Файл: Тема 11. Гражданское право России в xix нач. Xx вв. Систематизация Российского законодательства в xix в.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 23.11.2023
Просмотров: 88
Скачиваний: 4
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Закон делил детей на законных и незаконнорожденных (внебрачных). Последние не имели права на фамилию отца и его имущество.
В отношениях родителей с детьми также действовал принцип раздельности имущества.
Семейное законодательство России второй половины 19 века безусловно запрещало расторжение брака по взаимному соглашению, равным образом запрещались всякие договорные обязательства о раздельном жительстве. По Сенатским разъяснениям раздельное жительство однако было возможно с согласия мужа и помимо его согласия в следующих случаях:
-
а) когда муж отказывался от предоставления жене содержания и пропитания -
б) или создавал условия, делающие совместную жизнь невозможной -
с) или не имел постоянного местожительства.
Однако уже почти на крайнем рубеже рассматриваемой нами эпохи Закон от 12 марта 1914 г. признавал, что супруг вправе был отклонить требование другого супруга о совместной жизни, если таковая представлялось для него невыносимой.
Основания, по которым жизнь могла быть признана невыносимой -- суть: жестокое обращение, нанесение тяжких оскорблений, вообще нарушение супружеских обязанностей, безчестное поведение, тяжкая душевная болезнь, либо прилипчивая и отвратительная болезнь (надо полагать венерического характера, подробный список автору диссертационного исследования разведать не удалось ввиду раззорения архивов после 1917 года), в частности болезнь жены, делающая опасным для ее жизни продолжение супружеского сожития и т. д.
Основная догма семейного законодательства России второй половины 19 века -- повиновение жены мужу, как главе семейства. Однако, о неограниченной власти мужа не приходилось говорить, особенно еще в виду закона 12 марта 1914 г., предоставляющего право жене прекратить совместную жизнь в случае злоупотребления мужем предоставленными ему в силу брака правами. Преимущественные права мужа по существу составляли право -- обязанности, а не частные права. Главенство его выражалось:
1) в праве определения местожительства семьи
2) в обязанности содержания семьи и ее защиты;
3) в праве иметь решающий голос.
Жена должна была следовать за мужем по месту его жительства (однако по новому закону право мужа требовать совместной жизни предполагало исполнение им своих обязанностей). Но право водворения жены было трудно осуществимо.
Право жены на содержание т. е. на алименты было обусловлено по российскому праву нуждой (если она нуждалась) и отсутствием с ее стороны вины в случае раздельного жительства. Право это таким образом носило условный характер (при чем погашалось давностью). Алименты могли быть осуществляемы иском, как при жизни мужа, так и после его смерти, если смерть последовала по вине третьего лица (Алименты при совместной жизни--суть так называемые непосредственные алименты, а при paздeльнoм жительстве-- суть «алименты косвенные»).
Право мужа на защиту жены имело ограниченное значение (представительство в суде в случае оскорбления жены; по разъяснению Сената право подачи без полномочия жены--заявления правлению железной дороги о вознаграждении жены за причиненный ей при эксплуатации вред).
Решающий голос мужа в семейных делах, хотя был и не признан в семейном законодательстве России второй половины 19 века прямо, но это являлось последствием главенства мужа. Жена была свободна в своей деятельности только при раздельном жительстве; при совместном жительстве требовалось согласие мужа (хотя бы молчаливо выраженное), когда речь шла о личном найме жены, о поступлении ее на службу общественную, правительственную, а также в учебные заведения.
Жене низшего состояния муж сообщал все права и преимущества, сопряженные с его состоянием, чином и званием (жена же не сообщала своих прав состояния мужу и детям, хотя сохраняла их). Этих прав она не утрачивала даже в случае смерти мужа, лишения его всех прав состояния, развода (сенат признавал также за еврейкой, разведенной или вдовой право на повсеместное жительство, если муж обладал этим правом). Жена приобретала права состояния мужа--иностранца, но переход мужа в иностранное подданство не делала жену иностранной подданной. Приобретенные путем недействительного брака права высшего состояния сохранялись за женой лишь в случае ее невиновности.
По взгляду Сената в семейном законодательстве России второй половины 19 века жена приобретала фамилию мужа по закону, а потому только в силу закона она могла лишиться этого права: муж, следовательно, не мог воспретить разведенной жене носить его фамилию. Так как право на фамилию и есть вместе с тем обязанность жены, то возникает вопрос, в праве ли была жена сохранить свою прежнюю фамилию (по отцу или по прежнему браку) во время брака и по прекращению его. Из российских законов нельзя было вывести запрещения жене пользоваться прежней фамилией наряду с новой, прибавляя первую ко второй. Такое прибавление стало практиковаться в России второй половины 19 века в тех случаях, когда оно представляла серьезный интерес для жены, например для писательницы, артистки, врача и т. д.
Русское законодательство устанавливало полную раздельность имуществ между супругами. Браком не составлялось общение имущества супругов; каждый из них мог иметь и вновь приобретать отдельную собственность. Приданое жены, равно как имущество, приобретенное ею или на ее имя во время замужества через куплю, дар, наследство или иным законным способом, признавалось ее отдельной собственностью. Из принципа раздельности имущества вытекала возможность для каждого супруга распоряжаться своим имуществом прямо от своего имени, независимо друг от друга и не испрашивая на то взаимного дозволения.
Отсюда же следует, что как самостоятельные субъекты, супруги могли вступать между собою во всевозможные сделки дарственного и возмездного свойства. Один супруг не отвечал за долги другого.
В конце XIX и начале XX в. в России деятельности опекуна, его правам и обязанностям уделялось больше внимания. Хотя все также их основу составляли правила, подобные тем, что были записаны во времена Екатерины II.
Здесь про опеку во времена Екатерины 2 если начнет спрашивать(В период правления Екатерины II отношения по опеке подверглись серьезным изменениям, для которых правовым основанием стал Указ 1775 г. «Учреждения для управления губерний». Теперь основной чертой опеки стала ее сословность. Отталкиваясь от сословной принадлежности ребенка-сироты, опекой ведали различные учреждения. Особенно тщательно регламентировалась так называемая дворянская опека. При каждом верхнем земском суде существовала дворянская опека для дворянских вдов и малолетних, о которых дворянскую опеку должен был уведомлять каждый дворянский предводитель. Получив эти сведения, дворянская опека узнавала о том, кто определен родителями опекунами к малолетнему, и не нужно ли ей самой избирать опекунов к особе малолетнего и его имуществу. Достаточно ясно ст. 209 Указа 1775 г. формулировала требования, которые предъявлялись к будущему опекуну – человеку честного и порядочного поведения из числа родственников, свойственников или посторонних. Его добродетельные качества, честность, не зазорное поведение должны были подавать надежды к воспитанию малолетнего «в здравии и пристойном содержании».
Опекунами не могли стать:
1)расточители собственности своего имения, если «ничего от оного не осталось»;
2)находящиеся или ранее находившиеся в явных и главных пороках или под наказанием судебным;
3)совершающие суровые поступки, известные членам дворянской опеки;
4)находящиеся в ссоре с родителями малолетнего.
После назначения опекуна действовало примерное, или повальное, наставление опекунам. Оно состояло из 17 самостоятельных статей, которые входили в текст самого Указа. Они представляли собой правила, определяющие поведение будущего опекуна, которому предстояло «быть с доброхотством, кротку, человеколюбиву, попечительну, радиву и усердну к пользе малолетнего, дабы он был воспитан в страхе божий, в познании той веры, в которой родился, в правилах добронравия, в удалении всех злых примеров, сердце и нрав от самого детства развращающих и повреждающих...»3. А за труды по охране имущественных прав подопечного опекунам назначалось вознаграждение, не превышающее 5% годовых доходов малолетнего.
При каждом городовом магистрате учреждался городовой сиротский суд для установления опеки над детьми купеческих и мещанских вдов. Этот суд занимался опекой лишь по просьбе вдовы или после обращения главы города или ближайших родственников, свойственников малолетнего.)
Однако положение дел с опекой, особенно над детьми-сиротами из крестьян, не соответствовало существующим потребностям. В сельской местности, если ребенок становился сиротой, сельский сход выяснял, не окажется ли в том же сельском обществе благонадежный человек, который пожелал бы усыновить сироту или добровольно принять его на воспитание. Но из-за того, что чаще всего чаще всего таких не находилось, дети, оставленные без надзора, бродяжничали и побирались до тех пор, пока не находился добрый человек – «презритель», принимавший сироту на попечение. Такое случалось не только с крестьянскими детьми. Случаи уклонения от опеки были частыми, отчего масса несовершеннолетних вырастала без всяких опекунов либо под безответственной властью лиц, взявших ребенка на свое попечение. Главной причиной несовершенства опеки того времени было отсутствие четкости в отношениях между опекунским учреждением и опекуном, а также четких правовых границ в деятельности опекуна.
Узаконение внебрачных детей в Российской империи в конце XIX - начале XX в.
Во второй половине XIX в. институт узаконения в России не существовал в полном объеме. Среди юристов он понимался как введение в состав семьи данных лиц их собственных незаконнорожденных детей с предоставлением последним прав законных детей.
Со смертью Александра I наступила перемена во взглядах законодательства на целесообразность введения института узаконения детей, рожденных до брака. В начале 1827 г. последовало повеление Николая I приостановить разрешение всеподданнейших прошений об узаконении детей, прижитых до брака, до издания общего закона по этому вопросу [6, с. 20], а 2 января 1829 г. появилось запрещение узаконять и усыновлять незаконнорожденных, что нашло отражение в примечании к ст. 144 Свода законов Российской империи.
Вновь рассмотрение данного вопроса началось в период правления Александра II, и уже в 1858 г. были утверждены Правила о принятии и рассмотрении ходатайств об узаконении детей. Согласно этим Правилам закон 2 января 1829 г. не отменялся, но из него «по особым, достойным уважения обстоятельствам могли быть до - пускаемы изъятия для детей», родители которых впоследствии вступили в законный брак, при условии наличия особых заслуг просителя и удостоверения в происхождении детей от этих родителей, а не в результате прелюбодеяния [6, с. 28]. Таким образом, узаконение было возможно лишь для некоторых лиц, и их судьба целиком зависела от монаршей милости.
О предоставлении права узаконения всем желающим не могло быть и речи: в качестве главной причины, останавливавшей законодателей в этом вопросе, выделялась «нравственная распущенность и попрание семейных отношений, которые стали бы неизбежным следствием предоставления такого права» [8, с. 14]. Таким образом, отрицание узаконения считалось необходимым средством устрашения и давления на лиц, вступавших в незаконную связь и тем самым обрекавших на бесправное положение своих будущих детей от этой связи. Однако уже современники замечали, что в большинстве случаев подобное утверждение приводило к обратному результату, поскольку угроза закона часто затрагивала не самих участников безнравственного поступка, а третье лицо - ребенка, неповинного в преступлении своих родителей, о возможности рождения которого вступившие в незаконную связь часто не задумывались. Кроме того, отсутствие института узаконения и права на него приводило к раздорам в семье. Например, предоставляя часть наследства незакон - норожденному в ущерб законным детям, родители объясняли это большей возможности законных детей обеспечить свое существо - вание, нежели незаконных. Отнятая у родителей возможность узаконить детей, прижитых до брака, приводила и к серьезным нравственным последствиям, ухудшению отношений между родителями и детьми. Незаконные действия родителей являлись причиной разрыва связи с ребенком и примером поведения для ребенка: «…тем именно, что разъединяет семейные связи в самом начале возни - кающего семейства, ибо родители, скрывая от посторонних детей своих, запрещают им называть себя отцом или матерью. При вступлении в юношеский возраст им открывается тайна их рождения; они теряют уважение к родителям, и от них получают, так сказать, первый пример и урок греха» [6, с. 26].