Файл: Основные концепции философии техники. Понятие техники и органопроекции, мегамашин.docx
ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 10.01.2024
Просмотров: 54
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Определение техникее
Развиваемая П. Энгельмейером инструментальная концепция техники предполагает и соответствующую трактовку техники: техника есть деятельность и искусство человека, причём последние обусловлены именно его творчеством и способностями, главными из которых Энгельмейер считает интуицию и мышление. «Прежде всего слово «техника» употребляется в общем и широком смысле; так, например, говорят про технику музыканта, живописца, скульптура, писателя, актёра, оратора, учителя, врача, исследователя, даже про технику законодателя и администратора… В этом смысле каждый род деятельности человека имеет свою технику… техника есть прямое искусство…
Против инструментальной концепции техники возражал уже Шпенглер. Технику нельзя понимать инструментально. В технике речь идёт не создании инструментов-вещей, а о способе обращения с ними, не об оружии, а о борьбе» .
Почему технику нельзя понимать инструментально, объясняет М. Хайдеггер. Он показывает, что и инструментальное понимание техники (как средства деятельности) и трактовка техники как нейтрального феномена, закрывает нам возможность понять сущность техники, причём, говоря о сущности техники, Хайдеггер имеет в виду не только возможность объяснить современную ему технику, но сознательно воздействовать на неё (например, освободиться от её власти). По поводу инструментального понимания техники Хайдеггер говорит, что оно является «зловеще правильным» и что «худшим образом мы отдаемся во власть техники тогда, когда рассматриваем её как нечто нейтральное; ведь такое представление о технике, ныне особенно распространённое, делает нас совершенно слепыми в отношении сущности техники» .
Петр Климентьевич Энгельмейер
Сегодня у нас уже нет уверенности, что техника приносит исключительно Пользу и мы давно не фетишизируем машину. П. Энгельмейер одним из первых воспроизвёл аргумент в защиту техники, утверждая, что зло не в самой технике, а в том, как её используют. «Нo вот ещё серьёзный вопрос. Техника направлена на пользу.
Значит, с технической точки зрения, не является ли преследование пользы самым высоким побуждением? Не хочет ли техническое мировоззрение упразднить идею добра и самопожертвования, чтобы на место этих идеалов водрузить знамя грубого эгоизма? Нисколько. Пушка одинаково служит тому, кто ей владеет; типографский станок безразлично выпускает и Евангелие и памфлет мракобесия. Всё зависит от людей, в руках которых машина работает». Против подобной аргументации возражали многие, начиная с Хайдеггера.
Но значительно больше в книге Энгельмейера идей, опередивших своё время. Прежде всего, здесь можно указать на его попытку преодолеть узко «инструментальное» понимание техники, расширить это понятие, включив в него медицину, образование, искусство, язык и даже мышление. Например он пишет: «Что такое наше счисление, наша система цифр? Что такое календарь, деньги, формы кредита, государственное устройство, законодательство, суд, администрация, все формы общественности? Наконец, самое коренное и главное орудие общения — язык? Это всё есть изобретения технические… Но и это ещё не всё. Ведь лингвисты и археологи доказали, что развитие языка есть только видимая форма развития самого мышления. Что же отсюда следует? Уж не хотим ли мы даже само мышление отнести к технике? Да, именно таково наше желание. Но в этом мы только следуем по стопам такого мыслителя, которому очень даже позволительно следовать. Имя ему Кант. Этот философ не стесняется называть даже саму логику «техникой мышления» .
Что же следует из подобного расширения понятия техники? Прямо П. Энгельмейер об этом ничего не говорит. Правда, в параграфе, названном «Место техники в культуре», он обсуждает один интересный вопрос, что такое человек с точки зрения технического мировоззрения? По сути, мысль Энгельмейера сводится к тому, что человек — это прежде всего техническое существо. «В самом деле, ведь техника оборачивает все отношения между организмом и средой. Ведь вооружённый ей человек освободился от необходимости приспособлять свой организм к условиям той природы, в которой живёт, раз он себя заключил в платье и жилище… Отсюда и получилась возможность всякого прогресса — и материального, и духовного. А отсюда естественный вывод: если человек и пошел по пути прогресса материального, умственного, художественного и морального, то только благодаря тому, что не все его силы идут на борьбу с природой, а это экономия явилась только благодаря тому, что человек есть животное техническое»
Общееееее
П. Энгельмейер потому так критикует и отвергает концепцию Каппа, что интуитивно чувствует её противоположность своей, инструментальной концепции. На первый взгляд, и Капп считает, что техника создаётся человеком и ради его нужд. Но только на первый, недаром Капп всё время подчёркивает, что процесс создания техники «бессознателен» (когда же мы сосредоточиваемся на «конструкции машины в технических деталях бессознательное отступает на задний план» .
КОНЦЕПЦИЯ ТЕХНИКИ М. ХАЙДЕГГЕРА
Великий немецкий философ именно так и думал: сущность техники — не инженерное творчество, удовлетворяющее потребности человека, а объективный процесс, за которым стоит организация современного производства, мировоззрение и ценности нового времени. Как мы помним, Хайдеггер прежде всего показывает, что инструментальное понимание техники (как средства деятельности) и трактовка техники как нейтрального феномена, закрывает нам возможность понять сущность техники. Вводя трактовку техники как «постава» (когда всякая техника рассматривается как функциональный элемент поставляющего производства — вода Рейна как средство для работы электростанции, электростанция как средство выработки тока, электрический ток как средство для освещения городов или работы электромашин и так далее) и показывая дальше, что человек и природа сами превращаются в постав, Хайдеггер блокирует столь привычное для нас убеждение, по которому человек стоит над техникой и природой или что техника не влияет на природу, поскольку создана и действует в соответствии с её законами. Иначе говоря, Хайдеггер утверждает, что вопрос о технике — это вопрос о человеке и природе.
Нетрудно заметить, что сущность техники Хайдеггер понимает иначе, чем простое философское осмысление. Для Хайдеггера — это возможность мыслить технику иначе, понять, как можно освободиться из-под её власти, как можно воздействовать на технику в нужном для человека направлении.
«Опасна, — говорит Хайдеггер, — не техника сама по себе. Нет никакого демонизма техники; но есть тайна её существа. Существо техники как миссия раскрытия потаённости — это риск. Измененное нами значение слова «постав», возможно сделается нам немного ближе, если мы подумаем теперь о поставе в смысле посланности и опасности»
Фридрих дессауер
В соответствии с таким метафизическим анализом, Дессауэр формулирует определённую теорию моральной (если не сказать мистической) значимости техники. Большинство концепций техники ограничиваются рассмотрением практических выгод и пользы. Для Дессауэра же создание техники носит характер кантовского категорического императива или божественной заповеди. По Дессауэру, свойственные только технике её автономные преобразующие мир последствия — свидетелем того, что техника является трансцендентной моральной ценностью. Люди создают технику, однако её могущество, «сравнимое с мощью горных хребтов, рек, ледникового периода или даже планеты», переходит грань всякого ожидания. Техника приводит и действие нечто большее, чем эти могущественные силы. Современная техника не должна восприниматься как «средство облегчения условий человечкского бытия» (как утверждал Фрэнсис Бэкон); в действительности техника есть «участие в творении,
величайшее земное переживание смерти» 26. Согласно концепции Дессауэра, техника становится религиозным переживанием и опытом, и само религиозное переживание приобретает техническую значимость.
Рассуждения Эндрю Юра содержат некоторые концептуальные положения, имеющие отношение к философии техники, такие, как различие между ремесленным и фабричным производством, между механическими и химическими процессами, данная им классификация машин, его мысль о существовании возможности определённых правил в изобретениях, социально-экономических импликациях «автоматической машинерии». Однако, поскольку Э. Юр ведёт свою полемику с позиции фанатичной апологии фабричной системы производства, из-за чего Карл Маркс называет его «Пиндаром автоматической фабрики» 3, на аналитическую же сторону его суждений обычно не обращают внимания.
Лью́ис Ма́мфорд 19 октября 1895 — 26 января 1990) — американский историк, социолог и философ техники.
-
Рассматривал иерархические цивилизации как социотехнические системы — мегамашины Мегамашина — это тип организации человеческой деятельности, характерный для функционирования древних и современных цивилизаций, в которых люди сведены к стандартизированным и взаимозаменяемым компонентам. Отсюда техника .перестает быть простым инструментом, но сама становится активным субъектом реальности, трансформирующим человека по своему образу и подобию.
Только цари, полагаясь на учение астрономической науки и опираясь на религиозные санкции, оказались способны собрать мегамашину и управлять ей. Это было незримое сооружение, состоявшее из живых, но пассивных человеческих деталей, каждой из которых предписывалась особая обязанность, роль и задача, чтобы вся громада коллективной организации производила огромный объём работы и воплощала в жизнь великие замыслы.
обладал вполне определённой функциональной структурой лишь до тех пор, пока религиозные предписания, магические заклинания и царские повеления, сводившие это все воедино, принимались всеми членами общества как нечто, не поддающееся никаким сомнениям. Но стоило только ослабнуть поляризующей силе царской власти — например, если владыка умирал или терпел поражение в битве, либо
из-за недоверия народа или мстительных восстаний, — и вся машина рушилась. Тогда её элементы либо заново группировались в меньшие единицы (феодальные или городские), либо исчезали вовсе, — как прекращает существовать разгромленная армия, когда прерывается цепочка командования.
С самого начала человеческая машина представляла два аспекта: один — отрицательный, принудительный, слишком часто разрушительный, и второй — положительный, благоприятствующий жизни, созидательный. Однако вторые факторы не могли как следует срабатывать, если в большей или меньшей мере не присутствовало первых.
Хотя зачаточные формы военной машины почти наверняка возникли раньше рабочей машины, именно последней удалось достичь непревзойдённого совершенства исполнения — не только по количеству сделанной работы, но и по качеству и сложности её организованных структур.
Трудность заключалась в том, как превратить случайное собрание оторванных от своих семей, общин и привычных занятий людей, у каждого из которых имеется собственная воля или, по крайней мере, память, — в некое механизированное единство, коим можно было бы управлять с помощью приказов. Секрет механического контроля — в едином разуме с хорошо определённой задачей во руководителю организации, а также в методе передавать нужные сообщения по цепочке чиновников-посредников, пока те не будут доведены до малейшего «винтика». При этом непременными условиями являются и точное воспроизведение приказа, и беспрекословное его выполнение.
Однако следует отметить разницу между древней человеческой машиной и её современными «соперниками», уже не столь нуждающимися в людской силе, — разницу в методе достижения цели. Каковы бы ни были конечные результаты, приносимые современными машинами, все эти машины задумывались как устройства, экономящие труд: то есть, они должны выполнять максимальное количество работы с минимальным непосредственным участием человека. В замысле же древнейших машин не предусматривалось никакой экономии людского труда: напротив, это были устройства, использующие труд, и у их изобретателей имелись основания гордиться увеличением числа занятых работников, которых они могли, при умелой организации, привлечь к новым задачам, — лишь бы объёма самой работы хватало.
Общее предназначение обоих типов машин совпадало: их изобрели чтобы они с безошибочной точностью и слаженной мощью выполняли такие задачи, какие были не по плечу вооружённым оруднями, отдельным людям, не объединённым в строгую организацию. Оба типа машин достигли дотоле недостижимого уровня исполнения. Но вместо того, чтобы освободить труд, царская мегамашина похвалялась тем, что пленила и поработила его.