Файл: Джон Рональд Руэл Толкин 01. 1892 09. 1973) писатель, поэт.pdf

Да как встанет на дыбы,
Как пойдет бодать дубы! —
Это все не страшно.
Вот испил пивка лунарь,
Но беда не в этом.
Худо то, что он под стул
Закатился и уснул
И не встал с рассветом.
Начал кот опять дудеть,
Но не в этом штука.
Он дудел что было сил,
Тут и мертвый бы вскочил.
А лунарь – ни звука.
Спит лунарь – и ни гугу,
Как в своей постели.
Ну, подняли старину,
Зашвырнули на луну —
В самый раз успели.
Дунул кот в свою дуду
Гулко и беспечно —
Лопнула его дуда,
А была ведь хоть куда!
Но ничто не вечно.
Тут корова вдруг взвилась
В небо, будто птица.
Долетела до луны,
Поглядела с вышины —
Ох, не воротиться!
На луне она живет,
Но не в том потеха.
На заре веселый пес
Зубы скалить стал всерьез —
Озверел от смеха.

Убралась луна с небес,
Быстро и устало:
Дождалась богатыря,
Выпивоху-лунаря, —
Тут и солнце встало.
Огляделось – день как день,
Небо – голубое,
Но в трактире не встает,
А ложится спать народ —
Это что ж такое?!
Хлопали громко и долго. У Фродо был неплохой голос, да и песня понравилась. Потребовали еще пива и захотели послушать песню заново.
Поднялся крик: «Еще разок! Просим!» Фродо пришлось выпить кружку- другую и спеть песню сначала. Ему подпевали: мотив был знакомый, слова подхватывали на лету. Теперь уж ликовал Фродо. Он беззаботно скакал по столу, а когда дошел до слов «Тут корова вдруг взвилась», подпрыгнул и сам, только чересчур высоко – так что угодил в поднос с пивными кружками, поскользнулся и хлопнулся со стола. Слушатели приготовились дружно захохотать во всю глотку – и замерли с разинутыми ртами: певец исчез. Как в подпол провалился и даже дырки не оставил!
Наконец местные хоббиты позакрывали рты, вскочили на ноги и во весь голос призвали Лавра к ответу. Вокруг Пина и Сэма мгновенно образовалась пустота; их оглядывали угрюмо и неприязненно. Из компанейских ребят они превратились в пособников приблудного колдуна,
который пожаловал в Пригорье невесть зачем. Один чернявый пригорянин щурился на них так злорадно-понимающе, что им стало и вовсе не по себе.
А тот кивнул косоглазому южанину, и они вышли вместе (Сэм вспомнил,
что весь вечер они вполголоса переговаривались, поглядывая на хоббитов).
Следом за ними поспешил и привратник Горри.
Фродо клял себя на чем свет стоит. Раздумывая, как бы загладить промах, он прополз под столом в темный угол к Бродяжнику, который сидел совершенно спокойно, будто ничего не случилось. Фродо откинулся к стене и снял Кольцо. Как оно оказалось у него на пальце – это была загадка. Разве что он во время песни держал руку в кармане, а когда падал,
руку выдернул и случайно подхватил его – разве что так… Уж не само ли

Кольцо, подумал он, сыграло с ним эту шутку и обнаружило себя по чьему- то желанию или велению – но по чьему? Те, которые сейчас вышли, были ему очень подозрительны.
– Так, – сказал Бродяжник, заметив его, но не поворачивая головы. –
Ну зачем это вам понадобилось? Молодежь и та не могла бы навредить больше. Да, прямо ногой в капкан. Ногой – или, может, пальцем?
– Не понимаю, о чем вы толкуете, – раздраженно отозвался Фродо.
– Понимаете, как нельзя лучше понимаете, – усмехнулся Бродяжник, –
только вот пусть шум уляжется. А тогда если позволите, господин Торбинс,
я с вами и правда хотел бы потолковать.
– О чем же это нам с вами толковать? – спросил Фродо, как бы не заметив, что его назвали настоящим именем.
– О делах довольно важных – и для вас и для меня, – ответил
Бродяжник, поймав взгляд Фродо. – Впрочем, не бойтесь, ничего страшного.
– Ну что ж, послушаем, – сказал Фродо, стараясь не поддаваться собеседнику. – Потом, попозже.
А у камина горячо пререкались. Лавр Наркисс, отлучившийся на кухню, подоспел к шапочному разбору и выслушивал теперь сбивчивые и несогласные между собою рассказы о диковинном деле.
– Я его своими глазами видел, господин Наркисс, – утверждал один хоббит. – Я своими глазами видел, как его видно не стало. Растворился в воздухе, да и все тут.
– Не скажите, господин Стародуб! – поспешно остерегал хозяин.
– А вот и скажу! – утверждал господин Стародуб. – И что скажу, на том стою!
– Нет, тут что-то не так! – говорил трактирщик, сомнительно качая головой. – Чтобы господин Накручинс, с его комплекцией, растворился в воздухе? Тем более какой уж здесь воздух!
– А тогда где же он? – крикнули несколько голосов.
– Мне-то почем знать? Его дело; по мне, лишь бы утром не забыл заплатить. А куда же он денется, если господин Крол – вот он, нигде не растворился.
– Ну а я сам видел, как его стало не видно! – упрямился господин
Стародуб.
– Какая-то вышла ошибка, – не сдавался Лавр Наркисс, собирая на поднос разбитую посуду.
– Конечно, ошибка! – сказал Фродо. – Никуда я не исчез. Вот он я!

Просто надо было перекинуться парой слов с Бродяжником.
Он шагнул вперед, и его озарило каминное пламя, но от него отпрянули, как от призрака. Напрасно он объяснял, что просто-напросто быстро отполз под столами. Оставшихся хоббитов и пригорян как ветром сдунуло – ни пива, ни разговоров им больше не хотелось, а в дверях один- другой обернулись и мрачно поглядели на Фродо. Замешкались только гномы и два или три чужедальних человека: они распрощались с хозяином,
даже не покосившись на Фродо и его друзей. Вскоре в зале остался один
Бродяжник, почти незаметный у стены.
Однако трактирщик не слишком огорчился: должно быть, смекнул, что много еще вечеров будет собираться тот же народ – судить да рядить о диковинном происшествии.
– Что же это вы творите, господин Накручинс? – с веселой укоризной спросил он. – Завсегдатаев моих распугали, посуду перебили!
– Прошу прощенья, что причинил столько хлопот, – сказал Фродо. –
Уверяю вас, это вышло совершенно ненамеренно. Прискорбный случай.
– Бывает, бывает, господин Накручинс! Однако же впредь, если вам вздумается исчезать или там колдовать, вы уж скажите загодя – и не кому- нибудь, а мне. Мы тут, знаете, не привыкши ко всяким чародейским штуковинам: сперва подготовить народ надо!
– Больше никаких штуковин, господин Наркисс, это я вам твердо обещаю. В общем, нам давно пора спать; мы ведь тронемся рано утром. Вы уж приглядите, чтобы наши пони были готовы к восьми, ладно?
– Хорошо, будут готовы! Только вот перед сном надо бы мне лично с вами поговорить. Я кой-чего припомнил важное – надеюсь, что никакого огорчения не выйдет. Сейчас пригляжу за тем, за сем – и к вам, с вашего позволения.
– Да, пожалуйста! – пролепетал Фродо упавшим голосом и подумал:
сколько же ему еще разговаривать перед сном о важных делах? Неужели все они тут заодно? Даже добродушная круглая физиономия Лавра
Наркисса показалась ему зловещей.

отстал: он, оказывается, уже сидел в кресле у дверей!
– Ого! – сказал Пин. – Кто это такой, чего ему надо?
– Меня зовут Бродяжником, – отозвался тот, – а друг ваш обещал мне разговор, и надеюсь, что он об этом не забыл.
– Да, вы желали «потолковать о делах довольно важных», – припомнил
Фродо. – Что же это за дела?
– Именно довольно важные, – отвечал Бродяжник. – И о цене уговоримся наперед.
– О какой такой цене?
– Не вскидывайтесь! Давайте я скажу вам, что знаю, дам добрый совет
– и буду ждать благодарности.
– А дорого она нам станет? – спросил Фродо.
Он решил, что попал в лапы вымогателю, и мысленно пересчитал захваченные с собою деньги. Маловато, да и отдавать жалко.
– По карману, – невесело усмехнулся Бродяжник, будто угадав расчеты
Фродо. – Просто-напросто вы берете меня в спутники, и я иду с вами, пока мне это угодно.
– Еще чего! – отрезал Фродо, изумленный и встревоженный больше прежнего. – Нам не нужен спутник, а был бы нужен, я про него сначала все разузнал бы – кто он такой да чем занимается.
– Так и надо, – одобрил Бродяжник, скрестив ноги и усевшись поудобнее. – Вы, кажется, приходите в себя, и это явно к лучшему. Хватит уж безрассудства. Стало быть, я скажу вам, что знаю, а благодарность за вами – авось не замедлит.
– Тогда выкладывайте, что вы там знаете, – потерял терпение Фродо.
– Чересчур много такого, о чем вам-то лучше не знать, – с прежней усмешкой отозвался Бродяжник. – Что же до вас… – Он встал, подошел к двери, быстро раскрыл ее и медленно затворил. Потом снова уселся в кресло. – У меня чуткий слух, – сказал он, понизив голос. – Исчезать я,
правда, не умею, но доводилось мне охотиться на самую пугливую дичь – и подстерегать ее. Вот и нынче вечером стерег я Тракт лиги за две от
Западных Ворот. Смотрю – едут четыре хоббита дорогою из Волглого Лога.
Не буду пересказывать, о чем они между собой толковали и как прощались со стариной Бомбадилом. Главное – один хоббит говорит другим:
«Смотрите же – я теперь никакой не Торбинс. Спросят – так Накручинс!»
Тут-то мне и стало интересно: я проводил хоббитов по Тракту до ворот и дальше – к «Гарцующему пони». Наверно, господин Торбинс недаром скрывает свою настоящую фамилию, но я посоветовал бы ему быть еще осторожнее.

– Не понимаю, почему фамилия моя здесь кого-то интересует, –
сердито ответствовал Фродо, – и уж совсем не понимаю, отчего она вас-то интересует. Наверно, господин Бродяжник недаром подстерегает и подслушивает, но я посоветовал бы ему не говорить загадками.
– Слово за слово! – рассмеялся Бродяжник. – Однако загадок нет:
я поджидаю хоббита по имени Фродо Торбинс, и время мое на исходе. Я
знаю, что он покинул Хоббитанию, скрывая тайну, очень важную для меня и моих друзей… Только не хватайтесь за кинжал! – предупредил он хоббитов, когда Фродо вскочил с места, а Сэм смерил его вызывающим взглядом. – Я сберегу вашу тайну не хуже вас. А беречь – надо! – Он подался вперед и с сомнением поглядел на них. – Будьте настороже,
следите за каждой тенью! – тихо и твердо сказал он. – Черные конники уже побывали в Пригорье. Один, говорят, вчера прискакал по Неторному, а к вечеру явился и второй. Один – с юга, другой – с севера.
Сидели и молчали. Наконец Фродо сказал Пину и Сэму:
– Мне бы сразу догадаться – и привратник допытывался, и хозяин поглядывал искоса: видно, что-то прослышал. Не зря ведь он тащил нас в залу? Мы, конечно, тоже хороши – надо было сидеть в своей комнате, и все тут.
– Надо было, – подтвердил Бродяжник. – Я бы вам это объяснил, да
Лавр помешал – не скандал же устраивать!
– А вы думаете, он… – начал было Фродо.
– Нет, этого я не думаю, – предугадал вопрос Бродяжник. – Просто
Лавр не любит, когда разные бродяги тревожат почтенных гостей.
Фродо смущенно поглядел на него.
– И то сказать, чем я с виду лучше иного колоброда? – сказал
Бродяжник, вскинув глаза на Фродо и все так же хмуро улыбаясь. –
Надеюсь, однако же, что мы еще познакомимся как следует, тогда ты мне и объяснишь, зачем было исчезать, не кончив песни. Эта проделка…
– Да не проделка, а просто нечаянно! – прервал его Фродо.
– Положим, нечаянно, – согласился Бродяжник. – То есть не по твоей воле. Но из-за этой нечаянной проделки все вы под угрозой. Кстати, прости мне «ты» – это знак доверия, у нас иначе не говорят.
– Говори, как привык, – сказал Фродо. – А что под угрозой – это не новость. Конники давно уж гонятся за мною; наоборот, хорошо, что мы разминулись в Пригорье.
– Зря ты так думаешь! – строго возразил Бродяжник. – Они вернутся,
или другие нагрянут – есть ведь и другие. Число их мне известно, ибо я

знаю, кто они такие. – Он помолчал, и глаза его сурово блеснули. – Здесь в
Пригорье – как и везде, впрочем, – немало дрянных людишек. Бит
Осинник, например, – видели его сегодня? О нем идет скверная молва; кто у него только не гостит! Наверняка заметили – чернявый такой, с кривой ухмылкой. Липнул к одному южанину, с ним и вышел – после твоей нечаянной проделки. Южане мне очень подозрительны, а Бит Осинник кого угодно за грош продаст, даже и не за грош, а просто потехи ради.
– Кого это он будет продавать и при чем тут моя, как ты говоришь,
проделка? – спросил Фродо, по-прежнему словно не замечая намеков
Бродяжника.
– Вас он будет продавать, и за хорошую цену, – отвечал Бродяжник. –
Рассказ о нынешнем вечере очень дорого стоит. Поддельным именем никого теперь не обманешь: все ясней ясного. Вас опознают еще до утра.
Довольно объяснений? Берите или не берите меня в провожатые, ваше дело. Земли между Хоббитанией и Мглистым хребтом я исходил вдоль и поперек. Я старше, чем вам кажется; опыт мой пригодится в пути. На Тракт вам нельзя: конники будут следить за ним днем и ночью. В глушь тоже нельзя. Из Пригорья вы, может, и выберетесь, проедете по солнышку часок- другой, а потом-то что? Настигнут вас в стороне от дороги, где и на помощь звать некого. Вы знаете, что с вами будет, если они вас нагонят?
Берегитесь!
Голос Бродяжника изменился. Хоббиты с изумлением увидели, что спокойное лицо его потемнело, а руками он крепко сжал поручни кресла. В
комнате было тихо и сумрачно, камин едва теплился. Бродяжник глядел незрячими глазами, вспоминая что-то давнее, словно вслушиваясь в ночь.
– Да, так вот, – сказал он, проведя рукой по лбу. – Я про ваших преследователей знаю больше, чем вы. Вы их боитесь – и правильно,
только самого страшного не понимаете. Надо, чтоб завтра и след ваш простыл. Бродяжник поведет вас неведомыми тропами – если он годится вам в провожатые.
Снова надвинулось молчанье. Фродо, в испуге и сомненье, медлил с ответом. Сэм нахмурился, глянул на хозяина, вскочил и выпалил:
– С вашего позволения, сударь, я скажу: нет, не годится! Бродяжник,
он на что напирает: берегитесь, мол! – и тут я с ним согласен. Только не его ли поберечься для начала-то? Он ведь из Глухоманья, а там, слышно,
добрые люди не живут. Что-то он про нас хитрым делом вызнал, это ясно.
Так поэтому надо брать его в провожатые? Чего доброго, заведет он нас,
как сам сказал, туда, где и на помощь-то позвать некого. Нет, сударь, как знаете, конечно, а у меня к нему душа не лежит.

Пин поерзал было на стуле, но смолчал. Бродяжник, не ответив Сэму,
вопросительно посмотрел на Фродо. Тот отвел глаза.
– Нет, Сэм, ты, пожалуй, не прав, – медленно выговорил он. – А ты, –
он обратился к Бродяжнику, – ты же совсем не такой, как с виду, а зачем притворяешься? Начал говорить – вроде пригорянин, а теперь и голос другой. Сэм прав: как же ты советуешь нам следить за каждой тенью, а сам ждешь, что мы тебе сразу и безоглядно доверимся? Кто ты на самом деле?
Что ты про меня – про мои дела – знаешь? Как узнал?
– Вы, я вижу, и без моих советов настороже, – усмехнулся
Бродяжник. – Но одно дело осторожность, другое – нерешительность. Без меня вы до Раздола не доберетесь, так что вам волей-неволей придется мне поверить. Жду я от вас, однако, не столько доверия, сколько решимости. На вопросы твои – правда, не на все – готов для пользы дела ответить. Только что в этом толку, раз у вас наготове недоверие? Я отвечу – вы еще спросите.
Так и до рассвета можно проговорить. Вот что, впрочем…
В дверь постучали, и на пороге появился Наркисс со свечами, а за ним виднелся Ноб с ведрами кипятку. Бродяжник незаметно встал и отступил в темный угол.
– Пришел пожелать вам доброй ночи, – сказал хозяин, ставя подсвечники на стол. – Ноб, воду не сюда, а в спальни! – Он захлопнул перед ним дверь. – Тут вот какое дело, – продолжал трактирщик смущенно и нерешительно. – Если из-за меня вышел какой вред, уж простите великодушно. Сами ведь знаете: одно на другое налезает, а я человек занятой. Видите ли, мне велено было поджидать одного хоббита из
Хоббитании, по имени Фродо Торбинс.
– Ну и при чем же тут я? – спросил Фродо.
– А, ну да! – закивал трактирщик. – Вы, значит, просто примите к сведению. Мне было сказано, что приедет он под именем Накручинс, и даны, извините, приметы.
– Да? И какие же приметы? – опрометчиво прервал его Фродо.
– Повыше обычного хоббита, плотненький, краснощекий, –
торжественно отчеканил наизусть Лавр.
Пин хмыкнул, Сэм насупился.
– «Хотя это тебе, Лаврик, не приметы, – сказал он мне тогда. –
Хоббиты – народ похожий, все плотненькие, все краснощекие. Но учти, что все-таки повыше других, рыжеватый и с раздвоенным подбородком.
Прищур задумчивый, глаза блестящие, глядит прямо». Прошу прощенья,
но я за его слова не отвечаю, если что не так.

– За его слова? А кто это – он? – взволновался Фродо.
– Ах ты, батюшки, забыл сказать: да приятель мой, Гэндальф. Вообще- то он маг, но мы с ним всегда были в дружбе. А теперь вот я даже и не знаю, чего от него ждать: или все пиво мне сквасит, или вообще меня самого в чурбан превратит – у него это мигом, он на расправу-то скор.
Может, потом и пожалеет, да ведь сделанного не разделаешь.
– Так что же вы натворили? – нетерпеливо спросил Фродо.
– О чем бишь я? – задумался трактирщик, щелкнув пальцами. – Ах, ну да, старина Гэндальф. Месяца три тому останавливался он у меня в трактире. И вот однажды влетает на ночь глядя прямо ко мне в комнату –
даже постучать забыл – и говорит: «Утром, Лаврик, мы уже не увидимся, я до свету уйду. У меня к тебе поручение». – «Слушаю, – говорю, – хоть десять». А он мне: «Ты сможешь отправить с оказией письмо в
Хоббитанию? Сможешь передать с кем понадежнее?» – «Уж подыщу кого- нибудь, – отвечаю, – завтра или послезавтра». – «На послезавтра, –
говорит, – не откладывай». И дал мне письмо. Надписано-то оно проще простого, – сказал Лавр Наркисс.
Он достал письмо из кармана, принял важный вид (ибо очень гордился своей грамотностью) и зачитал по складам:
– «ХОББИТАНИЯ, ТОРБА-НА-КРУЧЕ, ФРОДО ТОРБИНСУ».
– Письмо – мне – от Гэндальфа! – воскликнул Фродо.
– Так, стало быть, настоящая-то ваша фамилия – Торбинс? – спросил трактирщик.
– Сами ведь знаете, – сказал Фродо. – Отдавайте-ка мне это письмо и объясните, пожалуйста, почему вы его не отправили вовремя. Затем ведь,
наверно, и пришли? Долго, однако, раскачивались!
– Ваша правда, сударь, – виновато признал бедняга Лавр, – и опять же прощенья просим. Что мне будет от Гэндальфа – прямо страшно и подумать. Только я ведь без задней мысли: схоронил его понадежнее до подходящего случая, а случая нет и нет – ну и вылетело оно за хлопотами у меня из головы. Зато уж теперь обо всем постараюсь, я оплошал, с меня и спрос: что смогу – только скажите, – сразу сделаю. Да и помимо письма у меня был какой уговор с Гэндальфом? Он мне: «Лавр, мол, тут к тебе явится один мой друг из Хоббитании – а может, и не один, – назовется
Накручинсом. Лишних вопросов ему не задавай. Будет в беде – выручай, не жалей ни сил, ни денег, сам знаешь, за мной не пропадет». Вот, значит, и вы, а беда-то рядом ходит.
– Это вы о чем? – осведомился Фродо.
– Да об этих черных, – объяснил хозяин, понизив голос. – Они ведь