Файл: Цель занятия приобретение и закрепление знаний о русской литературе о детях и для детей как явлении духовной культуры 2й половины xix начала xx в..docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 05.12.2023
Просмотров: 31
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Гришу переполняют впечатления, которыми он пытается поделиться с матерью, но он еще очень мал и не умеет толком говорить, а потому «говорит он не столько языком, сколько лицом и руками». А взрослые не могут и не пытаются его понять. Вечером перевозбужденный от впечатлений мальчик не может уснуть, «все собралось в кучу и давит его мозг», Гриша плачет, гонит прочь печку, поразившую его воображение. А мама, решив, что он покушал лишнее, дает ему ложку касторки.
К «Грише» тесно примыкает рассказ «Мальчики» (1887), в котором речь идет о том, как Володя Королев и его друг Чечевицын под впечатлением от авантюрных романов Майн Рида собираются бежать в Америку.
Здесь перед читателем детское восприятие событий. Ситуация оценивается всеми детьми: Чечевицыным, Володей и его сестрами. Володе жаль оставлять маму, он плачет, но не хочет выглядеть трусом, а Чечевицын, уговаривая его, обещает отдать Володе «всю слоновую кость и все львиные и тигровые шкуры». Мальчики все-таки уходят из дома, их ищут. Вечером «чай пили без мальчиков мамаша очень беспокоилась, даже плакала». А потом, на другой день, когда приехал урядник, «писали в столовой какую-то бумагу». Безусловно, речь идет о том, что полиция обнаружила беглецов и в столовой оформлялись документы, но все события преломляются сквозь призму восприятия ребенка, не умеющего правильно назвать детали: «. послали куда-то телеграмму и на другой день приехала дама, мать Чечевицына, и увезла своего сына».
Вхождение ребенка во взрослый мир сопровождается уничтожением многих детских представлений, и, раскрывая этот процесс, Чехов характеризует то, насколько детское восприятие не укладывается в рамки взрослых понятий и правил.
Так, в рассказе «Событие» (1886) дети (Нине четыре года, Ване — шесть) искренне радуются появлению на свет котят: все их внимание и время посвящены этому — для них это не просто случай, но событие. Дети пытаются устроить будущую жизнь котят по подобию жизни людей: ставят в разных углах кухни картонки из-под шляп — домики для котят, а кошка должна ходить к ним в гости; размышляют о кошачьем будущем: один кот будет утешать свою старуху-мать, другой — жить на даче, третий — ловить крыс в погребе.
Они подыскивают котятам отца, поскольку понимают, что «без отца им нельзя». Нина и Ваня серьезны, поскольку чувствуют себя ответственными за котят и маму-кошку. Тем больше их обида, когда отец называет котят гадостью, распоряжается выбросить их на помойку. Дети слезами вымаливают для котят пощаду, но тем ужаснее их состояние, когда они узнают, что котят съел громадный дог, что взрослые смеются над этим и совсем не собираются наказывать пса.
Взаимопонимание ребенка и взрослого человека возможно тогда, когда взрослый старается понять и принять то, чем живет ребенок, осознать его способ мышления, постижение им мира. Это трудно, но возможно, и здесь нужна инициатива взрослого. Особенности подобной ситуации Чехов раскрывает в рассказе «Дома» (1887). Гувернантка докладывает прокурору окружного суда Евгению Петровичу Быковскому о том, что его семилетний сын Сережа курит и берет табак из отцовского стола.
Отец призывает мальчика для серьезного разговора, к которому сначала он относится с большой долей снисходительности, а затем теряется, замечая, что сын его не слышит. И наконец, понимает, что у мальчика
свое течение мыслей. Чтобы овладеть его вниманием и сознанием, недостаточно подтасовываться под его язык, но нужно также уметь и мыслить на его манер. Логикой же и моралью ничего не поделаешь.
Отец начинает наблюдать за сыном и придумывает средство воспитания: он рассказывает сказку о царевиче, который умер от курения в расцвете лет и оставил старика отца и государство на верную гибель. Мальчик, проникшись чувством жалости, обещает больше не курить.
Примечателен финал рассказа. Прокурору открывается, что восприятие мира ребенком подчиняется не логическим, а эстетическим законам, которые во взрослой жизни играют второстепенную роль, но поэтому воспитывать нужно не логикой, а вниманием и любовью. Кроме того, отец вдруг обнаруживает, что в сыне отразилось и воплотилось все, что когда-то было ему дорого и было им любимо:
Прокурор заглядывал в большие темные глаза мальчика, и ему казалось, что из широких зрачков глядели на него и мать, и жена, и все, что он любил когда-либо.
Чехов, тонко чувствовавший детское восприятие жизни, воспроизводит огромный мир, постигаемый маленьким ребенком, переживания которого зачастую не принимаются взрослыми, и это ранит детскую душу. В этом отношении самые пронзительные чеховские рассказы — «Ванька» и «Спать хочется». В них центральным является трагическое противопоставление общества и обездоленного ребенка, «выкидыша» общества, по определению Достоевского. Однако Чехов идет дальше. Детская обездоленность не воспринимается взрослым миром как отклонение от нравственной нормы. Нет никакого сострадания, взрослый мир страшен, потому что детские страдания становятся обыденностью и не замечаются взрослыми.
Действие в рассказе «Ванька» (1886) происходит в ночь под Рождество. Время действия выбрано автором неслучайно. Это праздник рождения Христа, когда происходит чудо. И Ванька Жуков, мальчик девяти лет, отданный в учение к сапожнику Аляхину, тоже надеется на чудо. Он пишет письмо деду Константину Макарычу, который остался жить в деревне. Мальчик рассказывает о тяжелой жизни в подмастерьях и умоляет деда избавить его от такой жизни. Ванька вспоминает о деревне, и эти воспоминания оказываются самыми светлыми для ребенка, несмотря на то, что и в деревне он тоже был в общем-то никому не нужен: его мать, Пелагея, служившая у господ горничной, умерла, а мальчика «спровадили в людскую кухню к деду, а из кухни в Москву к сапожнику Аляхину». Правда, барышня Ольга Игнатьевна от нечего делать выучила его читать и писать.
Пронзительность рассказа усиливается оттого, что Ванька уверен: его письмо дойдет до дедушки, поскольку «сидельцы из мясной лавки, которых он расспрашивал накануне, сказали ему, что письма опускаются в почтовые ящики, а из ящиков развозятся по всей земле на почтовых тройках с пьяными ямщиками и звонкими колокольцами».
Ванька, как ему кажется, все сделал правильно: и конверт купил, и адрес надписал. Вот только читатель понимает, что никто не придет на помощь сироте, ведь письмо адресовано «на деревню дедушке», и ребенок никому не нужен.
В центре другого рассказа — «Спать хочется» (1888) — Варька, девочка лет тринадцати, нянька маленького ребенка в семье сапожника. У нее много обязанностей: ночью — качать ребенка, чтобы он не плакал, днем — топить печку, ставить самовар, убирать дом, бегать в лавочку. Времени спать нет. Девочка существует с неистребимым, непреодолимым желанием сна; она находится в каком-то пограничном состоянии между сном и явью, особенно по ночам, когда мигает лампадка, а в «ее наполовину уснувшем мозгу складываются туманные грезы» — воспоминания об умершем отце, о матери Пелагее.
Инстинкт самосохранения берет свое — и Варька ищет причину бессонницы. Она не понимает, что все ее мучения происходят от бездушия взрослых равнодушных хозяев; для нее источником зла является ребенок, который не дает ей спать ночью, когда все люди отдыхают. И задушив ребенка, она «смеется от радости, что ей можно спать, и через минуту спит уже крепко, как мертвая».
У Варьки нет даже и светлых воспоминаний о деревенской жизни, как у Ваньки Жукова. Тот вспоминает своего деда, собак, стороживших барскую усадьбу; то, как они с дедом ходили за елкой в лес. У Ваньки есть прошлое, которое ему кажется радостнее, светлее и добрее, нежели настоящее. В какой-то степени оно является для него отрадой и вселяет надежду. У Варьки в прошлом — умирающий в муках отец, нищенство. В ее грезах-воспоминаниях нет светлых красок. Если Ванька вспоминает и елку, окутанную инеем, и летящего стрелой зайца, и посеребренные сугробы, то Варька — жидкую грязь на шоссе, людей, которые падают в это грязное месиво, холодный и суровый туман. В избе, где на полу мучается умирающий отец, темно, и мать не сразу зажигает огарок свечи.
Физическая мука Варьки неизбывно сильна, ей никто не может прийти на помощь. Фантастически страшно то, что в рассказе один ребенок убивает другого, но это единственный выход, который может дать Варьке возможность удовлетворить естественную потребность в сне.
У Ваньки и Варьки нет детства — счастливой и беззаботной поры. Дети вовлечены во взрослую работу, которая их ломает, а взрослый мир, которому нет никакого дела до нюансов детского восприятия, корежит детей и переделывает их на свой лад.
Произведения Чехова, вошедшие в детское чтение, не перестают поражать нас удивительной мудростью и пронзительностью видения автора, сумевшего разглядеть за наивностью и простотой непредвзятого мировосприятия ребенка его причастность к основам самого мироустройства. Взгляд ребенка словно очищает самую жизнь от всего мелкого и ненужного, того, что является привычным и неизбежным для взрослого человека, но оказывается странным и ненатуральным для ребенка. Именно поэтому детское восприятие в поэтике писателя зачастую оказывается синонимом естественного и человеческого.