Файл: glagoly-russkih-mudrecov.pdf

великаго! Ту ся копием приламати, ту ся саблям потручяти о шело мы половецкыя, на реце на Каяле, у Дону великаго. О Руская зем ле, уже за шеломянем еси!

Се ветри, Стрибожи внуци, веют с моря стрелами на храбрыя полкы Игоревы. Земля тутнет, рекы мутно текуть; пороси поля прикрывают; стязи глаголют – половци идуть от Дона и от моря; и от всех стран Рускыя полкы оступиша. Дети бесови кликом поля прегородиша, а храбрии русици преградиша черлеными щиты.

Яр туре Всеволоде! Стоиши на борони, прыщеши на вой стре лами, гремлеши о шеломы мечи харалужными. Камо, тур, поско чяше, своим златым шеломом посвечивая, тамо лежат поганыя головы половецкыя. Поскепаны саблями калеными шеломы оварьскыя от тебе, яр туре Всеволоде! Кая рана дорога, братие, забыв чти, и живота, и града Чернигова, отня злата стола и своя милыя хоти красныя Глебовны свычая и обычая!

Были вечи Трояни, минула лета Ярославля; были полци Олго вы, Ольга Святославличя. Той бо Олег мечем крамолу коваше и стрелы по земли сеяше; ступает в злат стремень в граде Тьмуто"

рокане, – той же звон слыша давный великый Ярославль сын Всеволод, а Владимир по вся утра уши закладаше в Черниго" ве. Бориса же Вячеславлича слава на суд приведе и на ковыле зе лену паполому постла за обиду Олгову, – храбра и млада князя. С тоя же Каялы Святополкь полелея отца своего междю угорьскими иноходьцы ко святей Софии к Киеву. Тогда при Олзе Гориславли чи сеяшется и растяшеть усобицами, погибашеть жизнь Даждьбо жа внука, в княжих крамолах веци человекомь скратишась. Тогда по Рускои земли ретко ратаеве кикахуть, но часто врани граяхуть, трупиа себе деляче, а галици свою речь гозоряхуть, хотять полете ти на уедие. То было в ты рати и в ты полкы, а сицеи рати не слыша но.

С зараниа до вечера, с вечера до света летят стрелы каленыя, гримлют сабли о шеломы, трещат копиа харалужныя в поле не знаеме, среди земли Половецкыи. Черна земля под копыты кость ми была посеяна, а кровию польяна; тугою взыдоша по Рускои земли.

Что ми шумить, что ми звонить далече рано пред зорями? Игорь полкы заворочает: жаль бо ему мила брата Всеволода. Би шася день, бишася другый; третьяго дни к полуднию падоша стязи

Игоревы. Ту ся брата разлучиста на брезе быстрой Каялы; ту кро ваваго вина не доста; ту пир докопчаша храбрии русичи: сваты по поиша, а сами полегоша за землю Рускую. Ничить трава жалощами, а древо с тугою к земли преклонилось.

Уже бо, братие, не веселая година въстала, уже пустыни силу прикрыла. Въстала обида в силах Даждьбожа внука, вступила девою на землю Трояню, въсплескала лебедиными крылы на си нем море у Дону: плещучи, упуди жирня времена. Усобица кня"

зем на поганыя погыбе, рекоста бо брат брату: «Се мое, а то мое же». И начяша князи про малое «се великое» молвити, а сами на себе крамолу ковати. А погании с всех стран прихож" даху с победами на землю Рускую.

О, далече зайде сокол, птиць бья, к морю! А Игорева храбраго полку не кресити! За ним кликну карна, и жля поскочи по Рускои земли, смагу мычючи в пламяне розе.

Жены руския въсплакашась, аркучи: «Уже нам своих милых лад ни мыслию смыслити, ни думою сдумати, ни очима съглядати, а злата и сребра ни мало того потрепати!»

Авъстона бо, братие, Киев тугою, а Чернигов напастьми. Тоска разлияся по Рускои земли, печаль жирна тече средь земли Рус кыи. А князи сами на себе крамолу коваху, а погании сами, побе дами нарищуще на Рускую землю, емляху дань по беле от двора.

Тии бо два храбрая Святославлича, Игорь и Всеволод, уже лжу убудиста, которую то бяше успил отец их Святославь грозный ве ликый Киевскый грозою: бяшеть притрепетал своими сильными полкы и харалужными мечи; наступи на землю Половецкую; при топта холми и яругы; взмути реки и озеры; иссуши потоки и боло та; а поганаго Кобяка из луку моря от железных великих полков половецких, яко вихр, выторже, – и падеся Кобяк в граде Киеве, в гриднице Святославли. Ту немци и венедици, ту греци и морава поют славу Святославлю, кають князя Игоря, иже погрузи жир во дне Каялы, рекы половецкия, рускаго злата насыпаша. Ту Игорь князь выседе из седла злата, а в седло кощиево. Уныша об градом забралы, а веселие пониче.

АСвятославь мутен сон виде в Киеве на горах. «Си ночь, с вече ра, одевахуть мя – речечерною паполомою на кроваты тисове; черпахуть ми синее вино, с трудомь смешено; сыпахуть ми тощи ми тулы поганых толковин великый женчюгь на лоно и неговахуть

мя. Уже доскы без кнеса в моем тереме златоверсем; всю нощь с вечера босуви врани възграяху у Плеснеска на болони, беша дебрь Кисаню и не сошлю к синему морю».

И ркоша бояре князю: «Уже, княже, туга умь полониласе бо два сокола слетеста с отня стола злата поискати града Тьмутороканя, а любо испити шеломомь Дону. Уже соколома крильца припешали поганых саблями, а самаю опуташа в путины железны. Темно бобе в 3 день: два солнца померкоста, оба багряная столпа погасоста и с ними молодая месяца, Олег и Святослав, тьмою ся поволокоста

ив море погрузиста, и великое буйство подаста хинови. На реце на Каяле тьма свет покрыла: по Руской земли прострошася полов ци, аки пардуже гнездо. Уже снесеся хула на хвалу; уже тресну ну жда на волю; уже вержеся Дивь на землю. Се бо готския красныя девы воспеша на брезе синему морю, звоня рускым златом; поют время Бусово, лелеют месть Шароканю. А мы уже, дружина, жадни веселия».

Тогда великий Святослав изрони злато слово, с слезами сме шено, и рече: «О, моя сыновчя, Игорю и Всеволоде! Рано еста на чала Половецкую землю мечи цвелити, а себе славы искати: но не честно одолеете, не честно бо кровь поганую пролияете. Ваю храбрая сердца в жестоцем харалузе скована, а в буести закале на. Се ли створисте моей сребреней седине!

Ауже не вижду власти сильнаго и богатаго и многовоя брата моего Ярослава с черниговьскими былями, с могуты, и с татраны,

ис шельбиры, и с топчакы, и с ревугы, и с ольберы: тии бо бес щи товь с засапожникы кликом полкы побеждают, звонячи в прадед нюю славу.

Но рекосте: «Мужаимеся сами, преднюю славу сами похитим, а заднюю си сами поделим!» А чи диво ся, братие, стару помоло" дити! Коли сокол в мытех бывает, высоко птиц възбивает, не даст гнезда своего в обиду. Но се зло: княже ми непособие – наниче ся годины обратиша. Се у Рим кричат под саблями половецкыми, а Володимир – под ранами. Туга и тоска сыну Глебову!

Великый княже Всеволоде! Не мыслиюти прелетети издалеча, отня злата стола поблюсти? Ты бо можеши Волгу веслы раскропи ти, а Дон шеломы выльяти. Аже бы ты был, то была бы чага по нога те, а кощей по резане. Ты бо можеши посуху живыми шереширы стреляти удалыми сыны Глебовы.

Ты, буй Рюриче и Давыде! Не ваю ли вой злачеными шеломы по крови плаваша? Не ваю ли храбрая дружина рыкают, акы тури, ра нены саблями калеными, на поле незнаеме! Вступита, господина, в златстремень за обиду сего времени, за землю Рускую, за раны Игоревы, буего Святославлича!

Галичкы Осмомысле Ярославе! Высоко седиши на своем зла токованнем столе,подпер горы угорскыи своими железными пол ки, заступив королеви путь, затворив Дунаю ворота, меча бремены чрез облаки, суды рядя до Дуная. Грозы твоя по землям текут; отворявши Киеву врата, стрелявши с отня злата стола сал тани за землями. Стреляй, господине, Кончака, поганого кощея, за землю Рускую, за раны Игоревы, буего Святославлича!

А ты, буй Романе, и Мстиславе! Храбрая мысль носит ваш ум на дело.Высоко плававши на дело в буести, яко сокол, на ветрех ши ряяся, хотя птицю в буйстве одолети. Суть бо у ваю железный па порзи под шеломы латинскими: теми тресну земля, и многи страны – Хинова, Литва, Ятвязи, Деремела и Половци – сулици своя повергоша а главы своя подклониша под тыи мечи харалуж ныи. Но уже, княже, Игорю утрпе солнцю свет, а древо не бологом листвие срони – по Роси и по Сули гради поделиша. А Игорева храбраго полку не кресити. Дон ти, княже, кличет и зоветь князи на победу. Олговичи, храбрый князи, доспели на брань.

Ингварь и Всеволод и вси три Мстиславичи, не худа гнезда шестокрилци! Не победными жребии собе власти расхытисте! Кое ваши златыи шеломы и сулицы ляцкии и щиты! Загородите полю ворота своими острыми стрелами за землю Рускую, за раны Игоревы, буего Святославлича!

Уже бо Сула не течет сребреными струями к граду Переяслав лю, и Двина болотом течет оным грозным полочаном под кликом поганых. Един же Изяслав, сын Васильков, позвони своими ост рыми мечи о шеломы литовския, притрепа славу деду своему Все славу, а сам под черлеными щиты на кроваве траве притрепан литовскыми мечи, и схоти ю на кровать и рек: «Дружину твою, кня же, птиць крилы приоде, а звери кровь полизаша». Не бысть ту брата Брячяслава, ни другаго – Всеволода. Един же изрони жем чюжну душу из храбра тела чрес злато ожерелие. Унылы голоси, пониче веселие, трубы трубят городеньскии.

Ярославе и вси внуце Всеславли! Уже понизить стязи свои, вонзить свои мечи вережени – уже бо выскочисте из дедней сла ве. Вы бо своими крамолами начясте наводити поганыя на землю Рускую, на жизнь Всеславлю. Которою бо беше насилие от земли Половецкыи».

На седьмом веце. Трояни връже Всеслав жребий о девицю себе любу. Той клюками подпръся, оконися и скочи к граду Кыеву, и дотчеся стружием злата стола Киевскаго. Скочи от них лютым зверем в полночи из Белаграда, обесися сине мыле; утръ же воз нзи стрикусы, оттвори врата Новуграду разшибе славу Ярославу, скочи волком до Немиги с. Дудуток. На Немизе снопы стелют

головами, молотят чепи харалужными, на тоце живот кла" дут, веют душу от тела. Немизе кровави брезе не бологом бя хуть посеяни – посеяни костьми руских сынов. Всеслав князь людем судяше, князем грады рядяше, а сам в ночь волком рыска ше; из Кыева дорискаше до кур Тмутороканя, великому Хорсови волком путь прерыскаше. Тому в Полотске позвониша заутре нюю рано у святыя Софеи в колоколы, а он в Кыеве звон слыша.

Аще и веща душа в дерзе теле, но часто беды страдаше. Тому вещей Боян и первое припевку, смысленый, рече: «Ни хытру, ни

горазду, ни пытьцю горазду суда божиа не минути».

О, стонати Руской земли, помянувше первую годину и первых князей! Того старого Владимира нельзе бе пригвоздити к горам киевским! Сего бо ныне сташа стязи Рюриковы, а друзии Давидо вы, но розно ся им хоботы пашут, копиа поют.

На Дунай Ярославнын глас ся слышит, зегзицею незнаема рано кычеть: «Полечю – рече зегзицею по Дунаеви, омочю бебрян ру кав.в Каяле реце; утру князю кровавыя его раны на жестоцем его теле».

Ярославна рано плачет в Путивле на забрале, аркучи: «О, ветре, ветрило! Чему, господине, насильно вееши! Чему мычеши хиновь скыя стрелкы на своею нетрудною крилцю на моея лады вой? Мало ли ти бяшет горе под облакы веяти, лелеючи корабли на сине море! Чему, господине, мое веселие по ковылию развея?»

Ярославна рано плачеть Путивлю городу на забороле, аркучи: «О, Днепре Словутицю! Ты пробил еси каменныя горы сквозе зем лю Половецкую. Ты лелеял еси на себе Святославли носады до

полку Кобякова. Возлелей, гоподине, мою ладу ко мне, а бых не слала к нему слез на море рано!»

Ярославна рано плачет в Путивле на забрале, аркучи: «Светлое

итресветлое солнце! Всем тепло и красно еси. Чему, господине, простре горячюю свою лучю на ладе вой? В поле безводне жаж дею имь лучи съпряже, тугою им тули затче?»

Прысну море полунощи; идут сморци мылами. Игореви князю бог путь кажет из земли Половецкой на землю Рускую, к отню зла ту столу. Погасоша вечеру зари. Игорь спит, Игорь бдит, Игорь мыслию поля мерит от великаго Дону до малаго Донца. Комонь в полуночи. Овлур свисну за рекою; велить князю разумети. Князю Игорю не быть! Кликну; стукну земля, въшуме трава, вежи ся поло вецкий подвизашася. А Игорь князь поскочи горнастаем ктростию

ибелым гоголем на воду.

Въвержеся на борз комонь и скочи с него босым волком. И по тече к лугу Донца и полете соколом под мылами, избивая гуси и лебеди завтроку и обеду и ужине. Коли Игорь соколом полете, то гда Влур волком потече, труся собою студеную росу; преторгоста бо своя борзая комоня.

Донец рече: «Княже Игорю! Не мало ти величия, а Кончаку не любия, а Руской земли веселиа!» Игорь рече: «О, Донче! Не мало ти величия, лелеявшу князя на волнах, стлавшу ему зелену траву на своих сребреных брезех, одевавшу его теплыми мглами под сению зелену древу; стрежаше его гоголем на воде, чайцами на струях, чернядьми на ветрех». Не тако ли – рече – река Стугна; худу струю имея, пожръши чужи ручьи и стругы ростре на кусту, уношу князю Ростиславу затвори Днепрь темне березе. Плачется мати Ростиславля поуноши князи Ростиславе. Уныша цветы жалобою, и древо с тугою к земли преклонилося.

А не сорокы втроскоташа – на следу Игореве ездит Гзак с Кон чаком. Тогда врани не граахуть, галици помолкоша, сорокы не троскоташа, полозие ползоша только. Дятлов тектом путь к реце кажут, соловии веселыми песьми свет поведают. Молвит Гзак Кончакови: «Аже сокол к гнезду летит, соколича ростреляеве своими злачеными стрелами». Рече Кончак ко Гзе: «Аже сокол к гнезду летит, а ве соколца опутаеве красною дивицею». И рече Гзак к Кончакови: «Аще его опутаеве красною девицею, ни нама

будет сокольца, ни нама красны девице, то почнут наю птици бити в поле Половецком».

Рек Боян и ходы на Святославля песнотворца стараго времени Ярославля Ольгова Коганя хоти: «Тяжко ти головы кроме плечю, зло ти телу кроме головы» – Руской земли без Игоря. Солнце све тится на небесе – Игорь князь в Руской земли. Девици поют на Ду най, вьются голоси чрез море до Киева. Игорь едет по Боричеву к святей богородици Пирогощей. Страны ради, гради весели.

Певше песнь старым князем, а потом молодым пети. Сла ва Игорю Святославличю буй туру Всеволоду Владимиру Игоре вичу! Здрави князи и дружина, побарая за христьяны на поганыя полки. Князем слава а дружине! Аминь.

ДВЕ ОТКРОВЕННЫЕ ТАЙНЫ СЛОВА

Хочешь хорошо спрятать – поставь на самом видном месте

Древняя мудрость

Аведь это к Тебе лично, дорогой Соратник, обращается Вещий Боян:

АБЫ ТЫ – СИИ ПОЛКИ УЩЕКОТАЛ.

Как это полки можно «ущекотать»?

Атак:

СКАЧА СЛАВИЮ ПО МЫСЛЕНУ ДРЕВУ

Скача Словом по древу Мысли – древо растет снизу вверх.

ЛЕТАЯ УМОМ ПОД ОБЛАКЫ,

взлетая умом выше и выше,

СВИВАЯ СЛАВЫ ОБА ПОЛЫ СЕГО ВРЕМЕНИ.

Свивая Слова обе половины сего времени.

Вот такая зашифрованная фраза получается. Неграмотным она, конечно не понятна. Но мы то с тобой, Соратник, уже дав ным давно знаем:

1.Что древнерусское письмо было слоговым (СЬ"ЛО"ГО" ВЫ"МЪ). Спасибо, за это открытие Воину Света Геннадию Станиславовичу Гриневичу.

2.Вещий Боян для своих песни слогал на чарной истоти, и читаются они слогами от конца к началу, внутрь и отвне, от

корней к облакам, свиваются Слова старого и нового време" ни в единую Мысль.

Спасибо за разузнание этой тайны Воину Света Платону Лукашевичу.

Благодаря Труду, Знаниям и Любви этих двух Человек, мы с тобой, Соратник, прозрели, стали почти Жрецами. Нам осталось сделать то всего чуть чуть. Изучить Древнерусскую историю, Древнерусскую литературу, Древнерусский Язык, познать Закон Любви и догадаться, что же все таки спрятано за Словами Бояна:

РИЩА В ТРОПУ ТРОЯНЮ ЧРЕСЪ ПОЛЯ НА ГОРЫ?

Запоют тогда песню внуки Игорева:

Галичьи стада бегут к Дону Великому.

НАЧАТИ ЖЕ СЯ ТОИ ПЕСНИ ПО БЫЛИНАМ СЕГО ВРЕМЕНИ,

А НЕ ПО ЗАМЫШЛЕНИЮБОЯНЮ!

БОЯН БО ВЕЩИЙ АЩЕ КОМУ ХОТЯШЕ ПЕСНЬ ТВОРИТИ,

ТО РАСТЕКАШЕТЬСЯ МЫСЛИЮ ПО ДРЕВУ, СЕРЫМЪ ВОЛЪКОМ ПО ЗЕМЛИ СИЗЫМЪ ОРЛОМЬ ПОДЪ ОБЛАКЫ.

Что значит «растекатся мыслию по древу» ты Соратник, уже давно понял. Ну, а что такое «серым волком по земле» и «сизым орлом под облоки»? Ты и без Нас легко догадаешься.

Вот видишь, как все оказалось просто. «Слово о полку Игоре"

ве»– это Ключ к прочтению большинства Песен и Былин, пев"

шихся во времена Бояна. Если бы ты был немного повнимательней, да не ленился, ты бы еще двести лет назад все эти хитрости Бояна раскусил, давно бы в Латах ходил, добрые дела делал, а ты до сих пор голеньким бегаешь, как дите неразум ное.

Помнишь, что мы тебе еще в са а а мом начале, глаголили, ко гда Ты только, только молочко хлебал? Если забыл, напомним:

«Это Слово Бог Велес раздал по частям музыкантам, по" этам, певцам и как только найдется Один, кто все части в единое сложит, буйну Велесу сразу поможет». Про те части Тебе Дух Святой говорил, лишь Ты только Глаголы открыл:

ЖИВАЯ ВОДА В ГЛУБОКОЙ ДРЕВНОСТИ НАЗЫВАЛАСЬ – ПЕВО ВОДА для ее приготовления, добывалась лишь мудрыми, В СЕМИ чистейших источниках, которые хранились в

ГЛУБОКОЙ тайне. Ныне «ПИВОМ» зовут – «ВОДУ МЕРТВУЮ». ДРЕВНОСТИ заветы не исполняют, Зарю молитвою не встречают. НАЗЫВАЛАСЬ Русь поющей, ныне ж кличут «голо@суещей». ПЕВО найти легко. Подумаешь – нашел. Другие тоже найдут.

Вот видишь, Соратник, как все складывается, мы с тобой по трудились, читая Глаголы, постигли частицу знаний, полюбили Русское Слово, и нам уже открылось два Чистейших Источника. Первый «Слово о полку Игореве» – Ключ к другим шести, авторов, написавших его, ты скоро узнаешь, и еще один – «Руслан и Люд мила» Александра Сергеевича Пушкина. Тебе и делов то оста лось, найти всего пять родничков с Живой Водой, прочитать их да сложить воедино. Вот тогда Мы с Тобой и закатим пир на весь Мир.

Запомни – на Истотном Языке читаются очень многие древние Былины и Песни, в них очень много интересной и по" лезной для тебя информации, но основными являются лишь СЕМЬ Источников. Слияние их в Единый Поток, освященный Любовью дает Латы Защитные и Жизнь Вечную, а все ос" тальное, что ты познаешь, найдя и осознав все Источники, то лишь баловство детское, забавы ради Тебе данное.

Ну что? Отправляемся в путь, начнем «растекаться мыслию по Древу Познания» от корней к заоблачной вершине. «Слово» закан чивается обращением к Тебе.

Певше Песнь старым князем,

а потом МОЛОДЫМ Пети:

Слава Игорю Святъславличю Буй туру Всеволоду, Владимиру Игоревичу! Здрави князи и дружина, Побарая за ХРИСТЬЯНЫ на поганы полкы!

КНЯЗЕМ СЛАВА А ДРУЖИНЪ

АМИНЬ!

ЗРИМ В КОРЕНЬ

Записываем по слогам в одну строку и свиваем Слово старое и новое:

НЫ НА ПО ГА НЫ Ъ ПЬ ЛЪ КЬ КЬ НЯ ЗЕ МЪ СЪ ЛА ВА А ДЬ РУ ЖИ НЪ А МИ НЪ НЪ МИ А НЪ ЖИ РУ ДЪ А ВА ЛА СЬ МЪ ЗЕ НЯ Kb КЫ ЛЬ ПЪЪ НЫ ГА ПО НА НЫ...

Разбиваем на Слова:

НЪМИ@АНЕЖИ: РУДЪА, ВАЛАСЬ, МЕЗЕНЯКЪ, КЫЛЬПЪ ЪНЫГА ПОНАНЫ...

Получается:

Нами а нежи: Рада, Велес, Меэеняк, ВьюгаЯга поныне...

(а именно)

Даем полный перевод, очень приблизительный. Прочитай и осознай. Если не сможешь сразу воспользоваться советами де душки Велеса и бабушки Яги, не печалься, Трудись, Думай, по"

знавай Закон Любви и у тебя все получится.