Файл: Понятие и значение приватизации(Понятие и сущность приватизации.).pdf
Добавлен: 01.04.2023
Просмотров: 62
Скачиваний: 1
В начале XX века Аргенитна находилась среди десяти самых развитых в экономическом плане государств. Приватизация в Аргентине, которая началась в 1990, была ориентирована в первую очередь на то, чтобы принести государству максимальный доход от разгосударствления объектов собственности. И в целом, с этой задачей справилась. Аналитики считают важным тот факт, что эти средства (вместе с приходом реальных стратегических инвесторов) были получены страной в самом начале 1990-х, что оказало положительное влияние на экономическое развитие страны в последующие годы, позволило более успешно использовать возможности мирового экономического подъема в 1990-е. Кроме Аргентины, это справедливо также по отношению к Бразилии, Венгрии, Мексике и частично Турции.
Программа приватизации в стране только за период с 1990 по 1997 принесла государству 21 млрд долл. в виде денежных средств, долговых обязательств и погашаемых облигаций. При этом основные доходы были получены за счет приватизации нефтяных и нефтеперерабатывающих компаний, газовых и электрических государственных монополий, телекоммуникационных компаний и отрасли воздушного транспорта. Доходы от приватизации использовались преимущественно в целях погашения задолженности приватизируемых компаний. Всего за указанные 8 лет 104 компании были приватизированы путем прямой передачи в частную собственность, 128 объектов (в основном, нефтяные месторождения) были переданы в собственность на условиях концессий. Лишь 9 государственных компаний были приватизированы путем распространения акций среди сотрудников предприятия, и еще 5 – путем их продажи всем желающим на открытом рынке. Только за первые 5 лет приватизационного процесса, до 1994, разгосударствлению подверглись 90% государственных предприятий. Если в 1990 на предприятиях и в учреждениях государственного сектора экономики работали 39% от всей численности рабочих и служащих страны, то в 1997 – уже 7%.
Однако, социальные итоги приватизации в Аргентине стали скорее отрицательными. Так крупнейший военный авиационный завод “Area material Cordova” куплен компанией США «Локхид Мартин» и закрыт. США куплен ряд железорудных шахт и закрыт, несколько тысяч рабочих уволено. Закрыт металлургический завод “Somisa” в Сан-Николасе, несколько тысяч рабочих уволено. То же самое происходило с нефтяными скважинами, угольными шахтами, железнодорожными депо, химическими заводами и пр. Если до «реформ» на железной дороге работало 120 тыс. рабочих, то после лишь 16 тыс. Всего месяц назад на единственном в стране железнодорожном заводе уволено 120 из 300 рабочих. Повсюду шпалы и рельсы в плачевном состоянии, недалек час, когда поезда встанут. Закрытие ожидает и предприятия, разрабатывающие цинк, медь, бериллий, марганец. Обоснование не отличается новизной: «нерентабельность».
Тем временем уровень безработицы повысился с 3% до 20%; количество аргентинцев, живущих за чертой бедности увеличилось с 200 тысяч до 5 миллионов; число просто бедных – с 1 до 14 миллионов; официальная безграмотность увеличилась с 2% до 12%, реальная, “функциональная” – с 5% до 32%. Одновременно размеры помещенных за рубежом состояний политических деятелей, профсоюзных лидеров и патроната Аргентины достигло суммы в 120 миллиардов долларов. Указанная политика привела к восстания 19 декабря 2001г.
В Чили приватизация привела к уменьшению доступности жизненно важной инфраструктуры и подорвала пенсионное обеспечение. К сегодняшнему моменту оказались приватизированными практически все базовые структуры жизнеобеспечения, такие как водо- и электроснабжение, телекоммуникации, образование, здравоохранение, то есть вся инфраструктура и система социальной защиты. Большая часть приватизационных мероприятий была осуществлена во время диктатуры Пиночета. В то время как в 1973 году 179 различных экономических структур контролировалось государством, к 1989 году их число сократилось до 44-х. На ранних этапах приватизация в Чили была непрозрачной... Более того, благодаря полному отсутствию свободной прессы использовались совершенно невиданные ее методы – таким образом, практически отсутствует какая бы то ни было информация о приватизации, протекавшей в 70-е гг.
Притом что диктатура Пиночета идеологически придерживалась приватизационной доктрины, весьма показателен полный отказ от приватизации меднодобывающей промышленности – наиболее значимого сектора экономики. Государственная меднодобывающая компания «Коделко» является крупнейшим в мире производителем меди, и, как показывают опросы, более 90% чилийцев выступают против ее приватизации, вопреки требованиям многих неолиберальных аналитиков.
Несмотря на общепринятую точку зрения, согласно которой приватизация в Чили сравнительно с другими латиноамериканскими странами прошла достаточно гладко, подобные опросы демонстрируют, что большая часть чилийцев не считает приватизацию полезной для страны. Более того, экономисты из Межамериканского банка развития выяснили, что хотя «приватизированные фирмы демонстрируют заметный рост эффективности... их доходы не отличаются от доходов частных фирм в тех же секторах экономики. Это позволяет нам утверждать, что чилийские государственные предприятия были эффективными и до приватизации. В смысле прибыльности, приватизированные предприятия в регулируемых секторах демонстрируют практически схожие прибыли. Показательно, что приватизация привела к увеличению числа работников на этих предприятиях, а это, в свою очередь, не свидетельствует о сверхзанятости в государственном секторе... Прибыльность в регулируемых секторах является следствием более эффективного использования физического капитала и того, что регулирующие органы более неспособны распределять увеличивающуюся прибыль в пользу потребителей».
Эти исследования иллюстрируют, что приватизационные инструменты, предполагающие наибольшую степень послеприватизационного контроля, обеспечивают лучшую эффективность и прибыльность, чем менее регулируемые, демонстрируя тем самым, что регулирование совсем не исключает увеличения производительности предприятий.
Наибольший интерес в рамках нашей работы представляет особый опыт приватизации в Китае. Развитие рыночных реформ в КНР преследовало своей целью не столь смену формы собственности, сколько обеспечение устойчивого экономического роста — ведь до начала реформ Китай был очень бедной страной. Как таковой классической приватизации в стране проведено не было. Правительство скорее допускало инвесторов на рынок для создания новых бизнесов, чем позволяло им бесконтрольно выкупать прежде принадлежавшие ему активы.
В итоге, у небольших китайских компаний появились возможности инвестировать в расширение производства; с другой стороны, иностранные корпорации с 1979 по 2008 г. вложили в экономику страны $852,6 млрд, причем 81% этой суммы пришло из Азии, Европы и США. В Китае не государственный сектор сжимался в размерах, а частный сектор естественным образом расширялся. В итоге, если в 1978 г. на предприятия, находившихся в народной собственности, приходилось 77,6% промышленной продукции, а на «коллективные» — 22,4%, то в 2009 г. государственный сектор обеспечивает лишь 26,7% производимой продукции, 26,9% общей прибыли и 20,4% занятости, а частный — соответственно 29,6, 28,0 и 33,7%. Поэтому можно утверждать, что переход от огосударствленной экономики к диверсифицированной был достаточно быстрым и эффективным.
Особенно важно то, что Китай, выбрав свой особый путь приватизации, начал наступление не с госпредпри¬ятий, составлявших основу национальной экономики, а с деревни и мелкого бизнеса. Очень важную роль сыграло конструктивное взаимодействие с внешним миром: сегодня более половины от общего объема китайского экспорта обеспечивается компаниями с иностранным капиталом.
В 1990-е годы, которые стали переломными для китайской экономики, приватизировались в основном те государственные предприятия, которые не вписались в рынок, — причем делалось это обычно через процедуру банкротства. Государство стремилось сохранить за собой лишь высокодоходные и эффективные бизнесы. В результате сегодня оно контролирует табачную промышленность (на 100%), инфраструктурное строительство (на 90%), электроэнергетику (на 88%), нефтедобычу и переработку (на 85,5%), коммунальные услуги (на 67,8%), а также производство автомобилей (более чем на 40%). В большинстве отраслей обрабатывающей промышленности и строительстве госкомпании обеспечивают не более 20%, а в химической промышленности, производстве электроники и медицинских препаратов, пищевой промышленности — менее 20% валового продукта. В сфере услуг госкомпании в основном сосредоточены в финансовом секторе, а в оптовой и розничной торговле, в общественном питании, гостиничном бизнесе, пассажиро- и грузоперевозках они вообще не представлены.
Однако все это не значит, что государство ушло из экономики. Напротив, секрет китайского «экономического чуда» — в умелом сочетании государственного, частного и международного бизнеса. Среди 500 крупных государственных предприятий 63 — компании с годовой выручкой 100 млрд юаней и более, тогда как частных компаний такого масштаба в стране всего пять (Huawei, Shagang Group, Haier, Suning, Gome). Общая сумма прибыли 500 крупнейших частных фирм составила в прошлом году 217 млрд юаней — что меньше прибыли двух крупных госкомпаний — China Mobile и CNPC (249 млрд юаней). Более того, частный бизнес в КНР, хотя и является движущей силой экономики, подвергается серьезной конкуренции со стороны иностранных компаний, в то время как государственные корпорации от нее во многом ограждены. Сегодня в Китае нарастает дискуссия о том, каким должно быть оптимальное сочетание государственной, частной и иностранной собственности в экономике, но очевидно одно: масштабного перераспределения государственной собственности в КНР не произошло, и именно это стало основой для формирования конкуренции между различными формами собственности.
В 1978 г., по самым оптимистическим оценкам, подушевой ВВП КНР по паритету покупательной способности не превышал $978 (против $18 400 в США и $6600 в СССР).
Заключение.
Ключевым элементом экономических реформ в последней четверти XX в. в развивающихся странах является приватизация. Но если большинство стран третьего мира встало на путь приватизации в 1980-е годы, то новые независимые государства бывшего советского блока на десятилетие позже — в 1990-е годы. Предполагалось, что изменение формы собственности и развитие рыночных отношений на базе продажи государственных предприятий позволит резко улучшить организацию производства и выйти с конкурентоспособной местной продукцией на мировые рынки.
Однако уже первые шаги экономических реформ показали, что даже радикальная приватизация и либерализация экономики не всегда ведут к динамичному экономическому росту. В целом, как показывают многочисленные исследования, не оправдываются сверхоптимистичные ожидания, что приватизация автоматически резко улучшит экономическую эффективность производства. Такие ожидания тем более не оправдываются, если приватизация в странах с переходной экономикой не сопровождается широкой институциональной и структурной перестройкой.