Файл: Социальная психология Дэвид Майерс.doc

Чем значительнее событие, тем интенсивнее противоречащее фактам мышление (Roese & Hur, 1997). Известно, что человек, потерявший в результате автомобильной аварии супруга или ребенка, или тот, чей ребенок скоропостижно скончался, постоянно возвращается мыслями к этому событию, заново проигрывая и реконструируя его (Davis et al., 1995, 1996). Один мой друг, чьи жена, дочь и мать погибли при лобовом столкновении их машины с автомобилем, за рулем которого сидел пьяный водитель, сказал: «В течение многих месяцев я постоянно перебирал в памяти события того дня и изменял их последовательность таким образом, чтобы предотвратить трагедию» (Sittser, 1994).
«Люди, однако, чаще извиняются за свои действия, нежели за бездействие.

Зиленберг и др. , 1998»
{Когда решался спорный вопрос о победителе президентских выборов 2000 г., и сторонники Джорджа Буша, и сторонники Ала Гора с одобрением приветствовали пересчет голосов в штате Флорида как будущее доказательство победы именно их кандидата}

И все же люди гораздо больше жалеют не о том, что сделали, а о том, чего не сделали. «Жаль, что в колледже я был слишком легкомысленным». Или: «Отец умер, а я так и не успел сказать ему, что люблю его. Я сожалею об этом» (Gilovich & Medvec, 1994; Savitsky et al., 1997). (Результаты одного опроса, проведенного среди взрослых, показывают: большинство респондентов сожалеют о том, что в свое время недостаточно серьёзно отнеслись к получению образования (Kinner & Metha, 1989).) Может быть, у нас было бы меньше поводов для сожалений, если бы мы чаще стремились выйти за пределы «зоны собственного комфорта» — рисковали, терпели неудачи, но хотя бы пытались достичь чего-то? Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

Иллюзорное мышление

На наше повседневное мышление также влияет поиск логики в случайных событиях — тенденция, которая способна увести нас далеко по любому из многочисленных ложных путей.

Иллюзорная взаимосвязь

Обнаружить взаимосвязь там, где её нет, несложно. Ожидая тесной корреляции, мы с легкостью связываем между собой разрозненные события, приписывая им иллюзорную взаимосвязь . Уильям Уорд и Герберт Дженкинс познакомили испытуемых с результатами якобы проходившего в течение 50 дней эксперимента, суть которого заключалась в обработке облаков специальными реагентами, вызывавшими дождь (Ward & Jenkins, 1965). Они сказали испытуемым, в какие именно дни облака обрабатывали и в какие дни шли дожди. Эта информация была не более чем случайной смесью фактов: иногда обработка и дождь совпадали, иногда — нет. Тем не менее испытуемые — в полном соответствии с их представлениями о воздействии реагентов на облака — были убеждены в том, что они наблюдали связь между обработкой и дождем.

---

То, что случайные события без труда воспринимаются нами как подтверждение наших суждений, доказано и другими исследователями (Crocker, 1981; Jennings et al., 1982; Trolier & Hamilton, 1986). Если мы убеждены в существовании корреляции, то более склонны замечать и запоминать соответствующие примеры. Если мы верим в то, что предчувствия и последующие события связаны между собой, мы замечаем и запоминаем связь между предчувствием и событием, которое произойдет позднее. Мы редко замечаем или запоминаем все случаи несовпадения предчувствий и событий. Если после того, как мы подумаем о друге, раздастся его звонок, мы обратим внимание на это совпадение и запомним его. Но мы не замечаем и не запоминаем тех эпизодов, когда думали о нем, а он не звонил нам, или когда звонил человек, о котором мы перед этим не думали.

Люди видят не только те корреляции, которых ожидают, но и те, которые хотят увидеть. В одном из своих экспериментов Мариэтт Берндсен и её коллеги показали его участникам, студентам Амстердамского университета, результаты опроса, якобы проведенного среди других студентов этого же и ещё одного университета Нидерландов с целью выяснить их отношение к переходу на преподавание на английском языке (Berndsen et al., 1996). Экспериментаторы сказали испытуемым, что на преподавание на английском языке перейдет тот университет, в котором эта идея получит наибольшую поддержку. Представленные результаты «опросов» из обоих университетов были идентичными. Испытуемые, которым эта идея пришлась по душе, нашли в «опросах» корреляцию, которой там не было; те же, кто был настроен против нее, восприняли результаты «опросов» как доказательство того, что студенты их университета возражают более активно, чем студенты из другого университета.
«По-моему, люди больше жаждут выяснить, почему вещи таковы, чем понять, действительно ли они таковы.

Монтень , французский философ (1533–1592)»
Желание человека найти связь даже между случайными событиями приводит к тому, что он начинает искать объяснение необычных происшествий или непонятных перемен в настроении. Какой бы причиной мы ни объясняли события, мы делаем их «на вид» более прогнозируемыми и контролируемыми и упорядочиваем свой мир. Можно лишь только повторить, что эта тенденция, как и многие другие, в большинстве случаев адаптивна, но иногда вводит нас в заблуждение.

Иллюзия контроля

---

Присущая нам склонность воспринимать случайные события как связанные между собой является питательной средой для иллюзии контроля — идеи, согласно которой мы можем влиять на случайные события . Именно ею руководствуются любители азартных игр, а остальные — когда совершают всевозможные невероятные поступки.

Азартные игры . Иллюзия контроля была продемонстрирована Эллен Ланжер в экспериментах с азартными играми (Langer, 1977). Когда людей, вытянувших «счастливый» лотерейный билет, просили продать его, они называли цену, в четыре раза превышавшую ту, которую называли люди, получившие его от других. Когда их партнерами по игре в рулетку были неопытные и нервничавшие люди, они делали более солидные ставки, чем когда играли с уверенными и сдержанными соперниками. В ходе этих и многих других экспериментов (всего их было более 50) было показано, что люди ведут себя так, словно могут предсказать или проконтролировать случайные события (Presson & Benassi, 1996; Thompson et al., 1998).

Наблюдения за действиями любителей азартных игр в реальной жизни подтвердили эти экспериментальные данные. Играющие в кости могут бросать их деликатно, полагая, что при этом «выпадет» мало очков, и решительно — чтобы выпало много (Henslin, 1967). Индустрия азартных игр процветает за счет иллюзий игроков. Любители азартных игр приписывают свои выигрыши собственному умению и прозорливости, а проигрыши — «промахам» или (если речь идет о спортивных играх) разным «случайностям», например тому, что «мяч нелепо срикошетил» или что «судья не вовремя дал свисток» (Gilovich & Douglas, 1986).

Наблюдая за тем, как страстно люди желают контролировать происходящее даже тогда, когда речь идет о выборе лотерейного билета, Эллен Ланджер пишет: «Я задумалась о тех людях, которые практически лишены возможности контролировать свою жизнь. Изучая пациентов больниц и обитателей домов для престарелых (см. главу 2), я пришла к выводу, что предоставление им права хотя бы отчасти контролировать свою жизнь улучшает их физическое и моральное состояние. Все это позволило мне понять, что для успешного функционирования воспринимаемый контроль чрезвычайно важен» (Langer, 1999).

Возврат к среднему. [Более точным был бы перевод термина «регрессия к норме» (regression toward the average ); мы употребляем «возврат к среднему», чтобы не нарушать уже сложившуюся традицию. — Примеч. науч. ред. ]Другой путь, потенциально способный привести к иллюзорному мышлению, описан Тверски и Канеманом: мы не умеем распознавать статистический феномен, называемый

---

возвратом к среднему (tversky & kaheman, 1974). Поскольку флуктуация экзаменационных оценок — отчасти случайность, большинство студентов, получивших исключительно высокие оценки на текущем экзамене, следующий сдадут не столь успешно. Так как первая оценка — их «потолок», следующая скорее ознаменует собой возврат к обычному среднему уровню, чем поднимет планку ещё выше. (Именно поэтому студент, который работает стабильно, но никогда не причисляется к отличникам, нередко заканчивает курс в числе лучших). Что же касается студента, получившего на первом экзамене самый низкий балл, то весьма вероятно, что он, напротив, следующий экзамен сдаст лучше. Если получившие самые низкие баллы после экзамена станут заниматься с репетитором, а потом сдадут экзамен более успешно, репетиторы, скорее всего, решат, что занятия с ними пошли на пользу, даже если на самом деле они были неэффективны.

{Возврат к среднему . Если мы находимся на исключительно низком уровне, как правило, любые попытки исправить положение покажутся успешными, когда мы вернемся в свое обычное состояние}

И верно: когда все начинает валиться из рук, мы предпринимаем любые шаги, лишь бы исправить положение: обращаемся к психотерапевту, садимся на новую диету и начинаем делать новые упражнения, читаем популярную литературу о самопомощи. Скорее всего, ситуация улучшится, а не ухудшится. Иногда «до нас доходит», что экстремальным ситуациям — как плохим, так и хорошим — должен когда-то наступить конец. Жизнь научила нас тому, что когда все идет слишком уж хорошо, обязательно случится какая-нибудь неприятность, а когда жизнь наносит нам тяжелые удары, всегда есть возможность сохранить надежду на лучшее будущее. Однако нередко мы не распознаем этого эффекта регрессии. Мы ломаем голову над тем, почему бейсболист — звезда прошедшего сезона — в этом году добивается вполне заурядных результатов. Уж не зазнался ли он? А может, стал слишком самоуверенным? Мы забываем о том, что исключительным достижениям свойственна тенденция к регрессии, т. е. к возврату на нормальный уровень.

Имитируя последствия поощрения и наказания, Пол Шаффнер доказал, что иллюзия контроля способна также проникать в человеческие отношения (Schaffner, 1985). Он провел эксперимент с участием студентов Колледжа Боудена, которые должны были приучить некоего вымышленного четвероклассника по имени Гарольд ежедневно приходить в школу в 8.30. В течение трех недель компьютер регулярно фиксировал время прихода Гарольда, и оказалось, что он всегда приходил в школу между 8.20 и 8.40. Выяснив это, участники эксперимента должны были решить, как им реагировать на поведение Гарольда, причем эта реакция могла быть любой — от чрезмерной похвалы до строгого наказания. Как вы, конечно, уже догадались, за ранний приход Гарольда хвалили, а за опоздание — ругали. Поскольку компьютер был запрограммирован Шаффнером на случайное чередование ранних приходов Гарольда и его опозданий, наказания способствовали формированию тенденции к его «исправлению» (время прихода сместилось к 8.30). Например, если Гарольд приходил в школу в 8.39, он точно знал, что получит выговор, и вероятность того, что на следующий день он придет раньше 8.39, была весьма велика. Следовательно,

---

даже несмотря на то что их наказания никак не повлияли на Гарольда, после завершения эксперимента большинство его участников сочли их эффективными.

Этот эксперимент подтверждает дерзкий вывод Тверски и Канемана: природа действует таким образом, что мы нередко чувствуем себя наказанными за то, что вознаграждаем других, и вознагражденными за то, что наказываем их. В действительности — и это известно каждому студенту, изучающему психологию, — позитивное подкрепление за правильное поведение, как правило, более эффективно и имеет совсем немного побочных эффектов.

Настроения и суждения

Социальное суждение включает эффективный, хотя и небезошибочный процесс обработки информации. Он также включает и чувства: наши суждения зависят от нашего настроения. Все мы — эмоциональные существа, а не запрограммированные роботы. О том, в какой мере чувства воздействуют на мыслительные способности, свидетельствуют результаты относительно недавно проведенного сравнительного изучения счастливых и несчастных людей (Myers, 1993, 2000). Несчастные люди, особенно потерявшие близких или пребывающие в депрессии, склонны к апатии, они неконтактны, а порой даже враждебны по отношению к окружающим. Их мысли сосредоточены преимущественно на себе, и они погружены в размышления. Если пребывающие в депрессии люди не полностью утрачивают надежду, угнетенное настроение стимулирует активное мышление — поиск информации, делающей обстановку, в которой они находятся, более понятной и контролируемой (Weary & Edwards, 1994).

Счастливые люди, напротив, поразительно энергичны, решительны, креативны и общительны. По сравнению с несчастными они более доверчивы, сердечны и более склонны к сочувствию. Люди, на долю которых выпала пусть небольшая, но все-таки удача (например, делая покупки в торговом пассаже, они получили какой-то небольшой подарок), спустя несколько минут после этого в ходе опроса, не имеющего к этому событию никакого отношения, непременно скажут, что их автомобили и телевизоры в идеальном состоянии, гораздо более хорошем, если положиться на их слова, чем у тех, кто не получил подарков.

Счастливые люди более устойчивы к фрустрации. Временно ли их счастье или продолжительно, они более дружелюбны, склонны прощать окружающих, спокойнее относятся к критике и правильнее понимают её. Сиюминутным небольшим радостям они предпочитают долгосрочные вознаграждения. Если у них есть возможность выбирать между радостными зрелищами (играющие и смеющиеся люди) и трагическими картинами (похороны, стихийные бедствия), они отдают предпочтение первым и в

---