ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 11.01.2024
Просмотров: 303
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Энтони решительно пошёл вперед. В других обстоятельствах он мог бы насладиться неземной красотой пейзажа. Вместо этого он двигался по скользкой дорожке так быстро, как мог, внимательно глядя себе под ноги и на землю внизу.
Он был уже близок к панике, когда, наконец, обнаружил Эмму, съёжившуюся в уголке. На самом деле он чуть было не споткнулся об неё. Её плащ покрывал толстый слой пушистого снега, что делало её почти неразличимой в снежной ночи. Эмма сидела так неподвижно, что он испугался, что она мертва.
С колотящимся сердцем Энтони упал рядом с ней на колени. Кружева снежинок покрывали её лицо и висели на тёмных ресницах. Взяв её ладони в свои, он сразу же заговорил:
– Эмма! Эмма, ты в порядке?
Её руки были холодными. Энтони начал растирать одну из ладоней.
– Эмма, проклятье, да просыпайся же!
Её ресницы затрепетали и поднялись, она тупо посмотрела на него. Слава богу, она по крайней мере была ещё жива.
– Ты можешь идти? – сказал он резко.
Она непонимающе моргнула.
– Энтони?
– Да, это я. Что, чёрт побери, ты делаешь здесь посреди снежного бурана? – Он встал на ноги, затем взял её за обе руки и поднял. Эмма не упала, но очень сильно закачалась. Он обнял её за талию.
Её высокое тело прильнуло к нему.
– Мне… мне кажется, я заснула.
– Дурочка, – огрызнулся он. Наполовину таща её на себе, он начал длинный путь назад. Дорожка, вполне достаточная для одного человека, для двоих была опасна, особенно припорошенная мягким, скользким снегом. Энтони шёл с внешней стороны, держась одной рукой за перила балюстрады, а другой – поддерживая за талию жену.
Дорога назад показалась ему длиннее раза в три. Эмма еле двигалась, иногда поскальзываясь на мягком снегу. Один раз крыша ушла из-под её ног, и они оба почти свалились вниз. Ей, казалось, было невдомёк, что они были на краю гибели, и к тому моменту, когда они добрались до комнаты, Энтони истекал потом от напряжения.
Зная, что этот последний отрезок самый опасный, Энтони упёрся одной ногой в балюстраду, поднял Эмму на руки и пропихнул её в окно. Когда она встала там на ноги, он перелез в комнату сам и крепко его закрыл.
Энтони сбросил плащ и испорченные туфли и повернулся к жене. Эмма сильно дрожала. Он снял с неё плащ и усадил её на стул у камина. Подбросив в огонь щедрую порцию угля, он поднёс к ней поближе канделябр и осмотрел её. Хотя она, по-видимому, едва понимала, где находится, он не нашёл следов обморожения ни на её лице, ни на руках, ни на ногах.
Он колебался, решая, что делать. Горячая ванна, наверное, быстро бы её согрела, но поиск слуг, чтобы нагреть воду занял бы много времени. Слишком много. Даже попытка отыскать бренди заняла бы больше времени, чем он хотел. Эмму нужно было согреть немедленно.
Самым лучшим способом согреть её, вероятно, было его собственное тело. Он нашёл у себя пару толстых носков и одел на её ледяные ноги. Затем он поднял её со стула.
– Пора в постель, моя девочка.
Он стянул с неё через голову ночную рубашку. Она не сопротивлялась, только тихо протестующе вскрикнула.
В других обстоятельствах Энтони бы остановился, чтобы восхититься роскошной женственностью её тела, но не в этот раз. Он уложил Эмму в постель, натянув на неё одеяла, и добавил ещё несколько из шкафа. Затем он задул все свечи, кроме одной, разделся сам и скользнул под одеяла.
Лёжа на боку, он притянул её к себе так, чтобы её позвоночник прижимался к его животу, а её ягодицы к его паху. Проклятие, она действительно была холодной. Он подул на её ухо и начал растирать её холодную руку по всей длине.
– Что… что ты делаешь? – произнесла она, чуть более осмысленно.
– Пытаюсь не дать тебе умереть от переохлаждения, чего ты сильно заслуживаешь. – Он скользнул коленом между её ледяных бедер.
Она замерла и попыталась вывернуться, от чего её ледяная, но красивая попка прижалась к нему ещё сильнее. Он крепче прижал её к себе одной рукой, а другой принялся растирать холодные изгибы её бедра.
– Не шевелись. Чем скорее ты согреешься, тем меньше у тебя шансов свалиться с воспалением лёгких.
– Почему… почему ты просто меня там не оставил? – спросила она, немного задыхаясь.
– Потому что потеря жены всего после двух недель брака будет похожа на чертовскую небрежность с моей стороны , – отрезал он.
– О ней было бы много слухов, – пробормотала она еле слышно. – У меня есть ещё сорок тысяч фунтов в доверительном управлении, они оставлены для меня и моих детей. Если бы я сейчас умерла, ты бы всё это унаследовал.
Его рука замерла. Господи, понимала ли Эмма, о чём говорит?
– Если я правильно тебя понял, – едко сказал он, – ты не доверяла мне настолько, чтобы раскрыть правду о твоём состоянии, а теперь ты предлагаешь мне убить тебя ради твоих денег. Зачем же, чёрт побери, ты вышла за столь презренного человека?
– Лучше знакомый дьявол… – прошептала Эмма, снова пытаясь вырваться.
Когда он попытался её удержать, его рука коснулась её груди. Мягкая плоть идеально легла в его ладонь. Она резко втянула в себя воздух, и они оба застыли.
Энтони неохотно убрал руку. Согрелась Эмма или нет, а вот он уж точно согрелся.
– Значит, я твой знакомый дьявол. Как лестно. Напомни мне как-нибудь поколотить тебя, когда будет более подходящий момент.
– Ты не посмеешь! – возмутилась Эмма, уже более похожая на саму себя.
– Я сдерживаюсь только потому, что моя мама учила меня никогда не поднимать руку на женщину, даже если она этого сильно заслуживает. – Хотя произнёс он это с юмором, Энтони к своему неудовольствию понимал, что она бы не сделала своего странного предложения оставить её замерзать на холоде, если бы в тайне не боялась, что он не хотел быть её мужем.
Если бы она умерла не по его вине, почувствовал бы он облегчение оттого, что снова богат и свободен? Ответом в его голове было немедленное, страстное "нет". Пора было повзрослеть. Принять на себя ответственность, построить семью. И если Эмма и не была той женой, что он выбрал бы себе сам, она была той женой, которая у него уже была, и он не был расстроен этим фактом. Совсем не был.
Он снова начал её растирать. Эмма заметно потеплела. Когда его беспокойство стало спадать, сексуальное притяжение стало невозможно подавлять. В его объятиях лежала красивая обнажённая женщина. Кроме того, она была его законной женой. Ну, или почти была.
Энтони отчаянно хотел заняться с ней любовью. Но на уровне более глубоком, чем возбуждение, он понимал, что это был критический момент. То, что он сейчас сделает, повлияет на всю его оставшуюся жизнь. Он передвинул руку с её бока вперёд, проведя ладонью по её великолепной груди и мягкому животу. Её кожа была гладкой как атлас и благословенно тёплой.
– Твоё мнение о моём характере довольно нелестное, и я не могу тебя за это винить, – тихо сказал он. – Большую часть своей жизни я был безответственным, легкомысленным человеком, и поженились мы с тобой ради взаимной выгоды, а не по любви. Но уверяю тебя, Эмма, я серьёзно отношусь к нашему браку.
Он приподнялся на локте и посмотрел на неё, пытаясь подобрать слова.
– Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы выполнить те клятвы, что я давал в день нашей свадьбы, и я верю, что, и ты свои сдержишь. Если мы это сделаем, возможно, со временем придёт и любовь. А если не любовь, то нам хватит и взаимного уважения и заботы друг о друге.
Она перевернулась на спину и посмотрела на него. В призрачном свете одинокой свечи её глаза были дымчато-серыми и абсолютно ясными. Их взгляды надолго встретились.
Затем она подняла левую руку и нежными пальчиками коснулась его щеки.
– Забота и уважение – это просто, Энтони, – прошептала она. – У тебя мои уже есть.
Он не заслуживал от неё так многого. Повернув голову, он нежно поцеловал блестящее новенькое обручальное кольцо, которое неделей раньше он надел ей на палец. Его, по крайней мере, он купил на собственные деньги.
– Этим кольцом я обручаюсь с тобой, – тихо сказал он и опустил её руку на матрас. – Своим телом я поклоняюсь тебе. – Затем он наклонился вперёд и поцеловал её. Губы Эммы были тёплыми, мягкими и гостеприимными.
– До тех пор пока мы оба живы, – хрипло закончил он, перемещая губы на её шею.
Её руки крепко обняли его, и снова они были плоть к плоти. Но это объятие служило не для тепла или утешения. Оно было пронизано чувственностью, его желание взывало к дремлющему в ней желанию.
Сначала она отвечала Энтони робко, но честно и искренне. В этом была вся Эмма. Он ласкал её роскошное, женственное тело, отыскивая то, что ей приятно. Как оказалось, ей нравилось всё. Каждое прикосновение, каждый поцелуй. Каждое открытие нового потаённого местечка.
Несмотря на собственное сжигающее его желание, Энтони не спешил. В его собственных интересах было, чтобы Эмма стала довольной и пылкой любовницей. Чем дольше он отказывал себе в удовлетворении сейчас, чем бескорыстнее ухаживал за ней, тем больше будет потом для них обоих награда.
Он доставлял ей удовольствие, пока она не ахнула от удивления, её тело сотрясали спазмы, а руки отчаянно обнимали его. Затем, когда её прерывистое дыхание замедлилось, Энтони заявил права на последнюю преграду, сделав Эмму своей женой по-настоящему. Сначала она замерла от боли. Тяжело дыша от сдерживаемых усилий, он не двигался и успокаивал её тихими словами и лёгкими поцелуями, пока она не расслабилась и не начала дрожать под ним.
Вместе они нашли ритм, который вёл от взаимного изучения к яростному обладанию и конечному сумасшествию. В конце она выкрикнула его имя, и её голос коснулся его сердца.
Они оба рухнули на постель, дрожащие и обессиленные. Энтони зарылся лицом в её густые волосы, пытаясь отдышаться. Как странно, что он, считавший себя мастером в любовных делах, получил от Эммы такой ценный урок. От своей милой, мудрой и храброй жены.
Когда дыхание Энтони замедлилось, он перекатился на бок и вновь привлёк её к себе. Вскоре Эмма заснула, доверчиво положив голову ему на плечо.
Он не спал немного дольше, сонный, но удивлённый тем, что произошло между ними. Коснувшись рукой её спутанных волос, он прошептал:
– Моя единственная. – Затем он тоже заснул.
Глава 8
На следующее утро Эмма проснулась и увидела голубое небо и бледное зимнее солнце. События предыдущей ночи могли бы показаться сном, если бы рядом с ней не спал Энтони. Он был восхитительно обнажён и одной сильной рукой обнимал её за талию, прижимая к себе. Она должна была бы смутиться от собственной наготы, но ей было слишком хорошо. Абсолютно чувственная теплота её позы вызвала у неё желание замурлыкать.
Она была влюблена. То, что она чувствовала к Энтони, когда была девочкой, было не простым увлечением, а первыми далёкими признаками того, что сейчас превратилось в грандиозную симфонию чувств. Что бы не готовило им будущее, эта любовь навсегда останется её неотъемлемой частью.
Эмма лежала в бездумном удовлетворении, но, наконец, ощутила желание потянуться. Когда она шевельнулась, Энтони открыл глаза. Его тёмные ресницы действительно были невозможно длинными, удивительное обрамление для его светлых глаз.
Он улыбнулся.
– Запомни, ещё одна ночная прогулка по крышам в метель, и я тебя поколочу.
– Слушаюсь, мой повелитель, – ответила она, но её дерзкая улыбка противоречила покорным словам.
Ладонь Энтони лениво и собственнически легла на её грудь.
– Мне понравится быть твоим мужем. Я рад, что ты была достаточно глупа, чтобы сделать мне предложение.
Желание сказать, что она любит его, было почти непреодолимым. Но она решительно подавила его. Сейчас было не время для таких заявлений; это время вообще могло никогда не наступить. По крайней мере, они стали друзьями. Энтони не только рисковал жизнью, чтобы спасти её от собственной глупости, но и разделил с ней проникновенную близость.
Её удовольствие несколько померкло, когда она осознала, что для него интимные отношения должны быть чем-то обыденным. Желая знать его чувства по поводу прошедшей ночи, Эмма робко спросила:
–Прошлой ночью… это всегда бывает так мило? – Она почувствовала, что краснеет. – Я имею в виду брачную часть.
Его брови от удивления поднялись, и она почувствовала, что её сердце упало. И почему она предположила, что ему очень понравилось то, что она нашла таким восхитительным?
– Мило? – повторил Энтони глубоким и зловещим голосом. – Мы вместе достигли редчайшего уровня страсти, и всё, что ты можешь сказать, это "мило"?