Добавлен: 09.11.2023
Просмотров: 38
Скачиваний: 2
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
2.4 Гениальный супруг
Перед выпуском из Сорбонны и отъездом в Варшаву в жизни Мари свершилось еще одно важное событие: она познакомилась с Пьером Кюри. Ей сразу понравились его простота и обдуманная речь, а его приятно поразило отсутствие в молодой девушке кокетства. «Хотя мы родились в различных странах, наши мировоззрения оказались удивительно родственными. Несомненно, это было из-за общности той духовной среды, в которой мы росли в наших семьях», — писала впоследствии Мари.
35-летний холостяк Пьер Кюри всегда думал о женщинах как о серьезной помехе на своем пути. Ведь с ними приходилось забывать о душевном спокойствии, которое ученому просто необходимо. В планы 27-летней Мари замужество также не входило. А Пьер вдруг увидел в невысокой, одетой в «глухое» серое платье белокурой мадемуазель Склодовской отнюдь не возможную помеху, а, наоборот, существо, которое может жить одной с ним жизнью и не ревновать его к его лаборатории. Но на его предложение она ответила отказом. У Мари были другие планы — полячка не может оставить свою родину, а потому она должна была уехать в Варшаву, чтобы использовать свои знания «для поддержания национального духа», и вовсе не собиралась возвращаться во Францию. Он писал ей письма, в которых убеждал «сменить мечту патриотическую на мечту научную». Ради нее он готов был сам переехать в Польшу и преподавать французский язык, и — Мари вернулась… Не было ни свадебного платья, ни колец. Они поженились в мэрии. На деньги, подаренные родственниками, новобрачные купили два велосипеда и в одночасье укатили в свадебное путешествие за город, где потом часто проводили выходные. Отдых, конечно, потеря времени, но и он необходим для нормальной работы.
«Жизнь не стоит того, чтобы так много заботиться о ней», –– эта фраза Мари вполне могла стать девизом молодоженов. Они снимали квартирку на улице Гласьер с прекрасным садом. Мари очень любила цветы и могла часами рыхлить клумбы и высаживать луковицы тюльпанов. Отправляясь за город, оба неизменно привозили домой по букету полевых цветов. К вопросам домашнего уюта они относились довольно пренебрежительно. Минимум самой дешевой мебели. Есть стол для работы –– и это главное. Пьер покорно поглощал все, что готовила, точнее, пыталась готовить Мари. Хотя, в общем-то, они оба относились к еде более чем спокойно.
2.5 Урановое варево
В сентябре 1897 года появилась на свет первая дочь четы Кюри — Ирэн. «Мы жили как очарованные», — вспоминала Мари. И причиной тому были не только заботливый муж и здоровенькая новорожденная, а опять-таки работа. Дело в том, что сразу после рождения Ирэн Мари была готова произвести на свет еще одно свое детище: она искала достойную тему докторской диссертации. Ее увлекло открытие
Анри Беккереля, который высказал предположение, что соли урана являются источником излучения необычного характера. Руководство Школы физики и химии разрешило Мари участвовать в научных исследованиях Пьера. Им предоставили застекленную мастерскую. Она измеряла величину излучения солей урана и сделала предположение, что могут существовать и другие элементы или их соединения с подобными свойствами. Мари проделала огромную работу — исследовала все известные химические элементы и обнаружила это свойство только у соединений тория. Она была убеждена, что ей удалось открыть новое физическое свойство, которое она назвала радиоактивностью, а соединения, им обладающие, - радиоактивными.
В Школе находилась обширная коллекция минералов, и Мари, охваченная азартом, захотела измерить точную радиоактивность каждого. И оказалось, что некоторые минералы обладают очень высокой радиоактивностью, несмотря на малое содержание урана или тория, значит эти минералы содержат неизвестный, новый химический элемент, обладающий высокой радиоактивностью. Теперь дело оставалось за «малым» — выделить его. Мари сгорала от нетерпения. Ее ничто не могло остановить: ни протекающая крыша мастерской, ни собственное слабое здоровье — туберкулезный очаг в легких. Пьер решился помочь ей и, временно оставив работу над кристаллами, подключился к экспериментам. В целом Кюри работали бок о бок в течение 8 лет. «Мы нашли», «мы наблюдали» — писали они в своих лабораторных блокнотах. На определенном этапе работы у них возникла необходимость в первичном сырье, и Мари предположила, что для этого подойдут отходы уранового производства. Для их работы школа могла предоставить лишь ветхий сарай на улице Ломон. В этом дощатом сарае на бетонном полу Пьер и Мари работали без выходных. Они перерабатывали тонны радиоактивной руды и для проветривания сарая от вредных газов устраивали сквозняк, открывая окна и двери. Утром Мари варила кашу для дочери, после чего — целыми днями — перемешивала полутораметровым железным прутом другое варево. «Это была героическая эпоха в нашей совместной жизни», — вспоминала потом Мари.
Она таскала мешки с сырьем, тяжелые сосуды, переливала жидкости. Уставала так, что, придя домой, хотелось лечь и не вставать, но как же Ирэн, о ней забывать нельзя. Дом, сарай, дом, сарай. Пьер, уставший от научной гонки, уговаривал жену приостановить работу и отдохнуть, но похудевшая Мари не желала его слушать. Сначала она выделит свой элемент, а потом можно будет и отдохнуть.
Иногда они вместе мечтали о предстоящем открытии: «Как ты думаешь, как он будет выглядеть?» — спрашивала Мари. –– «Он должен быть очень красивым», — отвечал Пьер. Они мечтали об одном элементе, но оказалось, что открыли не один, а сразу два неизвестных радиоактивных элемента. Первый Мари назвала полонием в честь своей родины, второй — радием.
В 1898 году супруги Кюри официально объявили о своем открытии. Но лишь через 4 года из 8 тонн отходов Мари удалось получить одну десятую часть грамма чистого радия. Потом она ходила в лабораторию даже по ночам, чтобы постоянно видеть его «излучающее голубое сияние». Однажды у дверей лаборатории она шепнет Пьеру: «Не включай свет… Он прекрасен, как мы и хотели». Там, в темноте, будто вися в воздухе, светилось ее открытие.
Четыре года, проведенные в сарае, сказались на здоровье супругов. Мари была худа просто до ужаса, Пьер периодически мучился от приступов боли, которые считали ревматическими.
В 1902 году умер Владислав Склодовский. Мари примчалась в Варшаву из Парижа слишком поздно — гроб уже закрыли. После возвращения в Париж у нее наступила тяжелейшая апатия, даже работа перестала ее интересовать. Перенесенный ею шок был настолько велик, что она, будучи беременной, не смогла доносить ребенка. Она не могла без ужаса смотреть на Ирэн, все время боялась: вдруг что-то случится и с ней. Пьер же опять оказался в постели из-за сильных болей. Все было плохо… Но они не жаловались. И только однажды Пьер тихо произнес: «А все-таки тяжелую жизнь мы с тобой выбрали»…
2.6 Первая из первых
Исследуя свойства нового элемента, Мари с успехом защитила диссертацию и получила докторскую степень. В ноябре 1903 года британское Королевское научное общество наградило Мари и Пьера почетной золотой медалью Дэви. Привезя награду домой, ученый долго думал, куда бы ее спрятать. А чуть позже друзья Пьера наблюдали маленькую Ирэн, самозабвенно катающую медаль по полу.
И вот — мировое признание, оно пришло очень быстро. В декабре 1903 года Шведская Академия наук сообщила о присуждении Нобелевской премии по физике супругам Кюри и Анри Беккерелю за открытие радиоактивности. 70 тысяч франков очень пригодились супругам. Они смогли отдать долги и отдохнуть от изнуряющего преподавания. Но слава, как таковая, была для них весьма обременительной: приходилось ходить на приемы, где чета Кюри выглядела более чем странно. Он — в потертом фраке, в котором столько лет читал лекции, она — в глухом черном платье, без всяких украшений, даже без обручального кольца.
Мировой бизнес высоко оценил необыкновенные свойства радия: 750 тысяч франков золотом за один грамм вещества. Его промышленное производство сулило баснословно высокие прибыли. Но секрет выделения вещества был известен только супругам Кюри. И вот они встали перед выбором: запатентовать методику, стать собственниками радия и обеспечить себе безбедную жизнь, или же… «Радий принадлежит не мне, а всему миру», –– решила Мари, Пьер добавил: «Это было бы противно духу науки». И супруги Кюри обнародовали свой «рецепт».
…Их второй дочери Еве было 2 года, когда погиб Пьер. 19 апреля 1906 года при переходе улицы Дофин его сбила тяжелая фура. Ученый умер мгновенно. Мари завидовала дочерям, которые по малолетству не понимали, что отец «умер совсем». После трагедии Мари начала вести дневник, в котором обращалась к умершему Пьеру. Она очень жалела, что у нее почти не осталось писем Пьера — за 11 лет брака они ни разу не расставались надолго.
Благодаря хлопотам друзей Совет естественно-математического факультета Сорбонны предложил Мари занять место Пьера. Впервые в Сорбонне и вообще во Франции на должность профессора была назначена женщина. Первая лекция проходила в большом амфитеатре университета. «Первые ряды выглядят как партер театра. Дамы в вечерних туалетах, мужчины в цилиндрах», — писала столичная пресса. Весь Париж пришел посмотреть на вдову Кюри. Дрогнет ли ее голос, побледнеет ли лицо? Первую лекцию полагалось начинать с благодарственных слов о своем предшественнике. Но на этот раз газетчикам было совершенно нечем поживиться: Мари держалась как обычно. Решительный взгляд, гордо откинутая назад голова. Речь — суха и беспристрастна.
В Сорбонне она читала первый в мире курс по радиоактивности и продолжала свои исследования. Близкие коллеги советовали ей выставить свою кандидатуру в Академию наук, она согласилась. Но — вокруг плелись интриги, и в результате голосования она была отвергнута. В день выборов президент Академии высокомерно заявил привратникам: «Пропускайте всех, кроме женщин»…
В 1911 году Мари получила вторую Нобелевскую премию — по химии «за выдающиеся заслуги в развитии химии: открытие элементов радия и полония, выделение радия и изучение природы и соединений этого замечательного элемента» (хотя по условию Нобелевская премия может быть присуждена отдельным лицам всего один раз). Мари становилась не только первой женщиной — лауреатом Нобелевской премии, но и — первым ученым, получившим ее дважды. Впрочем, слава и почести ее не прельщали по-прежнему.
Незадолго до начала первой мировой войны Парижский университет и Пастеровский институт учредили Радиевый институт для исследований радиоактивности. Мари Кюри была назначена директором отделения фундаментальных исследований и медицинского применения радиоактивности. Во время первой мировой войны она создала 220 передвижных и стационарных рентгеновских установок для полевых госпиталей. Потом, отправив дочерей в Бретань, сама осталась в Париже, чтобы в случае оккупации институт не был разграблен. Свой первый грамм радия — главное свое сокровище –– она перевезла в обычном саквояже в Бордо и спрятала там в сейфе. На специальных курсах она готовила сестер-радиологов и обращала полевых медиков, считавших рентген шарлатанством, в свою «веру». «В первое время хирурги, найдя осколок на том самом месте, на какое указывала рентгеноскопия, удивлялись и восхищались как при виде чуда», — вспоминала Мари. Накопленный опыт она обобщила в монографии «Радиология и война» в 1920 г.
После войны Кюри возвратилась в Радиевый институт. Дочери Мари были почти взрослыми. Ирэн пошла в мать: ее фразы всегда были обдуманными, суждения категоричными, она работала в Институте радия. Ева же любила развлечения, украшения и красивые платья, впоследствии стала концертирующей пианисткой и биографом своей матери.
В начале 20х годов Мари пригласили в Америку. Она ехала со страхом: приемы, овации, громкие речи пугали ее. Оказанные почести тронули ее душу гораздо меньше, чем букет, преподнесенный ей одним садовником. Он вылечился от рака с помощью радия и поклялся вывести для Мари особый сорт роз.
Президент США в Вашингтоне вручил ей свинцовый ларчик с золотым ключиком, в котором она увезет из Америки грамм радия.
Силы Мари были на исходе… Ей было уже 65, и зеркало говорило об этом более чем красноречиво. Поредевшие волосы, впалые щеки. Так вот как становятся жрицами науки. Она по-прежнему любит работать, сидя на полу. Но приходит новая напасть — она постепенно теряет зрение. Но об этом никто не должен знать. Мари делает на шкалах лабораторных приборов яркие, заметные метки. Но скоро она не могла уже видеть даже в сильных очках. Она была практически слепа, но голова ее — как всегда — была гордо откинута назад. После четырех глазных операций зрение к ней частично вернулось. Но какой-то другой таинственный недуг истощает ее силы с каждым днем. Обследования ничего не прояснили. Она поехала с Евой в санаторий, и по дороге ей стало совсем плохо.