку жениться
и воспитывать детей. Иначе он преступает
гражданский правопорядок. Поэтому для
юноши лучше всего, точнее, его прямым
долгом является ожидание того времени,
когда он будет в состоянии вступить в
законный брак. Тем самым он поступает
не только как хороший человек, но и как
хороший гражданин.Молодые люди обязаны
с ранних лет научиться должным образом
уважать другой пол и стараться снискать
уважение последнего своим беспорочным
поведением, стремясь таким образом к
высшей награде — счастливому браку.
К
тому времени, когда подросток вступает
в общество, он начинает узнавать также
и о различиях сословий и общественном
неравенстве людей. Пока он мал, ему
совсем не следует давать замечать этого.
Нельзя позволять ему никогда и ни в чем
помыкать прислугой. Если он видит, что
родители отдают приказания прислуге,
родителям, пожалуй, следует сказать
ему: "Эти люди получают от нас свой
хлеб насущный и потому повинуются нам;
ты тут ни при чем, стало быть, они не
обязаны повиноваться тебе". Но детям
и не придет в голову ничего подобного,
разве только родители сами внушат им
это ложное понятие. Подростку следует
указать, что неравенство между людьми
есть установление, возникшее оттого,
что один человек старался получить
преимущества перед другим. Можно потом
постепенно сформировать в нем сознание
равенства людей вопреки их общественному
неравенству.