Добавлен: 29.11.2023
Просмотров: 41
Скачиваний: 3
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
16
Действительно, согласно статье 179 УК РФ преступными являются следующие действия: принуждение к совершению сделки или к отказу от ее совершения под угрозой применения насилия, уничтожения или повреждения чужого имущества, а равно распространения сведений, которые могут причинить существенный вред правам и законным интересам потерпевшего или его близких, при отсутствии признаков вымогательства.
Однако в статье 179 ГК РФ указываются и такие действия, которые не охватываются диспозицией статьи 179 УК РФ, например злонамеренное соглашение представителя одной стороны с другой стороной сделки; использование стороной сделки стечения тяжелых обстоятельств у другой стороны для совершения сделки на крайне невыгодных для нее условиях (кабальной сделки); совершение сделки под влиянием обмана. Таким образом, во-первых, не все виды недобросовестных действий, допускаемых участниками гражданского оборота при совершении сделок, могут преследоваться в уголовно-правовом порядке, а во-вторых, совсем необязательно, что лица, совершившие подобные действия, будут осуждены. Например, сделка совершена под угрозой распространения сведений, которые не могли причинить существенный вред правам и законным интересам потерпевшего. В этом случае нет состава преступления, предусмотренного статьей 179 УК РФ, и соответствующее лицо не подлежит уголовной ответственности. Наконец, в связи с актом амнистии данное лицо может быть и освобождено от уголовной ответственности. Какие же в этих случаях гражданско-правовые последствия ожидают лиц, которые угрожали, обманывали, применяли насилие в отношении своих контрагентов? Предположим, что сделка будет признана недействительной и каждая из сторон обязана будет возвратить другой стороне все полученное по сделке (пункт 2 статьи 167 ГК РФ). Вполне возможно, что потерпевшему удастся получить возмещение причиненных ему убытков. Однако что может помешать недобросовестному субъекту вновь использовать возвращенное ему имущество для продолжения своей недобросовестной деятельности? Более или менее серьезным последствием при двусторонней реституции в данном случае является возмещение убытков потерпевшему, однако необходимо еще доказать их размер, причинную связь, а это совсем непросто. В результате недобросовестный субъект как бы получает приглашение на продолжение своей недобросовестной деятельности с использованием возвращенного ему имущества.
Комментируя статью 179 ГК РФ, О.А. Рузакова не отметила, что данная норма распространяет свое действие не только на сделки, совершенные физическими лицами, но и на отношения юридических лиц. Однако юридические лица по своей сущности вообще не могут быть привлечены к уголовной ответственности.
17 И потому правовым средством воздействия на юридических лиц, которые порой пользуются всем арсеналом недобросовестных действий, указанных в статье 179 ГК РФ, могли быть конфискационные последствия. В настоящее время не является редкостью продажа гражданам фальсифицированных продуктов питания, лекарственных средств и т.д. К уголовной ответственности соответствующее розничное торговое предприятие привлечь нельзя. Его можно привлечь к административной ответственности согласно статье 14.7 КоАП РФ, но санкция невелика: от двадцати тысяч до сорока тысяч рублей. А каковы гражданско-правовые последствия с учетом того, что между торговым предприятием и гражданином был заключен договор розничной купли-продажи: признать сделку недействительной и возвратить стороны в первоначальное состояние? Но соответствующие товары уже использованы. Если сделку в этой ситуации признать недействительной (для чего имеются все основания), то покупатель должен будет возвратить купленные товары продавцу, а продавец - соответствующие денежные средства покупателю. Поскольку же продукты и лекарства не сохранились, то покупатель будет обязан возвратить стоимость соответствующих товаров, но, видимо, уже исходя из цены не натуральных, а фальсифицированных товаров. Если, конечно, фальсифицированные лекарства и иные товары могут иметь какую-либо самостоятельную цену. А если такой цены нет? Как быть с двусторонней реституцией?
Кроме того, покупателю в этом случае необходимо доказать факт приобретения товара именно у этого продавца, а не у другого, то есть при таком подходе покупатели в связи с недобросовестностью продавцов будут поставлены в условия, когда они будут вынуждены сохранять в течение длительных сроков чеки и прочие документы, подтверждающие совершение всех покупок. Как показывает практика, в таких ситуациях обращаются с требованиями к продавцам единицы, а продаются фальсифицированные товары большими партиями. При этом стоимость товаров будет возвращаться только установленным покупателям, а вот денежные средства, полученные продавцом от продажи товаров неустановленным покупателям, останутся у продавца. В этой связи можно сделать вывод, что продажа фальсифицированных товаров может быть источником обогащения для недобросовестных участников гражданского оборота без риска неблагоприятных последствий в смысле статьи 179 ГК РФ, и это также является еще одним «приглашением» к недобросовестной деятельности.
В связи с изложенным напрашивается вывод, что статьи 169 и 179 ГК РФ в новой редакции не только не способствуют соблюдению принципа добросовестности, а фактически являются своего рода «призывом» к наиболее циничным участникам гражданского оборота (прежде всего предпринимателям) игнорировать данный основополагающий принцип (презумпцию) гражданского права. Последствия в виде двусторонней реституции и весьма проблематичной возможности взыскать убытки с недобросовестного субъекта явно недостаточны для эффективности норм названных статей. Не будем забывать и о том, что согласно пункту 4 статьи 1 ГК РФ никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения.
В Концепции отмечается, что принцип добросовестности вводится в гражданское законодательство с целью укрепления нравственных начал гражданско-правового регулирования. Как подчеркивает В.Ф. Яковлев, принцип добросовестности поведения участников гражданских правоотношений должен быть сквозным, то есть присутствовать во всех основных институтах гражданского права. Принцип добросовестности должен реализовываться на всех стадиях развития гражданских правоотношений: в совершении сделок, установлении прав и обязанностей, осуществлении прав и т.д.18 Е.Е. Богданова, отмечая важность принципа добросовестности для укрепления нравственных начал гражданского оборота, обосновывает вывод о его сверхимперативном характере.19
Однако проведенный анализ статей 169 и 179 ГК РФ показал, что в действующей редакции данные нормы не способствуют внедрению принципа добросовестности в гражданский оборот. Более того, они фактически поощряют недобросовестное поведение, и потому, на наш взгляд, статьи 169 и 179 ГК РФ в вопросе о последствиях недействительности сделок следует изложить в прежней редакции.
Проблемы правоприменительной практики о недействительности сделок были систематизированы нами следующим образом.
Первая группа проблем выявлена теорией гражданского права. Это проблемы противоречия современных законодательных положений и базовых классических доктринальных учений о недействительности сделок. Так, дискуссии среди ученых вызывают положения законодательства о возможности конвалидации некоторых видов недействительных сделок (ст. 171, 172 ГК РФ), предусмотренных ГК РФ. Строго говоря, это законодательное допущение уже само по себе является отступлением от классического учения, в соответствии с которым, по общему правилу ничтожная сделка «неисцелима». В данном случае позиция законодателя объясняется его стремлением защитить «слабую» добросовестную сторону сделки.
Еще один пример отхода законодательства и судебной практики от классического понимания ничтожности связан с проблемой применения к искам об установлении ничтожности сделок исковой давности. Согласно классической доктрине, никакое время не в состоянии исцелить ничтожность. В данном случае позицию законодателя возможно объяснить стремлением к стабилизации гражданского оборота20.
Второй и самой многочисленной группой проблем правоприменительной практики являются проблемы, отмеченные сложившейся многолетней судебной практикой и устраненные с принятием Федерального закона № 100-ФЗ от 07.05.201321.
В качестве примера можно привести один из наиболее сложнодоказуемых на практике юридических составов оспоримых сделок — сделки, совершенные под влиянием заблуждения (ст. 178 ГК РФ). Указанная статья претерпела значительные изменения, вызванные сложившимися тенденциями судебной практики. Так, уже в названии самой статьи делается акцент на то, что для оспаривания данного вида сделок заблуждение должно иметь существенный характер.
Высшим Арбитражным Судом РФ не признано существенным заблуждение относительно объекта, передаваемого по договору аренды. В качестве объекта недвижимости, предназначенного для осуществления розничной торговли, был передан объект, обладающий статусом памятника архитектуры, о чем не знал арендатор. Наличие или отсутствие у объекта статуса памятника архитектуры не влияло на действительность оспариваемой сделки, поскольку и в том и в другом случае объект после капитального ремонта мог быть использован для торговой деятельности. Кроме того, спорный объект является вновь выявленным объектом историкокультурного наследия
22.
Третью группу проблем можно обозначить как проблемы правоприменительной практики, которые давно дают о себе знать, но новые положения ГК РФ не дают путей их решения. Ответ приходится искать в изучении и обобщении судебной и арбитражной практики, в том числе Высших судов РФ.
Так, большинство ученых и правоприменителей отмечают, что наиболее труднораспознаваемыми на практике являются составы недействительных сделок, совершенных с целями, противными основам правопорядка и нравственности. Принципиальный момент в данном случае заключается в том, что именно цель сделки должна носить противоправный или безнравственный характер. Установление реально преследуемых целей сторон сделки находится на грани воли и волеизъявления, внешней и внутренней стороны сделки и поэтому является труднораспознаваемым на практике и вызывает у правоприменительных органов определенные сложности и даже приводит к вынесению неправильных судебных решений.
Истица, действующая в интересах двух своих несовершеннолетних детей, обратилась в суд с иском к бывшему супругу о признании договора дарения доли квартиры недействительным, применении последствий недействительности сделки.
В спорной квартире истице принадлежит 1/3 доли, ответчику — 1/2 доли, их несовершеннолетней дочери — 1/6 доли. Истица вместе с детьми зарегистрирована и постоянно проживает в спорной квартире. По договору дарения ответчик подарил принадлежащую ему 1/2 доли в праве собственности на спорную квартиру гражданину С. Согласие органов опеки и попечительства на совершение данной сделки получено не было. Указанная сделка, по мнению истицы, нарушает права ее несовершеннолетних детей, поскольку заключена с нарушением закона и совершена с целью, заведомо противной основам правопорядка и нравственности.
Решением суда первой инстанции в удовлетворении иска отказано. В апелляционной и кассационной инстанции решение суда оставлено без изменения. Верховный Суд РФ установил, что судами нижестоящих инстанций не были применены нормы ст. 169 ГК РФ в контексте Постановления Конституционного суда РФ, а именно: совершение родителем, сознательно не проявляющим заботу о благосостоянии детей и фактически оставляющим детей без своего родительского попечения, умышленных действий, направленных на совершение сделки по отчуждению жилого помещения (или доли в праве собственности на жилое помещение) в пользу иного лица, с целью ущемления прав детей, в том числе жилищных, что может свидетельствовать о несовместимом с основами правопорядка и нравственности характере подобной сделки и злоупотреблении правом
Действительно, согласно статье 179 УК РФ преступными являются следующие действия: принуждение к совершению сделки или к отказу от ее совершения под угрозой применения насилия, уничтожения или повреждения чужого имущества, а равно распространения сведений, которые могут причинить существенный вред правам и законным интересам потерпевшего или его близких, при отсутствии признаков вымогательства.
Однако в статье 179 ГК РФ указываются и такие действия, которые не охватываются диспозицией статьи 179 УК РФ, например злонамеренное соглашение представителя одной стороны с другой стороной сделки; использование стороной сделки стечения тяжелых обстоятельств у другой стороны для совершения сделки на крайне невыгодных для нее условиях (кабальной сделки); совершение сделки под влиянием обмана. Таким образом, во-первых, не все виды недобросовестных действий, допускаемых участниками гражданского оборота при совершении сделок, могут преследоваться в уголовно-правовом порядке, а во-вторых, совсем необязательно, что лица, совершившие подобные действия, будут осуждены. Например, сделка совершена под угрозой распространения сведений, которые не могли причинить существенный вред правам и законным интересам потерпевшего. В этом случае нет состава преступления, предусмотренного статьей 179 УК РФ, и соответствующее лицо не подлежит уголовной ответственности. Наконец, в связи с актом амнистии данное лицо может быть и освобождено от уголовной ответственности. Какие же в этих случаях гражданско-правовые последствия ожидают лиц, которые угрожали, обманывали, применяли насилие в отношении своих контрагентов? Предположим, что сделка будет признана недействительной и каждая из сторон обязана будет возвратить другой стороне все полученное по сделке (пункт 2 статьи 167 ГК РФ). Вполне возможно, что потерпевшему удастся получить возмещение причиненных ему убытков. Однако что может помешать недобросовестному субъекту вновь использовать возвращенное ему имущество для продолжения своей недобросовестной деятельности? Более или менее серьезным последствием при двусторонней реституции в данном случае является возмещение убытков потерпевшему, однако необходимо еще доказать их размер, причинную связь, а это совсем непросто. В результате недобросовестный субъект как бы получает приглашение на продолжение своей недобросовестной деятельности с использованием возвращенного ему имущества.
Комментируя статью 179 ГК РФ, О.А. Рузакова не отметила, что данная норма распространяет свое действие не только на сделки, совершенные физическими лицами, но и на отношения юридических лиц. Однако юридические лица по своей сущности вообще не могут быть привлечены к уголовной ответственности.
17 И потому правовым средством воздействия на юридических лиц, которые порой пользуются всем арсеналом недобросовестных действий, указанных в статье 179 ГК РФ, могли быть конфискационные последствия. В настоящее время не является редкостью продажа гражданам фальсифицированных продуктов питания, лекарственных средств и т.д. К уголовной ответственности соответствующее розничное торговое предприятие привлечь нельзя. Его можно привлечь к административной ответственности согласно статье 14.7 КоАП РФ, но санкция невелика: от двадцати тысяч до сорока тысяч рублей. А каковы гражданско-правовые последствия с учетом того, что между торговым предприятием и гражданином был заключен договор розничной купли-продажи: признать сделку недействительной и возвратить стороны в первоначальное состояние? Но соответствующие товары уже использованы. Если сделку в этой ситуации признать недействительной (для чего имеются все основания), то покупатель должен будет возвратить купленные товары продавцу, а продавец - соответствующие денежные средства покупателю. Поскольку же продукты и лекарства не сохранились, то покупатель будет обязан возвратить стоимость соответствующих товаров, но, видимо, уже исходя из цены не натуральных, а фальсифицированных товаров. Если, конечно, фальсифицированные лекарства и иные товары могут иметь какую-либо самостоятельную цену. А если такой цены нет? Как быть с двусторонней реституцией?
Кроме того, покупателю в этом случае необходимо доказать факт приобретения товара именно у этого продавца, а не у другого, то есть при таком подходе покупатели в связи с недобросовестностью продавцов будут поставлены в условия, когда они будут вынуждены сохранять в течение длительных сроков чеки и прочие документы, подтверждающие совершение всех покупок. Как показывает практика, в таких ситуациях обращаются с требованиями к продавцам единицы, а продаются фальсифицированные товары большими партиями. При этом стоимость товаров будет возвращаться только установленным покупателям, а вот денежные средства, полученные продавцом от продажи товаров неустановленным покупателям, останутся у продавца. В этой связи можно сделать вывод, что продажа фальсифицированных товаров может быть источником обогащения для недобросовестных участников гражданского оборота без риска неблагоприятных последствий в смысле статьи 179 ГК РФ, и это также является еще одним «приглашением» к недобросовестной деятельности.
В связи с изложенным напрашивается вывод, что статьи 169 и 179 ГК РФ в новой редакции не только не способствуют соблюдению принципа добросовестности, а фактически являются своего рода «призывом» к наиболее циничным участникам гражданского оборота (прежде всего предпринимателям) игнорировать данный основополагающий принцип (презумпцию) гражданского права. Последствия в виде двусторонней реституции и весьма проблематичной возможности взыскать убытки с недобросовестного субъекта явно недостаточны для эффективности норм названных статей. Не будем забывать и о том, что согласно пункту 4 статьи 1 ГК РФ никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения.
В Концепции отмечается, что принцип добросовестности вводится в гражданское законодательство с целью укрепления нравственных начал гражданско-правового регулирования. Как подчеркивает В.Ф. Яковлев, принцип добросовестности поведения участников гражданских правоотношений должен быть сквозным, то есть присутствовать во всех основных институтах гражданского права. Принцип добросовестности должен реализовываться на всех стадиях развития гражданских правоотношений: в совершении сделок, установлении прав и обязанностей, осуществлении прав и т.д.18 Е.Е. Богданова, отмечая важность принципа добросовестности для укрепления нравственных начал гражданского оборота, обосновывает вывод о его сверхимперативном характере.19
Однако проведенный анализ статей 169 и 179 ГК РФ показал, что в действующей редакции данные нормы не способствуют внедрению принципа добросовестности в гражданский оборот. Более того, они фактически поощряют недобросовестное поведение, и потому, на наш взгляд, статьи 169 и 179 ГК РФ в вопросе о последствиях недействительности сделок следует изложить в прежней редакции.
2.2 Проблемы недействительности сделок
Проблемы правоприменительной практики о недействительности сделок были систематизированы нами следующим образом.
Первая группа проблем выявлена теорией гражданского права. Это проблемы противоречия современных законодательных положений и базовых классических доктринальных учений о недействительности сделок. Так, дискуссии среди ученых вызывают положения законодательства о возможности конвалидации некоторых видов недействительных сделок (ст. 171, 172 ГК РФ), предусмотренных ГК РФ. Строго говоря, это законодательное допущение уже само по себе является отступлением от классического учения, в соответствии с которым, по общему правилу ничтожная сделка «неисцелима». В данном случае позиция законодателя объясняется его стремлением защитить «слабую» добросовестную сторону сделки.
Еще один пример отхода законодательства и судебной практики от классического понимания ничтожности связан с проблемой применения к искам об установлении ничтожности сделок исковой давности. Согласно классической доктрине, никакое время не в состоянии исцелить ничтожность. В данном случае позицию законодателя возможно объяснить стремлением к стабилизации гражданского оборота20.
Второй и самой многочисленной группой проблем правоприменительной практики являются проблемы, отмеченные сложившейся многолетней судебной практикой и устраненные с принятием Федерального закона № 100-ФЗ от 07.05.201321.
В качестве примера можно привести один из наиболее сложнодоказуемых на практике юридических составов оспоримых сделок — сделки, совершенные под влиянием заблуждения (ст. 178 ГК РФ). Указанная статья претерпела значительные изменения, вызванные сложившимися тенденциями судебной практики. Так, уже в названии самой статьи делается акцент на то, что для оспаривания данного вида сделок заблуждение должно иметь существенный характер.
Высшим Арбитражным Судом РФ не признано существенным заблуждение относительно объекта, передаваемого по договору аренды. В качестве объекта недвижимости, предназначенного для осуществления розничной торговли, был передан объект, обладающий статусом памятника архитектуры, о чем не знал арендатор. Наличие или отсутствие у объекта статуса памятника архитектуры не влияло на действительность оспариваемой сделки, поскольку и в том и в другом случае объект после капитального ремонта мог быть использован для торговой деятельности. Кроме того, спорный объект является вновь выявленным объектом историкокультурного наследия
22.
Третью группу проблем можно обозначить как проблемы правоприменительной практики, которые давно дают о себе знать, но новые положения ГК РФ не дают путей их решения. Ответ приходится искать в изучении и обобщении судебной и арбитражной практики, в том числе Высших судов РФ.
Так, большинство ученых и правоприменителей отмечают, что наиболее труднораспознаваемыми на практике являются составы недействительных сделок, совершенных с целями, противными основам правопорядка и нравственности. Принципиальный момент в данном случае заключается в том, что именно цель сделки должна носить противоправный или безнравственный характер. Установление реально преследуемых целей сторон сделки находится на грани воли и волеизъявления, внешней и внутренней стороны сделки и поэтому является труднораспознаваемым на практике и вызывает у правоприменительных органов определенные сложности и даже приводит к вынесению неправильных судебных решений.
Истица, действующая в интересах двух своих несовершеннолетних детей, обратилась в суд с иском к бывшему супругу о признании договора дарения доли квартиры недействительным, применении последствий недействительности сделки.
В спорной квартире истице принадлежит 1/3 доли, ответчику — 1/2 доли, их несовершеннолетней дочери — 1/6 доли. Истица вместе с детьми зарегистрирована и постоянно проживает в спорной квартире. По договору дарения ответчик подарил принадлежащую ему 1/2 доли в праве собственности на спорную квартиру гражданину С. Согласие органов опеки и попечительства на совершение данной сделки получено не было. Указанная сделка, по мнению истицы, нарушает права ее несовершеннолетних детей, поскольку заключена с нарушением закона и совершена с целью, заведомо противной основам правопорядка и нравственности.
Решением суда первой инстанции в удовлетворении иска отказано. В апелляционной и кассационной инстанции решение суда оставлено без изменения. Верховный Суд РФ установил, что судами нижестоящих инстанций не были применены нормы ст. 169 ГК РФ в контексте Постановления Конституционного суда РФ, а именно: совершение родителем, сознательно не проявляющим заботу о благосостоянии детей и фактически оставляющим детей без своего родительского попечения, умышленных действий, направленных на совершение сделки по отчуждению жилого помещения (или доли в праве собственности на жилое помещение) в пользу иного лица, с целью ущемления прав детей, в том числе жилищных, что может свидетельствовать о несовместимом с основами правопорядка и нравственности характере подобной сделки и злоупотреблении правом