ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 11.01.2024
Просмотров: 557
Скачиваний: 1
ВНИМАНИЕ! Если данный файл нарушает Ваши авторские права, то обязательно сообщите нам.
Возможно, она не была самой изящной сабой, которые у него когда‑либо были, но, блять, она была самой прекрасной. Ее темные волосы рассыпались по ее плечам, переливаясь в мягком свете красными и янтарными бликами, и завиваясь чуть ниже изгиба плеч. Она следовала его инструкциям до последней буквы, сплетя пальцы за спиной, выставляя вперед великолепные полные груди с уже затвердевшими сосками. Ее ноги были раздвинуты, и он мог видеть восхитительную влагу на киске.
Она не сбежала прочь от его темных желаний. Она хотела этого. Она хотела, чтобы он взял над ней власть, и трахал ее любым способом, каким ему будет угодно.
Блять. Она доверяла ему. Это было довольно опасно, учитывая, что он знал, каким мужчиной был глубоко внутри. Трусом. Почти предателем. Он не заслуживал ее, ни на секунду. Но он все равно возьмет ее. Возможно, Пандора никогда не сможет понять, но он принял решение. Она была платой за его боль. Она была его призом за то, что он выжил в тот день, и выживал каждую ночь с тех пор. Каждая унция ненависти и мучений, которые он испытал, будут восполнены ее сладкой плотью.
Пайпер никогда не узнает, как он жаждал любить ее, как он тосковал по тому, что потерял, и что уже никогда не сможет иметь.
– Это то, чего вы хотели, сэр? – ее глаза были широко распахнуты, почти умоляя его сказать ей, что она была хороша.
Он не мог ей отказать в этом. Хотя, ее позвоночник должен был быть прямее, а пальцы прижаты еще теснее. Носочки ее ног не были вытянуты, как следовало, а спина слишком согнута. Шейх коснулся ее щеки.
– Ты прекрасна. Абсолютно прекрасна. Позволь мне тебя одеть.
Ее губы изогнулись в удовлетворенной улыбке. Еще в те месяцы их бесед, он подозревал, что она была истинной сабой, но последние несколько дней доказали, насколько идеальной она была для него. Она могла постоять за себя, но предпочла угодить ему. Если он правильно поведет себя с ней, она навеки будет принадлежать ему.
– Не двигайся, – он встал на колени. Она была миниатюрной, идеально подходя для него. Когда он опустился на колени, ее соски оказались именно там, где он хотел. Он наклонился вперед и лизнул, медленно поглаживая их своим языком. Ее запах и вкус наполнили все его рецепторы. Ее кожа на вкус всегда была такой свежей, словно прохладный напиток в жаркий день. Он пристрастился к ее цитрусовому аромату. Талиб становился твердым всякий раз, когда кто‑либо подавал ему даже гребаный апельсин.
Он вобрал ее сосок в свой рот, упиваясь ее реакцией. Сейчас мускусный запах ее возбуждения заглушил цитрусовый. За каждым потягиванием его рта следовала новая порция ее соков. Ее киска пульсировала, умоляя о его внимании, но он намеревался подвергнуть ее маленькой пытке.
Мужчина зажал ее сосок между своими пальцами, вытянув вершинку. Он натянул зажим, расположив его так, чтобы он свисал. Под весом драгоценностей ее сосок опустился. Когда она ахнула и попыталась справиться с охватившими ее ощущениями, он облизал ее другой сосок и также надел на него зажим. Ловким движением пальцев он идеально расположил его на ее груди.
Наложница будет прекрасно выглядеть с кольцами, надетыми на ее соски, и золотой цепочкой, висящей между ними. Он сможет тянуть за цепь, пока она будет объезжать его член, с каждым рывком натягивая зажимы, пока не закричит от удовольствия. Он проложил себе путь поцелуями вниз по ее телу.
Или он может позволить цепи свободно повиснуть, сбегая вниз по ее груди прямо к ее киске, где она присоединится к мягкому зажиму, который он закрепит вокруг жемчужины ее клитора. Он вдохнул ее запах, и его наполнил ее мускусный аромат.
Она была такой чувствительной. Ее маленький клитор торчал, моля о его внимании. Именно это было ему нужно. Он так долго противился себе, отказываясь возвращаться к этой части своей жизни, по которой так тосковал. Он не заслуживал женщины, настолько доверяющей ему, но теперь он осознал, насколько опустошенным он был без всего этого.
Тал скользнул языком по бутону ее киски, наслаждаясь ее дрожью.
– Не двигайся, или я остановлюсь.
– Да, сэр, – ее голос походил на слабый писк, в то время, как ее руки дрогнули, словно она хотела прикоснуться к нему.
Но это было его время. Позже, будет много мгновений, когда он позволит ей вдоволь изучить его, но не сейчас. Он потерся носом о ее киску, вдыхая ее запах. Талиб хотел утонуть в нем, в ее специях и сладости. Его язык толкнулся внутрь, и его захватил изумительный вкус ее возбуждения.
Снова и снова, он облизывал ее киску, поглощая ее. Она была слаще любого десерта. Он мог вкушать ее каждую ночь, и по‑прежнему испытывать голод поутру. Он был в опасной близости от нее, и не только физически. В голове раздался тревожный звон. Ему было необходимо отступить, переосмыслить все, что происходило, но он все вонзался, трахая ее своим языком. Шейх потерялся в роли Мастера, в сладкой покорности Пайпер, в ее щедром сердце.
– Кончи для меня, моя наложница. Кончи прямо на мой язык, – он ущипнул ее за клитор, продолжая долбить ее своим языком, и Пайпер затряслась.
Из ее груди вырывались низкие стоны, и она вскрикнула в оргазме. Новая порция сладких соков накрыла его язык. Он хотел утонуть в нем, но его член требовал своего. Он должен трахнуть ее.
Тал встал, отчетливо понимая, что все условности остались позади. Пайпер никогда не должна была увидеть эту его сторону, но теперь, когда это произошло, он не намерен ничего утаивать.
– Предоставь мне себя. Я хочу трахнуть свою рабыню.
Она не колебалась. Девушка повернулась и приподняла попку с розовой пробкой, которую он поместил между ее ягодиц. Всего лишь несколько дней назад она была девственницей, а сейчас Тал связал ее и принудил к вещам, к которым она не могла быть готова, но он все равно не мог остановиться. Она выглядела развратной, принадлежавшей ему куколкой для траха, наказания, и всего, что ему вздумается.
– Мой черед, Пайпер, – он схватил ее за бедра, пристраивая свой непокорный член. Он не позаботился о презервативе, также действуя по своему усмотрению. Он был лишь животным, берущим то, что хотел, не собираясь давать что‑либо в ответ, потому что был разрушен изнутри. – Ты думаешь, что можешь справиться со мной? Думаешь, ты готова к этому? Потому что все будет по‑моему, по моим правилам, в мое время. Скажи мне остановиться, или ты откроешь дверь, которую больше не сможешь закрыть. Пожалуйста, Пайпер, давай останемся просто друзьями.
Он просил ее, потому что не мог остановиться сам. Он не хотел этого. Он не хотел, чтобы она вызывала в нем столько эмоций. Его сердце уже колотилось, член был на грани, и он не был уверен, что сможет уйти, если она скажет «нет».
Она слегка повернула голову, так, что он увидел отчаянное желание на ее лице.
– Возьмите меня, сэр. Прошу тебя. Возьми меня, Тал.
Ничто не остановило бы его сейчас. Он с силой протолкнул в нее свой член, преодолевая любое сопротивление одним долгим скольжением. Шейх отбросил все прочее, в один момент превратившись в зверя. Он был животным, и она была его самкой. Он подмял ее под себя, толкаясь снова и снова, позабыв обо всем, кроме шелка ее плоти, и тесного жара ее киски. Вновь и вновь он вбивался в нее, схватив за бедра и припечатав собой.
Она была невероятна, сжимая его своим жаром, вбирая его в себя. Талиб мгновенно потерял себя, наслаждаясь звуками, которые она издавала, пока он вел ее к оргазму. Ее кожа была горячей под его рукой, в то время, как его сердце громыхало у него в груди. Это было почти раем. Он больше не заботился о тех причинах, по которым это не было хорошей идеей. Сейчас было важно лишь заклеймить ее, сделав своей.
Пайпер закричала, снова кончив и жестко сжав его своей киской, заставляя Тала сдаться. Его яйца запульсировали, и бесконечной волной удовольствия из него брызнуло обжигающе тепло. Он кончал снова и снова, оргазм несся по его венам, связывая его с ней так, как он и вообразить не мог.
Она была всем, чего он когда‑либо хотел.
Пайпер рухнула, увлекая Тала за собой, и его грудь прижалась к ее спине, словно они были единым целым, и лишь мягкая кожа скамейки удержала их от падения на пол.
Сладко. Было так сладко держать ее, до сих пор оставаясь в ней своим членом, и будучи все еще соединенным с ней.
“Я люблю тебя, моя Пайпер”. Слова крутились на его языке, но мужчина их так и не озвучил.
Он любил ее, но если кто‑нибудь когда‑нибудь узнает, как близко она подобралась к его сердцу, они могут использовать ее против него. Образ Лили, кричащей, пока радикалы резали и насиловали ее, заполонил его мозг. Он был вынужден наблюдать, не в силах помочь ей. Он был слаб. Он был бесполезен.
Он не любил ее, но ее смерть чуть не убила его. Что он будет делать, если они заберут Пайпер?
Холодный озноб пробежал по его спине. Он не может, не позволит ей, или кому‑либо другому, когда‑нибудь узнать, что он любит ее.
Тал выскользнул из ее тепла и поднялся. Все его тело тряслось, однако он безжалостно отбросил прочь все эмоции. Учитывая, что он никогда не раскроет ей свою любовь, ему необходимо убедиться, что она больше не любит его.
– Теперь ты можешь идти.
Пайпер замерла, и ее пребывающее в истоме тело в одну секунду напряглось. Она решительно повернулась.
– Что?
Эти глаза грозились пронзить его насквозь. Он хотел сжать ее в своих объятиях, но не мог. Он должен был позволить ей уйти.
– У меня расписан весь день. Ты можешь идти.
На ее глаза навернулись слезы. Она поднялась, немного покачиваясь.
– Я не понимаю.
Тал вздохнул, утаивая свою душевную боль. Он учился притворяться на протяжении многих лет, чтобы скрыть каждую свою эмоцию. Это было мастерство, которому он научился после многих лет общения с прессой и политиками. Тал подхватил ее юбку и бросил ту ей.
– Я более не нуждаюсь в твоих услугах.
Его внезапно озарила одна мысль. Дерьмо. Он потерял навык.
– Совсем забыл. Иди сюда, я уберу зажимы, и нанесу мазь на твои соски. Затем ты сможешь уйти.
– Почему ты ведешь себя так холодно? – спросила Пайпер, ее губы едва заметно дрожали. Он гордился ею. Она не сделала ни единого движения, чтобы прикрыться. Наложница просто стояла там, требуя ответов. Было очевидно, что она не намеревалась сбегать. Но, мать вашу, она не собиралась облегчать ему разговор.
Значит, он должен был сделать его невыносимым для нее. Это было единственным способом спасти девушку. Ее сердце должно принадлежать его братьям. Они были достойны этого. Они не были сломлены, и никогда не были причиной женской смерти. Младшие Аль Муссады не просыпались с криками посреди ночи.
– Я не веду себя холодно, Пайпер. Это то, каким я являюсь. И это моя суть. Я предупреждал, что тебе не понравится быть моей рабыней. Я предложил тебе партнерство, но ты пытаешься приручить меня сексом. Это не сработает. Я не допущу этого. Теперь уходи и повидайся с моими братьями. Я уверен, что они также нуждаются в твоих услугах.
Ее глаза расширились от неприкрытой боли.
– Что...? Я не сделала ничего, чтобы заслужить такое обращение, Талиб, – она застыла на мгновение, раздумывая. Черт, его волновало то, что происходило у нее в голове. – Почему ты так боишься меня?
В его планы не входило играть с ней в интеллектуальные игры в ближайшем будущем. Она, скорее всего, одержит победу. Шейх заставил себя говорить, пытаясь сохранить свой голос спокойным. Он не мог допустить, чтобы она поняла, что попала прямо в точку.
– Я не боюсь, Пайпер. Прямо сейчас я испытываю лишь скуку.
– Чушь собачья, – он впервые слышал, как она ругается. – Талиб, возможно, я и была девственницей, но я не дура. То, что мы только что разделили, было чем‑то прекрасным, а ты пытаешься смешать это с грязью. Я прошу тебя присесть, подобно тому доброму человеку, которым, я знаю, ты являешься, и объясниться мне. Ты пытаешься заставить меня сбежать. Если я тебе безразлична, ты просто терпеливо скажешь мне об этом. Но я что‑то значу для тебя, и ты не можешь этого вынести. Ты думаешь, что можешь заставить меня сбежать, сказав несколько отвратительных слов, но я вижу тебя насквозь, Талиб Аль Муссад. Если, пройдя через все это, я и поняла что‑то, так это то, что моя любовь сильнее, чем ты можешь себе представить, и несколько незначительных слов не могут заставить меня пуститься в бегство. Тебе придется быть мужчиной и попросить меня покинуть тебя.
Она была такой красивой, умной и гордой, обращая каждый его аргумент против него самого. И из них двоих, именно он чувствовал себя обнаженным. Тал натянул на себя брюки. Он был загнан в угол. Пандора, блять, загнала его в угол.